Кинодетективы. Четвёртый выпуск

49

В штабном вагончике продолжается совещание.

– Вот и будем отталкиваться от твоих предположений, – говорит Яремич, – Вышки ставить из расчета семь километров на четырнадцать. Глубину залегания мы, предположительно, знаем. Остается выяснить продуктивную толщу известняка и пористость. По этим данным спокойно определим коэффициент газонасыщенности.

– Многое зависит от температуры.

– Конечно.

Снова звонит телефон. Снова Смолин нервничает, глядя на телефонный аппарат. Юрина поднимает трубку.

– Экспедиция. Связист Юрина у телефона.

Юрина слушает собеседника, потом поворачивается к Смолину, протягивая ему трубку.

– Это вас.

Смолин вытирает вспотевшие руки о брюки и берет трубку.

– Смолин слушает?

– Здоров, Смолин! – Из трубки слышится голос Нечаевой.

Смолин облегченно выдыхает:

– Здравствуйте, Анна Анатольевна.

– Ну, Смолин, докладывай, что там у вас? – Спрашивает Нечаева.

– Монтаж сегодня к вечеру закончим, – говорит Смолин, – а завтра проведём пробное бурение.

– Это хорошо.

– Стараемся.

– Пожелания? Просьбы есть?

– Пока нет.

– Ну, тогда работайте. Бывай!

– До свидания.

Смолин кладет трубку. В штабной вагончик врывается Лисин.

– Здесь медсестра?

Яремич поднимается с места.

– Здесь. А что случилось?

– Быстро на площадку.

Смолин, нервничая, одной рукой пытается расстегнуть ворот рубашки.

– Владимир Ильич, не томи! Что ещё случилось?

– Тепловой удар.

– У кого? У Капралова?

– Нет, Боря. Капралова будешь бить – не добьешь. У Зыкова.

Яремич, Лисин и Смолин выходят.

50

На площадке у вышки вокруг лежащего на земле Зыкова стоят Капралов, Валиханов, Николай Первый и Николай Второй. Валиханов, сняв с себя рубашку, прикрывает ею Зыкова от солнца. К ним торопятся Смолин, Яремич и Лисин. Яремич приседает рядом с Зыковым, проверяет лоб, открывает глаза и слушает на руке пульс.

– Все правильно. Тепловой удар. Несите его в медсанчасть. Сейчас мы его быстро на ноги поставим.

Николай Первый и Николай Второй подхватывают щуплого Зыкова под руки и несут в медсанчасть. Капралов и Валиханов направляются следом. Их останавливает Лисин.

– А вы куда?

– Так мы… э… – бормочет Валиханов.

– Мы помочь, если что… – говорит Капралов, – Кровь сдать.

– Не надо. – Произносит главный инженер, – Вы – работать. До вечера буровая должна работать.

– Мы не против, Владимир Ильич, – быстро соглашается Валиханов.

– Эксплуататор, – вздыхает Капралов, – Нельзя на минуту прерваться, чтобы другу помочь.

– Там есть, кому помогать, – ставит точку в разговоре Лисин.

Капралов и Валиханов возвращаются к работе.

51

Николай Первый и Николай Второй вносят в медсанчасть Зыкова.

– Кладите его на кровать, – просит Яремич.

Николай Первый и Николай Второй выполняют распоряжение медсестры.

– Спасибо. Дальше я сама, – говорит она.

Николай Первый и Николай Второй выходят. Яремич поправляет подушку под головой Зыкова. Зыков стонет.

– Сейчас я сделаю вам укол, и вам станет легче, – успокаивает она его.

В окно заглядывает Февральская.

– Оля, я могу принести немного воды. У меня осталась.

Яремич готовится делать укол. Набирает в шприц лекарство.

– Не нужно, Надя. У меня есть НЗ.

Яремич делает укол.

52

Смолин входит в штабной вагончик. Юрина снимает наушники и поворачивается к нему.

– Борис, пока вас не было, звонил какой-то партнёр и просил передать вам привет.

Смолин садится на стул рядом с дверью.

– Больше он ничего не сказал?

– Сказал, что своё обещание он выполнил. В Швейцарии вас ждет обещанный сюрприз, и он надеется на скорую встречу с вами.

– Спасибо, Юля.

Юля замолкает, внимательно наблюдая за Смолиным. Тот сидит, не шелохнувшись, и смотрит в окно.

– А я никогда не была в Швейцарии.

– Я тоже, – говорит Смолин.

