О Дхане и Земле. Все книги трилогии

Да, я забыл сказать, что мы втроём общались между собой только мысленно, а в мысленной речи очень трудно скрыть любые оттенки наших детских чувств. Так что в первые годы ссоры возникали то и дело, и отец с трудом мирил нас. Он всегда говорил, что это результат приверженности числу два, что мы ссоримся только потому, что нас, детей, двое. А когда он с нами, то нас становится трое ― и ссориться уже труднее. А вот когда приезжала Любина мама, тётя Валя, нас становилось четверо ― вот тогда наступало настоящее блаженство. Любина мама не умела изменяться, но зато была доброй и умела мысленно говорить. В её присутствии Люба сразу переставала мне завидовать. Мы гуляли вчетвером по лесу, демонстрировали ей наши детские успехи, порой, заигравшись, убегали, а тётя Валя всё расспрашивала отца о его далёкой родине. Он для неё был полнейшей загадкой. Она говорила, что может с первого взгляда определить, из какой страны приехал тот или иной человек, но «определить» моего отца она так и не смогла.

Тётя Валя научила нас всех тому, что даже мой папа не умел делать, ― она научила нас играть в прятки. Вы думаете, что ж в этом такого? Все дети играют в прятки. Да, все дети умеют, а мы с Любой и мой папа ― не умели, так как слишком легко по мыслям находили спрятавшегося. И весь смысл игры ― пропадал. Тётя Валя показала нам, как поставить защиту своим мыслям. Оказалось, это очень просто ― достаточно мысленно «посадить себя в кастрюлю и накрыть сверху крышкой». Тогда ни сам ничего не слышишь, ни тебя никто не слышит, и можно играть в прятки. А ещё можно мысленно провертеть в стенке кастрюли маленькую дырочку ― тогда сам слышишь, а тебя по-прежнему никто не слышит.

Однажды папа услышал, как пастух играет на рожке. Это ему так понравилось, что мне пришлось идти к пастуху и узнавать, где можно достать рожок. Оказывается, пастух сделал его сам, так что и для нас он смастерил такой же. Теперь папа иногда уединялся на какой-нибудь полянке и уже в человеческом виде пытался разучивать на рожке некоторые мелодии.

Но всё хорошее когда-нибудь кончается. Я помню своё последнее лето детства. Мне уже исполнилось семь лет, осенью ― в школу. Погода была дождливая, Любочки не было. Она закончила уже пятый класс, и её отправили со всем классом на сельхозработы. Мама была грустной и молчаливой ― у неё болела голова. Мы с папой ушли в наш любимый лес. Было сыро и холодно, и папа сказал, что надо развести костёр. Я не знал, как разводить костёр без спичек, и папа показал мне, как мысленно тянуться к невидимому солнцу и, словно лупой, фокусировать его лучи в нужной точке. Мне это очень понравилось. Мы с ним тренировались, наверное, целую неделю, пока у меня немного стало получаться.

А потом в дождливый серый день мы опять оказались в городе. Я думал, что завтра мама поведёт меня в школу, но она меня не повела ― она совсем заболела, и я остался дома, чтобы ухаживать за ней. К нам ходили врачи и осматривали маму, звонили с работы, беспокоились о каком-то отчёте. Мама кратко отвечала и опять лежала безучастная, только просила менять тряпку с холодной водой у себя на голове.

Так прошёл сентябрь, а в октябре опять пришёл врач и предложил маме лечь в больницу на операцию. Он говорил, что операция маме обязательно поможет, но мы-то с отцом видели его мысли. Врач был уверен, что мама скоро умрёт, и ему было очень интересно узнать, какая болезнь угнездилась в её голове.

Глава 6. 26 ― 22 гг. дкс

Ра и Радек против Упыга

Радек сын Ра

Старая полустёртая фотография ― это наш нелепый старинный дом на краю города. Слева на третьем этаже ― мой балкон, за ним ― пожарная лестница, по которой, трепеща от собственной смелости, я много раз тайно ночами спускался во двор дома… Я люблю ночь, её тени и запахи… Это, наверное, у меня от отца…

Но вернёмся в тот грустный день, когда умирала моя мама, а я в отчаянии не знал, что делать. Папа тоже был рядом, наконец, он решился! Он опять принял человеческий облик и подошёл к маме. Маме было так плохо, что она даже не удивилась:

– А, Рашка? ― только и сказала она и опять закрыла глаза.

– Разрешишь ли помочь тебе? ― спросил папа.

