Но даже с уже имеющимся перечнем есть серьёзная проблема. Психологи о нём, как правило, знают, врачи – реже, а вот пациенты – практически никогда. А из тех, кто знает, лишь немногие обращаются к психологу.

Приведу пример. Более половины людей старше 50 лет в нашей стране страдает гипертонической болезнью. Психотерапия включена в стандарты лечения этого заболевания наряду с препаратами от давления. Но как вам кажется, какой процент этих людей в реальности получает лечение у психотерапевта? Конечно, очень небольшой. С другой стороны, приятно, что год от года этот показатель растёт. Да и врачи всё чаще рекомендуют своим пациентам с гипертонией посетить психолога. Коллеги, я горжусь вами!

К чему это я? Если вы нашли свою болезнь в этом списке, позвоните хорошему психологу, обученному работать с психосоматическими заболеваниями. В этой книге я привожу примеры того, как я работаю с психосоматическими запросами клиентов. Вероятно, это даст представление о том, как может быть устроена такая психотерапия.

Воспитание и установки относительно эмоций

Наши установки и суждения основаны на нашем воспитании. Чтобы понять, как образуются установки, нужно осмыслить, что нам говорили в детстве и что с нами делали.

Почему именно в детстве? На то есть несколько причин.

1. Дети не знают, что правильно, а что нет. То, что говорят и делают родители, воспринимается детьми как норма и остаётся нормой, когда человек вырастает (если он специально не пересматривает свои суждения).

– Если родители объедаются шоколадом, то ребёнок воспринимает шоколад как обычную еду, наравне с картошкой, а вовсе не как десерт или лакомство. Вполне возможно, что, уже став взрослым, он будет обедать или ужинать шоколадками.

– Если в семье ребёнка бьют, то эта ситуация может казаться ему нормальной. Возможно, что он будет спокойно относиться к тому, что его бьют в школе. Иногда у детей, с которыми я работаю, даже не возникает мысли пожаловаться на насилие со стороны одноклассников, потому что для них это совершенно обычно и естественно, потому что к ним всегда так относились. Когда такой ребёнок станет взрослым, насилие для него останется нормой и он будет применять его (или терпеть) в своей семье, даже не замечая, что что-то не так, и находя «рациональные» оправдания вроде «бьёт – значит любит».

– Когда родители ругают и наказывают ребёнка за ошибки, он привыкает, что за ошибку необходимо себя поругать и наказать. Став взрослым, он может продолжать корить и казнить самого себя за ошибки, даже понимая, что это вредно и никакого смысла в этом нет. Более того, он вряд ли сможет поддержать себя в нужный момент или обратиться к кому-то за помощью из-за стыда, потому что ему будет казаться, что он её недостоин (ведь он совершил ошибку!) и что другие обязательно станут его ругать (как делали родители).

Порой доходит до смешного. Я помню, как моя мама настаивала, чтобы я чистил картошку в холодной воде. А я всё время сопротивлялся и включал воду потеплее. В конце концов я возмутился и потребовал, чтобы она объяснила мне, зачем я должен мучиться и морозить руки. Ничего аргументированного она сказать не смогла. Единственное объяснение, которое пришло ей в голову, – «меня так мама научила». Естественно, я спросил у бабушки, а та рассказала, что у них в деревне водопровод провели только недавно, да и тот только холодный. Так что другой воды просто не было, а греть воду на печке, чтобы почистить картошку, очень долго.

Другой похожий пример. Я до 20 лет чистил зубы перед завтраком, потому что меня так научили родители. Это нелогично, ведь остатки пищи – это как раз то, что мы хотим вычистить. Какой смысл в этой процедуре перед завтраком, если после этого всё равно поешь? В 20 лет я поинтересовался у родителей, почему они научили меня именно так? Мы с ними вместе подумали и поняли, что когда они были маленькими, их утро начиналось с детского сада. Сначала они вставали, умывались и чистили зубы, а потом мои бабушки или дедушки отводили их в детский сад, в котором они завтракали. В их детстве не было принято завтракать дома.