– Повезло вам.

– С чем?

– С друзьями.

– Какими друзьями?

– Которые вам сюрприз приготовили.

– А! Ты об этом…

Смолин поднимается.

– Ты права, Юля. С друзьями мне действительно повезло.

В штабной вагончик входит Лисин. Смолин поворачивается к нему.

– У нас опять ЧП, Владимир Ильич?

Лисин хмыкает.

– В этот раз нет. Пришёл доложить, что буровая установка готова к работе.

Смолин обнимает инженера.

– Хоть что-то хорошее услышал за последние двое суток.

Юрина радуется смене настроения Смолина.

53

Все сидят за столами в полной тишине – ужинают, поглядывая на дорогу и прислушиваясь, в ожидании машины с водой. Капралов отрывается от тарелки:

– Хоть бы музыку включила, а то сидим, как на похоронах.

– Не до музыки сейчас, Капралов, – говорит Валиханов.

– Как говорил Леонид Быков, – объясняет Капралов, – в своем знаменитом фильме: «Всё проходящее, а музыка – вечна».

– Помниться, ты вчера другое говорил, – хмыкает Николай Первый.

– Дурак был, потому и говорил, – сознается Капралов, – А сейчас поумнел.

Капралов поднимается и проходит между столами. Поет, но пение скорее похоже на ор. В такт своему крику он танцует.

– Я на горку шла, тяжело несла,

Уморилась, уморилась, уморилася.

Знамо дело, уморилась, уморилася.

Все смотрят на него. Некоторые – осуждающе, некоторые – удивлённо. А он, не обращая внимания, начинает орать ещё громче и принимается выделывать коленца.

– В решете овса полтора зерна,

Уморилась, уморилась, уморилася.

Знамо дело, уморилась, уморилася.

Танцует он залихватски. Некоторые начинают притопывать ему в такт.

– Я домой пришла, овёс высыпала,

Уморилась, уморилась, уморилася.

Знамо дело, уморилась, уморилася.

К нему присоединяется Николай Первый и Николай Второй.

– Овёс высыпала, мужа выругала,

Аль не видишь, уморилась, уморилася.

Знамо дело, уморилась, уморилася.

В пляс с Капраловым, Николаем Первым и Николаем Вторым пускается Валиханов и Смолин. Февральская и Яремич смотрят на них и улыбаются. Лисин хлопает в ладоши.

– Я блинов напекла, не наелась досыта,

Уморилась, уморилась, уморилася.

Знамо дело, уморилась, уморилася.

Лисин не выдерживает и тоже пускается танцевать и петь.

– Не наелась досыта, с милым плясать пошла,

Уморилась, уморилась, уморилася.

Знамо дело, уморилась, уморилася.

Последний куплет поют все вместе и мужчины, и женщины. Поют громко, назло выпавшим на их головы испытаниям. А танец скорее похож на варварскую пляску.

– Я вам пела и плясала, а теперь совсем устала,

Уморилась, уморилась, уморилась.

Знамо дело, уморилась, уморилася.

Закончив пение и танец, все расходятся по своим местам. И хоть все тяжело дышат, но все довольны. Эта песня и танец объединили их в одно целое. Издалека звучит громкий сигнал автомобиля.

– Слышали?

Все замолкают и прислушиваются. Сигнал автомобиля повторяется.

– Едут! – тихо говорит Николай Первый.

Все идут к дороге встречать машину с цистерной воды. Она медленно выползает из-за бархана и въезжает на площадку. Из кабины выглядывает обеспокоенный Щукин.

– Все живы?

– А куда мы денемся? – Весело отвечает Валиханов.

– Ну, слава Богу!

Машина останавливается посередине площадки. Все, не торопясь, подходят к крану и, набрав воды в кружки, принимаются утолять дневную жажду.

54

В штабной вагончик входят Смолин, Мамутов и Щукин.

– Боря, у нас всё в порядке? – Интересуется с порога Мамутов.

– Что тебя волнует, Жанар? – Вопросом на вопрос отвечает Смолин.

– События, которые у нас происходят.

Мамутова поддерживает Щукин:

– Извини, Боря, но меня тоже беспокоят эти безобразия. Они не могут продолжаться вечно. Им нужно положить конец.

Смолин садится за стол.

– Спасибо за совет, Александр Иванович. Будто я против этого? Но как это сделать?

Щукин, нервничая, ходит от стены к стене.

– Сообщить в Москву. Попросить, чтобы прислали следователя, прокурора. Собаку, в крайнем случае.

