Аббарр. Пепел и крылья

Хельга Воджик

Аббарр. Пепел и крылья

Иллюстрации автора

© Helga Wojik, 2023

© ООО «Издательство АСТ», 2023

Главные герои

АШРИ

Известна под именами: Эша из Пугатона, Пепельная Птичка, Белая Длань. Элвинг с необычными глазами, ушами вразлёт, непомерным аппетитом и непростыми отношениями с Бездной. Имеет талант понимать язык животных и ввязываться в неприятности. Практикует добычу артефактов с целью последующего сбыта.

СВАРГ

Кайрин, силурийский грифон, прозванный королевским, являет собой редкий разумный вид существ. Ранее распространённый на вершинах всех гор Силурии, теперь обитает лишь на нескольких парящих островах. Охота на кайринов запрещена повсеместно, однако имеет место не только браконьерство ради трофеев и детёнышей, но и добыча взрослых особей для боёв на Арене Чёрного Цветка.

История первая

Одно крыло на двоих

Ещё шаг по барханам Мэй, ещё один день под палящим Ортом. Вечный скиталец, кит Дархи Тау, плыл над миром, память о былом оседала и покрывалась новыми витками пути, а время текло как песок, гонимый орхами. Лишь звёзды всё так же были неизменны, но чтобы увидеть их, придётся дотянуть до заката и чуточку дольше.

– Мёртвые приветствуют тебя, путник, – голос хранителя некрополя был подобен пению северного ветра: даже в самый жаркий день он вызывал бег маленьких морозных муравьёв по хребту.

Эша невольно повела плечами, чтобы прогнать холодок, и ответила принятым в пустыне Мэй жестом и словом:

– Живые чтят мёртвых и держат свой путь, – правая рука в перчатке, звякнув браслетами, коснулась левого плеча.

Стражи колодца стояли вокруг чёрной дыры, теряясь среди статуй древних правителей, героев, богов. Они читали молитвы Бездне – значит, сегодня кто-то вновь переселится из города живых в город мёртвых.

Элвинг шла мимо плит надгробий, стараясь как можно быстрее пройти дорогой Последнего Пути в Аббарр – величественный город, выросший из белых гор Энхар и распустившийся чёрным цветком на золотых песках.

«Древний как Мир, сладкий как Жизнь, беспощадный как Смерть» – так говорили о нем. Один из семи оплотов Древних, ныне самый могущественный и неподвластный времени. Величие. Красота. Масштаб. Ослепительный блеск пронзающих небо башен и ажурных архитектурных ансамблей, хрустальные фонтаны и зелёные острова садов, благоухание цветов и перезвон золота. Но за внешним лоском и очарованием – тёмная тень свободы. Той, что покупается и продаётся. Чёрный рынок диковинных зверей, артефактов, оружия, зелий и оплот развлечений на любой самый извращённый вкус и тугой кошелёк. Излюбленное пристанище изгоев Большого Мира.

Аббарр, единожды пленив, не отпускал. Эша чувствовала его власть на себе, всё сильнее прикипая к этому городу контрастов. Неудивительно, что жившие в нём хотели провести вечность в точной копии оплота, а некрополь был именно таков, хоть и немного уступал в размерах. Всё-таки мёртвые не столь прихотливы.

«Ррабба» – Эша слышала это слово в пении стражей, и, казалось, сам песок откликался на их зов. Название, отражённое, словно в зеркале, как и выложенные плиты могил, символизировали сектора и кварты[1] мира живых.

Почти месяц Эша провела в оазисе Тирха, исследуя архивы. Пусть поиски и не принесли того, на что она надеялась, но и даром не прошли. Выбившись из сил, скрипя зубами от злости, элвинг признала, что пора возвращаться. Сбыть то, что удалось найти, протянуть на выручку какое-то время и получить очередной контракт, который будет под силу выполнить ей одной.

Эша сжала кулаки. Тирха вымотал её. Одежда покрыта пустынной пылью, местами протёрта и порвана. Волосы прилипли ко лбу, голова зудит от песка. Ссадины на лице и руках противно ноют и наливаются огнём, стоит лишь лучам орта коснуться оголённой кожи. Она выглядела как барханный скиталец, из тех, что сопровождают караваны, на последние медяшки совершая паломничество от Аббарра к Имолу, дабы омыть ступни и лицо в бездонном озере.