Всё, что мы восприняли в детстве от родителей, мы восприняли некритично, просто поверили, что так – правильно. В результате мы получили множество установок, которые даже не ставим под сомнение. Какие-то из них действительно полезны, а какие-то нам мешают. И наша задача – пересмотреть и при необходимости изменить их на адекватные с помощью психолога.

2. Дети эгоцентричны. В их восприятии всё, что происходит вокруг, имеет к ним прямое отношение. Особенно если взрослые снимают с себя ответственность.

– В ситуации, когда родители ссорятся, обвиняя друг друга, ребёнок может чувствовать виноватым себя: «Родители ругаются из-за того, что я плохо себя вёл». Уже будучи взрослым, такой человек может панически бояться конфликтов, избегать их и заранее чувствовать себя виноватым за всё вокруг.

– Если родители боятся разговаривать с ребёнком на табуированные темы (секс, смерть и т. п.), то у него может развиться паника по этому поводу (если уж даже мама с папой боятся слова «секс», значит, это настолько ужасно, что мне лучше держаться от этого подальше). И когда он (она) столкнётся с сексом в жизни, паника может возникать «вдруг», «ниоткуда» и сильно мешать.

Установки на тему эмоций в нашей стране традиционно запретительные. Запрет на эмоции может быть словесным и невербальным (без слов). Словесный запрет складывается из посылов типа:

– Не плачь! Не скули! Плачут только девчонки! Достала уже ныть! Пореви мне ещё!

– Не злись! Не смей так разговаривать с родителями! Что ты себе позволяешь! Щас как всыплю, будешь у меня как шёлковый!

– Не бойся! Ты трус! Ну что ты как маленькая!

В этом случае клиент на консультации может вспомнить этот запрет, например:

– Мне в детстве говорили, что плачут только девчонки.

– Когда я злился на родителей, меня наказывали.

– Когда я боялся, меня стыдили и называли трусом.

Бывает, что клиент не может вспомнить, что родители ему что-то запрещали. В этом случае возможны такие варианты.

1. Словесный запрет был, но клиент его не помнит.

2. Прямого словесного запрета на выражение эмоций не было, но за их проявление ругали, отвергали, стыдили или наказывали. Или родители ужасались тому, что дети демонстрируют какие-то чувства – и ребёнок решил скрывать их, чтобы не пугать родителей. То есть запрет выражался невербально.

3. Родители запрещали проявлять эмоции даже себе, а ребёнок скопировал их стратегию, потому что ему не у кого было научиться выражать свои чувства.

4. Запрет на выражение эмоций получен от кого-то другого. Например, от бабушки или воспитателя в детском саду.

5. Никто не запрещал показывать эмоции, но ребенок неверно интерпретировал какую-то ситуацию и сделал неправильный вывод. Так в примере с разводом у ребёнка возникает чувство вины.

Даже если клиент не помнит запрета, грамотный психолог поможет ему научиться чувствовать, распознавать, называть и адекватно выражать свои эмоции. Далее в этой книге вы найдёте примеры такой работы.

Как устроена эта книга

Структура основных глав книги базируется на следующем плане.

1. Название эмоции и её синонимы.

2. Зачем нужна эта эмоция? Какие функции она выполняет?

3. Что происходит с человеком, который её подавляет?

4. В каких вариантах проявляется эта эмоция?

5. Как обходиться с этим чувством?

6. Воспитание и установки.

7. Резюме.

Такую логику изложения я старался соблюдать везде, где получалось, чтобы упростить читателю восприятие и акцентировать внимание на основных идеях этой книги.

1. Каждая эмоция имеет свою задачу и выполняет полезную функцию в нашей психике.

2. Часто люди не замечают свои эмоции, не понимают их роли и стремятся от них отвлечься или избавиться, то есть подавляют.

3. Сдерживание эмоций чревато психологическими проблемами и нарушением адаптации в социуме, потому что, подавляя эмоцию, мы лишаемся и той функции, которую она несёт.

4. Подавление эмоций иногда влечёт за собой проблемы со здоровьем, потому что функционирование тела тесно связано с работой эмоций.

