Третий Полюс. Стихи и рассказы

Третий Полюс

Стихи и рассказы

Наташа Ройтберг

© Наташа Ройтберг, 2021

ISBN 978-5-4496-6521-8

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

************Наташа Ройтберг – больше художник, чем поэт.

Она словами рисует свои миры, даря читателю не образы в голове, но картины перед глазами.

На этих картинах смеются прекрасные женщины и мужчины, вьются волосы и листья, смыкаются руки вокруг любимых плеч, улетают самолеты в один конец и рвутся бомбы, болит душа и бесконечно снятся сны.

Сны о совсем ином прекрасном мире, в котором, конечно, ничего не будет иначе, потому что его населят все те же люди. «Мы такие, – говорит нам в уши авторский голос, – и я такая, и вы такие. Лучше не станет, но давайте об этом поговорим».

Давайте об этом поговорим.

Виктория Райхер

I. Буквы

«Всё началось с того…»

Всё началось с того,что я разучился говорить.Слова рассыпались, словно горох,раскатились по углам, напрасновыворачивал пустые карманы, рылся в словарях.Слова перестали что-либо обозначать и значить,а стало быть, потеряли для меня всякий смысл.Я стал их путать и перевирать,ведь время – это совсем не «время»,дорога – вовсе не «дорога»,а «я хочу быть с тобой» едва ли выражаетдаже тысячную долю того, что я чувствуюпо отношению к любимому человеку.Я решил, что будет намного лучшепросто молчать и наблюдать.Тогда я увидел, что сгусткипотерянных, забытых,невостребованных мною словвисят в воздухе, дрожат, как мираж,как раскаленная плазма над языками пламени,над автотрассой в знойный летний день.Можно просто их касатьсясвоим сознаниеми передавать другим.Потом я разучился есть:забывал, не хотел тратить на это время,не понимал, зачем это нужно —напрягать челюсти, мускулы языка, горло,чтобы протолкнуть то, что называется едой,внутрь себя и прислушиваться,что же там происходит.Я перестал одеваться.Ходил простоволосый, нагой.Моя кожа обветрилась, огрубела,тело покрылось сыпью и пылью,грязью, проказой, коростой-корой.В довершение всего я разучился ходить.Я остановился посреди тротуара,запрокинул голову,протянул руки вверхнавстречу небунавстречу солнцуи просто стоялдолго стоялдолго-долгоочень долгодолго-долгодоголагодыголыйдолудоВот так я превратился в дерево5.4.2011

«и вся моя нерастраченная нежность…»

и вся моя нерастраченная нежностьвся моя не раз траченная нежность сотнями нитей связала твои руки спеленала волю спутала твои мысли логические доводы умозаключения ты не смогла не остаться и мы долго плыли по тихой рекечто ж, этот маленький странный опыт навсегда изменит выражение твоих глаз позволит безошибочно определять «своих»отражая перевираяпостепенно стираясюжет о нас

Американка

ах, Рахель, на земле твоей вызревают плоды – скоро жатва виноград превращается в хмель ты слышишь, Рахель? в твоем городе шелесту пальм вторит бриз унося бормотание древних камней прочь в пустыню ты помнишь, Рахель? в садике твоем жакаранда, роскошный миндаль по ночам не смолкают цикады кто ты теперь – по ту сторону океана? мегаполис не вмещается в раму заливая тебя и субботние свечи некой «Рэйчл»

«Крохотные снежные барсы…»