Признаться, сейчас она бы с удовольствием прыгнула в это самое озеро целиком. Эша зажмурилась. После утомительного пути через пески единственное, чего она хотела – это быстрее вернуться в снятую на границе торгового и ремесленного секторов комнату. Поесть, помыться, поспать и снова поесть – это был план максимум на ближайшие дня два. Или три. И ради этих заветных трёх «по» она готова стерпеть мрачные напевы хранителей Ррабба, соблюсти пустынные ритуалы, игнорировать неодобрительные взгляды стражей, лишь бы не делать крюк к Золотым воротам.

Оставив позади «спящих» и лишь недавно уснувших, Эша улыбнулась в предвкушении отдыха, добавив в список кувшин холодной лимры из терпких плодов милорвы.

Она уже различала узоры каменного кружева внешних стен города. Справа высилась башня Силы – центр сектора казарм и наёмников, а слева – башня Син – пик лепестка развлечений.

Мысли прыгали, цеплялись, впивались острыми иглами в утомлённый жарой, дорогой и пламенем разум. Прошлое мешалось с настоящим, шептало о будущем и расслаивалось на мириады путей и вариаций. Как знать, может, именно там дочь сенатора Силурии, из-за которой разразился скандал на последней Регате, окончила дворянскую жизнь. Один из еженедельных аукционов мог с лёгкостью «даровать» ей новую – в качестве наложницы правителя, игрушки богатея или служительницы элитного дома любви.

Слухи ходили разные. Эша старалась не упустить ни одного. Может, лишь они и держали в этом мёртвом краю? Бездна не прощает… Не это ли стало её навязчивой идеей? План воздаяния, сладкая месть за все потери и скитания…

Парме Илламиль. Эша никогда не видела её, но имя навсегда осталось в памяти. Безликая высшая элвинг, из-за которой изменилась вся жизнь девочки из Пугатона: потеря друзей, испытания, угроза казни, жизнь у пиратов. И когда уже не оставалось надежд, Чёрный Ворон Виталона дал ей новые крылья и новое имя, приняв в команду. Так в солёных брызгах волн Архипелага родилась Ашвинг – Пепельная Птичка… А в песках Мэй она превратилась в наёмницу и охотницу за артефактами Ашри – так на местном диалекте звучало имя «Эша». Временами элвинг скучала по былому. Иногда ей снился корабль в облаках, полный надежд и радости, но чаще во снах океан Овару разбивал в щепки совсем другое судно. Порою в гуле кабаков чудились голоса разудалой команды Виталона, но всё ещё в тёмных углах и проулках Эша видела клубившийся морок, а в толпе – лица мертвецов. Ей не хватало лихой пиратской жизни под крылом «Чёрного Дракона»… Но все они были в опасности, находясь с ней рядом.

Прошлое лучше оставить в прошлом.

Эша задержалась, чтобы полюбоваться закатом: солнце почти скрылось за Энхар, горами, чьё название означало Клыки. Белые острые скалы отделяли город от моря, острой пастью окружая весь материк Мэйтару.

Лучи алыми лентами зацепились за центральную башню Аббарра. Шпиль Времени, Великий Хронограф, пробил, возвестив багряный час – время начала церемонии погребения.

У ворот элвинг показала пропуск-жетон.

– Кварту «лани»[2] за ночной вход, – пробасил бист, сплошь покрытый шипами.

– Солнце ещё не село, – возразила Эша, не желая переплачивать.

– Кварту «лани» за ночной вход, – повторил бист и ткнул в табличку на стене, согласно которой ночь начиналась с багряного часа.

Получив сдачу с силурийского серебряного, Эша поймала извозчика и, под мерный перестук копыт гвара, наблюдала за мелькавшими за окном домами и башнями лепестков Аббарра. Шесть секторов сходились через треугольник площади к главной башне, где правил очередной Орму – золоторогий бист, в окружении сильнейших и мудрейших советников.

Покинув пиратский город Виталон и команду «Чёрного Дракона», Эша не раз посещала Аббарр, а последний год так и совсем не покидала его надолго. Всё это время ей удавалось держаться в тени, не привлекая лишнего внимания. Её постоялый двор удачно стоял между двумя самыми «болтливыми» секторами: торговцев и ремесленников. Так она и жила, слушая новости, приносимые караванами и следя за появляющимися магическими артефактами, максимально извлекая пользу из первого и второго.

