«DIXI ET ANIMAM LEVAVI». В. А. Игнатьев и его воспоминания. Часть I. Семейная хроника Игнатьевых

В. А. Игнатьев и его воспоминания (вступительная статья)

Dixi et animam levavi – «Я сказал и облегчил душу». С такими словами Василий Алексеевич Игнатьев передавал свои воспоминания в общественное достояние. Дело было ещё в 1960-х гг., когда люди старшего поколения с большим жизненным опытом стремились запечатлеть события прошлого, участниками, свидетелями и наблюдателями которых они были ещё с дореволюционных времён, чтобы, таким образом, оставить потомкам свои мемуары. Учёные-краеведы выходили с инициативами составления, сохранения и пропаганды сокровищ материальной и духовной культуры, собирали ценнейшие документы по истории, воспоминания деятелей культуры, науки, искусства, формировали коллекции документов, которые затем стали пополнять архивы. Это было результатом относительной либерализация политической и общественной жизни страны с середины 1950-х и в начале 1960-х гг.

Формированием архивных коллекций занимались, в частности, братья Павел и Иван Степановичи Богословские[1] – в Пермской области, и Владимир Павлович Бирюков[2] – в Свердловской области. Их коллекции в дальнейшем пополнили личные фонды Государственных архивов Пермской и Свердловской областей. Благодаря им были собраны и сохранены большие коллекции, содержащие документы их научной и творческой деятельности, ценные сведения по истории культуры, литературы, образования, краеведения, медицины, материалы разных лиц, которые были заинтересованы в сохранении своего документального наследия, с которыми у них была переписка. Так, в настоящее время в Государственном краевом бюджетном учреждении «Государственный архив Пермского края» (ГКБУ «ГАПК») на хранении имеется семейный фонд р-973 «Богословские: Павел Степанович – профессор, доктор филологических наук, краевед; Иван Степанович – профессор, доктор медицинских наук, краевед», а в Государственном казённом учреждении Свердловской области «Государственный архив Свердловской области» (ГКУСО «ГАСО») – фонд р-2757 «Коллекция документов деятелей культуры, науки и техники и других лиц, собранная уральским писателем-краеведом В. П. Бирюковым», в которых хранится «пермская» и «свердловская» коллекции воспоминаний преподавателя и бытописателя В. А. Игнатьева (1887–1971), происходившего из духовного сословия, бывшего пермского семинариста.

* * *

Василий Алексеевич Игнатьев родился 9 (21 по новому стилю) февраля 1887 г. в селе Русская Теча Шадринского уезда Пермской губернии (ныне в составе Красноармейского района Челябинской области), в семье бедного сельского диакона-псаломщика (был одним из младших сыновей). Обучался в 1897–1902 гг. в Камышловском духовном училище, в 1902–1909 гг. – в Пермской духовной семинарии, в 1909–1913 гг. – в Казанской духовной академии. Работал в 1913–1914 гг. в г. Бугуруслане Самарской губернии преподавателем русского языка и литературы в реальном училище, в 1914–1916 гг. – в г. Перми помощником инспектора в Пермской духовной семинарии, преподавал латинский язык там же и в 1915–1916 гг. в частной мужской гимназии Циммерман; по совместительству преподавал логику и психологию в Пермской мужской гимназии. В 1916–1923 гг. проживал в г. Слуцке Минской губернии, где работал в 1916–1918 гг. преподавателем латинского языка в Слуцком духовном училище, в 1918–1920 гг. – русского языка и литературы в Слуцком коммерческом училище, в 1919–1920 гг. – латинского языка в Слуцкой женской гимназии, в 1920–1922 гг. – заведующим учебной частью в старших классах Слуцкой школы 2-й ступени, в 1921–1923 гг. – работал делопроизводителем и старшим счетоводом в Слуцком отделении Центробелсоюза, был членом Слуцкого Горсовета и активным профсоюзным работником. С 1923 г. проживал в г. Екатеринбурге (с 1924 г. Свердловске), где в 1923 г. работал инспектором Екатеринбургского губернского отдела народного образования. В 1923–1924 гг. работал на Верх-Исетском заводе (ВИЗ) («Красная Кровля») преподавателем русского языка в школе фабрично-заводского ученичества (ФЗУ). В 1924 г. прошёл Областные курсы по переподготовке преподавателей в г. Свердловске. В 1924–1931 гг. работал заведующим учебной частью в школе ФЗУ и в 1931–1932 гг. заведующим фабрично-заводскими техническими курсами на ВИЗе и там же в 1932 г. преподавателем русского языка в сменном высшем техническом учебном заведении (ВТУЗе) ВИЗа, одновременно был преподавателем географии на отделении рабочего факультета Уральского политехнического инстиута и в металлургическом техникуме при ВИЗе. В 1932–1935 гг. работал преподавателем русского языка, секретарём и библиотекарем в Вечернем коммунистическом университете при ВИЗе, в 1935–1936 гг. – преподавателем русского языка на производственно-технических курсах при ВИЗе и в 1936–1939 гг. на курсах мастеров социалистического труда. В 1938–1943 гг. работал преподавателем латинского языка в Свердловском медицинском институте. В 1943 г. был чернорабочим цеха № 1, контролёром по вывозке дров, завхозом и заведующим складом в пионерлагере, сторожем на огороде служащих заводоуправления и десятником склада топлива ВИЗа. В 1943–1949 гг. работал старшим преподавателем латинского языка Свердловского юридического института и Свердловского филиала Всесоюзного юридического заочного института, в 1949–1952 гг., по совместительству, работал старшим преподавателем латинского языка в Свердловском педагогическом институте иностранных языков и Свердловском сельскохозяйственном институте, одновременно в 1949–1951 гг. обучался в двухгодичном вечернем университете марксизма-ленинизма при Свердловском городском комитете ВКП (б)[3], затем в 1952–1956 гг. вновь работал старшим преподавателем латинского языка в Свердловском медицинском институте. Одновременно состоял членом экзаменационных комиссий по русскому языку и литературе на приёмных экзаменах в указанных институтах. Принимал участие в работе журнала «Профтехническое образование на Урале». С 1956 г. находился на пенсии. Занимался литературной работой в мемуарном жанре. Скончался в г. Свердловске 26 февраля 1971 г.

