Конебер и доху аз мин

Димка больше не появлялся. Дни проходили в апатии, на крыше погреба в огороде. Как-то, читая Достоевского, я вдруг почувствовала, что моя голова начала неконтролируемо вращаться вправо-влево и вперед-назад. Оказалось, в детстве уже было подобное. В три года уронила копилку с монетами и испугалась. Тогда меня отвезли на Кубань и заговорили от болезни. Приступы стали повторяться, пошли к местному невропатологу, по совместительству работающему еще и гинекологом. Многофункциональный врач поставил диагноз «психомоторная расторможенность», выписал лекарств и дал ценное напутствие: «Никогда не выходи из дома, если выпила даже немного алкоголя, иначе наступит преждевременная беременность».

Следующие сутки прошли под действием сильнодействующих транквилизаторов. За Сычевкой находилась крупная тюрьма, так вот эти таблетки выдавали буйным заключенным. На второй день вечером я осталась без присмотра. Мама ушла смотреть сериал к соседке Юзихе (телевизора у нас не было) и задержалась дольше, чем обычно. Почувствовав озноб, решила прилечь на кушетку. Через несколько минут поняла, что не могу встать. Голова пылала, конечности стали ледяными, говорить уже не могла. Стала терять связь с реальностью, чувствовала только слезы на щеках. Потом мои глаза оказались на уровне потолка над дверью. Наблюдая себя и комнату со стороны, увидела, как вошла мама. В доме не было телефона, до больницы бежать минут 15. Но мама вернула меня в сознание. Следующие сутки прошли под девизом: «Да здравствует марганцовка трехлитровыми банками!».

Врачи назначили двухнедельный постельный режим, после которого меня досрочно должны были отправить обратно домой, подальше от неудавшейся любви.

Я уже строила планы времяпрепровождения со своей подругой Пяткиной. Правда, веселые каникулы в городе тоже оказались под угрозой. Мама нашла под подушкой Танькино письмо, в котором та описывала свой первый опыт минета. Для 14 лет это было слишком. Мне почти запретили с ней общаться. В итоге, правда, все наладилось.

Пока лежала в постели, меня навещали соседские ребята. Наташка согласилась передать Димкиным друзьям записку с питерским адресом, чтобы переписываться, когда уеду. Узнав о болезни, они зашли меня поддержать. А через несколько дней, к большому удивлению, пришли провожать на вокзал вместе с Димкой. Глядя на него через окно трогающегося поезда, я сделала знак сердечка руками и прошептала «Люблю тебя».

Шорты

Первое летнее возвращение в Питер – это незабываемое ощущение. Горячие здания, дороги-линии, позолота, туристы, клумбы, раскаленный асфальт, тенистые скверы, чайки, запах ветра, – все это вызывало приятную тревогу и предвкушение поворотных событий. Я шла по залитой солнцем улице на встречу с самым близким человеком. Мы не виделись два месяца, и теперь не терпелось послушать про перемены в ее жизни и новые знакомства. В руках был пакет с только что купленной, заветной и долгожданной парфюмерией – мылом FA, дезодорантом «Импульс» и дешевыми духами «Лилия». Голова кругом, запредельная радость – наступил новый этап.

У Танюхи масса историй. Эти каникулы она проводила в Репино со своей старшей двоюродной сестрой Машкой и ее мамой, тетей Таней. Они работали банщицами в коттеджном поселке. Череда представительных мужчин в черных куртках, катания на BMW и мерседесах, мотоциклы, пляжи, кабаки, первый минет и даже присмотренный для меня кавалер. Некий Илья, друг ее бойфренда, уже успевший оценить будущую пассию по фотографии, где мы стоим всем классом на фоне синей крашеной стены рекреации с учительницей Светланой Валерьевной посередине. Я в верхнем ряду справа, с двумя хвостами и в бадлоне цвета хаки. Не самый удачный снимок. Ну да ладно, пойдет. Тем более, по словам Тани, возникла заочная симпатия, и теперь очарованный молодой человек целыми днями ходит, напевая хит группы Нэнси: «Где же ты, моя голубоглазая».

После экспресс-беседы в кафе мы отправились загорать в Озерки. Этот пляж отличался наличием на нем парней на крутых машинах. Процесс «загара» проходил не очень успешно – нужный контингент почему-то нас игнорировал. Цеплялись только какие-то полоумные старперы лет пятидесяти. До вечера болтали и курили красный LM. Когда пришло время отправляться по домам: Пяткиной на Звездную, мне к папе на проспект Ветеранов, обнаружилась пропажа джинсовых шорт. Кроме них я была одета в короткий топ и кроссовки.