– Москва сразу остановит работу, – говорит Смолин, – и начнёт разбираться, что да как. Сколько это продлиться?

Профессор Щукин на мгновение задумывается, а потом тяжело вздыхает:

– Долго.

– Вот.

– Что ты предлагаешь?

– Не знаю.

Мамутов и Щукин тоже усаживаются за стол.

– Тогда нужно организовать ночные дежурства, – предлагает Мамутов.

– Кто будет дежурить? – Спрашивает Смолин.

– Мы. Больше некому.

– Сегодня – я. – Поднимает руку Щукин, – Тебе завтра за рулём по району мотаться, а Жанару – целый день на вышке торчать.

– Договорились, – кивает Мамутов.

– И никому ни слова, – просит Смолин.

– Ты кого-нибудь подозреваешь? – Робко интересуется Мамутов.

Смолин вертит головой:

– Мне некогда было об этом думать.

– Это мог сделать любой, – шепотом произносит Щукин, – Даже женщина.

Смолин вздыхает:

– Скверно всех подозревать. Очень скверно.

55

Щукин прячется за кухней, и оттуда наблюдает за территорией станции. С этого места она просматривается вся, а его в темноте не видно. В один момент за спиной Щукин слышит шум и поворачивается, но ничего не видит и не слышит. Он снова принимается за наблюдение.

56

Февральская снимает фартук и белый халат. Вешает их в шкафчик для одежды, напевая прилипчивый мотивчик народной песни, повторяя одну фразу снова и снова.

– Уморилась, уморилась, уморилася.

Знамо дело, уморилась, уморилася.

Затем берет мусор и выходит наружу из кухни.

57

Щукин слышит за спиной шум, поворачивается. Но ничего увидеть не успевает. Сверху его накрывает черная тень, сбивает с ног и скрывается в темноте. Щукин лежит на земле с окровавленной головой.

Февральская направляется за кухню к бачку с отходами, чтобы выбросить мусор. Открывает крышку и переворачивает ведро. Слышит стон, пугливо оглядывается. Стон повторяется. Она бросается к ближайшему вагончику и стучит в окно. Окно открывается. Из него выглядывает Валиханов. Он удивленно смотрит на Февральскую.

– Надя, что случилось? На тебе лица нет.

Февральская, волнуясь, показывает рукой в сторону мусорки.

– Дамир, там кто-то стонет.

– Где?

– Там.

– Ты уверена?

– Да.

– Подожди, я сейчас выйду.

Валиханов исчезает в комнате и через минуту выходит на улицу с фонариком в руках.

– Показывай.

Он включает фонарик и направляется к мусорному бачку. Февральская двигается за ним, то и дело, выглядывая из-за спины. Подойдя к мусорке, Валиханов смотрит по сторонам.

– Откуда ты слышала стон?

Февральская показывает в сторону кухни.

– Оттуда.

Валиханов, освещая себе дорогу фонариком, идет к кухне. В луч света попадает лежащее на земле тело. На голове зияет кровавая рана. Валиханов бросается к нему, переворачивает. Это – Щукин.

– О, Господи. Убили?

Щукин стонет.

– Нет. Живой. Держи.

Валиханов отдает фонарик Февральской. Сам взваливает на себя Щукина и тащит его в медсанчасть. Февральская бежит впереди. Подбежав к медсанчасти, Февральская стучит в окно.

– Оля! Оля! Скорее открывай.

На пороге появляется Яремич.

– Что там?

Яремич видит окровавленного Щукина.

– Да что за напасть такая! Ещё один. Заносите.

Яремич распахивает дверь. Валиханов вносит Щукина в помещение. Февральская входит вместе с ними.

58

Валиханов укладывает Щукина на кушетку.

– Что произошло, Надя? – Спрашивает Яремич.

– Я мусор высыпаю, а он стонет, – рассказывает Февральская, – Сама подойти боюсь, потому позвала Дамира. Вместе с ним его и нашли.

– Спасибо, Дамир. Дальше я сама управлюсь. А вы расскажите Смолину о том, что произошло.

– Хорошо, – кивает Валиханов.

– Идите.

Валиханов и Февральская выходят. Яремич обрабатывает рану раствором перекиси. Щукин снова стонет, но не приходит в себя.

59

Смолин и Яремич выходят из медсанчасти.

– Оля, долго он пробудет без сознания? – Спрашивает Борис.

