Хизачико

– Я считаю, что ты можешь прекратить или продолжать поиски, но жить одним страданием не имеешь права. Не хорошо, чтобы там, где пропал один, пропадали двое. Делай всё так, чтобы видеть хоть что-то ещё вокруг.

– Про что ты говоришь? – удивлённо спросил Кеншин.

– Я говорю про то, что Хизачико нужен тебе, а ты нужен мне.

Аяме встала и решительно пошла вдоль реки к своему дому.

Возвращение

Кеншин в эту ночь долго не мог уснуть, а всё смотрел в потолок, как будто видел звёзды и сквозь него. Он решил, что завтра всё-таки пойдёт искать Хизачико, но не будет этого делать, привлекая внимания людей деревни к своим переживаниям, потому что сейчас только понял, насколько это жестоко по отношению к тем, у кого в семье настоящее горе. А с этим он может справиться и сам. Он мысленно наметил себе ещё не пройденный маршрут – вдоль высохшей протоки, поросшей камышами. Обойдя следующим днём Большой дом и посевы, он выполнил данное себе обещание. Зайдя в такую глубь, что вскоре должны были уже показаться Верхние поля с просом, он наткнулся вдруг на поле на давно заброшенное и остолбенел от увиденной красоты.

Аяме не пришла в этот вечер смотреть на закат, и на следующий день Кеншин сам отправился за ней.

– Пойдём со мной, я хочу показать тебе что-то очень красивое, – позвал он девушку за собой.

Та отложила все дела и молча пошла за ним. Они миновали поворот дороги к Верхним полям, прошли мимо дома Кеншина, дошли до тупика новой дороги и свернули направо, идя теперь по бездорожью, вдоль камышовой протоки. Когда они дошли до заброшенного поля, то Кеншин сказал:

– Аяме-сан! Когда я увидел его среди других, то сразу подумал, что этот цветок похож на тебя. Ты особенная среди всех своих подруг. Ты – единственная!

Всё заброшенное поле сплошь заросло ирисами, все они были стройными, высокими, солнечного жёлтого оттенка. И на этом золотом поле выделялся один-единственный синий бархатный цветок, весь как будто разукрашенный неизвестным художником тёмными прожилками и необычайными переливами цвета.

– Я уже была здесь раньше, – по щекам Аяме катились слёзы счастья. – Спасибо тебе! Ты чувствуешь так же, как я. Если бы ты вдруг срезал его и принёс мне, то я наверно никогда больше не смогла бы приходить и ожидать с тобой заката.

– Ты уже была здесь? – вместе с расползающейся по лицу улыбкой к Кеншину пришла догадка. – Ты тоже искала его?

Аяме уткнулась ему носом в плечо.

– Хочу спросить тебя, Аяме-тян. Не пожелаешь ли ты с этого дня жить в моём доме до скончания времён, делить со мной все подношения жизни и встречать не только закаты, но и рассветы? – спросил Кеншин.

Аяме задумалась всего на мгновенье и, подражая его собственным интонациям, нараспев ответила:

– «Это совпадает с моими желаниями!»

Они рассмеялись, обнялись и пошли обратно к дороге, теперь уже вместе. Тут за спиной у них раздалось пронзительное мяуканье, и из зарослей, протискиваясь сквозь сплошной забор камышовых стеблей, показался ободранный и худой Хизачико. Он орал во всю глотку от многодневного голода и радости возвращения, а глаза его светились довольным ликованием и блеском каких-то недоступных пониманию человека побед.

Маленький Хозяин

В доме появились ткацкий станок и ещё одна циновка. Теперь вместе с Хизачико стали жить сразу двое хозяев. А через год – и трое.

Маленький Хозяин имел над Хизачико власть гораздо большую, чем Кеншин или его Аяме. Никому из взрослых не удалось бы так долго дёргать кота за золотистую шерсть, уши или хвост. А уж поднимать себя за одну лапу, отрывая от надёжной земли, он им и вовсе не позволил бы, мгновенно применив всю свою изворотливость и острые когти. Но господину Таро позволялось многое, если не всё. Лишь иногда, когда даже звериного терпения становилось недостаточно, Хизачико вырывался из любящих детских объятий, и, миновав препятствие окна или двери, вспрыгивал на соломенную крышу, укрываясь там в блаженной недосягаемости.

Однажды к ним в дом зашёл один из жителей деревни. Он вежливо приветствовал всех домашних, но с вопросом обратился к старосте:

– Кеншин-сан. Мой третий сын привёл в дом невесту, но там так тесно уже всем живущим, что семья решила строить новый дом. Рядом с нашим старым нет места. Позволишь ли ты поставить новое жилище для молодых рядом с твоим?

– Мы будем только рады такому соседству! – отвечал Кеншин. – Вот и дорога пригодится. Конечно! Стройтесь.