Пошли искать вдоль берега озера. Выкрики: «Вы женских штанов не видели?» стали последней отчаянной попыткой завладеть вниманием кого-то стоящего и накаченного. Надежды не оправдались, и пришлось решать, что делать в сложившейся ситуации. Я предложила подруге съездить домой и привезти мне одежду. В плавках через весь город ехать категорически не хотелось. Тогда Таня сказала: «А мне насрать», отдала мне свой красный в обтяжку сарафан, почти вечернее платье, а сама осталась в топике, трусах и туфлях на каблуках. В метро, конечно же, смотрели косо. Зато какие-то направляющиеся на свидание парни из чувства сострадания отдали нам воздушные шарики, приобретенные девушкам.

Когда звонила в дверь папиной квартиры, слышала стук сердца в ушах, боялась, что начнут допытывать, откуда такой нелепый вид. Но все обошлось. Никто не заметил.

Стенка на стенку

Наступило 1 сентября. Торжественная линейка, как всегда, проходила на школьном стадионе. Согласно легенде, в его строительстве в 60-е годы принимал участие наш старожил, учитель ОБЖ. Колоритный персонаж: бравый лысый усатый старичок, рассказывающий на уроках одно и то же. Мы раз двадцать проходили лучевую болезнь. «Первая стадия облучения – слабость, температура, как будто заболеваете. Вторая – тошнота и понос. Третья, – на этих словах он, загадочно улыбаясь, отворял створу пиджака, доставал из кармана расческу и, проводя ею по гладкой коже головы, говорил: раз – и вы как Фома Иваныч».

Закончился ритуал первого звонка. Гордая смазливая первоклассница с пышными белыми бантами, сидя на плече у высокого Максима Ярыгина, без единой запинки пронесла колокольчик. Один из самых знаменитых гопников района, видимо, получил почетную роль за статность. Толпы перевозбужденных детей и подростков стали расходиться по кабинетам.

В коридоре меня очень больно и явно намеренно задела плечом девочка из параллельного 9 «В». Она была лидером женсовета «крутых» старшеклассниц. На уроке я рассказала о только что случившемся инциденте Танюхе. Она только обронила: «Не ссы», а на перемене пошла «перетирать за жизнь» с внезапно образовавшимся недоброжелателем. Вернувшись, подруга рассказала, что все уладила. Причиной «наезда» оказался Леша Королев. Говорящая фамилия – король школы. В мае, перед каникулами, он изъявил желание встречаться со мной с осени, о чем и заявил в личном разговоре. Его девушка Карина каким-то образом узнала об этих планах и решила предотвратить измену. Лешу Королева мы с Пяткиной серьезно не воспринимали, поэтому она уверенно пообещала ревнивице «не связываться» и еще составить компанию в походе «стенка на стенку» с девчонками из 519-ой школы. Я спросила: «Что это такое?». Танюха ответила: «Надеваешь кастет и идешь драться». Несмотря на то, что предстояло любопытное зрелище, я струсила. В итоге мы не пошли.

Прогул

Мы с Пяткиной прогуливали. Постоянно. Особенно химию в лице Адель Константиновны. Она непонятно объясняла и не нравилась нам. Даже ботаники-одноклассники знали только две формулы – H2O и C2H5OH. В начале учебного года мы часто уезжали на целый день к Машке в коттеджный поселок, бывшие дома композиторов на Финском заливе. Там всегда было весело. Щедрый отдыхающий контингент угощал обедом в кафе и непременно звал в баню. Таня с сестрой поддерживали компании, а я не парилась. Ждала на улице, развлекая себя тем, что прижималась лбом к деревьям, чтобы наполниться энергией. Потом мы ехали обратно домой. Иногда подвозили.

Когда бархатный сезон закончился, стали проводить время в окрестностях школы. Ходили в гости к Саше Яковлеву, и внешне, и по манере общения похожему на молодого Геннадия Хазанова. Он закончил 10 класс, нигде не учился и не работал, а поэтому с радостью пускал нас к себе и кормил яичницей. Были еще варианты – подъезды и бар «Стимул». Его владелец Виталик, Танин ухажер, помимо солидного 50-летнего возраста и мерседеса, имел еще одну привлекательную черту – угощал пивом.