Крохотные снежные барсы,живущие в моем портсигаре,с наступлением ночи выходят украдкой,осторожны, как ангелы, чутки, как дети,незаметны, неслышны, —едва уловимы их тенив светло-палевом отблеске лунного света.Они кормятся патокойпрочь уплывающих сновидений —сладковатой тягучей бессмысленнойлегкой, как воздух,и дают оседлать себя призракам – духам умерших,новым душам, еще вознестись не успевшим.Мчась по воздуху ввысь,рассыпаются сотней мохнатых искристыхмотыльков, нимфалид, махаонов, огнёвок, ночниц,превращаясь в пыльцу, серебристую звездную пыль,ниспадая на землю пушистыми хлопьями пепла —облачками воздушными – дымкой – клочками тумана,оседая, свиваясь в кольцо – колесо – карусельтемных, плавно кружащихсялистьев – чаинок – махорочных крошек – снежинок,обманувших часы, огибающих времени ход,непреложно стремящихся лишь к маячку сигареты,заблудившихся, не отыскавшихприют – утро – пристань – постель,безнадежно потерянных, сбитых со следа.Уплотняясь в душистый шершавыйрассыпчатый крупный табак,возвращаются барсы в шкатулку с секретом.15.3.2017

Гамлет

О, видит бог, забвенье хуже смерти,Остывшая любовь измены горчеИ мнимого безумия нелепейЗло и коварство суетного мира.Король убит. Да здравствует король!Блажен лишь мертвый шут да лицедеи.Весь смысл предпринятой Создателем затеи —Дать каждому поверить в свою роль.Ах, если бы из всех возможных словОдно-единственное верным оказалось!На острие клинка – бесславный приговор.The rest is silence.10.6.2009

«Если буквы были бы зернами…»

Если буквы были бы зернами,светлыми, гладкими зернами,бережно высадил бы ихв теплую рыхлую землю:разные зерна разных алфавитов —суахили, португальского, иврита.Через время они превратятсяв чудесные, небывалыерастения и травы,которые будут перешептываться на ветру,каждое – на своём наречии,безусловно, понимая друг друга.Если буквы были бы птицами,я кормил бы их крошками, как голубей,и запустил высоко-высоко в небо,выше солнца и звезд.Спустя несколько тысячелетий они возвратятся,неся в своих крошечных клювах зеленую поросль.Конечно, буквы не зерна и, уж тем более, птицы.Но в сердце моем проклёвывается росток.Каждый раз, когда я читаю,он становится чуточку выше, превращаясь в побег,растет.13.6.2013

Море Морзе

1

Читающий эти строки!чтя Кодекс Электротока,нанизывай web-горизонтына зоркость мятежного ока.Отважно курсорь по безбрежьюназваний, цитат, фамилий,легко прошмыгнув меж флотилийбит-байтовского зарубежья.Ах, невод коварен паучий!Отыщешь ли порт Ариадны?В тебе еще жив Ихтиандр,Но Улиссу он не попутчик.Нутро твое вывернет качка,смешав заголовки и сноски.Подпольным связистом Дубровскимшифруешь пробелы. Как датчик,отстукиваешь посланьяв неровном чечеточном ритме —пульсацию внутренней битвы,прозренья безумства на грани.Насайтившись и отчатясь,выходишь из батискафа,заметив, как вьется по шкафурассветная тонкая завязь.Уже зазвенели трамваи,шуршат по асфальту шины,злодеи несут в метро минына жертвенный стол Минотавру.Ты вылез сухим из кожи.Дежурный потоп «даби-даби»случится под вечер. По-крабьиты косишься на прохожих.

2

Караваны кочующих знаков наводнили белесое взморье.Не попал ли в зрачок твой осколокиз мерцающего монитора?Если так – будет вечной зима, все замерзнет,Нашу гибель увидят с небес одинокие звезды.Если так – станем книги жечь и лукавить взглядом,А прозрачная едкая взвесь в нас осядет ядом.Но найдется чудак, говорящий всерьез о весне, о лете,Принимая снежинки то за стрекоз, то за души поэтов.Он построит плот, скрутит крепкий канат из тины,Он в открытое море уйдет, раздирая льдины.Через год доберется туда, где не знают снега,Где часы из песка, и песок не быстрей солнечного бега,Где слетая с губ, слова превращаются в камень,Где в глазах – гаснущий огонь горького познанья,Где в скитальце признают воскресшего богаИ тотчас об этом напишут в папирусных блогах.17.12.2008

Письмо

(текст песни)

Здравствуй!

