Дневник Лисы. Мой 2008-й

Он еще болеет, сопли, кашель, все при нем, но в выходные не хочет дома торчать.

Угадайте, кто победил на президентских выборах? Я бы точно не догадалась – Валяев Олег. Желающих представлять наш класс нашлось всего двое, он и Самсонов, но Самсу преподы завернули на предвыборной стадии за несоответствующую высокой ответственной должности репутацию.

Валяева мне искренне жаль, он сам себе не рад, не ему оспаривать лидерство Самсонова. Пашка долго смеялся.

– Надо было мне свою кандидатуру выставить, тогда уважаемые педагоги на Самсонова молились бы, – заявил он, когда мы возвращались с моих занятий танцами.

Мне разрешили совмещать танцы и английский. Мама надеется, что танцы мне скоро надоедят, их я могу бросить, когда пожелаю, а английский нет. Теперь помимо пятницы и субботы у меня заняты понедельник и четверг. Зря я не сказала дома, что списала контрольную, это всплывет рано или поздно. Лучше не думать об этом, я не хочу разочаровывать предков.

Пашка говорит, что льготные цены – это пиар-акция или какой-то хитрый способ отмыть деньги, а не благотворительная помощь юным дарованиям. Ему нужна практика, чтобы не забыть язык. В Болгарии он учился в школе, где английский был вторым языком после болгарского.

Я не видела его почти неделю, соскучилась ужасно. Без него скучно, дни кажутся пустыми. Хочу я этого или нет, надо признать – я ничем не лучше Светки, такая же дура. Разница лишь в том, что мне не нужны разговоры о любви, цветочки, свидания под часами, поцелуйчики, мне нужен Он. Я практически не нахожу в нем недостатков, иногда меня бросает в дрожь от того что, а, главное, как он говорит. Он ни во что не верит. Я отдаю себе отчет, что он может быть грубым, злым, жестоким, я знаю об этой стороне его натуры, знаю, что она есть, хоть со мной он совсем другой.

Сегодня мы сидели у моего подъезда, он грел руки у меня под курткой в то время как я, сидя у него на коленях, грела нос в его волосах. Мне большего не надо. И в этом наше со Светкой главное различие.

21.09. Воскресенье (точнее, уже 22.09)

Я пришла домой в половине двенадцатого ночи, сна не в одном глазу, буду писать, пока не захочется спать. День рождения удался, Ленка на седьмом небе от счастья, она и мечтать о таком празднике не смела.

На MTV была передача о вечеринках в честь шестнадцатилетних детей богатых родителей. Мне кажется, у историй о том, как отмечают праздники люди с ограниченными финансовыми возможностями, рейтинг был бы выше. Ленкины предки не богаты. День рождения отмечали дома, в двухкомнатной хрущовке.

Как они все помещаются в этой квартире? У Ленки есть шестилетняя сестра и живут они с бабушкой – пять человек в двух комнатах, а, по сути, четверо в одной. Вторая комната – это персональные владения бабки, она на ключ дверь запирает, когда к подъезду посидеть выходит. Сегодня ее еле уговорили поехать на дачу, чтобы она нам праздновать не мешала. Из развлечений предусматривались исключительно накрытый всякими вкусностями стол и телевизор. У Ленки консервативные музыкальные вкусы, слушает одно старье, для вечеринки ничего не подходит, одно спасенье – кабельные музыкальные каналы. Немного о гостях – была ее двоюродная сестра Оксанка со своим мальчиком, Машка, Агафонов Илья, я, Ставеров, подружка Ленки из музыкальной школы Гюзелька и Светка со своим парнем. Да, Самсонов теперь официально ее парень! Они встречаются! Сидят на лавочках, целуются в подъезде, ходят в кино. Светка сейчас на больничном из-за перелома, ходи она в школу, такого сюрприза не получилось бы, все в мельчайших подробностях знали бы как он на нее смотрит, что говорит и как целуется.

Агафонов вне школы кажется намного смелее и уверенней, изображал весь день дамского угодника с замашками киношного братка.

Сначала было какое-то напряжение. Получилось, что только я знала всех присутствующих, Машка впервые познакомилась с Гюзелькой, Светка не знала Ленкину кузину и ее парня. Самсонов не ожидал увидеть Пашку, Агафонов жутко стеснялся меня, Ленка поначалу растерялась из-за Самсонова, она почему-то думала, что он и Пашка – заклятые враги. Пашку слегка пришибла эта обстановка и тот факт, что Ленка живет в одной комнате с родителями и сестрой, он искренне не подозревал, что так бывает.