Иногда ездили бродить по Парку победы. А однажды зимой нам пришла идея отправиться в центр. Пройдя пешком от площади Восстания до площади Александра Невского, сели в автобус – погреться. Покрывшиеся морозным узором окна не оставили возможности глазеть по сторонам, поэтому мы развлекались, докучая окружающим. По очереди гладили меховую шапку-ушанку сидящего впереди мужчины, громко смеялись над неадекватными с нашей точки зрения людьми. Решили ехать до кольцевой, а потом обратно. К концу двухчасового маршрута начало смущать отсутствие пассажиров. Твердые в своем намерении, дождались все-таки конечного пункта. Выйти на этой остановке было большой ошибкой. Там мы с удивлением обнаружили пустынное заснеженное поле, несколько заколоченных домов в ряд, линию горизонта с маленькими еле видными контурами высоток и болтающуюся на пронизывающем ветру табличку – «Совхоз Красный Октябрь».

Когда, еле живые, добрались до дома, еще издали услышали голос Таниного папы: «Быстро иди сюда!» Испугались, но оказалось, все в порядке – «Марш смывать лицо». Он всегда сначала орал, а потом искал, к чему бы придраться. На этот раз – косметика.

Письмо

Из поликлиники домой я неслась сломя голову. Грипп, конец ноября, моросящий дождь, пронизывающая сырость, дорожные огни сливаются в сплошные линии. В голове одна только мысль – дома ждет письмо от Димки. Уезжая из Сычевки, оставила адрес. Мама сообщила о лежащем на столе конверте уже на пороге, не стала возвращаться. Неужели он написал? Что там? Разорвав от нетерпения конверт в клочья, прочитала о том, что возлюбленный расстался со Светой Щупарец, той, из-за которой бросил меня, что все-таки любит и будет ждать.

Это не было ощущением ликования, скорее, радостной удовлетворенности. Знала, что так будет, так должно быть. Началась активная переписка.

Шуба

Я сидела дома с трехлетним братиком. Мама куда-то ушла на целый вечер. Звонок от Тани: «Собирайся, сейчас заедем за тобой». Три вопроса: «Кто мы?», «Как оставить ребенка?» и «Что надеть?». Мама забрала наши общие вещи – зимний пуховик и обувь. Подругу не устроил ответ «не могу». Пришлось идти к бабушке Саше договариваться. Она не очень любила подобные обращения. Поморщилась, но обещала посидеть с Ильей два часа. Следующий пункт – одежда. В шкафу висела старая мутоновая шуба, сохранившаяся еще, наверное, со времен блокады, а на антресолях красовались черные стоптанные в хлам сапоги. Нарядилась, вышла на улицу.

На скамеечке у нашей парадной, как всегда, сидели старушки, следили, чтобы никто не обижал стаю прикормленных ими подвальных котов. Небольшое замешательство – разнесут о моих приключениях всей округе. Я интеллигентно поздоровалась и выбежала подальше, к дороге, встречать подъехавший Grand Cherokee с тремя бандитского вида армянами и Танюхой. Направились в ресторан, на деле же кафе «Север» на Нарвской. На пороге общественного заведения очень смутилась, но предприняла попытку войти гордо. Примерно так: «Я – красотка в леопардовом боди и шубе винтаж». Тесные круглые столики с пластиковыми стульчиками, застекленная как в школьной столовке витрина со сладостями, полностью заполненное людьми пространство. За окнами – оживленная дорога, вереница автомобилей и расплывчатые дрожащие огни заснеженного вечернего города. На проспекте Стачек чувствовался ритм мегаполиса, не то что на нашей тихой, уже спящей к этому времени Звездной.

Заказала взбитые сливки с фейхоа и чай. Таня пила шампанское.

По пути обратно меня спросили: «Что тебе купить?». Ответила: «Колу». Участливые мужчины приобрели в ближайшем ларьке шесть пол-литровых бутылок. Довольная, отправилась забирать брата от бабушки, пока не вернулась мама. Ночью потихонечку, маленькими глоточками смаковала добытый напиток.

Позор

Весной, в мае, накануне выпускных из 9 класса, меня отправили в Сычевку: отвезти Илюху к бабушке на три недели, пока не приедет мама. Несмотря на сложность обращения с трехлетним ребенком, настроение было воодушевленно-приподнятым – предстояла встреча, о которой мечтала полгода. Ситуацию отравлял только страх первого поцелуя. Никогда не делала этого раньше, и искушенный парень, на четыре года старше меня, мог это заметить.