Мы с тобой ретрограды:

в век микросхем письмо не в чести,

но я больше верю чернилам с бумагой,

чем клавиатуре формата XP.

И смотрят слова насыщенным взглядом:

в наклоне строки и в зачёркнутом – суть,

полоска конверта ждёт слюнного яда,

ей предстоит летаргический путь.

В письме всё живое, до точки, до боли,

а сбивчивость слога и почерк не врут,

в письме упраздняются маски и роли,

поэтому письма хранят

или жгут.

Знаешь, а раньше и кровью писали,

оплату доставки назначала судьба,

рубили с плеча и печати ломали,

а буква и дух берегли города.

И смертною битвой виднелся подстрочник,

но черновики сберегли имена

героев: вдоль чёрных глазниц многоточий

история скачет во все стремена.

Не надо о смысле – мы не разгадаем,

обилие истин порочит наш век,

ты лучше взгляни, как земля примеряет

свой саван венчальный,

холодный, как снег.

И чем-то мистическим кажется почерк:

среди новостей, поздравлений и тем

лирических кроется нечто,

а впрочем – здесь нужен скриптолог,

не более чем.

Поскольку все встречи чреваты прощаньем,

есть в каждом письме своё скрытое «срочно»:

осилив и время, и расстоянье,

мета-пространством становится почта.

Душа просочится сквозь кончик пера

и ей наплевать на размах топора,

а также на сбои в работе систем:

мэйл не краснеет и, к счастью,

он нем.

Желаю тебе поменьше врагов.

Пиши. Жду ответа.

Пока.

Будь здоров.

Здравствуй…

2008

Эй!

Эй! это я – твоей души остов,Плакучий Остров,Терпкий крапленый сердца сок,Изо всех жил, как угарный Матросов,Бросаюсь кровавым стуком в висок.Срываюсь на сверхзвуковые частоты,Услышь меня! Стынут дороги вен.У дзота одна пунктирная нота —Без вариаций и смены тем.За малым кругом – большой. И – точка.Прикрытый дрейфом Великий Блеф.Мотоциклист, гоняющий в бочке,Мечтает ослепнуть и падать, как снег.Или – взметнуть ошалелым скорым,Звезды увидев в прожекторах,Между Дневным и Ночным ДозоромНеосторожно просыпав прах.Доктор сказал: «Все не так уж плохо.Ммм… Болезнь душевного свойства.Обостренное чувство эпохи.Хотите, мы удалим у вас остров?»16.11.2008

II. Янь

1

День и ночь идет караван,День и ночь я блюю за борт,Нас не выпустит океан,Нас не примет аэропорт.Колесо – это циферблат,Циферблат – это смерти ось,Так вертись быстрее стократ,Время, жалящее насквозь!Я не помню, когда и какБуду ранен и где – убит,Оброненный мною медякСтанет сверстником пирамид.Время, я твой верный солдат,Я – в обрывках памяти снов.Если нет дороги назад,К Вечному Пути я готов.Зачерпнуть бы Звездным Ковшом,Опьянить себя молокомИ увидеть с самых дальних высотДом.

2

ласковая синяя высь, я молюсь лишь одной тебе,я гадаю по облакам, по траве, по талой воде,по деревьям, по годам, по губам,по морщинам, по чужим городам,на свечах, на отражениях, наранней проседи, остатках вина,одинокой ночью, суетным днемлишь о нем, лишь о нем, о нем.

