Семь эликсиров тьмы

Часть 1. Мираж

Иногда нам кажется, что на наших глазах рушится мир. На самом же деле именно в этот момент перед нами открывается истина.

Глава 1. Замечательное утро и ужасный вечер.

Джейн Аддерли проснулась в 6 утра от того, что её кошка положила свою лапу ей на лицо. Сегодня был выходной, поэтому подобное утро девушку совсем не устраивало. Зато кошку, вполне – с чувством выполненного долга, она сидела рядом и мяукала, довольно прижмурившись. Джейн, недовольно бормоча, повернулась на бок. Ей не хотелось в выходной вставать в такую рань. Кто вообще будет рано просыпаться в жаркий летний день, да ещё и в каникулы? Кошка продолжала щурить глаза на Джейн, но через пару минут сама улеглась рядом, упёршись лапами Джейн в бок.

Вдруг зазвонил телефон, звонила мама Джейн – Николь Аддерли. Она работала в музее египетских древностей, открытого их покойным дедушкой, и приглашала дочку прийти сегодня туда посмотреть на новые экспонаты. Эти экспонаты привёз в музей отец Джейн, и теперь те, которые уже успели занести в каталог, должны были занять своё законное место в Центральном зале.

Отец Джейн – Бренден, вечно ездил по нескончаемым раскопкам, успевая перед этим посетить всевозможные семинары и лекции. Но он никогда не забывал и о дочери. Он часто брал Джейн с собой, а если поехать вместе не получалось, то он обязательно привозил ей что-нибудь интересное. Бренден обожал хвастаться своим коллегам: «Вот, кто станет великим египтологом, вот кто откроет все тайны. Моя дочь станет даже более великой чем сам Рамзес II1.»

И, хоть мало кому нравилось это хвастовство, по правде говоря, он не сильно преувеличивал – в свои восемнадцать Джейн могла выигрывать споры со взрослыми египтологами. С её мнением считались признанные археологи и историки, а ведь чтобы заслужить признание этих снобов, нужно было быть просто гением.

Однажды Джейн вступила в спор со своим учителем истории. Она не могла допустить, чтобы её одноклассники слушали все эти выдумки про то, что пирамиды были усыпальницами фараонов. А никого не смущает, что далеко не во всех есть саркофаги, а если и есть, то они слишком гигантские? А фараонов-то хоронили в саркофагах по размеру, которые помещали в саркофаги большего размера и так далее по принципу матрёшки. И где тогда остальные, более маленькие саркофаги? Унесены грабителями? Да кто такой гигантский саркофаг унести незаметно сможет?

И если уж доводов про саркофаги не хватает, то зачем под пирамидами строили туннели? Чтобы жрецы могли совершать таким способом проводить в пирамидах религиозные обряды после того, как гробница будет замурована? Но почему тогда нет дополнительного туннеля, например, под древними мастабами2? Да и зачем тогда туннель под лапой сфинкса в Гизе, ведущий к Великой Пирамиде?

Этот спор привёл только к тому, что отца Джейн вызвали в школу. И тогда Бренден и Джейн договорились, что, когда у них будут неоспоримые доказательства, что пирамиды строились для чего-то другого, они обязательно вернутся и разобьют другие теории в пух и прах.

Как и сам Бренден, Джейн была «египтологом с детства». Она ведь живёт в семье потомственных египтологов, где тайны передаются из уст в уста по наследству, и где каждый хочет за свою жизнь сделать что-то великое, чтобы оправдать возложенную на него миссию.

Но Бренден относился к этому, наверно, даже более серьёзно, чем его отец, создавший музей для того, чтобы семья Аддерли могла привозить туда экспонаты и делиться ими с миром. Бренден пропадал на раскопках месяцами, мог четыре раза в год ездить в одно и тоже место. Он выстраивал умопомрачительные гипотезы и считал своим долгом доказать миру, что культура Древнего Египта не умерла, и что все мифы и легенды, все изобретения и постройки древних египтян, имели куда большее, сакральное значение, чем большинство о них думает. Он считал, что древние египтяне учились магии у богов и пытался всячески доказать существование и по сей день культов древнеегипетских богов, таких, например, как культ Осириса3.

Джейн, как часто любил говорить Бренден, была его «талисманом». «Если она со мной, мы обязательно совершим великое открытие», – говорил он.