5. Подавленные эмоции могут прорываться бесконтрольно. Это может быть опасно для самого человека и окружающих его людей.

6. Подавление эмоций может приводить к психическим болезням.

7. Наша задача – не избегать своих эмоций и не отвлекаться от них, а научиться обращаться с ними, сделать их своими друзьями, а не врагами.

8. В нашем обществе нет школы, в которой учили бы правильно обходиться со своими чувствами. Однако, научившись этому сами, мы автоматически обучим этому и наших детей.

Важно понимать, что никакая книга, даже самая лучшая, не сможет научить читателя управлять своими чувствами. Научиться чувствовать теоретически, по книге, без практики – невозможно. Задача книги скромнее: она предлагает читателю задуматься на тему эмоций, обратить внимание на важность этой темы, понять, как это устроено. А обучение навыкам управления эмоциями – задача практических занятий с психологом: тренингов, психотерапевтических групп и консультаций.

Для чего я это пишу? Для того, чтобы у вас не возникло иллюзии, что, прочитав эту книгу, вы легко справитесь со всеми проблемами. Этого, к сожалению, не произойдёт. Так же, как знакомство с музыкальной теорией не сделает нас музыкантами. Можно быть блестящим теоретиком и при этом не владеть ни одним музыкальным инструментом. Чтобы научиться играть, нужен наставник и работа с ним. Если после прочтения этой книги вы сможете подобрать названия своим эмоциям и станете лучше разбираться в том, как они устроены, я буду рад. Если кого-то она вдохновит обратиться к психологу – я буду считать, что её задача выполнена.

Я постарался привести больше примеров из жизни и психологической практики, потому что они делают более понятной деятельность психолога. А также потому, что каждый такой пример из жизни реального человека даёт надежду другим, что и они смогут справиться с собственной похожей проблемой. Я знаю по опыту, что иметь такую надежду – очень важно.

Все примеры сильно сокращены, поэтому работа психолога может показаться слишком простой. Реальность, конечно, намного сложнее. Как правило, в ходе часовой консультации психолога есть всего лишь несколько полезных минут, которые и меняют состояние клиента благодаря правильно подобранным словам, сказанным в нужный момент. Но чтобы найти эти слова и создать тот самый момент, необходимо потратить довольно много времени. И ещё больше, чтобы клиент смог принять их и встроить в свою жизнь. Поэтому большинство примеров, которые я привожу в книге, на самом деле описывают итог нескольких часовых консультаций.

Большинство примеров в этой книге – это некоторый обобщённый портрет клиента с определённым запросом.

Глава 1. Психические защиты, или Как мы подавляем эмоции

В этой главе кратко описаны психические защиты.9 Если вы знакомы с таким термином, то вполне можете её пропустить.

Здесь приводится лишь небольшой обзор основных защитных стратегий, так как описывать все защиты детально и подробно нет необходимости. Для более глубокого ознакомления я рекомендую обратиться к специальной литературе на эту тему.10

Термин «психическая защита» не имеет никакого отношения к энергетическим вампирам, «толстой стеклянной стене» между нами, психологическому айкидо или какой-либо мистике. Он означает бессознательный способ не допускать эмоцию в сознание, не чувствовать, подавить её. Защита включается, когда эмоции непереносимы, и избавляет нас от эмоциональной боли. Вместе с тем защита лишает нас и той полезной функции, которую несла эмоция, а это ведёт к развитию невроза и возникновению проблем.

Любая защита срабатывает бессознательно. Это значит, что мы не замечаем, как она действует. Значительно проще заметить действие защитных механизмов у другого: человек явно переживает какую-либо эмоцию, но сам не понимает этого. Это может показаться странным. Когда защита срабатывает у нас, мы переживаем какое-то чувство, но не можем этого осознать. Зато окружающим это заметно.