3

– Еду.– Когда назад?– Когда свой цвет изменят глаза.– Напишешь?– Рукою по воздуху. Ты этих слов не отыщешь.– Звони.– На заставе горят огни.– Одевайся теплее.– Уже вечереет.– Правда, все будет хорошо?– Но! Пошел!16.11.2012

«Утроба утра изрыгнула…»

Утроба утра изрыгнулак подножью мусорникасклизкое ничто —ошметок, пол-младенчика.Успелиполакомиться кошки. На пустырьЕго отнес и прикопалСсутулившийся старый дворник.Напился к вечеру. В бреду угарномПривиделось ему кошмаром:по небу,промозглому и сизому, где звезды —кровавые болотные комочки,он убегал от яростиобезображенных оскалом женщин,зажав в ладони липкий леденец,и превращаясь на ходу в клубокбеспомощного сморщенного тельца,спешащего найти дорогу-выходутробы из.14.3.2009

«не материнское это дело…»

не материнское это делошататься ночью по городу,подбирать окурки,пить с кем попало в сквере,на детской площадке спать,прикрывшись ворохом старых газет,быть разбуженной утромдворником-эфиопом«ты же женщина! ты же мать!»(женьшень?мать-и-мачеха?)я гулящая, пропащая,ненастоящаяты меня выдумал, милый,ты меня создал,ибо ты – космос,ты огромен и необъятен, как ночное небо,я собираю-ловлю губамиродинки-звездочки твоего телавыцеловываю,вышиваю,тку,перелицовываюполотно-стенограмму нашей судьбыматери знают голоса всех своих детейматери помнят голоса всех своих погибших детейматери слышат голоса всех своих будущих детей23.4.2017

«пунктиром намечен курс…»

пунктиром намечен курси ниточкой рвется пульсна страны и городана лица, вокзалы, годаразбросанных «я»не счестьразбитых моих сердецто там, то здесь2008

Двойная аспирантка

Променяла Канта и ГегеляНа эффект упражнений Кегеля,Глубину и суть диссертации —На учет в женской консультации.Заявила:– Ах, мама!У меня личности удвоение —Я – целостность, округлость шара,чреватоговеликим перевоплощением,разбухшая почка неудержимого завтра,которое —сопли подтерев и оставив парты —очудесит человечествоновой чушью.23.3.2009

Друг

Мы похожи, словно запад и юг,Явь и бред, «никогда» и «вдруг»,Свет и полночь, пепел и пыль,Смех и смерть, костер и ковыль,Завтра и затвор, чай и час,Вечность и весна, сон и снасть,Как рукопожатие и прыжок,Как туман и тьма, запрет и глазок,Кровь и крик, сестра и брат как,Целое и цель, зло и злак,Тернии и рана, луна и нуль,Всадник и вершина, рюкзак и куль,Как стрела и строчка, число и ложь,Знание и знак, океан и дождь,Смс и мысль, раченье и речь,Пульс и пуля, мячик и меч,Как герой и грим, страх и стук.Мы похожи тем, что ты другой, друг.26.1.2009

«так говорит старый шаман…»

так говорит старый шаманмолодому охотникуглядя в костерудача отворачивается от того, кто неспокоен сердцемвыпусти свои стрелы в небодоверься воздухуно все мои члены немеют устакогдатак отвечает шаман охотникуглядя в пустотужелания подобны плотине, преграждающей реку жизнистань полым тростником гибким прочными пусть годы плывут сквозь тебянотак поёт мертвый шамано её придыханииеё роскошной сладостинебывалом исступлении,ведущем в вечность26.8.2017

Игра

Дан. Р-бергу

1

Любовь как высший дар читаюВ покое светло-серых глаз.О, мой слуга, Вы – мой хозяин!Я сердцем сердцу поклялась.Сигарный дым, дразнящий, терпкий,Простившись с Вашей бородой,Плывет сквозь ивовые ветвиИ тает над речной водой.Еще прохладно, зябнут руки,Но птицы первые вернулись,И, задыхаясь от восторга,Я с флейтой на ветру целуюсь.март 2007

2

игра в мяч на скоростной трассе:я то и дело выскакиваю на дорогу,бросаюсь под колеса,а машины – все до одной —проносятся мимо, мимои вдруг появляешься ты,хватаешь меня за плечии спрашиваешь,заглядывая в глаза:«Что же ты делаешь?»апрель 2008