Он старался научить дочку всему, что знал сам, и не только на тему Древнего Египта. Он рассказывал Джейн мифы и легенды других цивилизаций, устраивал дебаты на историческую или политическую тему. Он хотел, чтобы Джейн была всесторонне развита, была прекрасным собеседником и умела, в случае чего, аргументированно отстаивать свою позицию.

Но на этот раз Джейн не поехала с отцом. Экспедиция в Сахару4 (третий раз за год) была заманчивой идеей, но как нельзя «вовремя» Николь согласилась провести экскурсию для одноклассников своей дочери, и Джейн просто обязана была присутствовать. И ведь по сути, это была «прощальная экскурсия класса» – в следующем году, Джейн собиралась получать высшее образование. Эта экскурсия была как бы, вторым выпускным, и поэтому пропустить этот день она просто не имела права.

Звонок матери окончательно разбудил девушку, и она успела поесть, покормить кошку и собраться буквально за полчаса. Было без четверти семь, значит она успеет перед экскурсией забежать в булочную купить её любимых пончиков, булочная как раз открывается примерно в это время.

Однажды отец принёс домой пончики, и они так понравились Джейн, что ни один праздник теперь без них не обходился. «Не ешь много, а то посадишь свою печень, как я», – говорил Бренден, но он всё равно не мог устоять перед умоляющими глазами Джейн. Честно говоря, у Брендена было поистине дьявольское здоровье: Бренден вообще мог хоть месяц питаться фаст-фудом и при этом остаться таким же поджарым и спортивным на вид. Он каждый раз отшучивался, мол это «гены исследователя», намекая на то, что он месяцами пропадает в разных местах, а там уже нет дела до ЗОЖ, там бы поесть хоть что-то. И да, наверно нет блюда в мире, которое бы Бренден не пробовал. «Не попробуешь – не узнаешь», – говорил он и с радостью соглашался попробовать самые странные блюда, какие ему только не предлагали…

Народу на улице было немного – город ещё спал, но вот природа уже давно проснулась. Этим жарким летним утром солнце светило как в пустыне, и не было даже малейшего ветерка, чтобы хоть как-то спастись от жары. Идеальная погода, чтобы погрузиться в культуру Древнего Египта.

К удивлению Джейн, в музее уже вовсю кипела работа: экскурсоводы, охранники, экспозиционеры и другие работники готовились к новому дню, тщательно всё проверяя. Мама Джейн готовилась к экскурсии. Наверно, вы нигде больше не увидите настолько преданного своему делу египтолога, как Николь. Будучи хозяйкой музея, она в более-менее свободное время участвовала в проведении экскурсий и лекций, с упоением рассказывая об их с Бренденом приключениях.

– Ну как, Джейн, здорово, правда? – спросила она, показывая дочке алебастровую вазу, стоящую за стеклом на шёлковой подушечке.

– Круто, эта ведь та самая, что мы с папой нашли, когда последний раз были в Сахаре!

– Вот, может, расскажешь сегодня своим одноклассникам об этой поездке?

Джейн боялась, что её одноклассникам не будет очень интересно в выходной, рано утром, да ещё и в такую жаркую погоду слушать о том, как она копалась в песке. В такие дни надо рассказывать легенды, посвящать в теории великих заговоров и пугать страшилками о проклятиях фараонов…

– Все мы помним открытие гробницы Тутанхамона5– так начала Джейн свой рассказ – так вот недавно там проводились исследования, которые навели на мысль, что эта гробница не так мала, как все её считали. Есть предположение, что там есть потайная дверь, за которой может скрываться ещё одно захоронение…

Одноклассники Джейн, услышав такую смелую гипотезу, сразу встрепенулись, и слушали Джейн уже с большим вниманием. А Джейн пыталась рассказать им как можно больше сенсаций, чтобы заинтересовать их…