Психолог помогает клиенту обнаружить психические защиты и осознать эмоции. С одной стороны, это не самая приятная часть нашей работы, ведь клиент бессознательно стремился дистанцироваться от своей эмоции, значит, она была в какой-то степени болезненна. С другой стороны, это необходимая часть нашей работы, потому что проблема клиента и состоит в том, что какая-то эмоция подавлена (то есть действует защита). Поэтому, уважительно относясь к потребности клиента обеспечить себе эмоциональный комфорт, я стараюсь «вскрыть» защитный механизм только тогда, когда у клиента достаточно сил перенести неприятное чувство. И ещё я стремлюсь поддерживать клиента в этом процессе.11 Это помогает людям, которые мне доверились, выразить сдерживаемую эмоцию, научиться с ней обращаться и получить облегчение.

Итак, мы подавляем эмоции следующими способами.

1. Изоляция

Лозунг: «Лучше я перестану воспринимать вообще (отключусь), чтобы не чувствовать этого».

Самая примитивная защита. Заключается в том, что человек засыпает или теряет сознание (падает в обморок) от избытка чувств или нервного потрясения. Больше характерна для детей.

Возможно, вы видели, как ребёнок сначала долго плачет, а потом обессиленный засыпает? Это работает изоляция. Защита просто «выключает» психику, оберегая её от слишком сильных переживаний. Это вовсе не значит, что ребёнок перестал грустить, это значит, что у него просто больше нет сил плакать.

Что-то похожее происходит и со взрослыми людьми, когда после эмоционально насыщенных событий неумолимо клонит в сон.

Употребление алкоголя с целью «напиться и забыться» – это тоже способ изолироваться от сильных чувств. Аналогичную роль могут играть наркотики или вполне легальные психотропные препараты (например, транквилизаторы), которые уменьшают тревогу, но человек при этом становится неспособен переживать и другие эмоции тоже, находится в оглушённом состоянии сознания, как бы изолирован от остального мира.

Примерно то же происходит, когда мы смотрим телевизор или рубимся в компьютерные игры. Они отключают нас от реальности, создают иллюзию ухода от неприятностей.

2. Проекция

Лозунг: «Это не я, это они такие!»

С помощью проекции мы присваиваем людям наши собственные чувства. Как будто это не наши эмоции, а их переживания.

Приведу пример из разговора с клиенткой.

— Мой парень постоянно устраивает мне проверки. У меня была недавно задержка, я ему сказала, что я, возможно, беременна. Потом оказалось, что я не беременна. А он мне говорит: мол, не рано ли нам пока ещё жениться и детей заводить? Проверяет меня.

Очевидно, что это девушка устроила проверку своему парню, сказав, что у неё задержка и спровоцировав его на реакцию, однако она этого не осознаёт. Вместо этого она присваивает ему собственное желание удостовериться в прочности их отношений.

На феномене проекции основана патологическая ревность. Ревнивцы гораздо чаще изменяют своим супругам, чем неревнивые люди. И ревность возникает как результат проекции, когда ревнивец судит о партнере по себе. Неревнивый человек тоже судит по себе, проецируя на супруга свою склонность быть верным.

Проекция лежит в основе, например, страха оценки. Фраза «мне кажется, что все на меня смотрят и оценивают моё поведение» означает, что человек сам придирчиво следит за собой и своими действиями. Он проецирует этот процесс на окружающих и начинает думать, что это они его оценивают.

Всё наше общение пронизано проекциями. На проекции основана и эмпатия: сочувствие и сопереживание. Мы можем посочувствовать другому человеку, только мысленно поставив себя на его место и спроецировав на него свои эмоции («ему сейчас так же плохо, как было бы мне на его месте»). Этим объясняется неодинаковая способность людей к эмпатии: одни чаще, а другие реже мысленно ставят себя на чужое место.

Однажды кто-то из миллиардеров жаловался по телевизору, что из-за кризиса он потерял два из своих 20 миллиардов долларов. Я поставил себя на его место, представил, что у меня есть 18 миллиардов долларов, – и у меня не возникло никакого сочувствия к нему, наоборот, ситуация показалась мне смешной. Я поделился этим с друзьями, а они предложили посмотреть на эту ситуацию с другой стороны. Мне сказали: «Саша, а представь, что он потерял 10% своего состояния». И вот в этот момент я действительно ему посочувствовал, потому что передо мной возникла совсем другая картина. Я вообразил, что потерял 10% своего имущества, а это уже совершенно другое дело – есть от чего расстроиться.