– Делайте что хотите, ― ответила мама.

И мы стали делать что хотим, а именно, папа попросил меня сесть рядом с ним и мамой и взяться за руки. Потом он сказал:

– Я буду кое-что делать, а ты, сынок, ничего не делай, а только как бы поддерживай меня, давай мне силы.

Так мы соединились ― и вдруг я почувствовал, как при соединении возникло новое существо: не папа и сын, а папасын. Это новое существо было вчетверо сильнее, чем каждый из нас по отдельности.

«Всё так, ― мысленно согласился папа, ― но это существо, к сожалению, порождено магией числа два ― ведь нас же двое, а поэтому ничего хорошего ждать не приходится». Сейчас я понимаю, как он был прав… Но тогда я ему не поверил, я был в эйфории от собственного могущества.

Итак, мы вдруг сделались маленькими-маленькими и мысленно юркнули в мамин мозг.

– Ну вот, ― сказал папа, ― всё понятно, знакомая чёрная петля.

– Можно её снять?

– Нет, подожди, ― папа остановил мою попытку распутать чёрную удавку на маминой голове. – Смотри, от неё тянется чёрная нитка куда-то вниз. Если мы попробуем снять эту петлю, то недолго проживём ― нитка тянется в центр агрессии, мама тут же нас убьёт. Придётся сначала крепко привязать её к кровати.

Мы привязали маму к кровати за руки и за ноги, а затем опять соединились. Вот папа начал распутывать чёрную нить, и мама забилась. Верёвка лопнула, и мама попыталась достать папу ногой. Если бы она не была так слаба, то у неё бы получилось, а так папа успел увернуться. Вот лопнула вторая верёвка, но тут папа, наконец, снял петлю, мама расслабленно затихла и, кажется, сразу уснула.

― Ну, сынок, главную работу мы сделали, но петля ― это ещё не вся причина маминой болезни. Смотри ― вот здесь у мамы отёк мозга, от которого и идёт основная боль. А отёк у неё потому, что этот участок мозга отгорожен как бы загородкой от остального. А вот и шрамик на голове ― теперь понятно, как эту загородку делали… Придётся ломать загородку, а это ой как непросто!

– А откуда это всё у нашей мамы?

– Когда-то она, видно, попала к колдуну, и тот её так заколдовал.

– А зачем загородка?

– Чтобы мама что-то помнила, а что-то нет, а может, чтобы иногда помнила, а иногда по приказу колдуна ― забывала. А петли, ― чтобы она слушалась колдуна и даже его любила.

Мы почти всю ночь ломали загородку ― она была длинная-предлинная. В конце концов ― я заснул, а папа не спал и лечил маму до самого утра.

Проснулись поздно. Мама сама встала и ушла на работу. Днём звонил врач, я ему сказал, что мама выздоровела и ушла на работу. По его мыслям я видел, что он очень огорчился, ведь он так и не сумел поставить ей правильный диагноз. Если бы он знал, чем выздоровление мамы ему грозит в ближайшем будущем, то огорчился бы значительно сильнее…

Из неоконченного письма Александры своей сестре Маше

Машутка, здравствуй! У меня двойная радость. Во-первых, я выздоровела, а во-вторых, ты не представляешь ― вернулся Рашка.

Как же долго я терпела свою болезнь, наверное, года два. Под конец уже и вставать не могла. А однажды вечером вдруг пришёл Рашка. И, быть может, от радости встречи вдруг всё у меня прошло. Я как бы заново родилась. Хожу по улице и восхищаюсь бликами солнца на окнах, последними желтыми листьями на клёнах. Почему раньше я этого не видела?

А на работе… я сама себя пугаюсь. Всегда я очень любила свою работу, своего милого Семёна Андреевича и директора Фёдора Яковлевича. А сейчас… сейчас всё ушло. К работе я стала равнодушна. Мне даже смешно, как Семён Андреевич трясётся со своим режимом секретности. Ну какие у нас могут быть секреты?! Ведь это не военный объект, а обычный центральный банк, где учитывают деньги и переводят их со счёта на счёт. В этом, собственно, и состоит моя работа. Я сижу за компьютером и слежу за базой данных со счетами нашего банка и некоторых с ним связанных. Только сейчас всё это мне совсем неинтересно. И милые мои начальники почему-то кажутся серыми и скучными…

Закончив работу, бегу к моим любимым: сыну и Рашке.