Происходя из низшего и беднейшего слоя выходцев из духовного сословия, В. А. Игнатьев прошёл три ступени духовной школы дореволюционного периода и в дальнейшем работал в многочисленных учебных заведениях разного типа, как до революции, так и после неё. Он прожил большую и тяжёлую, наполненную огромным опытом жизнь. В 1950–1960-х гг., после выхода на пенсию, он несколько раз посещал свои родные края, где прошло его детство (Русская Теча), ездил в места, где учился в молодости (Камышлов, Пермь), встречался и переписывался со своими соучениками и сослуживцами. Личный опыт, множество воспоминаний, собственные впечатления и чувства, желание определить своё место в прошлом и настоящем, осмыслить прожитую жизнь побудили его к написанию мемуаров.

Первоначально значительное влияние на мемуарное творчество В. А. Игнатьева оказали учёные-краеведы братья Павел и Иван Степановичи Богословские, тоже бывшие семинаристы, которые в свою коллекцию документов стали собирать воспоминания о Пермской духовной семинарии и её выпускниках, как-то обустроившихся уже в советское время.

Из письма В. А. Игнатьева П. С. Богословскому от 9 мая 1960 г.: «Из письма И. Ст. я узнал, что Вы интересуетесь кое-какими историческими сведениями (проще сказать мемуарными сведениями) из прошлого семинарии, и в этом плане (так я понял из письма) Вы имеете в виду и меня «грешного». Вот почему я и решил Вам написать о себе. Но прежде всего я должен Вам сказать, что я со своей стороны давно уже интересовался Вами, Вашей curriculum vitae.[4] Это было давным-давно, когда я получил от Вас издававшийся Вами журнал по истории и археологии Прикамья (я не помню его названия). Когда это было? Кажется, в [19]24-[19]25 гг., а может быть, позднее. Потом у меня были сведения о В[ашем] пребывании в Караганде и, наконец, в Москве. Где же Вы, надеюсь, профессорствуете в Москве?

… Четыре года тому назад, чуть было не отправился «ad patres».[5] Была произведена резекция ventriculi[6], удалено 2/3 желудка и часть duodenum.[7] Было мне тогда 68 лет. Боже мой! Живуч же всё-таки человек. Благополучный исход операции я приписываю только тому, что я работал тогда в мед[ицинском] ин[ститу]-те, резали «свои» и стыдно было зарезать. Вот так. Что я теперь делаю? Заканчиваю кое-какие записки по истории лат[инского] яз[ыка] … для своих преемников. Читаю и много слушаю музыки… оперы через проигрыватель радиоприёмника и телевизор.

Мне 73 г. Много, много!

… Как это всё было давно, а свежо в памяти. Как сейчас вижу, как в семинарии заведено было в перемены прогуливаться по коридору. И вот вижу, как в ряду с другими шагает Павел Богословский…

Ив. Ст. я видел здесь года два-три назад. Седой! А ведь я его помню, как и всех вас, юными. Про себя так и хочется сказать: «Куда ты удаль прежняя девалась…»

… Много встаёт разных воспоминаний.