Работники построили этот дом. Потом следующий. И началась на их улице череда строек и новоселий. Хизачико, как заправский член артели, принимал уже привычное участие в каждом строительстве. Особенно ждал он момента, когда привезут солому для покрытия крыш. В эти дни работники даже не начинали своего дела, если Хизачико где-то задерживался по своим кошачьим делам и опаздывал к началу работ. В деревне стали считать, что жёлтый кот принесёт в дом удачу, если он первым окажется под новой крышей. И его ждали.

Шёл год за годом, Хизачико время от времени снова пропадал на долгие дни за камышами, но теперь все относились к этому гораздо спокойней, потому что он всегда возвращался. Вернувшись, он долгие недели вёл жизнь домашнюю и размеренную – днём охотился на бабочек и стрекоз для забавы, ночью – на мышей для пользы, а в свободное время спал в ногах у хозяев или на крыше – для удовольствия.

Маленький Хозяин стал не таким уж маленьким и вместе со своими приятелями придумывал себе всё больше разнообразных занятий вблизи или вдали от дома. Хизачико, как прежде Кеншина, часто сопровождал их теперь, сидя неподалёку и с достоинством наблюдая за их забавами.

В этот день мальчики играли у реки, постепенно сместившись аж до самой камышовой протоки, видимо кого-то поджидая и выглядывая на другом берегу. Но никто не появлялся, и им стало скучно. Из сухих стеблей камыша они плели каждый свой плот, а потом пускали их в большую реку для испытания, положив сверху какой-нибудь груз – комья земли или камни. Выигрывал тот, чей плот проплывёт дольше под грузом с большим весом. Завершив своё творение, Таро был уверен в нём и намеревался победить. Он подошёл к Хизачико, который ничего не подозревая доверчиво потянулся к Маленькому Хозяину, и взял кота на руки.

– А у меня будет не груз! На моём плоту поплывет настоящий пассажир! – крикнул Таро своим друзьям, посадил кота в центр сплетённого помоста и оттолкнул плот от берега.

Хизачико не сразу понял, как изменилось его положение на воде по отношению к надёжной суше. Плот двигался медленно, места было достаточн,о и Хизачико даже стал устраиваться поудобней. Когда вода начала просачиваться под его тяжестью сквозь широкие переплетения стеблей, он вскочил на все четыре лапы и недовольно выгнул спину дугой. Все знают, что кошки с большой водой не дружат. Дети посмеялись над таким забавным путешественником, но тут же забыли про него, потому что на том берегу появилась долгожданная процессия. Прибыл с визитом Главный Хозяин в расписных крытых носилках с сопровождающей его вереницей слуг и повозок. Взрослые ожидали гостей для торжественной встречи у переправы, и мальчишки гурьбой тоже ринулись туда, свистом и криками приветствуя вновь прибывших. Они бежали по своему берегу, следуя параллельно движению свиты.

Игра закончилась. Таро остался один у камышовых зарослей. Он стоял в растерянности, медленно осознавая, что любой плот – вещь ненадёжная и временная, и что каждый из них раньше или позже шёл на дно. И ещё он понимал, что как бы ему сейчас ни хотелось побежать вслед за своими товарищами туда, где происходят главные и интересные события, сделать этого он никак уже не сможет. Потому что там – торжество и высокие гости, а тут… Тут живой Хизачико. Пока ещё живой. Но, то, что опасность грозит ему в ближайшем будущем, становилось всё яснее, хотя в азарте игры такая мысль даже не приходила никому из мальчиков в голову.

Сам Хизачико видимо тоже стал понимать угрозу и орал теперь в полный голос, требуя спасения. Но вот настал предел крепости плота, и тот стал одним концом уходить под воду. Кот из последних сил старался удержаться на поверхности, цепляясь за стебли камыша, а те расплетались и по одному выскальзывали из-под его когтей. Ещё миг – и они скроются в мутной желтизне реки, и та сомкнется над ними навсегда. Никаких раздумий не осталось больше в голове у нашкодившего Таро, и он бросился в воду, стараясь лишь запомнить то место, где видны были остатки плота. Через пару минут оба они – и кот, и его Маленький Хозяин – целые и невредимые снова сидели на своём берегу, все измазанные речной глиной и мокрые с ног до головы.

Главный Хозяин

Хотя свидетелей происшествия на реке не было, к вечеру откуда-то все в деревне знали о чуть не утонувшем Хизачико. Хозяин Масао почтил дом своего старосты личным посещением и из его слов стало ясно, что и ему тоже кто-то уже рассказал о том, как сын Кеншина спас своего кота.

– Как протекает твоя жизнь на новом месте, Кеншин? – спросил он вначале.