– Не знаю. Боря, что происходит? – Отвечает Ольга.

– Кто-то пытается сорвать работу экспедиции.

– Значит, это правда?

– Что?

– Я думала, что мне показалось. Электростанция, вода, теперь Щукин… Боря, об этом нужно сказать людям. Доложить в Москву.

– Я так не считаю. Поисками этой сволочи займусь лично, но только после того, как найдем газ.

– Но он не остановиться, пока не добьется своего.

– Я тоже.

Яремич тяжело вздыхает:

– Боря, могут погибнуть люди.

– Я это уже слышал, но думаю, что до этого не дойдет.

– Будем надеяться.

– Я не хочу, чтобы из-за него, Москва закрыла работу экспедиции.

– А она может?

– Да.

60

Щукин лежит в кровати с перебинтованной головой. На повязке в районе темечка просачивается кровь. Рядом на кровати лежит Зыков с открытыми глазами, изредка поглядывая на соседа. Щукин открывает глаза и обводит взглядом помещение карантина.

– Где я?

– В раю, – скептически отвечает электрик Зыков.

Щукин пытается сесть в кровати. У него не получается.

– Вам лучше лежать, Александр Иванович, – советует Зыков, – и не двигаться после удара.

– Как я сюда попал?

– Насколько я понял из разговора, вас нашла наша повариха Февральская на мусорке.

Щукин вздыхает. Зыков хихикает.

– Такие люди на мусорке валяются! Что вы на ней делали, профессор?

Щукин пытается восстановить ход произошедшего с ним, но не может.

– Я? Это… не помню, Зыков.

Зыков садится в кровати.

– А кто вас по голове стукнул, видели?

Щукин щупает забинтованное место удара, кривится от боли.

– Нет. Я не успел разглядеть в темноте.

61

Солнце стоит высоко. Вокруг простилается пустыня. Ветер тащит по горячему песку круглые засохшие колючки. Те катятся, перескакивая через барханы, все дальше и дальше. Юрина включает музыку. Через некоторое время бравурный марш прекращается и из динамика слышится голос Смолина.

62

Смолин говорит в микрофон. Рядом с ним сидит Юрина, крутя ручки на радиоаппаратуре.

– Доброе утро, дорогие коллеги, друзья. Я благодарю вас за то, что вы, несмотря ни на что, успешно провели монтаж буровой установки. Сегодня по плану пробное бурение. Ответственным назначаю Жанара Мамутова. Прошу не опаздывать на завтрак.

63

Из вагончиков выходят люди, направляясь к кухне. Там они усаживаются за столы. Февральская быстро расставляет перед ними тарелки с горами каши. Дополнительно добавив к рациону сосиски. Капралов удивленно смотрит в тарелку:

– Это что?

– Дополнительное питание тебе, Капралов, за ударно-трудовую деятельность.

Капралов оглядывается и видит, что у остальных тоже в тарелках лежат сосиски.

– А им за что?

– А им за красивые глаза.

– Значит, если бы я работал плохо, мне бы сосиска не досталась?

За соседним столом не выдерживает Николай Первый:

– Капралов, жри и не задавай дурацких вопросов.

Капралов вздыхает и принимается есть. За соседним столом завтракают Смолин, Мамутов и Щукин.

– Я думаю, – говорит Смолин, – что до сегодня пройдем половину.

– Если, конечно, ничего не случиться, – добавляет Щукин.

– Будем надеяться, что ничего не случится, – произносит Смолин и поворачивается к Мамутову, – Жанар, остаешься за старшего, а я с Яремич еду по району.

Мамутов кивает:

– Хорошо.

Смолин говорит профессору:

– Александр Иванович, надеюсь к моему приезду будут первые химические результаты.

Щукин поднимает плечи:

– Это не меня зависит, Боря, а от проходки.

Лисин отодвигает пустую миску.

– Заканчиваем. Жду вас через пятнадцать минут на своих рабочих местах.

Со своего места поднимается Валиханов, неся пустую посуду на кухню. Его встречает Февральская.

– Опять благодарить меня за завтрак пришёл?

– Да.

– Дамир, это ты так за мной ухаживаешь?

– Да.

– Зря стараешься. Мне это не нужно.

Валиханов растерянно смотрит на Февральскую:

– Почему?

Февральская прячет глаза:

– Потому что я не хочу быть триста двадцать пятой женой в твоём восточном гареме. В любви я эгоистка.

– А я не собираюсь жениться триста двадцать пять раз.