Ив. Ст. в своём письме мне тоже напомнил многое, и о многом меня спрашивает».[8]

Переписка с Богословскими в мае 1960 г. пробудила у В. А. Игнатьева массу воспоминаний о Перми, Каме и семинарии, которые оставили в нём сердечные чувства, связанные с лучшими годами юности.

И. С. Богословский в письмах побуждал и направлял В. А. Игнатьева, высылая ему фотокарточки видов г. Перми. К июлю 1960 г. Василий Алексеевич уже записал целую серию мемуаров, в которых постарался всесторонне представить семинарию (alma mater[9]), составил портреты-зарисовки наиболее ярких личностей из преподавателей, отдельных семинаристов и служилых людей, составил очерки о семинарском хоре и семинаристах-певцах, о любви к семинарии и семинарской гордости.[10]

По поводу своих мемуаров он первоначально мыслил так: «Собрать бы группу из наших «бывших» на некое чтение и тряхнуть воспоминаниями, хорошо бы на нейтральной почве, но с возможностью большего представительства, конечно, желающих. Своим обращением ко мне по вопросу воспоминания о П. Н. Серебренникове Вы, И. Ст., разворошили во мне массу воспоминаний и вот результат. Видите, как я широко размахнулся. Ну, думаю, давай ещё тряхнём стариной! А ведь от семинарии всё-таки остались хорошие воспоминания. Юность, юность! Золотая пора! А ведь она проведена была в основном в семинарии».[11]

17–18 июля 1960 г. В. А. Игнатьев побывал в г. Перми в гостях у Ивана Степановича Богословского. Иван Степанович оказал Василию Алексеевичу радушный приём. Они вместе посетили многие памятные для них места города: обошли квартал, где находилась семинария, прошли главные улицы, здания и парки города, сделали фотоснимки, посетили кладбище.

После поездки в Пермь и благополучного возвращения в Свердловск Василий Алексеевич жил только воспоминаниями о пребывании в Перми и встрече с И. С. Богословским. В письме П. С. Богословскому он сообщал: «В Перми я был окружён таким вниманием, можно сказать, любовью, что мне казалось, что я попал на какой-то остров, где сохранились ещё добрые люди…».[12]

И. С. Богословский предложил В. А. Игнатьеву напечатать свои воспоминания, на что Василий Алексеевич выразился скромно: «У меня не было и нет мысли о печатании моей писанины. Я считаю, что если кто-нибудь ещё почитает эти мемуары и благодаря этому вспомнит о нашем прошлом, то этого достаточно. Теперь времена этому не попутные. Получилось так, что на меня нахлынули воспоминания, сознаюсь, не без влияния Ваших писем, они побуждали меня писать… и вот получились мои мемуары».[13]

«Конечно, о бурсе пишут много плохого, и в этом есть доля правды. Взять хотя бы так называемую «тёмную». …Есть и другие пороки, но ведь было и хорошее. Для нас, бывших бурсаков, писать о бурсе только плохое значило бы уподобиться «свинье под дубом». Тоже самое – писать отдельно об отцах (patres nostri[14]). Они были не глупее нас! Мемуары, конечно, вещь субъективная, но я старался держаться по возможности объективно».[15]

Под влиянием поездки в Пермь В. А. Игнатьев продолжал писать и высылать на адрес И. С. Богословского свои воспоминаний. Он составил автобиографические очерки, начало которых озаглавил иносказательно: «Детские годы Пети Иконникова».[16] По его признанию, псевдоним Пети Иконникова был выбрал им случайно. Но, надо полагать, псевдоним этот появился в связи с тем, что воспоминания о детстве как о периоде складывания личности были для автора первостепенны. Им руководила потребность пофилософствовать, осмыслить собственную судьбу, разобраться в многообразии событий, определить в них своё место. В этом ему помог «Петя Иконников».

Одновременно с этим в 1960 г., он составил «Семейную хронику Игнатьевых»[17], написал очерки о соучениках в Камышловском духовном училище, биографический очерк «Трое»[18], воспоминания и биографические очерки о бывших семинаристах, работавших в г. Свердловске в 1920–1960 гг.[19], биографические очерки «Семейство Богословских» и «Профессор, доктор медицины Иван Степанович Богословский»[20], воспоминания о регенте Пермского семинарского хора М. В. Попове[21], «Очерки по истории Казанской духовной академии».[22] Свои очерки он писал с вдохновением и отправлял рукописи в обычных тетрадях по почте И. С. Богословскому в Пермь, который побуждал его продолжать писать и переправлял их своему брату П. С. Богословскому в Москву.