Постепенно обстановка разрядилась, все друг к другу привыкли. Поскольку присутствие Пашки отбило у Самсонова острое желание доказывать свое превосходство, он меня не раздражал. Когда не рисуется, он кажется нормальным. Из алкоголя у Ленки на столе было только шампанское (2 бутылки на десять человек). Жесть! Я шампанское не пью, у меня от него изжога, моя порция погоды не сделала, Пашка и друг Оксанки, которому уже есть 18 лет, отправились в соседний магазин, а Самсонов позвонил домой и попросил у отца привести нам «чего-нибудь попить». В результате у нас появилось две бутылки хорошего полусухого вина, бутылка водки, две пачки сока, а отец Самсы привез три литра безалкогольного пива (про водку ему никто не сказал, в смысле, что она у нас есть). Я не пью ни водку, ни пиво, не нахожу в них никакой прелести, а вот от полусухого вина не отказалась. Самсонов пил только пиво, с его точки зрения, это единственный «стоящий напиток», остальные парни привередничать не стали, правда, Пашка основательно мешал водку с соком, а от пива элегантно увернулся.

Разговоры стали свободнее и откровеннее. Машку развезло от одного бокала шампанского и мне пришлось спасать Пашку от ее жалоб на горькую свою участь. Выяснилось, что у Агафонова по части водки большая практика, летом в деревне он делал водку из самогона (разбавлял самогон водой), настоящие деревенские пьют чистый самогон, а он, юродивый, на это никак на это не способен. Ленка смеялась больше всех, она сама из года в год летом в деревне торчит и ничего подобного вокруг себя не наблюдает, а водки у них в доме не бывает, поскольку у ее отца по этой части большая слабость.

Пытались танцевать, но в комнате, в которой 10 человек, посредине разложенный стол и три больших дивана развернуться трудно, не то что танец изобразить, потому очень скоро от этой идеи отказались, продолжив гулять в парке недалеко от Ленкиного дома. Зависли в открытом кафе, натанцевались, наговорились, набесились, Гюзель спела в караоке, Самсонов учил народ танцевать брейкдэнс (сам едва умеет, но это неважно), короче, хорошо отдохнули. После 9 вечера затрезвонили мобильники, родители принялись взывать к совести, на улице, видите ли, темно и страшно, завтра в школу и тд. Мне мама три раза звонила, интересовалась все ли у меня в порядке. Самсонов и Светка уехали одними из первых, за Машкой приехала мать, а то, как же выпившее дитятко пешком домой пойдет, то, что дитятко протрезвело давно, ее не остановило. Плюнув на конспирацию, мы с Пашкой ушли вместе, пусть думают, что хотят, только по домам мы расходиться не собирались.

Вечер выдался теплый, почти летний, мы долго сидели у фонтанов недалеко от моего дома. Для Пашки сегодняшняя тусовка – новый опыт. Его представления о бытовых нуждах сводятся к несколько иным суммам. Он не понимает, как это стричься не в парикмахерской, а в ванной, как обходиться единственной парой осенней обуви, как совсем не иметь никаких карманных денег. Он считал, что, имея 10 тысяч в месяц на карманные расходы, едва сводит концы с концами, правда, он платит с карманных денег за курсы английского языка и бассейн, куда ходит каждый день после школы, но он не тратится на жилье и одежду, не платит за телефон и Интернет. Ленка не думает, что у нее нет денег, просто не думает и все. Для Пашки деньги значат куда больше.

– Я не смог бы так жить, – признался он, подводя итог нашему обсуждению материального благосостояния семьи Ракитиных.

– У тебя выбора бы не было, – грустно усмехнулась я. Разве я не права? Разве Ленка сама выбрала для себя такую жизнь? Если бы ее отец не пил, денег у них было бы определенно больше. Когда-то он был машинистом, водил поезда по железным дорогам, пока его не выперли с работы за пьянство. Это сейчас он перебивается случайными заработками. Ленка говорила, в их семье были лучшие времена.

– Выбор есть всегда, вопрос в цене, – спокойно возразил Пашка, задумавшись о чем-то своем.

