А осень еще далеко. Сборник рассказов

Я уже представлял, как меня встретит мама, как я буду купаться в теплой ванне, и по телу разбегались многочисленные стаи мурашек.

Брат

Его привезли домой из роддома в зимний, морозный, солнечный день, и с этого дня моя жизнь изменилась. Когда мои родители появились на пороге, на руках у отца был

большой сверток из одеяла и пеленок, перевязанный синим бантом, в который был завернут мой новоиспеченный брат. Папа с мамой тихонько разулись, чтобы ни разбудить содержимое свертка и подошли ко мне. Я осторожно, стараясь даже дышать тише, заглянул внутрь. Мой брат спал, лицо у него было красного цвета и сморщено, как у старичка. Я еще никогда не видел такого маленького носика, рта, не больше копеечки. Бровей у этого старичка практически не было. Хоть я и видел его первый раз, но он мне был уже очень родным и любимым, я даже не успел осознать, в какой миг это могло случиться. Рядом бесновался мой молодой пес, он радовался приходу хозяев, не осознавая, что его жизнь с этого момента тоже поменялась. Грей кружился вокруг родителей, энергично виляя от своей собачьей радости обрубленным хвостом, пытаясь лизнуть кого-нибудь из них в руку или хотя бы за одежду. При этом он поскуливал и повизгивал, выражая тем самым свою радость. Так как его проявления чувств могли разбудить моего брата, отец приглушенно прикрикнул на него «Грей, а ну, пошел отсюда!». Явно не ожидая такой встречи, он удивленно отошел в сторону, описав при этом круг. Находясь, в некотором удалении, он продолжал повиливать хвостом и радоваться, но уже не так решительно, явно не понимая, что происходит. Раздевшись, мама с папой перенесли брата в комнату, где начали осторожно раздевать его. Сначала распутали голубой бант, потом начали избавляться от многочисленных простыней и одеяла. Так моему взору предстали ножки и ручки. Они были все в складочках, как у очень толстого человека, и тоже красные. Ножки были кривенькими, как два рогалика. Пальчики оказались настолько малы, что, казалось, просвечивались на дневном свету, словно восковые. Рядом со мной стоял мой пес, пребывая в полуобморочном состоянии от увиденного. Он явно не понимал, что происходит и откуда взялось это сморшенно-красное существо. Вдруг существо зашевелилось, закрутило головкой и пикнуло недовольно. «Его надо покормить,» – сказала моя мама и выгнала нас с Греем из комнаты. Я пошел на кухню, пес обреченно проследовал за мной. Я потрепал его по курчавой голове, а он посмотрел на меня недоумевающим, растерянным взглядом, словно пытался у меня узнать, откуда взялся этот новый человек в нашей семье. Нового человека назвали Алешей. Покормив и уложив брата в детской кроватке спать, родители, закрыли к нему дверь в комнату. Мне жутко хотелось посмотреть на него еще раз, и я попросил разрешения у родителей войти в комнату, где он спал. «Пусть покрепче уснет, потом посмотришь,» – сказала мама. «А можно когда он проснется, я его из бутылочки покормлю?» – спросил я. Мама улыбнулась и сказала: «Рано его еще из бутылочки кормить, это чуть позже». А чуть позже я ходил каждый день после школы, как на работу, на «молочную кухню» за детским творогом с молоком, на которых мой брат рос, как на дрожжах. Щеки надувались, наливались здоровым, розовым румянцем, животик становился похожим на маленький барабанчик, ножки и ручки наливались детским сальцем. К годику он был похож на этакого маленького, симпатичного, крепенького мужичка. Несчастный Грей терпел все его проделки, относясь к ним с терпеливой снисходительностью. Брат учился ходить, держась за шерсть пса, или просто вис ради удовольствия на его морде, что тот опять же мужественно терпел, иногда робко и обреченно порыкивая. Были для него, правда, и свои плюсы. Грей мог запросто слопать какую-нибудь печенюшку или конфетку из рук зазевавшегося брата, не упуская ни малейшего удобного случая, чем приводил его в жуткий восторг, а иногда, доводя, напротив, до слез. Таким образом, дневное довольствие Грея немного увеличилось.

