Бессмертие не для всех

– Годятся, – согласилась Айрен, – надо подкрасться к ним поближе.

– Потом сочиним балладу для потомков, – шептала Мирэя, пробираясь между деревьями, – о том, как принцесса Сундара охотилась за женихами в Сиреневую ночь.

– Тише, – оборвала ее Айрен, еле сдерживая смех. – Женихи сбегут.

Они притаились за большим деревом в двух шагах от своих избранников, и тут раздался мелодичный звон. На поляне засуетились.

– Что это? – спросил Юниэр.

– Майское обручение, – догадался Лафер. – Я говорил тебе.

– Как же я забыл? А мы встали в самую тень! – воскликнул встревоженный Юниэр, – нас здесь никто не заметит!

Но он ошибся, к ним уже подскочили две девушки, и венок из красных роз опустился ему на голову. Юниэр увидел, что его "майская невеста" – красавица, каких мало даже в Сундаре. Любовь, переполняющая его сердце весь день, нашла, наконец, выход. В это мгновение он забыл и о Лафере, и обо всем на свете. Он быстро скрепил союз нетерпеливым поцелуем и далее уже не выпускал обретенное сокровище.

– Твой выбор сделал меня бесконечно счастливым! – воскликнул Юниэр, восхищенно глядя на Мирэю.

Тут она узнала нахала, который бросился под копыта Чернолуна этим утром. О том, что у "майского обручения" может быть продолжение, девушка не подумала и сейчас с недоумением и даже страхом смотрела на неожиданного поклонника.

– Я верю тебе, но, если ты не умеришь свой пыл, мне придется найти кого-нибудь поскромнее, – сказала она сердито, хотя отметила, что юноша красив и, похоже, искренен.

Но и Юниэр узнал ее. "Сама принцесса выбрала меня, – обрадовался он, – и я ее не отпущу". Он засмеялся, обнял девушку за плечи и повлек к танцующим на поляне парам.

– Ты в надежных руках, не бойся ничего, – убеждал он "невесту".

И действительно, крепкие руки подхватили ее, принцесса при всем желании не могла бы вырваться из объятий. Да и неловко было, на них уже с интересом поглядывали зрители. Танцевал Юниэр легко и умело, нежно прижимая красавицу к груди. Не давая девушке посмотреть на Айрен, которая делала ей отчаянные знаки, нашептывая что-то ласковое, Юниэр увлекал принцессу все дальше в сторону от толпы. Айрен, за которой усердно ухаживал Лафер, не смогла помочь госпоже. Случилось то, чего они боялись, – их разлучили.

– Я не шучу! – пыталась отбиваться Мирэя.

– Я тоже! – отвечал Юниэр.

Голова Мирэи кружилась от близости, внимания и восхищения избранника, а может и от вина. Она уже не слышала голосов и песен, тем более не видела ничего вокруг. Земля уносилась из-под ног, но надежные руки бережно обнимали ее. Повсюду был слышен томительный зов весны. Они были молоды и легко поддались таинственному сердечному влечению. Их души встретились. Мирэя не понимала этого, а просто чувствовала, что такого с ней еще не было. И когда юноша касался губами ее горячей щеки, она ощущала не только страх и неловкость, но и наслаждение. И, конечно, она ему отвечала, иначе было невозможно.

"Радуйся, тебя целует вольный "майский жених", впредь не будешь такой любопытной", – думала принцесса, удивляясь, что все еще может думать.

Юниэр оторвался от ее губ; и когда она отдышалась, то увидела, что стоят они в лесу, над ними безмерное небо с льющимися потоками звезд, а людские голоса и музыка едва слышны.

– Как тебя зовут? – спросил он, не выпуская ее рук.

Она ответила неуверенно:

– Ты можешь называть меня Леорой.

– Редкое имя, – усмехнулся Юниэр, – а я, Кельвен, сын пастуха, одного из лучших в Сундаре.