Я не раз замечала, как суровеет его лицо, когда он погружается в собственные мысли, мне становится не по себе, тревожно, будто что-то идет не так, как должно. Наверное, уснуть я не могу из-за осадка от этого ощущения. Я боюсь за него, сама не знаю, почему. Я ненавижу страх, самое мерзкое из всех возможных чувств. Не хочу писать об этом, лучше лягу спать.

23.09. Самое начало Вторника

Я не поняла, что сегодня случилось. Очень надеюсь, мне это кто-нибудь в итоге объяснит. Весь день все было тихо и гладко – школа, курсы, кино…

Ленке дома устроили истерику – как она позволила кому-то покупать алкоголь на свой праздник. С пивом и водкой пронесло бы, но не с вином (одна бутылка 450 рублей стоит). Пашка хотел как лучше. Вино хорошее, мне понравилось и не только мне, и цена довольно средняя. Только не для Ленки. Она должна иметь гордость и уважать себя. Где смысл, я так и не поняла.

Занятия на курсах мне понравилось, всем раздали электронные переводчики, и следующие два часа преподаватель говорил с нами по-английски. Я все понимала и то, что я дуб дубом никто не заметил. После занятия мы с Пашкой ходили в кино, посмотрели клеевую тупую комедию, он проводил меня до дома, посетовал, что с завтрашнего дня и до октября будет жить в режиме жесткой экономии и ушел…

Дальше начались чудеса. Вадим поехал провожать свою загостившуюся мать на поезд до Барнаула, вернулся около 12 ночи с невменяемо пьяным Пашкой на руках, ничего мне не сказав, свалил его в моей комнате на мою кровать прямо в уличной одежде и ботинках, закрылся с мамой на кухне, а потом они оба куда-то ушли. То есть мне знать, что происходит необязательно. Я просто задыхаюсь от возмущения. Я им все скажу, пусть только вернутся. Пашка спит, как убитый… Может его попытать?

* * *

Это не может происходить со мной! Я не верю! В моей жизни все ясно, просто, понятно и БЕЗПРОБЛЕМНО! Я хочу, чтобы так и оставалось. К сожалению, этому уже не бывать никогда.

Ах, зачем черт дернул меня растолкать Пашку, не будь он пьяным, он бы промолчал, и все было бы как раньше. Я потребовала, чтобы он объяснил мне, что он делает в моей кровати, я фигурально выразилась, а у него натуральная истерика случилась. Нет, он не стал орать, биться головой о стену…

Он рассмеялся тихо и очень зло. У меня мороз по коже пробежал.

– И, правда, что мне делать в твоей кровати?! Мне здесь точно делать нечего, ты платить не станешь, – и, сев на кровати, посмотрел на меня снизу вверх, – Я – проститутка, трахаю баб за большие деньги, я – дорогая проститутка! – а у самого слезы по щекам ползут.

У меня пол под ногами уехал, плюхнулась я рядом с ним, прикинулась истуканом. Он молчал, я тоже, он ревел навзрыд, я про себя. Мозг отказывался верить его словам, но я чувствовала, это подлинная, истинная правда. Если бы можно было выбирать, я предпочла бы жить во лжи. Я не знала, что говорить или делать, но он был так близко. Проститутка он или пошлый врун, это тот Пашка, с которым я учусь в одном классе, который встречает меня с танцев, провожает до дома, переносит меня через лужи, греет руки в моих карманах и ему хуже, чем мне. Никто не убедит меня в том, что это не так, у меня есть глаза.

Я осторожно прислонилась к его плечу. Его колотила крупная дрожь.

– Паш, Паша, – я слегка тряхнула его. Он невольно дернулся, но так и не поднял головы. Тогда я просто обняла его.

– Я не нуждаюсь в твоей жалости, слышишь? – процедил он сквозь плотно сжатые зубы, – Просто не держи на меня зла, этого будет достаточно. Я морочил тебе голову. И вообще, мне пора идти, – он хотел встать, но я буквально повисла на нем, отчего он взвыл от боли. Как позже выяснилось, у него было вывихнуто плечо и в двух ребрах обнаружились трещины.

– Что тебе надо от меня?! – рявкнул он, ухватив меня за оба запястья, – Что?! Говори, не стесняйся!