Да, а ещё Рекс пропал, я очень о нём беспокоюсь. Но сын и Рашка в один голос твердят, что Рекс забегает домой днём, когда меня нет, а на ночь опять убегает. Может, он влюбился ― и у него по ночам свидания.

Работы много. А сегодня в конце рабочего дня случилось и вовсе что-то странное. Вдруг звонит мой рабочий телефон, и там кто-то говорит:

– Фиалка-356, переведи два с 8-го на 5-й.

И я, как будто всё понимая, открываю на компьютере счёт 87695, а он с паролем, я откуда-то этот пароль знаю и перевожу два миллиарда на счёт 55387, который тоже запаролен и который я тоже умею открывать. Только сделав все эти странные действия, я вдруг очнулась, позвонила директору и всё ему рассказала, правда, постеснялась сказать, что я знала пароли. Сказала, что их мне также сообщили по телефону. Фёдор Яковлевич был просто потрясён. Он тоже открыл все эти счета и стал радостно кричать в трубку, что я спасла его репутацию, что он наконец-то напал на след каких-то мошенников. «Сейчас же, ― кричит, ― переведу эти деньги обратно на наш счёт и обрадую Семёна Андреевича, а то он тоже переживал»…

Ну, мне было не до того. Рабочий день закончился, и я поспешила домой…

Радек Рексович, продолжение рассказа о последних днях своего детства

Это были последние счастливые дни моего детства. Мама была опять здоровая и весёлая. А папа, будучи Рексом, привык спать с мамой и теперь тоже не боялся спать вместе с нею. Мама мне рассказывала, что давным-давно она очень обидела папу и что с тех пор папа боялся спать с ней в одной кровати. Но теперь они спали вместе и были очень счастливы.

Меня так и не отдали в школу, так как занятия давно начались и было уже слишком поздно меня устраивать. Целый день я опять проводил с отцом, а вечером отца у меня захватывала мама. Она всё никак не могла наговориться со своим Рашкой.

Всё кончилось в один из вечеров, когда мама рассказала о странном случае у себя на работе и написала об этом в письме тёте Маше. Мама рассказала всё это как шутку, но папа всерьёз забеспокоился.

В три часа ночи вдруг зазвонил телефон. Звонил директор, просил срочно приехать на работу ― он её ждёт в своём кабинете. Мама начала собираться, но отец попросил немного подождать. Мы опять взялись с ним за руки и в момент перенеслись в кабинет маминого директора. Директор сидел в своём кресле мёртвый, а рядом наш милый Семён Андреевич убирал свой пистолет.

– Тебе нельзя туда ехать. Твой директор уже мёртв, ― сказал папа.

– Что за чушь. Я только что с ним говорила. Как он мог умереть так быстро.

– Его убил Семён Андреевич, ― ответил папа.

– Я не верю твоим выдумкам, ― сердито сказала мама, ― я всё равно поеду!

– Ну, хорошо, ― сказал папа, ― позвони ещё раз директору и спроси у него что-нибудь, если он ответит ― поезжай.

Мама позвонила… долго-долго ждала, но никто не взял трубку.

– Всё равно поеду, ― сказала она.

– Хорошо, ― сказал папа, ― но сначала сделаем маленький проверочный фокус. Давай мы с Радеком возьмёмся за руки, а ты потуши свет и смотри в окно, что будет.

– Ладно, ― ответила мама, ― только недолго.

– Сынок! Давай попробуем вместе мысленно сделать куклу, похожую на маму, пусть она выйдет из подъезда вместо нашей мамы, ― сказал мне папа.

Так мы с папой создали что-то вроде маминого призрака, и призрак этот бесшумно вышел из дверей дома (на самом деле он просочился сквозь дверь).

– Смотри, ― сказала мама, ― там женщина вроде меня.

– Ну вот, ― ответил папа, ― смотри, что с этой женщиной сейчас будет.

Действительно, наш призрак не прошёл и десятка шагов, как в него начали стрелять из-за ближайшего забора. Мы с папой положили призрак на землю, как будто он умер. А мама в ужасе закричала:

– Там женщину убили!

– Вот так было бы и с тобою, если бы я тебя отпустил, ― сказал папа.

– Это что, твои бандиты? ― спросила мама.

– Нет, это бандиты Семёна Андреевича, но им тоже сейчас не поздоровится.

Тем временем из-за забора вышли три тёмные фигуры и направились к упавшему телу. Только они подошли к нашему призраку, как с соседней крыши раздались отрывочные выстрелы и все три фигуры легли рядом.