Экскурсия прошла на ура. Теория о возможной потайной комнате в гробнице Тутанхамона ещё не успела разойтись по миру, и поэтому одноклассники Джейн восприняли это, как будто им рассказали величайший секрет. Хотя, по сути, это и был секрет – эту новость не афишировали. Девушка, довольная впечатлением, произведённым её рассказом, развернула упаковку пончиков, купленных сегодня утром и, с лицом, полным блаженства, стала вспоминать те поездки с отцом. Она вспомнила, как однажды, отец, вернувшись из экспедиции, привёз ей Анх – древнеегипетский символ жизни. «Он будет тебя защищать. – сказал он. – Боги и пустыня будут на твоей стороне, стоит тебе только их позвать». Кстати говоря, Бренден никогда не сомневался, что эти боги существуют. Он всегда с почтением относился к артефактам и магическим символам. Для него существование языческих богов было само собой разумеющимся. И каждый, когда они попадали в какую-нибудь опасную ситуацию, Бренден просил богов помочь им. Она вспомнила, как им однажды пришлось «убегать» на машине от песчаной бури. Это был первый раз, когда Джейн увидела песчаную бурю. Если попасть в неё, становится темно как ночью, но некоторые смельчаки, специально едут ей навстречу, желая испытать прилив адреналина. Как вообще в пустыне умудряются выживать бедуины? Им же фактически негде укрыться от неё…

Но песчаные бури могут быть и полезными: иногда они сметают дюны и на их месте становятся видны древние постройки, которые были погребены под тоннами песка в течение многих лет, и поэтому, не были разграблены или разрушены. Собственно, именно песчаным бурям должен быть благодарен Тутанхамон, за то, что его гробница была полностью запечатана, когда её обнаружил Картер. И обнаружил он её только изучая местность по древним картам несколько лет. Это место считалось перекопанным вдоль и поперёк, и никто уже не надеялся что-то найти.

Войдя в гробницу, Картер и его команда были встречены предостережением: «я тот, кто зовом пустыни охраняет покой фараона». И, нужно отдать должное, делает этот некто свою работу превосходно. Пустыня, хотя порой она и бывает безжалостной, охраняет своих протеже.

Бренден уехал на раскопки в Накаду неделю назад, его не будет ещё около месяца, и за это время Джейн хотела сделать что-то великое, чтобы удивить отца, когда он приедет.

«Какой же классный сегодня день», – подумала она.

Джейн осталась в музее на целый день. Было чем заняться: она восстанавливала папирус, переводила тексты и составляла каталог новоприбывших экспонатов. С каждым из них была связана какая-нибудь увлекательная история. Так что жизнь Джейн никак нельзя было назвать скучной или однообразной.

«Джейн, тебя мама зовёт», – крикнул ей Питер, работающий в музее охранником.

– Сейчас приду, – отозвалась девушка, – подожди, только последний экспонат в каталог внесу. Я уже почти закончила.

«Николь, иди сюда поскорее», – нетерпеливо позвала её мама. Вид у неё был испуганный и растерянный, а голос дрожал.

– Что случилось?

– Бренден…Бренден пропал. – сказала Николь дрожащим голосом.

Вот так классный день в один момент стал ужасным днём.

Николь позвонил коллега Брендена, который поехал вместе с ним. По его словам, отец Джейн почти нашёл что-то великое.

«Надвигалась песчаная буря, я пошёл предупредить Бро, а его нет. Только на полу разбросаны все его чертежи и записки. В общем, абсолютный погром. Как будто кто-то что-то искал и, не найдя этого, похитил Брендена, считая, что он «может знать тайну» – сказал Фил и телефон отключился.

Джейн и Николь весь вечер пытались до него дозвониться, но безрезультатно. Видимо, из-за песчаной бури, связь прервалась.

«Я поеду в Накаду», – вдруг сказала Николь.

У Джейн ёкнуло сердце. А вдруг её мать тоже там потеряется? Вдруг что с ней случиться. Нет, она не может этого допустить.

– Нет, это я поеду в Накаду.

– Не спорь, Джейн. Всё будет хорошо. Тебе нужно только будет присмотреть за музеем и кошкой в моё отсутствие. Но ты знаешь, что делать, так что всё будет в порядке, я об этом даже не волнуюсь. – сказала Николь, но её голос говорил об обратном. Она была безумно напугана этой ужасной новостью об её муже.

– А вот я очень волнуюсь, мама! – воскликнула Джейн. – А если с тобой что-нибудь там случиться?

– Ничего со мной там не случиться, уверяю тебя, милая, – Николь погладила дочь по голове, – Ты даже оглянуться не успеешь, как мы с твоим папой вернёмся.

Глава 2. Пустыня.