Тут меня прорвало:

– Ты, идиот! Ты мне нужен. Мне нужен друг, хоть кто-то, кому до меня есть какое-то дело! – я наградила его еще массой лестных эпитетов, прежде чем он сдался, отпустил мои руки и сел на колени перед кроватью, уткнувшись лицом в подушку.

– Я устал. Я не знаю, что мне делать, я просто устал…

Алкоголем от него несло изрядно и совсем не полусухим вином, чем-то куда более крепким. На дне рождении Ленки парни смеялись над его экспериментами по разбавлению водки соком. Тогда он хотел остаться трезвым, сегодня же он пил, именно чтобы напиться.

– Что случилось, расскажи.

Он замотал головой.

– Не хочу.

– Паш, – я придвинулась ближе, осторожно провела ладонью по его волосам, приподняла голову (он не думал сопротивляться), – Почему тебя привез Вадим? Где вы встретились?

– На вокзале, – вздохнул Пашка, – я хотел взять билет до Москвы, там твой отчим меня и зацапал. Ты знаешь, они с моим отцом когда-то вместе учились…

– Вадим юридический заканчивал, это потом он журналистикой увлекся.

– Мой отец тоже по образованию юрист, – перебил меня Пашка, морщась от боли, – а по жизни – козел, – добавил он, вновь уткнувшись в подушку.

– Зачем тебе в Москву? – продолжала допытываться я, лихорадочно соображая, куда при таком раскладе могли свалить мои предки. Неужели к нему домой побежали, докладывать, где Пашка. С другой стороны, Вадим мог его сразу домой отвезти, а не тащить сюда, маму не дергать.

– Я не могу так жить, не могу и не буду, – буркнул Пашка, вытирая глаза кулаками, – Я не вернусь…

Он не успел договорить, в коридоре загремела дверь, возвестив о возвращении мамы и Вадима. Пашка тяжело поднялся с колен, не попадая в петли, принялся застегивать пуговицы на куртке.

– Я пойду, ты прости меня, честно, я не хотел ничего дурного. Ты замечательная.

Я не смогла бы его остановить, к счастью Вадим смог.

– Куда собрался? – жизнерадостно поинтересовался он, встав в дверях моей комнаты, преграждая Пашке путь к отступлению.

– Мне сказали, чтобы я убирался к чертям. Не сдохну я без их денег, пусть не надеются, найду, чем заработать! Мой поезд уходит в половине седьмого…

– Пусть уходит, – хмыкнул Вадим, смерив его оценивающим взглядом, я не могу тебя отпустить в таком состоянии.

– И как вы мне помешаете? – кисло усмехнулся Пашка, облокотившись на косяк.

Он с Вадимом одного роста, я от души надеялась, что моему отчиму не придет в голову удерживать его силой.

Удерживать не пришлось, пришлось поддерживать. Пашка медленно съезжал вниз по косяку, пока Вадим не помог ему добраться до дивана в гостиной. Последние пару метров Вадим буквально тащил его на себе, Пашка потерял сознание. Заохала и запричитала мама. Обо мне опять благополучно забыли и лишь когда стало ясно, что Пашка опять серьезно избит, мама отвела меня на кухню и заговорщицки сообщила:

– В больнице скажи, что к вам во дворе пристали хулиганы, вышла драка.

– Это дело рук его отца! – возмутилась я, – Я не собираюсь отмазывать его.

– Это не совсем так, поверь мне, солнышко… – видимо мама была готова к возражениям, потому привела весьма весомый аргумент – Какое-то время твоему другу лучше пожить у нас, нельзя обострять отношения с его родителями, он и так слишком далеко зашел. Поверь, ты знаешь далеко не все…

– Я знаю достаточно! – взвилась я.

Больше всего меня взбесил ее понимающий взгляд. Она всегда заранее уверена, кто прав, а кто виноват.

– Подумай вот о чем, придется объяснять, почему так случилось, я повторяю, ты знаешь далеко не все…

– Пашка занимался сексом за деньги, я это знаю, – отчеканила я. Мне просто хотелось доказать ей, что со мной нужно считаться.

У мамы расширились глаза, но она быстро взяла себя в руки.

– Он тебе это рассказал?

– Перед вашим приходом.

– Хорошо, мы поговорим об этом позже, надо отвезти его в больницу. Сделай, как я говорю, я прошу тебя.

Это нечестно. Я не верю, я не верю, что все это происходит в моей жизни.