– Вот и всё, ― сказал папа, ― как видишь, ты убита, а рядом с тобой ― три бандита. Завтра объявят, что уничтожена банда мошенников с тобою во главе и что именно ты убила директора банка, разоблачившего всю эту банду. Теперь подождём ухода снайперов из соседнего дома и будем выбираться… только лучше бы не через дверь…

– Пошли, ― сказал я, ― там, рядом с моим балконом, ― пожарная лестница.

Мама быстро собрала деньги, документы и некоторые тёплые вещи. Папа взял свой дневник и пачку маминых писем, в том числе и последнее недописанное. Я собрал свою одежду и некоторые игрушки. Мы вышли на балкон и спустились по пожарной лестнице во двор к гаражу. Из гаража мама с папой выкатили машину и вручную покатили вниз по улице, я сидел внутри и жал, когда нужно, на тормоз. Затем завели мотор и очень тихо поехали к границе города. Отъехав от города, мы остановили машину, сказали маме поспать и снова соединили с папой руки.

Мама была в таком обалделом и изумлённом состоянии, что послушно легла и тут же уснула. А нам, ― как сказал папа, ― предстояло разобраться, что же случилось и как спасти маму.

Мы опять были вместе папасыном.

Сначала мы перенеслись на мамину работу и увидели, как Семён Андреевич оправдывается перед кем-то по телефону.

– Значит, здесь не он главный, ― сказал папа.

В мгновение мы перенеслись вдоль телефонного разговора прямо в какую-то шикарную комнату.

На двери её было написано: «Клуб 13-и», и надпись эта была повторена ещё на 12 языках. Внутри было тринадцать мужчин в чёрных одеждах, один из которых и ругал по телефону Семёна Андреевича. Когда он отошёл от телефона, к нему с улыбкой обратился другой.

– Ну что, ― профукал годовой план. Со следующего года будешь не первым, а последним… Посмотрим еще, как ОН тебя накажет!

– Да, ― сказал мне папа, ― это тоже не самые главные. И кто такой ОН?

Тем временем в комнате шли тихие разговоры. Некоторые играли в карты. Двое спорили и заключали пари. Как мы с отцом поняли, они спорили, чья армия захватит какое-то нефтяное месторождение.

А наш «первый», который ругал по телефону Семёна Андреевича, грустно ходил между столами и всем раздавал деньги. По-видимому, он кому-то проспорил и теперь, проиграв, расплачивался.

Но вот раздался тихий музыкальный звук, и посреди зала в большой каменной чаше поднялся светящийся столб. Все мужчины стали на колени и приникли головами к краю чаши. Все они одновременно получали указания для дальнейшей работы.

– Вот и ОН! ― сказал папа.

Мы как бы втянулись в светящуюся колонну и тут же оказались в небольшой комнате с телевизором и огромным количеством всевозможных чашек, вазочек… на полочках по стенам. В огромном кресле сидел с закрытыми глазами старик, и именно от него исходила вся та сила, которая творила светящийся говорящий столб в «Клубе 13-и».

– Вот и цель нашего пути, ― сказал папа. ― Что же нам делать? Этот старик, похоже, сильнее нас обоих, вместе взятых. Я, например, такие штуки выделывать не могу. Мы покинули комнату, просочившись через дверь, и обнаружили молоденького солдата с оружием в руках.

– Вот его и используем! ― сказал папа.

Солдат ничего не смог сделать против нашего совместного нападения. В теле солдата мы с папой вошли в комнату к главному колдуну!

Мы видели по телевизору, как это положено делать. Передёрнуть затвор, направить на врага оружие и грозно потребовать!

– Прекратите преследовать мою жену Александру!

Старик улыбнулся и спросил:

– Какую Александру? Ты, Пит, с ума сошёл… – Потом посерьёзнел, пригляделся и сказал: ― Извините, я ошибся, вы ведь не мой Пит, ― вы только его использовали. Жалко, жалко, придётся с ним расстаться. Так какую Александру, из какого города, какой страны?

Папа не знал ни того ни другого, а я побоялся ему подсказать.

– Ну… ― сказал он, ― её хочет убить Семён Андреевич, как убил недавно директора банка.

– А, Сёмочка, как же, как же, способный парнишка. Но он ничего зря не делает. Раз хочет убить, значит, так надо для дела. А дела наши очень важные, деньги, которые мы собираем, идут на построение будущего счастья всего человечества! Так что вы не беспокойтесь понапрасну.