Но слухи о драконьей птичке просочились в песок, подкрались к стенам и, найдя трещинки, проникли внутрь, тихим шёпотом и косыми взглядами расползаясь по улочкам города, словно веточки чёрной скверны, отравляя умы и зажигая огоньки в алчущих награды глазах.

Элвингов на земле бистов не часто встречали, разве что на торгах рабами, где за чистокровку высших платили рубинами – самой ценной валютой этого мира. Неприязнь между любимыми детьми Творца и чудовищами, слепленными из остатков творения, расцвела пышным цветом в Силурии и аукнулась здесь, на краю света. Если закон и порядок Парящих островов не давал разгореться пламени, то на Мэйтару, месте, что не была нанесена ни на одну официальную карту, элвинги старались не появляться.

Эше повезло – от элвинг ей достались лишь уши, да и те росли под другим углом. А вот в коротких прядях бледно-лиловых волос, смуглой коже необычного, слегка фиолетового цвета, угловатой фигуре да хмуром взгляде никому бы и в голову не пришло роднить её с нобилями Силурии.

План трёх «по» удался на славу. Эша проснулась в отличном настроении и с очередным приступом голода. Накинув плащ и надвинув капюшон на глаза, она отправилась к торговому кварту. Неприметные чёрные одежды всё ещё позволяли оставаться неузнанной. Но даже самые незначительные попытки общения, контакты, привычки и связи подводили к опасной черте. А после того, как Клыкарь – напарник и друг – оставил Мэйтару, пустившись в странствие по Архипелагу, Эше самой приходилось искать заказы и сбывать найденные в руинах артефакты. Она знала, что день, когда придётся оставить пески и вновь пуститься в путь, совсем рядом. Но куда было идти? Она и так уже дошла до самого края света, без возможности повернуть обратно.

Удачно продав находки из руин, Эша завернула к банку, с прискорбием обнаружила в хранилище последние два рубиновых кристалла и скромную горку монет, вздохнула и, прежде чем вновь отправиться на поиски работы, решила подкрепиться и проведать старого знакомого.

Фруктово-овощные развалы ощущались задолго до того, как появлялись в поле зрения: аромат экзотических плодов, мятная свежесть холодного утреннего чая, терпкие нотки лимры дразнили нос раньше, чем глаз мог увидеть пёструю радугу прилавков.

– Пусть лучи не сожгут тебя, Вэл[3] Стурион, – поприветствовала элвинг торговца.

– Пусть пустыня хранит твой след, Вэлла Ашри, – ответил пожилой, но ещё крепкий бист с завидными витыми рогами.

Остановившись у корзины с яблоками, Эша взяла одно: идеальное, цвета имперского кровавого янтаря. У Стуриона весь товар был отменного качества. И в самый ранний час, благодаря стараниям нанятых мальчишек, прилавки ломились от тщательно вымытых и отобранных овощей и фруктов. А всё, что имело изъян, стояло в коробах рядом: для тех, кто не мог купить себе лучшее. Эша знала, что сам Стурион, прежде чем стать уважаемым торговцем, познал немало лишений. Были в его жизни и голод, и бедность, и что-то похуже, о чём он не любил рассказывать. Поднявшись, встав крепко на ноги и открыв лавку в плодовом кварте, он всегда помнил о том, что хорошие дни легко могут испариться, как капля воды в пустыне, исчезнуть, даже не коснувшись пылающего песка.

Эша с грустью взглянула на чёрные камни мостовой, белые мраморные колонны, арки и многочисленные мостики и пролёты. Ей будет не хватать этого гадкого города, шуточек продавца фруктов, пения девчушки-аллати из дома напротив, весёлых турниров в кабаке «Разбитая Гавань», боя Великого Хронографа…

– Птичка Вóрона… – услышала она шёпот за спиной. – Пепельная Ашвинг…

В глазах элвинг вспыхнул огонёк, пальцы сомкнулись, и плод треснул, брызнув соком. Не оборачиваясь, она услышала быстрые удаляющиеся шаги.

– Экая напасть эти фрукты, – сочувственно покачал головой Стурион, протягивая платок. – Так сложно угадать время, чтоб не сорвать зелёными и не передержать.

– Ваша правда, Вэл Стурион, – ответила Эша, вытирая руку. – Время сложно обуздать…

– …остаётся лишь подружиться с ним, – закончил излюбленное изречение горожан торговец.