– Благодарю, Масао-сан, все изменения пошли мне на пользу. У меня есть любимое дело, дом, семья, сын и это рыжее беспокойство, принесённое из прошлой жизни. И за него я тебе сильно благодарен!

– Поговорим о тебе! – Масао явно был доволен своим выбором старосты. – Продление дороги, как мне сказали, было твоей идеей?

– Да, это так, Масао-сан.

– И после этого деревня начала разрастаться, и всё больше молодежи стало оставаться здесь, а не уходить в город. Я считаю, что это всё – твоя заслуга. Я доволен тобой. И я подумываю о строительстве моста – надо запахивать новые поля, чтобы работы хватило всем, а значит и урожай увеличится, и вывозить его удобней будет не через переправу, а по надёжному и широкому мосту.

– Но моя дорога упёрлась в засохшую протоку с камышами, у нас это место считается непроходимым, Масао-сан.

– Над этим стоит подумать. Возможно, нужно будет снять волов с пашни, сжечь камыш, а протоку просто засыпать землёй. Или докупить новых волов, специально для строительства? А, когда мы построим мост, то твоя дорога пойдёт вдоль берега мимо него, дальше. А каким ты видишь будущее своего сына? – спросил вдруг Главный Хозяин.

– Мы ещё не думали об этом, – удивленно отвечал Кеншин. – Работы в деревне много. Но лучше, наверно, если он решит это сам?

– Решит сам. Ты тоже решал сам. Верней не решил, а согласился, когда я сделал тебе предложение. И, как видишь, не прогадал. Позови его, я хочу расспросить его кое о чём.

Когда отец позвал сына со двора, а мать на ходу пригладила его встопорщенные вихры, Масао задал вопрос:

– Тебе было страшно, когда ты бросился сегодня в реку?

– Да, господин. Но Хизачико так молил о спасении, что это было сильнее моего страха. Тем более, что это я сам подверг его такому испытанию.

– А что ещё ты чувствовал в те минуты? – Масао хитро прищурился.

– Я? – Таро посмотрел на отца и понял, что можно говорить всё, что думаешь, как на духу. – Я сначала обрадовался, что не упустил из виду плот, и Хизачико уже на берегу. Потом испугался, что мама будет ругать меня за испорченную одежду. А потом…

– А что потом? – настаивал Главный Хозяин.

– А потом я почувствовал жгучую обиду, что уже не успею на торжественную встречу почётного гостя, а такие события не часто случаются у нас в деревне, – честно признался Таро.

– Значит, обо мне ты вспомнил в последнюю очередь? – всплеснул руками Масао.

– Ну, вы же не тонули! – ответил Таро, и Главный Хозяин громко расхохотался.

– Раз твой сын так хорошо понимает язык животных, то не выбрать ли ему своим делом заботу об их здоровье? Что ты скажешь о своем надсмотрщике волов? Не стар ли он уже?

– Он прожил долгую жизнь, но ещё крепкий и надёжный работник, – отвечал староста. – И надеюсь будет таким ещё много лет, Масао-сан. Я не хочу лишать его места в угоду своим интересам.

– Ну, интересы-то, положим, обсуждаются не твои, а мои, – снова прищурился Масао. – Я велю ему присмотреться к твоему мальчику, пусть начинает учить его тому, что знает сам. А годика через два присылай сына в город – я позабочусь об его образовании, а потом верну сюда обученным и полным новых знаний. К тому времени, я думаю, как раз и придёт срок, а? И нынешний надсмотрщик сможет уйти на заслуженный покой? Ты согласен, Кеншин?

– А это – соответствует моим желаниям, – отвечал староста Главному Хозяину с поклоном.

Хизачико встречает свой последний рассвет

Через несколько лет родители собирали своего выросшего сына в дорогу. Мост ещё не был достроен, и Таро уходил по старой дороге через брод. В этот день сильно постаревший Хизачико впервые не смог запрыгнуть на свою любимую крышу. Лапы его только чуть царапнули соломенное покрытие, и он соскользнул вниз, на землю. Он тут же сделал вид, что не очень-то ему это было и нужно, и что он гордо удаляется по своим делам, хотя в душе зрело недоумение – это было видно по его обиженным глазам. Таро, который был теперь выше своего отца, догнал уходящего кота и легко подсадил его на привычное место. Хизачико не стал провожать Маленького Хозяина, опасаясь, что сам не сможет потом взобраться обратно, а только наблюдал за тем, как Таро уходит всё дальше и дальше.

Когда ещё только начинали строить мост, Хизачико побежал было по привычке помогать работникам, но дойдя до места, где раньше был его личный рубеж любовных побед, увидел, что камышей больше нет и почувствовал неприятный запах гари. Вокруг сновало множество людей, гораздо больше, чем при строительстве хижин, все они были незнакомыми, громко разговаривали или даже кричали друг на друга, а на Хизачико совсем не обращали внимания. Волы с тяжёлыми повозками замесили землю под ногами в жирную грязь, а самое главное – нигде не было видно залежей золотой соломы. И Хизачико потерял к строительству всяческий интерес.