– Но я не хочу, чтобы её убивали! ― крикнул папа и нажал на курок.

Я думал, что произойдёт один выстрел, как в фильмах. Но оружие вдруг запрыгало в папиных руках, посылая пули в разные стороны. А папа всё не догадывался отпустить курок. Вот взорвался телевизор, полетели осколки чашек и ваз с полок. Я думал, что вот-вот страшный старик упадёт мёртвым, но он и не думал падать. Он заверещал вдруг тонким голосом:

– Радогаст! Радогаст! Прекрати это безобразие!

При этом вопле папа сильно испугался и выронил оружие на пол. Тут возникла посреди комнаты призрачная фигура второго старика, более тощего и высокого, но с длинной бородой.

– Так-так, ― сказал он. ― Это ты, Ра, здесь безобразишь. И совершенно напрасно. Никто из людей не может повредить Упыгу!

– Так это твой посланец?! ― ядовито спросил Упыг. ― Он мне халат продырявил! Он мне весь китайский фарфор перебил! Представляешь ― вазы династии Минь! Таких ни у кого не было, я их пятьсот лет собирал, а теперь ― одни осколки!

– Нет-нет, ― оправдывался Радогаст. ― Не мой. Эту заразу Ра привезли твои космонавты с Дханы, а я его лишил жизни, как положено.

– Значит, плохо лишил! ― завизжал Упыг. ― Теперь я сам возьмусь за дело и обязательно прикончу этого вместе с его женою. А за то, что ты, Радогаст, допустил подобное безобразие, я требую от тебя, чтобы ты разрешил мне привезти с Дханы ещё одного человека. Он мне нужен для исследований на месяцок-другой, а там я его прикажу убить, ― согласен? Мне ведь следующие 50 тысяч лет работать на Дхане, должен же я заранее знать, какие там монстры водятся. А не согласишься, ― я буду жаловаться в Наблюдательный Совет, и тебе не поздоровится.

– Ладно! ― согласился Радогаст. ― Будь по-твоему!

– Тогда я отдаю приказ Сёмушке, чтобы он срочно изловил и прикончил этого летуна. К сожалению, самостоятельно я это сделать не могу, статус не позволяет.

– Не возражаю, ― сказал Радогаст, ― но сомневаюсь, что он имеет тело, которое можно прикончить. В последний раз я видел его только в виде духа.

– Ничего, мой Сёмушка по отпечатку мыслей не только живых, но и мёртвых находит. Такой талантливый мальчик! А отпечаток я ему сейчас же и пришлю.

Тут папа, видно, понял, что мы зря теряем время, и резко дёрнул нас обратно, к нашим телам, к нашей автомашине.

– Ну вот, ― сказал он, ― число два никогда не приводит к добру. Теперь за нами будет охотиться не только Семён, но и все главные колдуны страны демонов. И Упыг, и Радогаст ― все против нас. Давай срочно будить маму, поедем к тёте Маше, может, хоть тебя удастся спасти.

Мы разбудили маму.

– Что, уже можно ехать домой? ― спросила мама.

– Нет, ― ответил папа, ― дорога домой нам закрыта навсегда!

Словно в ответ на его слова две огромные тёмные тени выехали на покинутый нами перекрёсток на границе города.

– Вот уже и дороги перекрывают, ― сказал папа, ― если хочешь спасти сына, то поспешим к тёте Маше.

И мы помчались. Приехали той же ночью. Тётя Маша сразу поняла, что случилась беда. Она накормила нас и уложила маму спать, а мы с папой ― отказались. У папы возникла идея, как спасти не только меня, но и маму. О собственном спасении он не думал, так как это, ― сказал он, ― как раз четвёртый случай, и он должен обязательно умереть по заклятию Радогаста, окончательно и бесповоротно.

Для спасения мамы он решил провести антиколдовство тому колдовству, что отделило при рождении маму от тёти Маши. Он попросил тётю Машу лечь рядом с мамой. А мы с папой опять соединились и стали мысленно сближать два лежащих перед нами тела: мамино и тёти Маши. Объединив вторые и третьи их тела, папа отключился от меня и сказал:

– Теперь держи их вместе, а я попытаюсь соединить маму и тётю Машу полностью… У нас всё получилось! Спящая мама легко перешла из своего тела в похожее тело своей сестры. А мамино тело папа осторожно отнёс подальше и уложил в автомашину.