На следующее утро, Николь была уже на пути в Накаду. Она пыталась не показывать дочери своё волнение, но стоило ей сесть в самолёт, как она не выдержала и зарыдала. Она не знала, где её муж, как она его найдёт, она не знала, что ей делать. Фил активно сотрудничал с полицией, но пока что поиски не дали никаких результатов. Бро (так называл его Фил) будто сквозь песок провалился. Хотя, и такое могло быть. Николь старалась себя как-то успокоить, и за эти пять часов, пока она летит в Египет, набросать хоть какой-нибудь план действий.

А Джейн тем временем места себе не находила. Она пыталась отвлечься, постоянно успокаивала себя, но никакой довод разума не мог успокоить её томящуюся от тревоги душу. Она чувствовала себя виноватой в пропаже отца – если бы она поехала вместе с ним, ничего бы плохого не случилось. Бренден часто шутя называл дочку своим «талисманом», и теперь этот «талисман» ходил туда-сюда по залу, то и дело ругаясь.

Чтобы иметь хоть какую-то возможность помочь найти отца, Джейн стала изучать записки, про которые говорил Фил. Вчера вечером, когда песчаная буря утихла, он прислал им фотографии. Они могли дать подсказку, куда пропал неугомонный египтолог.

Они с Бренденом искали тайный заброшенный храм в Гизе. По мнению многих историков, и, в частности, египтологов, само собой, между лапами Большого Сфинкса раньше был расположен небольшой храм. И был в этом храме подземный туннель, ведущий к сокровищам. Но не тем, что ищут расхитители гробниц. Это были такие сокровища, что по сравнению с ними, золото и драгоценности казались просто мусором. Эти сокровища – все знания и вся мудрость, накопленные за тысячелетия. Но сейчас храм полностью исчез, и проводившиеся там раскопки ни к чему не приводили, будто Храм Мудрости был лишь миражом, насмешкой над всеми, кто поддался этой уловке. Но ходили легенды, что этот храм невозможно найти тому, у кого нет специального ключа, который, по мнению искателей сокровищ, кочевых племён, живущих в Сахаре, и, самых ярых искателей – сетитов6, был тайно спрятан в городе под названием Нубт.

Но здесь было всё куда сложнее, чем казалось на первый взгляд: городов под названием Нубт – два. Один располагался неподалёку от гигантского некрополя Негада (Накада), и был известен в античности как Омбос, а другой – был на противоположном берегу Нила там, где сейчас стоит город Ком-Омбо.

Ком-Омбо выглядел более «естественным» городом: там сохранились пирамиды и храмы, на которые приезжают посмотреть толпы туристов, в то время как Омбос, это, по сути, огромный некрополь, с несколькими забытыми и заброшенными храмами. Создавалось впечатление, что один город был построен намного раньше другого, а второй, словно был городом-подделкой, материализовавшимся миражом пустыни.

Так как эти два города назывались одинаково, многие принимали их за один город, а не за два совершенно разных. И тот, и другой был Нубт – «город золота» – но эти города располагались на противоположных берегах. Из-за путаницы с названиями, редко можно встретить карту, которая в действительности бы показывала координаты этих городов и их храмов, что значительно усложняло поиски, а также мешало пониманию любых исследовательских трудов, посвящённых этим городам.

Джейн читала и перечитывала каждую строчку, написанную в папином дневнике. В нём говорилось, что он встретил туарегов7, которые и сказали ему, где и как найти вход в нужный храм. «Он находится там, где конец становится новым началом, где ярость порождает разрушение, а разрушение приводит к самопознанию» – сказали туареги Брендену.

Бренден после этого, признаться, немного взгрустнул: он рассчитывал на немного другой ответ. Но другого ответа ему не суждено было услышать: никто вообще больше особо не верил, что этот храм существует.

Однако спустя время, Бренден стал полностью уверен в том, что он был прав – нашёл статуэтку змеи, выползающей изо рта собаки (как вода из пасти львов-фонтанов). Эта статуэтка сейчас стояла под стеклом в Центральном зале музея и, если верить запискам Брендена, которые, по правде говоря, иногда больше походили на описание великого заговора, явно указывала на то, что этот храм всё же существует, но иероглифы, написанные на этой статуэтке, были написаны также, как черновик диссертации египтолога-авантюриста: эти иероглифы были непонятной смесью древнеегипетского и древнегреческого языков разных эпох, а какую-то заковыристую смесь коптского8, тамашека9 и древнегреческого сможет прочитать только один из ныне живущих в мире, но он, к сожалению, пропал.