"Завидный жених", – подумала Мирэя, но промолчала.

– Мне кажется, что я где-то видел тебя, – продолжал Юниэр, – и не только в волшебных снах. Твой образ почему-то связан у меня с замком нашего короля. – Юноша внимательно следил за выражением лица Мирэи. – Твой отец…

– Королевский садовник, – быстро перебила его принцесса.

– О! – Юниэр всем своим видом выразил непомерную радость, – он мой лучший друг. При встрече обязательно скажу, что в его саду вырос редчайший по красоте цветок.

Мирэя посмотрела насмешливо.

– Я не думаю, что это будет открытием для него.

Юниэр снова наклонился к ней, но она решительно отстранилась и сказала: – Пойдем танцевать.

Когда они подходили к Большой поляне, Юниэр спросил:

– А что нам мешает по-настоящему обручиться? Ты мне нравишься.

– Я подумаю, – опустила глаза Мирэя, – и спрошу у отца.

– С ним мы уладим это дело!

"Странно, – подумала принцесса, – неужели он не узнал меня? А так смотрел".

Она поискала Айрен, но среди танцующих ее не было. Зато «жених» не отходил от девушки ни на шаг, но теперь ей это нравилось. Они пили вино из одного кубка, и хмель вливался в разгоряченную кровь. Принцесса кружилась в танце радостно и самозабвенно, окончательно потеряв способность думать.

Через какое-то время послышались возбужденные крики, танцы прекратились, и все отступили ближе к краю поляны. Какие-то люди с расплывчатыми лицами вещали о чем-то, стоя на бочках, где недавно было вино. По отдельным фразам Мирэя догадалась, что выбирают Сиреневую чету. Айрен говорила ей, что Сиреневые короли вступают в брак на празднике, в приготовленном для них шатре. На следующий день их имена узнает весь город, а Киннар обеспечит пару приданым. Вместе со всеми она радостно закричала: "Ура!"

Юниэр потянул ее за руку.

– Бежим, скорее, бежим отсюда! – говорил он, выбирая дорогу среди многочисленных пар.

– Но почему? – слабо возражала Мирэя.

– Если тебя обуревает тщеславие, то можешь остаться, – рассердился он.

Тут, наконец-то, Мирэя сообразила, что выбор пал на них, и пустилась бежать едва ли не быстрее Юниэра.

Толпа, ошеломленная бегством Сиреневых королей, ринулась в погоню. Видимо, находя в этом неожиданное развлечение, люди гнались за ними по пятам.

"Что будет, если они нас схватят? Неужели отправят в шатер насильно?" – с ужасом думала Мирэя и мчалась вперед, не смея оглянуться. Иногда их пытались обогнать, и тогда приходилось отбиваться от самых назойливых. "Счастья в любви, счастья в любви", – скандировала толпа.

– Спасибо, спасибо, – на бегу отвечала Мирэя.

– К морю! Гоните их к морю! – раздались голоса.

– Ты умеешь плавать? – спросил Юниэр.

– Да, – ответила она, задыхаясь от бега.

Юниэр понял, что их неизбежно теснят к морю, и вспомнил о небольшой лодочной стоянке на берегу. Днем они гуляли там вместе с Лафером. Была вероятность добежать туда быстрее преследователей. Мирэя мчалась, ощущая бешеные упругие вихри вокруг. К большому разочарованию Юниэра, когда они добежали до известного ему места, толпа отрезала их от стоянки. Он тотчас метнулся к утесу. Утром мальчишки прыгали с него в воду, значит, это возможно. Мирэя и опомниться не успела, как ей пришлось нырять в морские глубины за "майским женихом". Когда они вынырнули, Юниэр быстро поплыл к крохотному гроту в утесе – здесь стояла лодка. Он помог принцессе взобраться в нее и налег на весла. Через некоторое время шум толпы стих, а потом исчез совсем – им удалось оторваться от погони. Юниэр и Мирэя облегченно вздохнули и обнялись. Все же юноша в целях безопасности отгреб подальше от стоянки.