К полутора годам брат переселился в мою комнату. Ночами бывало, что он частенько плакал и я вставал, чтобы покачать его. Обычно причиной его плача была мокрая постель. Тогда я менял ему подгузник и клал к себе в кровать, после чего я и он мгновенно засыпали. Частенько утром, проведя полночи с ним в кровати, я просыпался мокрым, так как Леша «ходил» в туалет не только один раз и делал это, как ему было удобно, под меня. Мою жизнь облегчило появление в нашей стране «памперсов», тогда ночей без сюрпризов стало значительно больше. Чтобы он лучше засыпал, мама купила ему музыкальную уточку. Это была мягкая игрушка с музыкальным механизмом внутри, который приводился в действие веревочкой, за которую нужно было тянуть. Перед тем как пойти в кровать, он дергал за эту веревочку и из уточки лилась добрая, тихая, усыпляющая колыбельная. Прослушав пару раз мелодию, малыш успокаивался, глаза делались тяжелыми, мечтательными, и вскоре он засыпал, прижимая игрушку к щеке. Иногда Леша просыпался от того, что мелодия прекращала играть. Он хлопал своими круглым, карими глазками. Тогда я заводил игрушку еще раз и пальцами закрывал ему веки, но через пару мгновений они опять приоткрывались, обнажая туманный взгляд, тогда я снова осторожно закрывал их. Эта борьба могла продолжаться несколько минут, но сон всегда брал свое. Во сне, как принято считать, дети растут быстрее.

Вскоре он вырос настолько, что пришло время идти в садик, а потом как-то совсем незаметно и в школу, но мне все же почему-то он до сих пор снится только маленьким. Во сне я чувствую запах наглаженных пеленок и его сладкий, молочный младенческий запах.

Летний день

Был знойный июльский день, От жары звенело в воздухе. Она утомляла и не оставляла совершенно никаких сил и настроения для работы. Недолго мучаясь угрызениями совести, мы с братом собрались на озеро, которое было километрах в двух от нашей деревни. Выгнали автомобиль брата за ворота и помчались на нем купаться. Дорога была ухабистая и из-за отсутствия дождя невозможно пыльная. Вскоре наш автомобиль, так как у него были открыты окна, стал больше похож на пылесос, а мы сидящими внутри него. Закрыть окна тоже не представлялось возможным из-за опасности получения теплового удара внутри автомобиля, но минуты через 3 мы выехали на асфальтированную дорогу, и пыль исчезла, оставив на панели приборов коричнево-серый слой. По асфальту мы долетели за считанные секунды до пляжа, на котором уже проводило досуг немалое количество деревенских жителей. Многие мужчины купались в семейных трусах совершенно немыслимой формы и расцветки, но это их ни капельки не смущало, так как мало кто из них был трезв. Женщины же, напротив, были в основном трезвы и в соответствующей общественным купальным процедурам одежде. Причем, как я приметил, все мужчины были поджары, а женщины, даже еще относительно молодые, имели тучные формы. У озера мы встретили знакомую молодежную компанию и пристроились рядом с ней. Компания попивала дешевое пиво из больших пластиковых бутылок и из такой же бутылки, какую-то сероватую, мутную, жидкость, которой оказалась брага. Компания уже была в развязано-веселом состоянии и разговаривала, преимущественно употребляя матерные слова, так что смысл разговора я не совсем мог уловить (если он вообще был). Причем радость, обида, раздражение и другие проявления каких-либо эмоций выражались примерно одинаково, иногда изменяя тональность, где самым приличным словом было «сука», которое служило для связи одного предложения с другим. Мы поздоровались со всеми за руку, нам тут же был предложен «древнерусский напиток-брага» и пиво, от которых мы отказались. Мы пристроились рядом со всеми на своих полотенцах. Скинув с себя шорты и оставшись в купальных плавках, мы лениво побрели к воде. Зайдя в воду по пояс, мы с братом нырнули. Вода обожгла мою кожу приятной прохладой, в теле появилась бодрость, и захотелось плыть, ритмично работая всеми конечностями. Сделав еще пару нырков, я поплыл ближе к берегу. Около берега в воде виднелась фигура моего брата, который был похож на ленивого тюленя. Он, смешно лежа в воде, опускал лицо в нее, набирал в рот воды и струей выпускал её изо рта. Доплыв до него, я лег рядом и стал делать то же самое. Только я скорее был похож на мокрого суслика, а не на тюленя, так как братец был намного крупнее меня. Вскоре я замерз и вылез на берег, вытерся полотенцем и лег на него. Подошел и братец, поблескивая на солнце загорелым, большим, гладким и мокрым телом, картину только портили его купальные плавки, из которых он вырос еще лет десять тому назад и которые врезались в его тело, до неприличия облегая его. Так что картина была с налетом легкого эротизма.

Компания в это время резалась в карты в дурочка, задорно поругиваясь между собой и потягивая уже отнюдь не холодные напитки. Я лежал на животе, пытаясь вставить пойманному мной оводу соломинку в зад. Вообще оводов этим летом было почему-то особенно много, они досаждали своими подлыми укусами и омерзительным жужжанием, а ещё они постоянно липли к телу. Так что, поймав одного, я решил отыграться на нем, за все причиненные его гадским родом мне неудобства. Вставив этой скотине соломинку в нужное место, я отпустил овода и тот медленно и натужно полетел в сторону водоёма, куда впоследствии и рухнул, доставив мне тем самым огромное удовольствие.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.