Я предлагаю вам испытать действие проекции на себе. Ответьте на вопросы, лучше письменно:

– Почему люди разводятся?

– Почему люди воруют?

– Какую эмоцию чувствует кошка, если хозяин её отругал, а она села к нему спиной?

Если ваши ответы точно соответствуют формулировке вопроса, то вы можете оценить свои проекции. Дело в том, что у людей существует множество причин разводиться или воровать, но вы назвали именно те, которые лично вас могли бы заставить так поступить. В ответе на последний вопрос многие указывают, что кошка чувствует обиду, однако кошкам недоступна эта эмоция (как и другим животным). Мы считаем, что кошка обиделась, только если сами в такой ситуации склонны обижаться. Мы присваиваем свою реакцию кошке, проецируем на нее свою обиду (которая была бы у нас, если бы нас отругали).

3. Реактивное образование

Лозунг: «Это чувствовать нельзя, поэтому я буду чувствовать прямо противоположное».

Этот способ избавиться от неприемлемого чувства состоит в том, чтобы заменить его на диаметрально противоположное.

Клиентка (сквозь зубы):

– Мама меня всё время контролирует, ругается, если я поздно приду! На свидание сходить невозможно, названивает мне каждые пять минут!

– И что вы чувствуете к маме в этот момент?

– К маме-то? Нежность. Я маму очень люблю.

Клиентка (с возмущением и напором):

– Дочка совсем распоясалась! Ишь, взрослой себя почувствовала! Приходит, когда вздумается! Спрашиваю, когда будешь, так она трубку бросает!

– А какие чувства испытываете к дочери в этот момент?

– К дочери-то? Нежность…

Правда, нежность в этом случае очень агрессивная и от неё хочется сбежать подальше. И клиентка действительно не может понять, почему дочь уклоняется от такой «нежности», бросая трубку. Чтобы вернуться к реальности и изменить отношения с дочерью в лучшую сторону, матери необходимо осознать, что никакой нежностью тут и не пахнет. Конечно же, налицо все признаки гнева. Однако у неё есть внутренний запрет на переживание любых форм злости. Этот запрет не избавляет её от гнева, зато эффективно создаёт иллюзию, что никакой злости нет. Теперь, когда она выходит из себя, она этого не замечает, называет свою злость нежностью и удивляется, что отношения с дочерью портятся.

Классический пример реактивного образования – поведение старшего ребёнка, который ревнует из-за рождения младшего. Настоящее чувство к младшему – ненависть, но её проявлять нельзя, потому что родители за это отругают, а за проявление нежности и заботы к младшему – похвалят. И тогда старший начинает изображать чрезмерную любовь: обнимать младшего так, что у того кости хрустят, качать его на качелях так, что тот рискует свалиться. Налицо все признаки ненависти, маскируемой под любовь и заботу.

Ещё один пример – агрессивное поведение вместо признания своей вины. Для некоторых людей вина – настолько непереносимое чувство, что они ни за что не признают её, а вместо этого перейдут в нападение и будут доказывать, что виноваты все, кроме них самих.

Иногда бывает так, что родители впадают в беспомощное состояние, когда ребёнок не слушается. Из этого чувства бессилия часто рождается вспышка гнева. Если находиться в беспомощности для родителя непереносимо, возникает гнев как попытка восстановить утерянный контроль.

4. Отрицание

Лозунг: «Этого нет!»

Название защиты говорит само за себя. Человек совершенно не осознаёт своё эмоциональное состояние. Именно не осознаёт, а не боится признаться в нём.

Вот некоторые фразы, свидетельствующие об отрицании:

– Я абсолютно спокоен! (в сочетании с закрытой позой, сжатыми кулаками и челюстями);

– Мне ни капельки не стыдно (от густо краснеющего человека);

– Я не алкоголик, просто у меня отпуск длинный (от человека в запое);

– Я ничего не чувствую.