Дальше почерк Брендена делался совершенно непонятным. Он мог писать на нескольких языках одновременно. Он знал четыре варианта древнеегипетского языка10, древнегреческий, арабский, современный греческий и тамашек. И когда он писал, мог в одном предложении соединить слова из разных языков, и плюс ко всему, написать настолько безобразным почерком, что, наверно, шутку про почерк врачей, следовало бы переделать в шутку про почерк египтологов. Николь часто подшучивала, что именно из-за того, что он писал, как курица лапой, Брендену пришлось дважды защищать диссертацию.

Однако, Джейн отнеслась к дневнику с невиданной серьёзностью. Она тщательно расшифровывала текст, стремясь даже по почерку определить настроение Брендена. Вдруг кто-то заставил его написать этот дневник и таким образом сбить полицию со следа?

Но по мнению Джейн, Бренден писал эти записки абсолютно спокойным, трезвым и неторопливым в делах. Каждое слово, хоть и было написано кое-как, всё же было идеально продумано. Но Джейн упорно возилась с дневником целый день. Иногда у неё появлялось жгучее желание поделиться этой историей, рассказать о случившемся, показать дневник, но она резко отгоняла это чувство, ведь это были тайные записи. Чтобы узнать эти факты её отцу понадобилась вся жизнь, и теперь просто взять и показать их кому-то, рассекретить их, было бы самым ужасным решением.

Но иного выхода не было. Скрепя сердце, Джейн перечитывала дневник уже, наверное, сотый раз, и то, на самом деле, это были лишь фотографии дневника, настоящий-то, наверное, полиция забрала. Слава богам, Фил прислал фотографию…

Не имея на уме абсолютно никаких догадок по поводу случившегося, Джейн нервно ждала, пока её мама доберётся до Накады и свяжется с ней.

Вечером позвонила Николь. Ни у кого не было даже догадок, где может быть Бренден, и эта новость была совсем не воодушевляющей…

Поговорив с Джейн, Николь выглянула из палатки. Снова надвигалась песчаная буря. Летом, это конечно, не удивительно, но эти бури были какие-то аномальные, словно какой-то чересчур могущественный маг решил опробовать свои силы и не может остановиться, наслаждаясь своей мощью. Николь и Фил быстро укрепили палатку, хотя никто не был уверен, что эта буря просто не сметёт их. Николь слушала, как завывал ветер и шипел песок, и временами ей казалось, будто она слышит чей-то отдалённый голос. Голос этот был то громче, то тише, и иногда напоминал чей-то крик. Крик, полный отчаянной ярости.

Но буря прошла, даже, если можно так выразиться «пробежала». Когда «столкновение» с бурей уже казалось неизбежным, она вдруг резко накренилась на запад, выпустив часть песка в небо, как паровоз, выпускающий дым. Как будто бури и не было никакого дела до какой-то там палатки. «Кричащая буря» словно преследовала какую-то цель, и этой целью совсем не являлось тотальное разрушение маленького убежища, беспомощного, против грозной стихии.

– Это надо было заснять, – грустно вздохнул Фил, – такая бы сенсация была. Когда ещё было такое, чтобы песчаные бури настолько быстро и резко меняли направление? И ещё этот выброс песка вверх, держу пари, такое происходит лишь раз в тысячу лет.

– Это ты так говоришь, потому что буря прошла. – фыркнула ему в ответ Николь. – Когда ты слушал эти завывания, ты трясся от страха, тебе и дела не было ни до какой сенсации.

– Вот если ещё буря будет, обязательно засниму. – сказал Фил, пропустив слова Николь мимо ушей. – Пойдём, посмотрим, что ли, может пустыня нам какой подарочек оставила.

– Иди сам посмотри, я хочу ещё раз перечитать записки Брендена. – Сказала Николь, снова перебирая в руках бумажки. Оригинал забрала полиция, а Николь, после долгих споров и пререканий, всё же оставили копию.