– А почему сын пастуха так резво бежал от почестей? – спросила Мирэя. – Что ему мешает стать Сиреневым королем?

– Предположение о том, что эти почести завтра обернутся его похоронами, – спокойно ответил Юниэр, и Мирэя взглянула на него с искренним любопытством.

– Ты узнал меня? – спросила она.

– Нет, – ответил он.

Лодка причалила к берегу. Было необычайно тихо, дремотная мгла окутывала все вокруг. Море, насыщенное тонкой светящейся пылью, рассеивало сумрак. Только сейчас Мирэя почувствовала, как она устала. Ноги были в ссадинах и болели, а еще предстоял длинный путь домой. Когда Юниэр наклонился и поцеловал ее, она слабо возразила:

– Не надо, я устала, а нам еще возвращаться.

– Зачем? – спросил он.

Тепло его рук успокаивало, и он был так красив.

– Останемся здесь, – уговаривал он Мирэю голосом тихим, но настойчивым. – Так хорошо, спокойно, море, небо и мы. – Он гладил влажные волосы принцессы и, дрожа, касался мягких губ.

Мирэя растеряла все думы о последствиях этой встречи. Мир оказался вдруг блаженно пустым. Быстро летели невозвратимые мгновения.

Светало. Юниэр вздохнул и благодарно сжал руку Мирэи. Она отстранилась от только что обретенного мужа, и тотчас вихрь мыслей пронесся в голове: "С ума я сошла, что ли? Кто он, этот сын пастуха? Вдруг отец что-нибудь узнает и все остальные тоже. Ужас! Домой, немедленно домой!"

– Ты завел меня слишком далеко, – сухо сказала она Юниэру. – Если хочешь, оставайся, но я должна идти. – И она, не вполне уверенно, направилась к лодке.

Юниэр легко вскочил и поспешил за ней. Душа его была переполнена нежностью к этой тоненькой девочке со спутанными волосами. Но к нежности уже примешивалась горечь, потому что ночь прошла.

Майская чета скоро добралась до лодочной стоянки и оттуда направилась вперед через лес. Некоторое время он нес ее на руках. Дорога шла все время вверх, и Мирэя поняла, почему ночью они бежали так быстро. Но сейчас она утомилась, и Юниэру приходилось тащить ее за руку. От усталости у нее даже капали слезы, но когда Юниэр пытался утешить ее лаской, она злилась.

По мере приближения к Большой поляне они шли все медленнее и прятались за деревьями, если им попадались люди на пути. Никто не буйствовал, праздник имел вполне мирный вид, слышалось красивое пение. Случайно Юниэр заметил своего друга.

– Лафер! – негромко позвал он.

Обрадованный друг подбежал к ним.

– Я думал, ты потерялся! – воскликнул он. – Когда я увидел, что тебя выбирают Сиреневым королем, то решил, что нам конец. – И тут Лафер взглянул на спутницу друга и остолбенел. Хотя принцесса Сундара имела весьма потрепанный вид, лицом к лицу она была легко узнаваема. Он растерянно поклонился, не в силах найти нужные слова.

– Где Айрен? – спросила Мирэя, глядя на него вызывающе.

– Мы разминулись, когда началась погоня за вами, и я больше ее не видел.

– Что ж ты, Лафер, зайцев не ловишь? – пожурил его Юниэр.

– Не в пример тебе, – очень тихо ответил Лафер, и они переглянулись.

– Мы проводим тебя не до самого дворца. Хорошо? – спросил Юниэр спутницу.

– Что, папу испугался? – съязвила Мирэя. – Садовника?

Юниэр сжал ее руки.

– Нет, он же мой друг. Предложение остается в силе. Захочешь замуж, зови.

Они подошли к дороге, ведущей к главным воротам дворца, и распрощались.

– Я найду тебя, – сказал Юниэр.

– Не вздумай, – возразила принцесса.