Дальше по улице шумели дети. Эша бросила беглый взгляд: возле доски объявлений несколько парнишек постарше гоготали над более мелким товарищем. Сила и слабость. Слабые в этом городе не имели шансов. И с ранних лет приходилось отвоёвывать своё право жить. Под палящим солнцем Аббарра каждый делал это по-своему: с помощью ума, ловкости, таланта, красоты, мышц или влиятельных покровителей.

Расплатившись с торговцем, Эша подошла к доске объявлений. Работа её сегодня не интересовала, внимание привлекло совсем иное – афиша Великой Арены. Рука в чёрной перчатке потянулась к листку и, сорвав, смяла. Глаза сверкнули лиловым огнём.

Двое телохранителей преградили путь хрупкому путнику в чёрном капюшоне, скрывающем лицо. Но стоило ему назвать имя, как два каменных биста, переглянувшись, расступились, опустив секиры.

Эша подошла к заваленному бумагами столу первого устроителя Великой Арены – грузному низкорослому бисту с сияющей лысиной и двумя рожками, чей недостаточный размер должна была компенсировать тонкая золотая роспись. Тхарод – один из самых беспринципных обитателей Пустынного города.

Всё золото его рогов было нажито на пороках, страстях и сделках на крови. Вот и сейчас он принимал ставки на предстоящий бой. Эша втиснулась перед первым в очереди, вызвав протесты присутствующих, и кинула на стол мятый листок.

– Я покупаю этого, Тхарод, – элвинг специально опустила принятое в пустыне вежливое обращение «вэл», так как единственным, что она испытывала к устроителю, было презрение.

Два каменных биста-телохранителя сделали шаг вперёд, чтобы выставить нахалку прочь, но Тхарод жестом остановил их. Казалось, он не был удивлён приходу элвинг, или же старался тщательно это скрыть. А может, крутившийся за спиной Тхарода служка уже нашептал ему о ней. Пухлые пальцы с длинными золотыми когтями расправили бумажку. Клыки обнажились в мерзкой улыбке.

– Птичка летит к птичке, – заклокотал Тхарод, довольный своей шуткой.

На афише, сорванной с доски, был нарисован кайрин – грифон, крылатый зверь с когтистыми лапами и клыкастым клювом. Витая надпись сулила небывалое зрелище: бой на Великой Арене «до последней песчинки» – проще говоря, до последнего бойца.

Эша молчала. Зрачки-крестики сузились, практически превратившись в точку.

– А ты гораздо симпатичнее и моложе, чем о тебе говорят, Ашвинг. Или тебе больше нравится Белая Длань Дракона?

Бист облизнулся. Элвинг лишь приподняла бровь. Она научилась скрывать эмоции, тем более в делах с торговцами Аббарра, где первое правило гласило: проявленный при торгах интерес к предмету покупки может вылиться в немалые дополнительные расходы.

Нагнувшись к Тхароду, элвинг опустила руку в карман, улыбнувшись тому, как напряглись каменные лица телохранителей за его спиной. Вот и пригодятся взятые в банке монеты и камни. И именно за ними она полезла, а вот ножи висели на бедре, на поясе, были заткнуты в сапог… Одним словом, волноваться истуканам пока было не о чем.

Телохранители звякнули было оружием, но Тхарод жестом вновь остановил их.

Эша разжала кулак и показала устроителю крупный рубин превосходного качества – багровый, как кровь, и чистый, как слеза.

Эша разжала кулак и показала устроителю крупный рубин превосходного качества – багровый, как кровь, и чистый, как слеза. Тхарод облизнулся и причмокнул. Он давно не видел таких. После того, как основная шахта Силурии истощилась, за подобный камушек можно было выручить целое состояние. Не говоря уже о том, что этот мешок костей стоил гораздо меньше. Если быть честным, то стоил он не больше живого гвара или обрезков в лавке мясника на треть веса самого кайрина. Но где вы видели честного торговца? И Тхарод вряд ли бы добился всего, что имел, будь он порядочным и честным бистом хотя бы на треть.

Выказать согласие сразу было бы крайне непрактично и пагубно для репутации. Первый устроитель Великой Арены с огромным трудом отвёл взгляд от камня, ведь второе правило Аббарра гласило: хочешь получить больше, не показывай покупателю своё желание расстаться с товаром.

– Лучшую цену за него не предложат, Вэл Тхарод, – пискнул помощник устроителя, аллати-рептилоид, и тут же притих под неодобрительным взглядом хозяина.