3

Когда ты закуриваешь,Я начинаю слышать тамтамы,Глухое рычание тигра в далеких джунглях,Агонию бубна в руках седого шамана,Игру факира, пьяных матросов ругань;Я слышу ирландский марш, Libertango piano,Мелькающих в воздухе, тающих скрипок блажь,Гортанный арабский вечером у кальянной,Маззина, протяжно читающего фарадж;Я замечаю в листве солнечных драконов,Белесые тени, скользящие сквозь дома,Вижу рабов, колесницы, носильщиков, фараона,На древних камнях иероглифы – знаки – слова,Тихое, в светлой пыли растворенное время,Книги-дома-каталоги-буклеты-библиополис,Входы-порталы в реальность иных измерений,На каждом шагу из асфальта пробившийся лотос.Ты куришь —Я прыгаю с парашютом, взбираюсь на скалы,Танцую фламенко, с кем-то сражаюсь на рубке,Гуляю по крышам, тону, разбиваюсь на ралли,Стреляю из арбалета…….ты гасишь трубку.Всё исчезает.И вновь повторится —ЕдваКоснусь прокуренных пальцев губами —Игра:Драконы, порталы, сраженья,Полеты, тамтамы…сентябрь 2017

4

не по имени – по сердцу —звал – пошла за тобой.все твое не-высочество,все, чем ты не герой,обернулось пророчествомсолнца с красной горой,и судьбою, и будущим,и чудачеством в рубище.пусть уходят куда-тодалеко корабли,месят серую слякотьпринцы и короли —есть прекрасное солнцеза прекрасной горой,есть безмерная данность —это ты,и ты – мой20.7.2007

«Солдаты любви никогда не спят …»

Солдаты любви никогда не спят —Их жжет изнутри неизвестный яд.И влажный блеск воспаленных глазКрасноречивей премногих фраз.пой, ласточка, пойо том, как влюбилась веснойи был твой герой «не тот», «не такой»,но полетел за тобойСолдаты любви никогда не лгутИ смело под стрелы амуров идут.Мечтая о новых победах, о пленеГадают на книгах и соке растений.аты-баты! шли солдатыаты-баты! на войнув кухне, в детсаду, в подъезде,на траве и на полуСолдаты любви не считают часов,И время их – вечность, и небо – их кров.Взрываясь, уносится вольной кометойПульс нервного сердца на скорости света.пой, ласточка, пойо том, что случилось веснойкак выше небес поднялась над землейпой, милая, пой5.3.2008

Эксперимент

Увидев меня на пороге, Марк ехидно улыбается:

– Доброе утро, последний герой! Как все прошло?

– Никак. Релаксация с последующим засыпанием, умираешь медленно и незаметно, как будто растворяешься. Лучше бы я еще раз на машине разбилась, – я снимаю в прихожей куртку, ботинки. Мы идем на кухню.

Достаю из рюкзака бутылку пива.

– Мы будем отмечать твое возвращение?

– Если бы ты знал, как я хочу стать невозвращенцем. Горло болит – надо теплого пива попить, – открываю бутылку, выливаю содержимое в кружку, ставлю на газ.

– Знаешь, после этого раза что-то не так, как всегда. Тело всю ночь в холодной воде в ванной пролежало – теперь в горле першит и шрам побаливает.

Закатываю рукав свитера, дотрагиваюсь до запястья.

– Раньше такого не было.

Осторожно снимаю кружку с огня, отливаю немного пива в чашку, сажусь за стол и пью медленно, словно пробуя впервые.

Марк отходит к окну, прихлебывая недопитый чай. Растягивая слова, начинает говорить:

– Все эти твои самоубийства – пустышки, форма без содержания, технический момент, игра дурацкая… И зачем ты это делаешь – не понимаю… В медицинском центре за одну вакцину тысячу унитов просят – это же целое состояние. А ты – то вешаешься, то – он лениво переводит взгляд на мои руки, – вены режешь.