Гулкий стук сердца в ушах, щекотно в горле – показалось обветшалое здание родной станции и знакомая джинсовая куртка. Димка пришел встречать. С этой минуты в нашем распоряжении три дня. Потом надо было возвращаться для подготовки к экзаменам. Бабушка, очень раздражительная, но быстро отходчивая, позволяла гулять до десяти вечера. Я опаздывала, пережидала шквал негатива и на следующий день повторяла ту же оплошность. Время шло быстро, но очень романтично. В полуразрушенном здании сенохранилища у железной дороги, наконец, состоялся поцелуй. С этого места я взяла камешек на память. Вечерами обнимались на висячем мостике через речку Вазузу. Ароматный лес с двух сторон, извилистые берега до линии горизонта, майские жуки и огромная полная луна прямо перед нами. Эйфория и внимание к деталям. Хотелось фиксировать каждый миг, как фотографию, чтобы потом хранить как память о единственно важном.

Мне удалось уговорить бабушку отложить отъезд. Следующий поезд шел через день. Но и эта радость закончилась. Настал момент расставаться. Провожать пошел только Димка. Купить билет было невозможно, единственный шанс – уговорить проводника взять нелегала в тамбур. За две минуты стоянки поезда такие же, как и я, «зайцы» принялись штурмом брать единственную дверь вагона. Из-за неумения работать локтями, осталась не у дел. Пошли обратно, понуро везя за собой сумку на колесиках по деревенскому бездорожью. Возвращаться к бабушке было страшно. Реакция будет однозначной – ложкой в лоб. Тогда авантюрный бойфренд предложил переночевать у него.

– Завтра сядешь на автобус до Ржева. А оттуда много вариантов до Питера.

Мама не знала точной даты приезда. Телефона в Сычевке не было. Никто ничего не заметит. Решилась. Димка жил в отдельном деревянном доме на окраине города со своими друзьями, тоже студентами техникума. Это была почти общага с вечными тусовками и толпами парней. Чтобы прокормить себя, они воровали по огородам и подрабатывали, где придется. Наше появление вызвало восторг и удивление – никто не ожидал визита вроде как приличной девочки из культурной столицы в такой вертеп. Я не боялась сальных взглядов, так как была под защитой. А потерю девственности с возлюбленным решила отложить – вскоре по возвращению мы всем классом должны были посетить гинеколога.

В остальном было интересно перешагнуть черту, почувствовать какую-то другую, совсем свободную жизнь. Уехать на следующий день так и не смогла. Отменили автобус. Пришлось ждать еще, чтобы снова пробовать уехать с вокзала. Все-таки позвонив маме, я выяснила, что родители уже в курсе исчезновения. Тогда мы вернулись в Димкины апартаменты, и еще не составив дальнейший план действий, через никогда не мытое окно увидели бабушку, воинственно шагающую с маминым приятелем Ивановым прямо по направлению к входной двери. Присутствующие в помещении парни отправили меня под кровать.

– Давай, прячься, мы прикроем.

Не дыша, вслушивалась в каждое слово.

– Дима, где она?

– Сегодня уехала.

Стали отворять дверцы шкафов, заглядывать во все комнаты. Наконец приподнялось покрывало и на моей кровати. Яркий свет, и уже тянут за руки. Еле живая от страха и стыда, под конвоем, плелась домой. Думала, сейчас начнется. Но бабушка не сказала ни слова. Только два дня не разрешала выходить из дома. Чтобы соседи, думающие, что внучка уехала, не увидели этого позора.

Отношения

Несмотря на серьезную оплошность на майские праздники, мне все-таки разрешили поехать на каникулы в Сычевку. В любом случае нужна помощь в огороде и с ребенком. Оставлять в городе – негуманно. Мы с героической мамой, которая простила меня и, более того, впервые в жизни осталась в городе в это время года и впервые в жизни посетила школу, чтобы помочь родительскому комитету разносить бутерброды детям на экзамене, вместе поехали на каникулы.