– Ну ты даёшь, я и не знал, что в мире найдётся хоть один человек, понимающий почерк Бро, кроме него самого. Даже полицейские не поняли. Он как будто свой язык придумал. Бьюсь об заклад, пароль от его электронки не взломает ни один хакер, у него самого вся система полетит от этой языковой несуразицы, – засмеялся Фил, но тут же увидел, что Николь не разделяет его веселье… да и вообще, лучше бы он промолчал насчёт почерка (у Николь был вид, как если бы она хотела сказать «я тебе на могиле таким почерком надпись высеку»). Фил тут же замолчал и постарался как-то замять тему и побыстрее уйти. Даже солнце пустыни не было таким прожигающим, как взгляд Николь в тот момент. А может, это потому, что и она сама лишь притворяется, что понимает почерк Бро?

Фил перебирал песок, в надежде что-нибудь найти. Иногда стихия может быть милостивой, и он надеялся, что сейчас именно такой случай. Он вертел в руках каждый камешек, иногда смотрел песчинки под лупой, но прошло, наверно, два часа, а он так ничего и не нашёл. Но Фил продолжал также усердно искать, а по мере того, как он искал, он всё больше удалялся от палатки.

Уже после заката, безумно уставший, мучимый жаждой и отчаявшийся, он заметил, что ушёл от убежища достаточно далеко. Но ему было безумно стыдно возвращаться с пустыми руками. «Буду искать пока не стемнеет настолько, что я просто не смогу продолжать поиски» – подумал Фил, отругав себя за то, что, поспешив уйти, он забыл взять фонарь. Если он сейчас сдастся, то никогда не найдёт Бро, а от этой мысли ему хотелось плакать.

Снова подул ветер. «Неужели, опять буря? Что-то они, действительно, странные в этом году» – подумал археолог. Он дал себе команду ускориться, но на самом деле это ничего не изменило, быстрее работать он не стал – он устал настолько, что был готов просто упасть на песок и пролежать так до утра и неважно, надвигается ли буря или разливается Нил.

Ветер подул сильнее, видимость снова начала падать. Фил увидел вдали фонарик, наверно, Николь уже пошла его искать. «Ладно. Видит Гор11, я старался как мог» – сказал Фил маленькому камешку, который он держал в руке и бросил его на песок.

Собрав все силы, археолог лёгкой трусцой побежал по песку к палатке, как вдруг его взгляд случайно упал на какое-то тёмное пятно. Свет фонаря помогал ему ориентироваться, и это пятно выглядело как-то странно. Фил остановился и ткнул пятно палкой. Её-то он, слава Бастет12, не забыл взять. Это было что-то мягкое, но не настолько мягкое, как, например, ткань хиджаба13… Ещё раз ткнув эту таинственную вещь, Фил с опаской поднял её. Это была шляпа Бро, изрядно потрёпанная. Вот теперь Филу не будет стыдно! Эта находка придала ему сил, и он, нахлобучив шляпу, вернее то, что после «кричащей бури» от неё осталось, на голову, побежал быстрее. Ему хотелось думать, что эта находка означала, что Бро где-то рядом. А может, он нашёл-таки, где храм и теперь спешит сюда рассказать ему об этом? Может, он никуда и не терялся, и никто его не похищал, а он просто решил проверить какую-нибудь из своих безумных гипотез?

Свет фонарика замигал и пропал. Когда Фил вернулся к палатке, он увидел, что фонарик был разбит. Фил удивился: что могло случиться, ведь он затратил на путь назад не более трёх минут. Может, Николь, к моменту, когда он прибежал, уронила фонарик и пошла в палатку на новым? Но почему он не видел этого, ведь он был достаточно близко, чтобы увидеть хотя бы её силуэт… Или, может, фонарик висел на верёвке рядом с палаткой и разбился, из-за ветра сорвавшись с неё? С нехорошим предчувствием, он зашёл в палатку и его сердце замерло: Николь нигде не было. Фил стоял, не зная, что ему делать. Николь никуда не могла уйти – иначе бы он увидел её. Значит, Николь тоже похитили, но как им удалось сделать это незаметно? А может, её похитили ещё днём, когда Фил ушёл далеко от палатки? Мысли сбились у него в голове в какой-то непонятный гудящий рой. Неожиданно он резко почувствовал, как за его спиной кто-то стоит. «Николь!», – радостно воскликнул Фил, обернувшись, но сзади никого не было. Вдруг перед глазами промелькнула яркая вспышка и вмиг всё пропало.

Глава 3. Джейн совершает безумный поступок.