– Все вы так говорите, – вздыхает повариха.

– Зря ты так.

Валиханов расстроено поворачивается и быстро уходит. Февральская понимает, что погорячилась.

64

Проходит некоторое время. Все стоят по своим рабочим местам. Лисин подходит к Смолину.

– Мы готовы.

Смолин поворачивается к Мамутову.

– Ну, что? Пошли?

– Не, – решительно отказывается Мамутов, – Ты начальник. Ты и иди.

– Жанар, я не прошу, а приказываю.

– Боря, здесь я тебя не послушаю, – по-доброму говорит Мамутов, – Это должен сделать ты. Ты это заслужил, как никто. Иди!

– Ладно, как хочешь.

Смолин машет рукой и решительно идет к пульту управления. Лисин идет за ним.

– Приготовиться!

Смолин подходит к пульту управления. За ним наблюдают все сотрудники станции. Николай Первый и Николай Второй, находясь недалеко от вышки, Зыков и Щукин выглядывают в окно медсанчасти, на пороге которой стоит Яремич. Февральская, став на стул возле кухни, чтобы лучше было все видно. Валиханов и Капралов, привязав один конец пенькового каната к ноге вышки, а второй, пропустив через блочок, держат им турбобур, чтобы во время работы удержать его от реактивного вращения.

– Ну? Поехали?

Лисин кивает. Смолин нажимает кнопку. Буровая установка оживает. Проводится забуривание строго по центру с осью вышки.

– Продолжайте, – произносит Смолин и направляется к штабному вагончику.

65

Проходит некоторое время. Буровая вышка продолжает работу. Из медсанчасти выходит Яремич, направляясь к джипу, возле которого её ожидают Смолин и Щукин.

– Я готова.

– Отлично, – говорит Смолин и поворачивается к профессору, – Александр Иванович, доложите Нечаеву, что мы начали бурение.

– Не волнуйся, Боря, все сделаю, – отвечает профессор.

Смолин показывает на забинтованную голову:

– Здоровье не подкачает?

Щукин отрицательно вертит головой, но боль заставляет его скривиться:

– Не волнуйся, выдержит. Не такое выдерживал. Одни коллегии чего стоили.

К ним подбегает Февральская с большим свёртком.

– Подождите! А бутерброды забыли?

– Надя, мы ненадолго.

Февральская всовывает в руки Яремич свёрток.

– Берите. Руки не оторвёт. В машине поедет. В дороге всякое бывает. Лучше назад привезёте. Там ещё термос с горячим чаем.

– А я кофе взяла, – сообщает Яремич.

– А вот кофе не помешает. – Говорит Смолин, – Спасибо, Надя.

– Счастливой дороги, – желает Февральская.

Смолин открывает дверь джипа и обращается к Яремич.

– Поехали?

Яремич кивает и садится в машину. Смолин закрывает за ней дверь и садится на место водителя. Через мгновение джип срывается с места и выезжает со станции. Щукин машет им вслед рукой.

66

Щукин входит в штабной вагончик.

– Юля, соедините меня с Нечаевой.

– Это можно.

Юля поднимается из-за пульта, подходит к телефону и снимает трубку.

– Говорите номер?

Щукин теряется.

– А я не знаю.

– Не волнуйтесь, это дело поправимое.

Юрина листает блокнот с телефонами.

– Вот. Нашла. А вы боялись.

Щукин удивленно смотрит на Юрину. Она набирает номер на циферблате и протягивает трубку Щукину.

– Пожалуйста, Александр Иванович. Можете говорить.

Щукин берет трубку. Слушает. На том конце провода сразу отвечают.

67

Нечаева сидит за столом своего кабинета.

– Нечаева у телефона.

– Здравствуйте, Анна Анатольевна. Это вас Щукин беспокоит. Смолин приказал вас доложить, что мы начали бурение. Пробурили шурф для квадрата и уже обсадили.

– Очень хорошо, Александр Иванович. Поздравляю. А где сам Смолин?

Щукин откашливается.

– Руководит работой.

68

Юрина бросает на Щукина удивлённый взгляд. Профессор показывает ей, чтоб молчала и не задавала вопросов. Юрина машет ему рукой: мол говорите. что хотите. Её это не касается.

– Уже начали проходку и крепление.

– Передавайте всем сотрудникам станции, – просит Нечаева, – мои поздравления.

– Спасибо, передам, – отвечает профессор Щукин.

– А Смолин, когда освободиться, пусть мне позвонит.