В консультировании отрицание может стать серьёзным препятствием. Некоторым людям требуется время, чтобы осознать, какую эмоцию они испытывают в настоящий момент. И постепенно с помощью психолога или психотерапевтической группы человек начинает чувствовать и осознавать свои переживания. Для того чтобы помочь тем, кто не может осознать свои эмоции, в моем кабинете всегда лежит список чувств, который я приводил в самом начале книги. Если клиент не может обозначить своё чувство, я даю ему этот список и прошу выбрать название. Так это сделать гораздо легче. Постепенно люди осваивают эти наименования и научаются соотносить их со своими эмоциями и ощущениями в теле.

Самым ярким примером отрицания в самом начале моей практики был случай с семейной парой. Муж страдал алкоголизмом, а жена – созависимостью.12 Во время лечения мужу удалось достичь невиданного для него прогресса: полгода без выпивки. В сравнении с тем, что происходило до начала лечения, это был действительно серьёзный успех. Однако жена становилась всё более раздражительной и придирчивой, как будто она была недовольна таким результатом. Несмотря на то, что это раздражение было явным для окружающих, сама она никак не могла его заметить. Чем большего продвижения в терапии добивался муж, тем больше упрёков и гнева выливалось на него. Мы предположили, что алкоголизм мужа приносил женщине какую-то вторичную психологическую выгоду, которой она в результате лечения лишилась, и бессознательно она хотела бы, чтобы он вернулся к запоям. Ситуация разрешилась способом, который шокировал всех. Жена сказала, что полгода без выпивки – это грандиозный результат, и сделала мужу «подарок», вручив ему… бутылку его любимого коньяка! После такой явной провокации её желание стало очевидным для всех, кроме неё.

5. Вытеснение

Лозунг: «Это есть, но об этом настолько неприятно помнить, что лучше я это забуду».

Действительно, человек забывает то, что ему неприятно вспоминать.

Однажды Зигмунд Фрейд заметил за собой одну особенность: факты, которые согласовываются с его теорией, он помнит прочно, однако факты, идущие с ней вразрез, он быстро забывает.

А вот бытовой пример, который знаком любому:

– Миша, ты вынес мусор?

– Забыл…

Вытеснение ярко проявляется у зависимых людей (алкоголиков, наркоманов) и их родственников (созависимых). Когда алкоголик берёт очередную бутылку, он говорит себе, что выпьет только пару рюмочек – и всё. Если бы он был честен с собой, ему пришлось бы сказать примерно так:

– Я сейчас покупаю бутылку, и это означает, что я уйду в запой на неделю, потому что так всегда происходит. Когда я начинаю пить, я потом не могу остановиться.

Но эта реальность настолько неприятна, что проще вытеснить её и какое-то время тешить себя иллюзией.

Когда в психотерапии мы помогаем зависимому разгадать этот трюк, с помощью которого он себя обманывает, он перестаёт себе лгать и становится способен признать, что даже одна-две рюмки превратятся недельный запой. И тогда он себе откровенно говорит:

– Я сейчас искренне намерен выпить только две-три рюмки, однако я прекрасно понимаю, что на этом я не остановлюсь и закончу только через неделю.

И эти слова, сказанные самому себе, вызывают совсем другое настроение. С этого момента ему легче противостоять искушению выпить, потому что он понимает реальные последствия своего решения, а не отрицает их.

Родственники алкоголика впадают в отрицание, когда искренне верят в обещания больного больше не пить, игромана – больше не играть, наркомана – больше не колоться. И тогда я спрашиваю их:

– На чём основана ваша уверенность? Человек пошел лечиться? Он раздал долги? У него есть реалистичный план лечения зависимости?

Если таких оснований нет, то честнее было бы признать, что ничего не изменилось и через некоторое время мы увидим срыв. И это приводит родственников к необходимости решать проблему, а не закрывать на неё глаза в очередной раз.

<1 2 3 4 5 6 >

На страницу:

Перейти

3 из 6