Она отвернулась и пошла к замку.

– Ты идиот! – не удержался Лафер.

Юниор расплылся в счастливой улыбке.

Они уже собирались уходить, как вдруг Лафер дернул друга за руку, и они упали в траву.

– Смотри! – проговорил он.

Юниэр взглянул в ту сторону, куда указывал Лафер, и увидел высокого странника в зеленой одежде, благодаря которой он был почти незаметен в лесу. Его волосы отливали золотом, а поступь была невероятно легка.

– Фейр, – прошептал Юниэр. – Идет в замок.

– Ты, правда, везунчик, – присвистнул Лафер. – Скажем Зараду, что следили за ним от самой Серебряной струи!

Мирэя не пошла к главным воротам, она свернула с дороги и направилась к Розовому саду. Ей показалось, что кто-то идет следом. Девушка обернулась, но никого не увидела. Однако ощущение присутствия чужого человека не покидало ее, и когда она еще раз оглянулась, то увидела шагающего невдалеке стройного мужчину в зеленом плаще. "Еще один любитель острых ощущений возвращается с праздника", – решила она.

В Розовом саду она потеряла незнакомца из виду, без приключений добралась до дворцовой стены, нашла скрытую за кустами дыру и протиснулась внутрь. Осталось преодолеть лестницу. Мирэя с тоской на нее посмотрела, но все-таки полезла вверх, обдирая колени и локти. "Еще, еще немного, – уговаривала она себя, – и я буду дома".

Тело дрожало от напряжения, одежда взмокла. Оставалось еще четыре перекладины, но она не могла лезть дальше. "Уж лучше было пройти через главный вход, чем сейчас упасть и разбиться. И какой бесславный конец!" – подумала Мирэя.

Принцесса глянула вниз, чтобы определить с какой высоты придется падать, и заметила незнакомца в зеленом плаще. Он изумленно рассматривал девушку, повисшую на перекладине.

"Этому-то что здесь надо?" – возмутилась Мирэя, но затем, почувствовав прилив сил от стыда и злости, быстро преодолела последние ступени и даже прошла немного по крыше, больше не оборачиваясь и не задаваясь вопросом, почему кто-то лазает через стены замка ранним утром.

Ее встретила встревоженная Айрен, благополучно вернувшаяся раньше госпожи. Она что-то спрашивала, но Мирэя ничего не слышала. "Потом все", – еле прошептала принцесса и, как только очутилась у себя, упала на кровать и уснула.

Заговор

На следующий день Мирэя проснулась поздно. Большого труда ей стоило подняться с постели – все тело ныло. Когда она посмотрела в зеркало, то не узнала себя. На нее смотрела бледная особа с распухшими губами и спутанными волосами. Вошедшая в комнату Айрен, поначалу довольно беззаботная, тоже была напугана видом подруги. Тихо, как две заговорщицы, они вспоминали свои похождения на празднике. Принцессе было трудно об этом говорить, кое-что пришлось утаить. Она сто раз прокляла "майского жениха" и даже залилась истерическими слезами. Все воспоминания об удовольствиях, испытанных вчера, рассеялись; осталось оскорбленное самолюбие и негодование по поводу столь не характерной для нее внешности. "Ну почему я не послушалась папу?" – мучилась поздними угрызениями совести Мирэя.

Она ни за что не согласилась бы на просьбу отца спуститься в приемный зал и поприветствовать гостей: Зарада и Арфеста, – но ей необходимо было узнать, что говорят о бегстве королей, избранных Сиреневой ночью. Неизвестность мучила ее, и принцесса надеялась выведать все у Арфеста.

Измученная обманщица появилась на веранде, где сидели гости. Сначала она не заметила ничего особенного, так как тень виноградных листьев скрывала лица присутствующих, а потом было поздно. Мирэя увидела Юниэра, и сердце ее подпрыгнуло прямо к горлу, ухнуло вниз, а потом быстро-быстро заколотилось в груди. "Что он здесь делает? Неужели отцу все известно?" – ужаснулась она.