Пашку отвезли в травматологию, вправили вывих, наложили тугую повязку на ребра. Меня никто ни о чем не спросил, врачам хватило версии, рассказанной мамой. Вадим пытался со мной поговорить, мне не хотелось говорить, не хотелось думать. Такие встряски не для моего избалованного скукой и стабильностью сознания.

Пашка будет жить у нас, я не знаю, как мне относиться к этой новости. Я не понимаю, зачем моим предкам такой геморрой, они никогда не отличались альтруизмом и желанием облагоденствовать весь мир. Может, это услуга Пашкиным родителям? Скорее всего, так и есть. Тогда я не понимаю, зачем сначала бить и выгонять из дома, а потом просить посторонних людей приютить больное телом и душой чадо.

Я устала. Я пишу все это, чтобы во всем разобраться. Пока понятно одно – я в школу не иду, мне разрешили прогулять.

24.09. Среда

Сегодня узнала о себе много нового – я подлая скользкая завистливая гадина, которая только и озабочена тем, как бы во всем всех превосходить. Танцами я занимаюсь только потому, что Маша ими заниматься может, а с Пашкой встречаюсь исключительно, чтобы ей насолить. Маша объявила меня кровным врагом, мне лень ей возражать или, точнее, наплевать. Я никому не сказала, что Пашка живет у меня, это никого не касается. Классуха и та не знает, весь день она возмущалась, что Ставерова опять нет, что у него пропусков много, ее беспокоит, как он будет нагонять школьную программу. О том, что, не взирая на пропуски, у Пашки по всем предметам хорошие оценки она не упомянула.

Меня задолбала школа, глаза бы мои на все это не смотрели. Эти проповеди о здоровом образе жизни, о том, что только в наших руках наше будущее, байки о распахнутых настежь дверях широких возможностей нагоняют тоску. Лицемеры! Они прекрасно знают, кто пойдет после школы в ВУЗы, а кто в каблухи. Они знают, мы знаем, но все усиленно делают вид, что верят в равные возможности. Я ужасно злая сегодня. Злая и усталая.

Пашку выписали к нам домой, у него депрессия, я не удивлена. Он не хочет ни о чем говорить, я не настаиваю. Сегодня мы сидели с ним как два пенька на диване добрых три часа. Молча. И никакой неловкости, скованности, желания нарушить тишину, он обнимал меня, я его. Потом пришла с работы мама, началась трескотня – почему не ели, как здоровье, как школа, не болит ли голова. Болит. Весь день болит, в ней столько мыслей не помещается, дурацкие ребусы, смешные наезды. Мне плевать на Машку, меня мало волнует, почему Пашка живет у нас. Я не знаю, как относиться к тому, что он мне рассказал и не хочу это с кем-то обсуждать. Я должна сама во всем разобраться, меня не устроит вариант, если мне продиктуют, что правильно и как мне жить дальше. Я не узнаю себя – из меня будто воздух выпустили. Я спустилась с небес на землю, а на земле стоять жестко и страшно. Бояться глупо, я давно это знаю. Это слова. Я боюсь. Всего.

26.09 Пятница

Сегодня ходила на танцы. У меня кое-что начинает получаться. Это радует. Хоть что-то радует, уже хорошо.

Я получила еще один трояк за контрольную работу по алгебре и несколько пятерок по английскому языку (за вовремя найденный в учебнике ответ), мне начинает нравиться английский, нравится атмосфера занятий на курсах. Люди приветливые, нет никакой обязаловки, оценок не ставят, просто все говорят по-английски. Пашка со мной в этот раз не ходил, он вообще из дома выходить не хочет. Сидит целыми днями на своем диване, читает и минералку хлещет, ничего не ест, почти не спит, говорит, только если его спросят о чем-то. Вадим привез часть его вещей и записку от матери, которую он разорвал, не развернув. Тогда Вадим передал на словах, что сумма его карманных денег возросла втрое, еле уговорив «не выеживаться» и «не обострять». Мои предки с Пашкой поладили, это тоже немного радует, с ним легко ладить, он неконфликтный.

Машка развернула против меня военную компанию, со мной уже и Ленка не разговаривает. Это, видите ли, из-за меня Пашка дорогое вино купил, я должна была пить пиво и не выпендриваться. Шли бы они обе – глубоко и надолго.