– Обязательно, Анна Анатольевна.

– До свидания, Александр Иванович.

– До свидания.

Щукин кладет трубку на телефонный аппарат. Тяжело выдыхает. Юрина с улыбкой смотрит на него.

– Поговорили?

– Поговорил.

Щукин садится. Достает платок и вытирает им пот на лице.

– Теряю сноровку, Юля. Раньше для разговора с начальством я тратил меньше энергии, чем сейчас.

– Другое начальство было, – сочувствует ему связистка.

– Не скажите, Юля. Всё в мире меняется, но вот руководящие работники никогда.

– А врать не хорошо.

Щукин поднимается.

– Для дела, Юля можно.

69

Джип едет по наезженной дороге. Колея от проезжавших через пустыню машин то углубляется, то становиться еле видной на глинистом песке. Джип то бросает из стороны в сторону, то он летит по дороге, как птица. Несколько раз Смолин и Яремич останавливаются, выходят из машины и сверяются с картой, ставя в ней только им понятные пометки и знаки.

В джипе едут Смолин и Яремич.

– Дальше, к сожалению, придется съехать с наезженной дороге.

– Может не будем рисковать, – предлагает Ольга.

– Рано или поздно туда все-равно придётся ехать, сообщает Борис.

– Тогда поехали.

– Я бы с удовольствием попил кофе.

– Давайте остановимся и перекусим.

– Это можно.

Смолин нажимает на тормоз. Машина останавливается. Яремич распаковывает свёрток, собранный Февральской. Кроме бутербродов в нём оказываются овощи и варёная картошка.

– Да здесь она на целую роту еды положила.

Яремич передает Смолину влажные салфетки и сами вытирает руки. Они делает тоже самое. После этого они принимаются есть.

70

Николай Второй заносит в штабной вагончик образцы выбуриваемой породы.

– Профессор, это вам Мамутов просил передать.

Щукин отрывается от изучения почвы:

– Сколько прошли?

– Триста пятьдесят метров.

– Быстро.

– Так песок, Александр Иванович, – говорит Николай Второй, – и глина.

Щукин потирает руки и подходит к столу, на который Николай Второй вываливает породу.

– Нуте-с, посмотрим на эту глину и песок.

Николай Второй отходит в сторону и наблюдает за профессором:

– Никогда не понимал, как вы в этом что-то находите. Глина, как глина. Песок – он и в Африке песок.

Глаза у Щукина загораются. Он берет в руки кусок глины и, показывая на него, начинает лекцию.

– Ничего подобного, дорогой Николай. Даже песок в разных районах отличается, не говоря о глине. Наша пустынная зона простирается сплошной полосой от берегов Каспийского моря до предгорий Тарбагатая. Каменистые пустыни не типичны для этого региона, и встречаются лишь на небольших участках. Но даже северная и южная пустынные зоны отличаются. На севере пустыни распространены бурые почвы, развитые на легких суглинках, а на юге – серо-бурые. В их составе меньше гумуса, но зато они богаты минеральными веществами, при орошении на таких землях можно получать высокие урожаи хлопка и пшеницы, арбузов и дынь.

Николай Первый мнётся.

– Я не знаю ничего на счет гумуса, профессор. У нас на Таврии, чтоб хороший урожай арбузов был, поле, извиняюсь, говном поливают.

Щукин зависает, не зная, что сказать.

71

Джип едет по пустыне. Смолин выбирает путь между барханами, чтобы не застрять в песке. Машина натужно ревет, на не сдается. Но в один момент, находясь между двух высоких барханов, она останавливается, как вкопанная.

– Что случилось? – Волнуется Яремич.

– Не знаю, – отвечает Смолин.

Он пытается завести машину, но она молчит.

– Я сейчас. Когда скажу, нажмите на газ.

– Хорошо, – кивает Ольга.

Смолин выходит наружу и открывает капот. Яремич пересаживается на его место и хочет увидеть, чем занимается Смолин, но капот перекрывает видимость.

– Давай! – Кричит он.

Яремич жмёт ногой на педаль. Джип издает короткий звук и замолкает совсем. Смолин закрывает капот и возвращается на место.

– Приехали? – Спрашивает она, понимая, что машина остановилась намертво.

– Приехали.

– Что с ней?

– Боюсь, что заклинил движок.

Яремич свистит.

– В радиаторе совсем нет воды.

Яремич набирает номер на мобильнике. Телефонная трубка молчит. Она прячет телефон.