– Милая кузина, позволь представить тебе моих лучших воинов, – вышел навстречу ей Зарад.

Юниэр и Лафер поклонились. Лафер опустил глаза, а Юниэр, как показалось принцессе, дерзко смотрел на нее. В ответ на их приветствие она едва кивнула.

– Хорошо, что ты пришла, – сказал Киннар, встал с места и строго оглядел всех. – Я хотел, чтобы ты присутствовала на этой встрече.

Он сделал знак слуге, и через минуту тот привел высокого, светлокудрого юношу – фейра. Все были изумлены. Юниэр и Лафер перемигнулись. Арфест скривил губы. Ненависть исказила лицо Зарада.

"Еще сюрприз", – подумала Мирэя с досадой, узнав вчерашнего незнакомца, наблюдавшего как она висела на веревочной лестнице.

– Позвольте представить вам Дориана Скользящего, – обратился к собравшимся Киннар. – Я ожидал его завтра, но Дориан скор. Радостной неожиданностью для меня был его утренний приход.

– А что корабли из Этерии все еще заходят в ваши гавани? – сухо спросил фейра Зарад.

– Нет, – покачал головой Дориан, – давно не заходят. – Но я много лет дружу с нарисейцами, эта земля мной любима, поэтому я не хочу покидать Байлаш.

– Ваше время прошло, скоро все вы сбежите в свой заповедник. Байлаш и Крор принадлежат людям по праву.

– По какому праву, Зарад? – нахмурился король. – Раньше наших поселений возникли в Кроре великие государства фейров.

– Что из того? Сейчас Сарказ там сильнее всех, он сосет последние соки из тощей земли и натравливает злогов на наших собратьев. Если фейры так уж искусны в магии, пусть придумают, как уничтожить его. Но они трусливо держатся в стороне, дрожа за свои вечные жизни. Только мои ребята сражаются, защищая несчастные народы Крора.

– Облагая их при этом немалой данью, – заметил Дориан. – Люди лишь выбирают из двух зол меньшее.

– Отчего же фейры не сражаются с большим злом так, как считают нужным?

– Лютый враг Дамарх был свергнут.

– Если б не Хем, Дамарх по-прежнему правил бы нашим миром!

– Хем был сыном Сорель, майяви, – возразил Дориан.

– Довольно! – властно остановил их Киннар. – Не надо перечислять достоинства наших предков. Мы гордимся ими, но будет ли повод у потомков вспомнить нас? Неужели не замечаете вы, что живете в век алчности, зависти, ненависти? И для меня не секрет, Зарад, что боевых орлов Сундара в Кроре боятся так же, как уродливых прислужников Сарказа. И твоя популярность куплена награбленным золотом, да еще обещаниями обессмертить людей.

Шанкары давно отвернулись от нас, наш век сократился вдвое. То, чего Нар не дал нам добровольно, силой не вырвать! Запомни, как только наши бесчинства переполнят чашу терпения шанкар, Сундар погибнет. Пока не поздно, мы должны образумиться, великим делом загладить ошибки. Объединившись с фейрами, мы объявим войну Сарказу и уничтожим его.

– Нет, – ответил Зарад.

– Отчего же, – удивился Киннар, – ты не хочешь падения Сарказа?

– Мы справимся с этим без фейров!

– Но вы не делаете этого, – покачал головой Киннар. – Много лет армия воюет с последствиями и не трогает причину. Мне кажется, тебе выгодно не трогать такого врага, как Сарказ, ведь исчезни он, под каким благовидным предлогом ты будешь собирать дань с народов Крора?

Зарад вскочил.

– Вы хотите ссоры, дядя? Зачем наговариваете на меня и делаете сообщником нашего злейшего врага?

– Я не хочу ссоры, – устало вздохнул Киннар, – просто говорю свое мнение. Я хочу, чтобы все было открыто и ясно, а не исподтишка.