Предстояло знаковое лето, счастливое и богатое на эмоции. С 12 дня до 24 часов ночи мы с Димкой были неразлучны. Он заходил к нам, помогал, отлично ладил со всеми членами семейства, дарил мне, бабушке и маме шикарные розы, ворованные с лучших огородов провинции. Было много романтичных моментов. Я потом часто вспоминала, как мы целовались под деревом, укрываясь от дождя, насквозь промокшие и веселые, как танцевали у него дома под странную группу под названием «Дубовый гаайъ», как мыли лапы и расчесывали его собаку – огромного черного водолаза, как приходили на дискотеку. Он знал, что ему завидуют друзья, я знала, что все девушки завидуют мне. Димка руководил местным гоп-сообществом и был похож на Курта Кобейна. Поэтому гордилась гулять с ним, хотя большую часть времени мы проводили наедине. Абсолютная нирвана длилась три месяца, пока не настала пора возвращаться в школу. Закончив ветеринарный техникум, Димка планировал навестить мать в Кишиневе, а потом переехать в Питер. Договорились пока списываться.

В день отъезда я была расстроена так, что по дороге с вокзала потеряла купленные билеты и паспорта. Узнав об этом, мама орала: «Отвечай, почему ты в таком состоянии? Ты что, с ним спишь? Ты проститутка???».

Трагедия 10 класса

Главной трагедией 10 класса стало то, что Танюха переехала на проспект Ветеранов и, соответственно, перевелась в другую школу. Сначала я утешала себя тем, что тоже перееду к папе. Он жил в этом же микрорайоне. Но через несколько недель поняла, что не смогу потянуть ранние подъемы, теперь дорога к знаниям занимала около часа, а самое главное – не устраивал уклад жизни этой семьи. Абсолютное отсутствие свободы. Еще напрягали совместные застолья. Приготовят чудное мясо в электрошашлычнице, раздадут всем по шампуру, но от этой и без того не очень большой порции по традиции надо было отдать кусочек Бесту. Рыжий кокер спаниель постоянно ошивался под столом, пристраивал морду к кому-нибудь на колени и выпрашивал подачки. Когда ему в миску сгружали то же самое, Валюшке приходилось вставать на четвереньки, брать ложечку и звать: «Бестушка, сыночек, смотри как вкусно, ам-ам!». Собака сначала долго стояла как вкопанная, а потом начинала медленно подходить, чтобы нехотя поесть с ложечки. Кроме того, за ужином приходилось подробно отчитываться о событиях дня, показывать дневник. А после (о ужас!) даже делать уроки.

В итоге вернулась к маме, смирившись с тем, что лучшую подругу теперь буду видеть редко.

Вичка Коган

У меня появилась новая подруга – Вичка Коган. Умная, но, как все считали, некрасивая. Круглый овал лица, широкие скулы, толстые розовые щеки, большой мясистый нос, маленькие узкие каре-зеленые глаза и рыжие волосы. Ее внешность была очень необычной, я бы даже сказала, неординарной, запоминающейся. Вичка жила вдвоем с мамой, главным бухгалтером пивоваренного завода «Степан Разин», в однокомнатной квартире. Где работал папа, не знаю, но от него приходили большие алименты. В гостях у зажиточной семьи было интересно в связи с огромным количеством косметики в ванной и едой в холодильнике. Главным аттракционом для меня в этом доме было поедание майонеза «Кальве» большими ложками. С Вичкой нас объединяла любовь к русскому року и желание развиваться, писать, читать, узнавать, знакомиться с людьми.

День рождения Ники

Танюха приезжала на дни рождения бывших одноклассников. Ее всегда приглашали в качестве украшения банкетов. Если была она – значит, вечеринка удалась. Как-то мы были на празднике в честь пятнадцатилетия Никиты Арсентьева. Слушали музыку, пили красное вино. Позвонила Вичка Коган с просьбой, можно ли ей тоже прийти. Тоша Иванов стал говорить в трубку, что здесь на самом деле никого нет, хотя на заднем фоне слышался хохот. Круглую отличницу не любили за высокомерие и жадность, но я выбрала ее в друзья в силу общих интересов и поразительной эрудиции. Конечно, пришлось вступиться. Пяткина набрала ее номер и пригласила, хотя, как и все, недолюбливала зазнайку. Когда на пороге появилась Вичка, ребята снова устроили «знак протеста» – попрятали бутылки вина и налили ей в бокал лимонад. Тогда Танюха сказала: «Вы что, идиоты?» Ники, боясь осуждения уважаемого человека, ответил: «Шутка», и веселье продолжилось.