Он теперь целыми днями лежал на крыше, если кто-нибудь с утра подсаживал его наверх, а то и прямо у дверей. Шли дни, и вот он стал слабеть, есть меньше и совсем перестал обращать внимание на летающих перед домом бабочек и стрекоз. Аяме иногда плакала украдкой, видя в окно, как кот лежит перед входом в дом на постеленной специально для него циновке, совершенно безучастный ко всему вокруг. Кончалось лето. Как-то раз под вечер, когда Кеншин вернулся с поля, Хизачико встал и медленно поплёлся в сторону строящегося моста.

– Не ходи за ним, – сказала Аяме. – Коты уходят от людей, когда приходит их время. Не мешай ему, видимо, так суждено.

– Я всё понимаю, и для кота он прожил очень долгую жизнь… Но всё равно я не думал, что это произойдёт так скоро, – шёпотом ответил ей муж, и они долго смотрели вслед еле различимому на дороге удаляющемуся жёлтому пятнышку.

А Хизачико шёл и может быть думал о том, что в этот раз ему скорей всего уже не хватит сил продраться сквозь плотные заросли камыша. Что жаль, если он больше не почует тот радостный миг сближения, когда навстречу зажигаются горящие любовью глаза. Что не испытает радость победы в бою за эту любовь с чужими котами и торжество своего превосходства. И так стало ему обидно расставаться со всем этим, что, дойдя до места пересечения заветной черты, увидев, вспомнив, что препятствия больше не существует, он распушил шерсть, прибавил скорости и метнулся в последнем рывке к заветным желаниям.

Спустя неделю, Аяме вышла по каким-то делам во двор и не поверила своим глазам. Худой, голодный и ободранный Хизачико еле стоял на ногах, но глаза его светились прежним, молодым и азартным блеском. Она тут же кинулась в дом, вынесла ему воды и рыбы, и тот жадно накинулся на принесённые дары.

– Я ничего не понимаю в этой жизни! – счастливо говорила она вечером мужу.

Хизачико пережил ещё две зимы. Наступила очередная весна, и солнце с каждым днём припекало всё жарче. Лепестки облетали с отцветших деревьев. Хизачико уже давно забыл о крыше, но зная его тягу к соломе, Кеншин насыпал во дворе небольшую копну, на которую старенький кот мог взобраться самостоятельно. Там он и лежал теперь целыми днями, греясь на солнышке и негромко мурлыча. Ночи стали уже по-летнему тёплыми, и Хизачико мог оставаться на копне до самого утра. Как-то перед рассветом ему приснился сон, в котором явственно чувствовался запах золотой соломы, такой родной и близкий. Хизачико наконец-то вспомнил откуда он знает этот пропитанный теплом аромат. Он приснился себе маленьким котёнком, который лежит в большой соломенной шляпе рядом с горячими тельцами своих собратьев. Он потянулся во сне, захотел, как тогда поймать первые лучи восходящего солнца и открыл глаза, когда оно на самом деле только показалось из-за горизонта. Так Хизачико встретил свой последний рассвет. Он был абсолютно счастлив сейчас.

Дольше

Когда вечером Кеншин пришёл домой, то увидел сидящую на пороге Аяме. Она не плакала, но он сразу понял, что произошло в его отсутствие.

– Он снова хотел уйти сам, – спокойно сказала Аяме. – Но далеко не смог, видимо не хватило сил. Вон он лежит там, за камнями.

Кеншин зашёл в дом и взял заступ. Он нашёл Хизачико и увидел, что стрелка на его лбу снова указывает на дорогу. Он унёс его куда-то туда, в ту сторону, где было заброшенное поле с ирисами, но точного места никогда и никто не узнает, кроме них двоих. «Это соответствовало бы его желаниям», – подумал Кеншин.

Мужа не было долго, но Аяме ждала, потом Кеншин вернулся и сел рядом с ней.

– Почему так? – спросила она.

– Просто потому, что человеческая жизнь дольше, – ответил он.

А на следующей неделе по новому отстроенному мосту возвратился в деревню Таро. Он ехал на гружённом вещами и подарками возу, а рядом с ним сидела молодая женщина и держала на руках ребёнка.

– Познакомьтесь, дорогие родители! – приветствовал их возмужавший сын. – Это моя жена и ваша внучка.

Родители улыбались. А ещё Кеншин подумал, что ближе к осени надо бы сходить за мост, по ту сторону бывших камышей и посмотреть, не бегают ли там жёлтые коты и кошки, не оставил ли им в наследство Хизачико своё потомство. Пусть у внучки будет свой золотой котёнок. Пусть девочка радуется!

2013