– Это для них тысяча унитов, потому что они знают, что у них жизнь одна и смерть одна. А для меня сейчас жизнь ничего не стоит. – Я наливаю еще немного пива в чашку. – Почему-то в эксперименте Сперанского со всего мединститута только пять человек согласилось участвовать. Тогда еще вакцину только разрабатывали, никто не знал точно, сможет ли она стать «прививкой от смерти». А Сперанский все шутил: «У вас, как у кошек, будет девять жизней».

Около месяца нам вводили инъекции то одного препарата, то другого, что-то проверяли, отправляли на разные процедуры. После дипломирования мы разъехались, кто куда. И вскоре начали твориться чудеса.

Один из нас поехал с группой альпинистов на Кавказ, сорвался в пропасть. Его даже искать не стали. А он остался жив. Решили, что ему просто повезло. Но когда в авиакатастрофе единственным «воскресшим» тоже оказался один из группы Сперанского, стало ясно – эксперимент прошел успешно. По крайней мере, на организм этих двоих препараты профессора оказали ожидаемое влияние.

Я решила превратить это в экстремальный вид спорта.

Но есть одно «но»: если знаешь, что можешь умереть не один раз, а три, пять, девять, можно из человека превратиться в подонка.

– А остальные – как у них судьба сложилась?

– Не знаю, уже почти сорок лет прошло. Мы не любим встречаться. – Я допиваю пиво. Кажется, горло болит теперь не так сильно.

– А вчера какой у тебя по счету раз был?

– Восьмой.

– И что теперь будешь делать?

– Будь уверен – жизнь не побегу покупать.

– А не страшно? Вдруг ты уже без «страховки» осталась?

– В этом, по-моему, и заключается ценность человеческой жизни. – Я встаю из-за стола. – У тебя сегодня будет кто-то?

– Да, должны зайти Чужой и Электроник. Может быть, еще Алик придет – интересную книгу обещал принести.

– Привет передавай. Я, пожалуй, пойду – отоспаться надо.

Мы прощаемся.

Спускаюсь, выхожу из подъезда.

Во дворе играют дети.

Ярко светит солнце, снег почти сошел. Скоро апрель.

Я живу.

18.2.2008.

III. Записки репатрианта

1

Не верь, что небо всюду одно и то же,В чужом краю оно суровее, строже,В чужом краю оно бледнее и выше.Взбираться тщетно на холмы или крыши —Родней не станут обозримые видыКрасот, мозолящих глаза местным гидам;Не надо строить вавилонские башни,Вовсю подыгрывать, стараясь быть «нашим».Ты вправе сохранять молчание, воротПодняв от стужи. Но прислушайся – город,Куда ты заявился без спросу,Себя высказывает ясно и простоШуршаньем шин, листвы, бумажного сора,Базарным гамом, плачами «скорых»,Гуленьем, ревом, перестуком, гудками,Покачиваньем, дрожью, рывками,Чем-то слепящим, быстрым, упрямым.Тебя же ни о чем он не станетВыпытывать.21.4.2009

2

…Будем пить испанское винои ходить на выставки Шагала,под жужжанье старого метрозабывать, что родины не стало.Всё как раньше. Дом – работа – дом.Только ты купил табак покрепче.И друг друга ловим на одном —страх забыть звучанье русской речи.Видишь пальмы вместо тополей,а в прогнозе неизменно лето.Но всего ужаснее, больнейпустота обратного билета.Долетают из-за трёх морейотголоски невесёлых хроник —что случилось с родиной моей?почему её живьём хоронят?17.8.2014

3

Этот город, встречая, душит тебя в объятьяхвлажным запахом полутропических ярких растений,чьи названия так же пестры, как восточные платья,и лукавы, как вязь арабесок настенных.Убежав от пустынь, он вплотную приблизился к морюи навис над водой чередою ступенчатых кровель,переливами лестниц, стремящихся вниз, в Старый Город,где история с вечностью – квиты, если не ровня.Здесь не старятся женщины.Кофе готовят боги.На прозрачных балконах нежится, дремлетнеспешное лето.Научившись вычитывать улочек здешних неровные слоги,только так и узнаешь и смерти, и жизнипростые приметы.2.9.2014