– У него сегодня бой. А с каждого боя я получу больше, чем стоит твой камушек, – как можно более небрежно фыркнул Тхарод, но блеск глаз, выступившая капля испарины на лбу и раздвоенный язык, что уже трижды облизнул пухлые губы, выдали его с потрохами.

– Ты уверен?

Эша опёрлась на стол, и пачка расписок со ставками слетела на пол. Очередь за её спиной всё сильнее роптала. Всё больше шей и голов тянулось, чтобы рассмотреть происходящее, а в шёпоте проскальзывало: «элвинг», «рубин», «ашвинг». Эша отогнала мысль о том, что тот самый день настал и, зажав рубин между большим и указательным пальцами, поднесла камень практически вплотную к морде биста и поймала красный отблеск в водянистых бледных глазах Тхарода.

– Перерыв на кварту, – проорал бист и хлопнул в ладоши.

В Аббарре время мерил песок. Огромный хронометр на центральной башне Чёрного Цветка был вершиной мастерства часовщиков Пустынного города. И раз время, в прямом смысле, текло, жители пользовались теми же мерами, что и для учёта жидкостей. Что ж, у Эши была четверть часа, хотя ей будет достаточно втрое меньше.

Телохранители поспешно вытолкали всех зевак и опустили засовы на тяжёлых дверях. В Павильоне Смерти стало непривычно тихо.

– Показывай товар, Тхарод.

– Если ты просишь… Птичка.

Бист жестом подозвал помощника и, встав из-за стола, неспешно пошёл к дальней двери. Эша пошла следом. За ней двинулись телохранители.

Миновав коридор и смежную комнату, они оказались в полумраке длинной галереи, где по обе стороны располагались многочисленные клетки и загоны разного размера и степени защиты. Стоило открыть двери, как волна звуков накрыла Эшу. Помещение было наполнено сотнями голосов: рычание, блеяние, клёкот сливались в единую какофонию смерти. Эша на мгновение закрыла глаза, отгораживая сознание от криков агонии. Многие из тварей совершенно обезумели, и в их голосах слышались лишь злоба, жажда крови и битвы, а кто-то просил об избавлении, выл о страданиях, голоде, боли истерзанной плоти. Эша отделяла от себя один голос за другим, пока не осталась лишь тишина и шум шагов бистов. Ментальный барьер гулким эхом разносил каждый из оставленных звуков. Упади иголка в дальнем углу галереи, и Эша бы услышала её звон.

Тхарод и его слуги остановились возле большой клетки. За толстыми прутьями безмолвно лежал зверь. Эша подошла вплотную. Это и был кайрин: увечный, с одним недоразвитым крылом, измученный, истощённый. Совсем не такой, как обещала афиша. Прошедший множество боёв на арене и всё ещё живой. Сила и слабость. Несмотря на свой изъян, животное боролось за жизнь, упорно отказываясь подыхать даже после самых тяжёлых ранений. Эша смотрела на старые белые шрамы и запёкшуюся на перьях кровь, на опухший глаз, на бурые корки на жале хвоста и кончиках рогов, на рваное ухо. Грифон тоже разглядывал её – единственным оранжевым, как пламя, глазом. Он следил за ней, не проронив ни звука, и даже в его сознании не возникло ни единой мысли. Сегодняшний бой станет его последним. И он знал это.

До Эши доходили слухи, что Тхарод – устроитель одних из самых жестоких «игрищ» на Великой Арене. Они всегда шли до смерти одного из участников. Победителю разрешалось сожрать побеждённого. Другой еды бойцам не давали. Вне зависимости, монстры бились или тхару, условия были для всех равные. Разве что аллати и бисты получали в награду ещё и жалование, а рабы могли заработать свободу. А вот для животных был лишь один способ освободиться – умереть.

Эша поймала взгляд янтарного глаза и отвернулась, не в силах смотреть в бездну.

Внутри элвинг поднималась волна ярости. Казалось, звери почувствовали эту еле сдерживаемую злость, замолчали и лишь глубже забились в клетки. В галерее стало непривычно тихо. А грифон всё так же лежал неподвижно. Лишь тяжёлое дыхание, спазмы боли и горящий огнём глаз.

– Ты в курсе, что грифоны не могут быть участниками боёв?

– Как и торгов, – усмехнулся бист.