Музыкальная журналистика

Я пригласила Вичку в «Школяр». Первом нашим совместным журналистским приключением стала пресс-конференция Мумий Тролля. Узнав о таком событии, решили просочиться туда без аккредитации. В клуб «Доминик» на Невском набилось много народа. К счастью, никакой регистрации на входе не было. Комфортно уселись удивляться внешнему виду и экстравагантным ответам героя. «Что для вас мода?» «Что? мОнда?» Ближе к концу мероприятия по рядам пустили лист, чтобы зафиксировать присутствующих. Указали, что из «Школяра». На выходе меня за руку остановила знакомая, Катя Сазонова. Девочка была старше, уже студентка, работала в нескольких изданиях и петербургском пресс-клубе. Катя предложила мне сделку – она информирует обо всех пресс-конференциях города, а я веду за нее музыкальную колонку в нашей газете.

На этом интересными встречами и возможностями мероприятие не закончилось. На улице, пока я курила, познакомилась с Юлей Рыхловой. Она пригласила нас в ленинградский рок-клуб для интервью с молодой и перспективной группой «Бунт зерен». Попав в культовое место, удалось договориться о проходках на все мероприятия взамен их постоянного освещения. Первое время работали добросовестно, а потом уже ходили на все рок-тусовки, клубы и концертные площадки города бесплатно.

Можно сказать, мы прописались по адресу Рубинштейна, 13. Там были концерты и очень много людей. Окружающие были намного старше. Байкеры, художники, просто философствующие алкаши. Иногда туда приходили и звезды. Чаще всего – Гаркуша и Чиж. Были и малоизвестные, но перспективные молодые группы. Пилот, с внушительным фан-клубом из молодых, как мы, девчонок, Кукрыниксы, Король и шут. Я даже как-то танцевала с Горшком. Пьяный, он ущипнул меня за попу и сказал: «А ты ничего». Поклонников было много, хотя сердце по-прежнему было занято.

Письма

Каждый раз, получая письмо от Димки, я любовалась его круглым почерком, старательно выведенными жирной светло-голубой ручкой буквами, словами, по пять ошибок в каждом. Я полюбила наш почтовый ящик, деревянный, цвета венге, без замка, и рекламные газеты. Раз в месяц из какой-нибудь «Рекламы Шанс» вываливался заветный конверт.

Делились чувствами, мыслями, строили планы. Почти сразу позитивную информацию сменило тревожное признание о наркозависимости. Удивительно, как можно было не заметить, что твой молодой человек употреблял наркотики все это время. После того, как я ложилась спать, он шел «ширяться» с друзьями. Первая любовь спровоцировала активное творчество. Я писала стихи, вставая среди ночи. Вот одно из них:

Я скучаю по летним ливням

И по грязи размытых канав.

Долго ночью в снежную зиму

Вспоминать о дождях я могла.

У меня есть с надеждой письма,

Вера в скорое наше свиданье,

Летний ливень, и горечь разлуки,

И пустые стихи без названья.

Десятый класс стал годом переписки. Вновь уезжала на каникулы уже в статусе практически невесты. Димка просил передать привет друзьям.

Золотая рыбка

В конце апреля мама с братиком Илюхой уезжала в Сычевку. Я оставалась одна, заканчивала школу, убирала квартиру и присоединялась к семье примерно через месяц. Весной десятого класса Танюха впервые ушла из дома и жила у меня. За учебный год мы успели отвыкнуть друг от друга, поэтому наш досуг шел почти параллельно. В основном встречались по вечерам, пили пиво и болтали, иногда ходили на дискотеку в районный клуб «Роттердам», расположенный на втором этаже продовольственного магазина. Деньги на алкоголь, сигареты и развлечения добывала Пяткина. То, что давал мой папа, хватало на два-три похода «потанцевать». Источником дохода были ухажеры. Возвращаясь из школы, я усаживалась на кухонный подоконник и ждала, когда подъедет какая-нибудь очередная тонированная машина, чтобы записать марку и номер. Сама не знала, зачем – на всякий случай. Нескольких владельцев иномарок знала лично.

«Гранд Чероки» – армянин Погосян. Когда он звонил с вопросом: «Где она?», моей задачей было бежать на Пулковскую улицу к Максиму Ярыгину и срочно оповещать гостившую у него подругу. Запыхавшиеся от десятиминутной пробежки и переполненные адреналином, мы всегда успевали вернуться обратно, пока он не подъехал.