– Так критикуйте меня сколько угодно, когда мы одни, но здесь Мирэя, ваша дочь, здесь мои воины! Зачем им знать ваши домыслы?

– Слаб тот, кто боится правды, – твердо возразил Киннар.

– Я не боюсь правды, дядя, – процедил сквозь зубы Зарад и сел на место, затаив обиду.

– Я, – раздался вдруг голос Юниэра, – ничего против фейров не имею. В Кроре мы с ними дружим и помогаем друг другу. Они много знают и у них есть чему поучиться.

– Если бы ты жил вечно, – тонко усмехнулся Арфест, – то и знал бы куда больше.

– От вечной жизни можно устать, – возразил Юниэр. – Мне по нраву та, что у меня есть.

– Да, – вздохнул король, – уж лучше умереть, чем век за веком наблюдать кровавые распри и видеть, как все, что с любовью создавалось в течение долгих лет, рушится за несколько дней. Но не будем падать духом, может быть, нам еще удастся договориться. Завтра я обнародую свои планы, и если люди не потеряли разум, то внемлют призыву. Тебя, Зарад, я не убедил? – обратился король к насупленному племяннику.

– Нет, отчего же, – возразил Зарад, – разумом, не сердцем, я вас понимаю, но хотелось бы знать подробнее ваши планы.

– Охотно поделюсь, – согласился Киннар, – давайте перейдем в мой кабинет, здесь становится слишком жарко, а туда не проникает зной. Там и обсудим все подробно.

Мирэя не хотела участвовать в словесных распрях и давно выжидала подходящего момента, чтобы уйти. Она пыталась вникнуть в серьезный разговор, но мысли ее занимал только Юниэр. Что-то вольное, бесстрашное, значительное в его лице приковывало к нему внимание. Находиться с ним рядом в комнате, полной других людей, терпеть его призывные взгляды, пока отец рассуждает о необходимости союза с фейрами, было невыносимо! Ей казалось, что все уже заметили, как она смущена и вот-вот расплавится от стыда. Она попросила позволения удалиться к себе.

– Ты разочаровываешь меня, Мирэя! – сказал Киннар. – Тебе не интересно, что происходит в государстве?

– Государство тебя тоже разочаровывает. Я устала от политики, – капризно пожала плечами принцесса.

– Что ж, отдыхай, – вздохнул король.

– Может моим воинам тоже лучше уйти? – спросил Зарад.

– Нет. Мне по душе твои воины, – возразил Киннар.

Мирэя откланялась и вышла во внутренний двор; там она умыла разгоряченное лицо у фонтана. "Почему папа такой недовольный и усталый, – думала она, – неужели быть королем значит чахнуть от скорби?" – Девушка опустила руку в воду, чтобы погонять мелких рыбок.

Когда все пошли в королевский кабинет, Юниэр улучил момент и проскользнул во двор. Он бесшумно подкрался к Мирэе и коснулся губами ее волос. Она вздрогнула.

– Ты? Что тебе надо? – Принцесса готова была заплакать. – Ты относишься ко мне без должного почтения!

Юниэр изумился.

– Я люблю тебя и говорю об этом открыто. Признайся, твои прежние женихи дарили тебе розы и целовали край платья, боялись приблизиться, выжидали призыва богини. А мне все равно, принцесса ты или нет, я хочу быть с тобой. Праздник продолжается, народ веселится, город украшен. Пойдем? Ты не пожалеешь.

Она хотела согласиться, но гордость не позволила признаться в этом даже себе.

– Не возносись так высоко, – нахмурилась Мирэя. – Ты был моим женихом в Сиреневую ночь, не надейся на большее!

– Что тебе делать во дворце? – не сдавался Юниэр. – Не упрямься. Или опыта одной Сиреневой ночи тебе достаточно на всю достойную королевскую жизнь?

– Придержи свой острый язык!

– Так что, договорились? Вечером, на площади Хема?