Тхарод послюнявил пальцы – традиционный жест торговцев, чтоб «липли» деньги – и нехотя выписал купчую. Он скосился на Эшу, криво оскалился и скрепил сделку личной печатью. Затем протянул документ и, глядя в глаза элвинг, презрительно бросил.

– Эта тварь сдохнет в любом случае. Слишком он тощ.

– Мы все сдохнем в любом случае, – зло улыбнулась Эша и, выдернув расписку, повернулась к клетке, кинув рубин.

Тхарод чуть не упал, стараясь поймать драгоценный камень и, спрятав вожделенное сокровище за пояс, крикнул:

– Кстати, за клетку и цепи с ошейником с тебя ещё два «дракона».

– Мне они не понадобятся, – спокойно ответила элвинг, легко вскрыв замок отмычкой.

Дверь скрипнула, и Эша опустилась у самой морды грифона.

– Пойдём, больше тебе не надо драться.

Устроитель и его слуги попятились. Каменные бисты выставили секиры, но тоже отступили на пару шагов.

– Совсем ополоумела, Гаар бы тебя побрал! – завопил Тхарод.

Эша не обратила внимания на вопли великого устроителя. Она была сосредоточена на звере. Элвинг знала, что грифон услышал её. Эша протянула руку. Зверь зарычал, обнажил клыки и привстал.

– Спокойнее, малыш, я не враг тебе. Может, ещё не друг, но точно не враг.

Перья на загривке не опустились, но рык стал тише и перешёл в глухое ворчание.

Эша осторожно отстегнула кандалы на лапах, потянулась к шее. Грифон слегка опустил голову, насторожённо наблюдая оранжевым глазом. Перья, шерсть, кровь – всё свалялось, склеилось, покрылось коркой грязи. Там и тут виднелись проплешины шрамов, рубцы и гноящиеся, ещё не затянувшиеся следы драк… Сегодня и правда был бы его последний бой. Прикоснувшись к зверю, Эша почувствовала его мысли. Его усталость. Он устал убивать, устал сражаться. Сегодня он был готов умереть. Он злился из-за возникшей из ниоткуда надежды на свободу. Элвинг чувствовала его насторожённость, недоверие. Но ещё где-то глубоко-глубоко, слабым импульсом света во мраке отчаяния, она ощутила его желание поверить ей.

И в этот раз, посмотрев в янтарную бездну, Эша не отвела взгляд, а лишь улыбнулась, мысленно протянув руку помощи.

Грифон напрягся и, пошатываясь, встал, тряхнул головой. Расстёгнутый ошейник со звоном упал на каменный пол.

– Э-э-э-э, ты что творишь, – Тхарод отпрыгнул. Подобная резвость при таких габаритах была удивительна.

– Забираю свою собственность, – прорычала Эша. – Есть возражения?

Элвинг достала из кармана кожаный шнурок с белыми перьями и лиловыми бусинами камней на концах – точно такой же, какой был вплетён в её волосы. Она привязала его к рогу зверя, чтобы было видно, таким образом закрепив право собственности и предупреждая о последствиях тех, кто осмелится на неё претендовать.

– Так надо, доверься мне.

Грифон, помедлив, сделал шаг из клетки, приблизил морду вплотную к лицу девушки и втянул воздух. Элвинг улыбнулась.

– А теперь пойдём, – сказала Эша и, приложив руку к клюву грифона, мысленно добавила. – Не показывай им своего страха. Этот город не прощает слабости.

Развернувшись, Эша сделала несколько шагов к опешившему торговцу, сняла перчатку и протянула ему руку.

– Благодарю за сделку.

Управитель похлопал рукой по поясу, где лежал драгоценный камень, и оскалился, принимая рукопожатие.

– Залетай ещё, Птичка, с рубинами и драконами.

– Знаешь, а ведь в одном ты был прав, – Эша сверкнула глазами и зловеще улыбнулась. – Мы с Гааром старые друзья.

Удивление мелькнуло в глазах Тхарода, но было поздно. Стоило ему прикоснуться к миниатюрной ручке элвинг, как лицо биста исказил ужас. Он выпучил свои рыбьи глаза и уставился на Эшу, не в силах вымолвить ни слова. Он пытался выдернуть руку, но не мог. Тело не подчинялось ему, а разум судорожно бился в клетке беспомощности. Девушка смотрела ему в глаза и улыбалась. Её глаза горели фиолетовым огнём.