4

а и всей-то планеты – лишь пять континентовпядь земли в океана водахперелёт, переезд в безымянное «где-то»ничего не убавят в твоей несвободеизменяя язык и уклон горизонта,номера, адреса, биографии карту,понимаешь – условности стёрты,у судьбы не бывает билетов обратныхничего, поревёшь, покричишь по ночамвсё сильнее себя от себя отделяяприучаясь к тому, что ты «здесь», а не «там»те же солнце и небо, но жизнь —совершенно другая6.9.2014

5

Действую наверняка, с другого материкапосылая нескладные строкиоб искусстве реинкарнации в сжатые сроки,о науке делить себя нацело наживую,повторяя словно в бреду «элоhим… аллилуйя».Ни о чем не прося, не веря в утраты,осторожно гадаю по зернам граната.Все дороги ведут – нет не в Рим, – на Голгофу,хотя римляне здесь погостили неплохо.Это помнят пустынные камни и небо,город мира, где ты никогда еще не был,слишком яркого солнца неровные бликив беспокойного моря отраженьях двуликихи морщины олив —новой эры рожденья мотив.17.9.2014

Сара

Старая Сара,та самая Сара, что живет в сердце Адара,старая вдова Саракаждый день с раннего утрасидит на автобусной остановкеи каждому прохожему говорит одно и то же,говорит:«Я так устала… с тех пор, как его не стало».Шаркает вдоль шоссе. Голосуетбезнадежно, бесцельно, нелепо —выходит на середину оживленной трассы,желая сесть в автобус,водители ругаются, жестикулируют,мол, высадка и посадка пассажироввне остановки запрещена.Пытается собраться с мыслями,собрать воспоминания, вспомнить,где же живут её дети, живы ли её дети,кто они – её дети —три взрослые дочери,одна в Германии, другая в Штатах,третья – в центре,одна в Ницце, другая в столице,третья в километре,каждая сама по себе, сама в себе,ведь никто никому ничегои никого.Старая безумная Сараобматывает больные ноги тряпками,ест холодные макароны, пьет холодный чайна завтракест холодные макароны, пьет холодный чайна ужин,смотря перед собой немигающим взглядом,словно видит что-то по ту сторону мира,по ту сторону жизнивключает телевизор,смотрит в пустоту сквозь экрансмотрит внутрь себявнутрь прошлогопройденногопрошедшего безвозвратноКаждый вечерона превращается в маленькую девочку,забирается на чердак Воспоминанийи играет там ночь напролетсколько чудесных неповторимыхинтересных вещей есть тамсломанных пыльных заброшенныхникому не нужныхМама-покойница зовет её:«Сара, солнышко, слезай оттуда, иди кушать!»Приходит сиделка, стучит в дверь, начинает волноваться,трезвонит: «Сара, это я, открой же, Сара!»Сара их не слышит.Сара уже не дышит.2017

«нечем прикрыть эту брешь…»

нечем прикрыть эту брешькаждый миг ты уже не сейчас и не здесьтелесно-виртуальная взвесь(мальчик-смерть вынимает занозу)между тобой и тобой —курганы лет, сведённых на нет,эффект двойника, синдром Берлиозапепел Исаака стучит в тебезолотым свечением анти-материипросачивается, стекаетсквозь черную дыру циферблатана мистическую кольцевуюСодому самого синего морягорем,мёдом и молокомбогатаземля Ханаанская31.12.2017

«тогда…»

тогдасерый каменьзажатый в рукеначинает говорить на птичьем языкетрепыхаетсябьется о небесную твердьбешено колотится в грудивторя перестуку копытбезмолвию финикийской пустынипеснопению песковобращая кочевое упрямство взглядав торжество неизменности и пустотыкто ты?вот оно – потаенное ремесло —слепки несказанных словраспылять на песчинкиибо нет господа, кроме страхаи камень – пророк его