Пока мы этим занимались, тётя Маша задремала, а папа вдруг увидел у неё на полке пачку маминых писем. Он собрал их все, связал вместе с остальными письмами и своим дневником, упаковал всё в пакет и, немного подумав, сунул туда же и свой любимый рожок.

– Всё, ― сказал он, протягивая мне пакет, ― прощай, сынок! Иди к тёте Вале, все эти письма тоже ей отдай, она сообразит, где их спрятать. – После этого он сел в автомашину и быстро уехал и мамино тело увёз.

А я пошёл в дом тёти Вали. Там была только Любочка. Я сказал, что у нас беда и что папа отправил меня к тёте Вале. Любочка быстро связалась мысленно со своей мамой, хоть мама её была за много километров от дома. Затем она сказала, что тётя Валя приказала мне лечь спать, а письма отдать ей. Я так и сделал.

Проснулся я от грохота моторов за окном. Улица была полна солдат, особенно много их было вокруг дома тёти Маши.

– Если к нам зайдут, ― сказала Любочка, ― лезь под стол и молчи. Я сама буду разговаривать так, как мама мне скажет. Не забудь выставить защиту, как во время игры в прятки.

На крыльце послышались тяжёлые шаги, и вошёл, как вы думаете, кто? Сам Семён Андреевич. Я в ужасе юркнул под стол.

– Здравствуй, Любочка, ― ласково сказал он, ― а кто это у вас там под столом?

– Это мой маленький братик, ― ответила Люба, ― он всех чужих боится!

– А где мама?

– Мама в городе. Она экзамен на врача сдаёт, уже целую неделю там. А к концу недели просила нас приехать к ней в город на каникулы. Братик мой ещё ни разу не видел города.

– Да, уехать вам теперь будет трудновато, всё село оцеплено. Впрочем, я дам тебе письмо и сопровождающего, ― он проводит вас к маме.

– Ой, спасибо! Какой вы добрый! Мама всегда говорила, что вы самый замечательный человек на свете!

Семён Андреевич улыбнулся:

– Ну, бывай!.. Эй, Федька! Вот тебе пропуск, проводишь завтра этих детей к их маме в город.

Федька отдал честь, взглянул равнодушно на нас и ушёл вслед за Семёном Андреевичем.

– Теперь, ― сказала Любочка, ― будем спасать тётю Машу. Берёмся за руки и постараемся сделать так, чтобы ни единого разумного слова от тёти Маши никто не получил, пусть все думают, что она полная дура. Тогда её не тронут.

Так мы и сделали. Это оказалось гораздо легче, чем думалось вначале. Тётя Маша была усталой и очень хотела спать, поэтому добиться того, чтобы она отвечала невпопад, было очень просто.

– Вчера устала очень. Телёночек у нас родился. У Пеструшки, ― тоже пятнистый, забавный такой. А потом, ночью, мне всё сестрёнка снилась, как будто она ко мне приехала… Почему на столе так много грязной посуды? Не успеваю я посуду мыть, ― вот в выходные сразу всё и вымою… А вот туфли под кроватью ― это сестрины, но если она и в самом деле была у меня ночью, то зачем же туфли оставила? Что же она, босиком ушла, что ли?.. Если заглянете к нам на ферму, я вам телёночка покажу, такой забавный!..

В конце концов, допрашивающий плюнул:

– Ну что с дуры взять!

А на улице продолжали разворачиваться события. Три небольшие машины с огромной скоростью заскользили прямо по лугу и умчались вдаль. У этих машин не было колёс ― они как бы летели над землёю.

– Это мои загонщики! ― с гордостью сказал Семён Андреевич.

Он сидел почти под нашим окном в открытой чёрной машине, а рядом с ним какой-то генерал, который ответил:

– Я предпочитаю вертолёты. На всякий случай вызвал один. Залп ракетами ― конец всем проблемам.

– Я хочу взять её живой. Говорят, с нею очень необычный помощник, главное ― добраться до него. Вы вообще слыхали о возможностях психического нападения?

– Ну, ― это всё сказки.

– Не совсем, не совсем… Преступник, владеющий такими методами, вдвойне опасен. Он может внушить вам, что он ― это вовсе не он, он может заставить вас совершить действие, которое вы совершать не собирались, а потом забыть об этом. Так что уж не мешайте мне взять их живыми. Вот если он меня, ха-ха, психически пришибёт ― вот тогда можете действовать своими методами.

Мы с Любочкой прильнули к окну и внимательно слушали всю эту беседу.

– Теперь он будет ловить моего папу, ― тихо прошептал я Любочке.