Мама ходила на первое УЗИ, планирует, когда уйдет в декрет и какую коляску надо купить. Мне кажется, она боится говорить со мной о Пашке. Интересно, когда родится лялька, Пашка по-прежнему будет жить у нас? Или его попросят свалить восвояси, или они не загадывают так далеко. Это называется поиграть и выбросить. Или нет? Я запуталась…

Весь день и всю ночь шел дождь, капли молотили по стеклу, мешая спать. Пашка тоже не мог уснуть, оттого мы до трех ночи играли с ним в карты, в дурака. Я осталась 15 раз, он 16 – ну не дураки ли мы оба?

30.09 Вторник

Выходные прошли тихо и незаметно. В субботу мама с Вадимом ходили на день рождения к маминой подружке, в воскресенье вечером Вадим улетел в командировку в Москву. Мама развлекла нас с Пашкой пирожными, сотворенными по рецепту подруги. Она стала чаще готовить. Мы снова едим мясо, оно оказывается тоже очень полезно.

Я слышала, беременные плохо себя чувствуют, быстро устают, истерят по поводу и без повода. Как бы не так, все с точностью до наоборот. Мама летает, настроение у нее отменное, ее не ломает после работы варить Пашке куриные бульончики (полезно), готовить ужин минимум из двух блюд, а после сидеть в Интернете на сайтах для сотоварищей по положению и интересам. Интерес один – дети и что с ними делать, все прочее для нее суета и не имеет значения.

Пашка в квартире почти не заметен, то есть никому не мешает. Моя кошка Алиска души в нем не чает, ходит за ним по пятам, как привязанная. С ним одна проблема – накормить. Он ест только из-за моей мамы, которая иначе не отстанет, так и будет жужжать – скушай это, давай, я тебе это приготовлю, это разогрею, бутербродик сделаю…

Я иногда думаю, что живу в каком-то фильме о чужой жизни, на все смотрю как бы со стороны. Мелкие шпильки бывших подруг должны по идеи меня задевать или обижать, мне же все равно.

Сегодня в школе появилась Света, тут же решила всех помирить. Мне не с кем мириться, я ни с кем не ссорилась. Я так ей и сказала. Она начала доказывать мне, что я тоже не права. Я так не считаю. В результате, с ней мы тоже поцапались. Теперь я хожу в школу учиться, больше там делать нечего, даже домашние задания успеваю делать на переменах.

Меня будто приморозило, сама себе удивляюсь.

31.10. Пятница

Я совсем забросила свой дневник, надо исправляться. Хватит киснуть.

Столбик термометра за окном неделю не поднимался выше ноля и вот сегодня выпал первый снег. Мы шли с Пашкой с танцев, когда вдруг с неба повалили огромные пушистые хлопья, кружа вокруг нас, будто заигрывая. Я надеюсь, завтра он не растает. Из воздуха сразу исчез запах жженой листвы. Весь октябрь горели костры, откуда только столько листьев взялось, ума не приложу. От дыма постоянно саднило горло.

Ненавижу осень. Октябрь тянулся неимоверно долго – сплошной серый, скучный, холодный день. Ничего не происходило, а если происходило, то ни капельки не волновало.

Я утрирую, кое-что все-таки было. Например, у меня появились новые друзья – Маринка из моего танцкласса, Лешка и Альбинка, с которыми я постоянно общаюсь на занятиях по английскому языку. Пашка познакомился с Лешкой, потом Лешка стал встречаться с Альбинкой и теперь после курсов мы часто тусуем в бильярдном клубе. Лешка с Пашкой играют, мы с Альбинкой активно за них болеем.

Лешке 17 он учится на первом курсе мед университета на стоматолога. Судя по его рассказам, в медицинском учиться весело и преподы сплошь двинутые. Впрочем, все преподы немного двинутые – это их профессиональное заболевание. Они так привыкают вешать ученикам лапшу на уши о том, как правильно жить, что сами начинают себе верить. А жизнь – она другая и, сталкиваясь с реальностью, они выглядят идиотами.

Альбине 16, она учится в 11 классе, тоже хочет поступать в мед, правда с факультетом еще не определилась. Она общительная, добрая, милая, с ней легко говорить о пустяках, приятно быть в ее компании, она умеет даже Пашку заставить хохотать до слез. Большего о ней я пока сказать не могу.