– Ну что ж, – снизошла Мирэя, – возможно, я приду.

– Вот и чудесно! – глаза Юниэра лучились от счастья.

Истерзанное самолюбие принцессы наконец-то получило подарок. Конечно, она никуда не пойдет, пусть высматривает ее на площади сколько душе угодно. Мирэя поспешила в свою комнату, а Юниэр ушел в кабинет Киннара.

– Представляешь, какой он дерзкий! – рассказывала она Айрен. – У меня уши горят, когда я вспоминаю прошлую ночь. Солдат несчастный.

Вечерело. Мирэя пробиралась вперед по узкой улочке, стараясь держаться в тени домов: боялась, что ее узнают. Она оделась в простое цветастое платье, которое позаимствовала у Айрен, и повязала на голову косынку.

На площадь Хема можно было выйти по королевской аллее, широкой, безлюдной, с рядами белых магнолий по обе стороны, – она начиналась прямо от дворца. Но Мирэя выбрала другой путь. Она шла через ремесленные районы, по улице портных. Никогда прежде ей не приходилось бывать здесь. Вывески пестрели птичьими названиями: "Изумленный какаду", "Лебединая песня", "Райское оперение". Найти дорогу было нетрудно: толпы людей потоками стремились в одном направлении.

Только однажды она остановилась в недоумении. На перекрестке стоял человек со связкой сиреневых платков, которые почему-то охотно расхватывали. Мирэя полюбопытствовала, зачем они нужны, и узнала, что без них в Зеркальную пещеру не попадешь. На всякий случай, она купила платок себе, а заодно и Юниэру, и направилась к мосту "Прыжок Чернолуна". Мост, перекинутый через Лунную Дорожку, небольшую шумную речку, построили недавно из дымчатого кварца и черного мрамора и назвали в честь ее скакуна.

Выйдя на площадь, Мирэя остановилась в нерешительности. Площадь представляла собой огромную живую клумбу, которая гудела, как тысяча пчелиных семейств. "Где же найти Юниэра?" – растерялась принцесса. И тут же один из пионов отделился от клумбы:

– Как странно ты вырядилась, Мирэ! Еле-еле тебя признал, – рассмеялся Юниэр. – Сними хотя бы это, – он стащил с ее головы косынку.

– Если будешь дерзить, я сразу уйду, – предупредила Мирэя.

– Не будь такой строгой, – Юниэр протянул ей букет. – Эти незабудки для тебя!

– А этот редкостный платочек для тебя, – преподнесла Мирэя свой дар.

– Ого, – усмехнулся Юниэр, – мы уже начали заботиться друг о друге! – У него тоже были платки для них обоих.

Поначалу Мирэя чувствовала себя неловко. Но Юниэр был нежен и предупредителен. Вскоре она прыскала от смеха, когда он жарко нашептывал ей на ухо забавную смесь из комплиментов, шуток и веселых импровизаций.

– А ты знаешь, что нас все еще ищут? – спросил он вдруг, когда к принцессе вернулось безмятежное настроение.

– Кто? – насторожилась она.

– Понимаешь, – объяснил Юниэр, – Сиреневая ночь – древний праздник, и у него есть законы, которые мы нарушили. Выбор четы делают не просто судьи, а колдуны. Эта чета необходима для равновесия на весь последующий год. Мы нарушили это равновесие, поэтому колдуны предвещают ненастья, мор и другие бедствия, вплоть до гибели Сундара.

– Ты шутишь? – Мирэя сжалась внутри, пытливо вглядываясь в его лицо.

– Нет, это серьезно, – виновато пожал плечами Юниэр. – Я наслушался разговоров.

– Но почему они выбрали нас? – воскликнула Мирэя.

– А это от них не зависит, они выбирают тех, кто светится. Нормальным людям этого не видно, а тем, кто разбирается в ворожбе, заметно.

– Я тоже вижу. Юниэр, давай уйдем, мы и сейчас светимся!