Попав под воздействием братьев Богословских «в плен мемуаризма», Василий Алексеевич продолжал писать всё новые и новые очерки, и зачастую стал возвращаться к старым уже записанным воспоминаниям, повторял и расширял их, появлялись новые очерки. У него возникла мысль пересмотреть свои записи и собрать всё воедино. И. С. Богословскому Игнатьев предлагал свои воспоминания озаглавить так: «Житие (имярек) с эпиграфом: «Жизнь прожить – не поле перейти» и надписью «Посвящается Ивану Степановичу Богословскому». «Какое употребление сему? Думаю, что по прочтении сего, потом это подлежит сжиганию…», – написал он в письме Ивану Степановичу.[23]

Обращаясь к Павлу Степановичу, он писал: «Всё, что я писал о семинарии, было потребностью моей души: мне хотелось сохранить о ней добрую память. Написать об академии подтолкнул меня Иван Степанович. Написать биографию Иконникова побудило меня желание перебрать в памяти жизнь ante mortem.[24] Последние мои записки (об Иконникове) носят, как я думаю, личный характер, почему я и писал о том, чтобы предать их кремации, но Иван Степанович находит в них какой-то бо́льший смысл, поэтому я отдаю их на Ваше усмотрение».[25]

Василий Алексеевич считал братьев Богословских своими поверенными и поэтому отдавал своё «творчество» на их усмотрение. Он очень беспокоился за судьбу своих воспоминаний и переживал по поводу их несовременности.

В 1962 г., по просьбе П. С. Богословского, В. А. Игнатьев написал серию философских заметок «Человек-земля-космос»[26] и заметки о кибернетике[27], в которых он попытался изложить свои философские взгляды.[28]

В. А. Игнатьев вёл переписку с камышловским музыкальным деятелем Михаилом Михайловичем Щегловым, своим бывшим учителем пения в Камышловском духовном училище.[29] Они постоянно делились друг с другом сведениями и фотографиями о преподавателях и учениках Камышловского духовного училища. Так, в 1962 г. В. А. Игнатьев получил от него фотографию учащихся своего выпуска 1902 г., и решил отдать долг «первому звену своего образования в духовной школе».[30] Результатом стали воспоминания и об этом духовно-учебном заведении.[31]

В октябре 1962 г. В. А. Игнатьев был на конференции по творчеству Д. Н. Мамина-Сибиряка[32] в г. Свердловске, где встретил Владимира Павловича Бирюкова, учёного-краеведа, члена Союза писателей СССР, спустя 24 года после их последней встречи. В. П. Бирюков занимался собиранием уральского фольклора, рукописей и книг, материалов уральских деятелей искусства и науки. Он выступал с идеей организации Уральского архива литературы и искусства в г. Свердловске. Эта его инициатива получила широкую известность и привлекала массу деятелей: краеведов, деятелей литературы, искусства, науки и техники всего Уральского региона, многие из которых стали передавать ему на хранение свои рукописи, переписку, фотографии, биографические документы. В письме В. А. Игнатьеву В. П. Бирюков писал: «Вот вбил себе в голову, что надо создать Уральский архив литературы и искусства, так потому-то делу и ездил в Москву, где м[ежду] пр[очим], виделся с Павлом Степановичем Богословским».[33]

В 1963 г. В. А. Игнатьев вновь возвращается к своим воспоминаниям о семинарской юности и пишет очерк «Как создавалась «очарованная душа»[34] о своём увлечении пением и хоровыми кружками в период с детских лет и до пребывания в Белоруссии, а также очерки «Старая Пермь» и «Кама».[35] В очерках «Старая Пермь» и «Кама» он постарался показать Пермь и Каму глазами семинариста. В письме к И. С. Богословскому он писал: «Считаю, что наша семинария и даже духовное училище заслуживают того, чтобы о них сохранилась память. Конечно, это теперь не современно, но думаю, что когда-нибудь всё «утихомириться», и потомкам нашим интересно будет узнать и об этом».[36] Кроме того, он на основе своих воспоминаний составлял рассказы и педагогические поэмы.[37]

О своём отношении к христианской вере он высказался в письме И. С. Богословскому, поздравляя его с вербным воскресеньем в 1963 г.: «Этот праздник является предвозвестником весны. Также он остался в памяти.

Было ли это на самом деле, или это только легенда? С детства я привык думать, что это было, и представлял всё-так, как это описано в Евангелии. Эти мои представления для меня так же реальны, как и многое другое, о чём я слышал или читал, но чего не видел глазами. Эти представления вошли в содержание моей жизни[38], как и все другие. Всё, что мы так воспринимаем, так же реально, как и то, что мы видим, потому что оно является содержанием моей реальной жизни. Оно – содержание моей моральной природы – единой и неделимой. И вера, и разум – элементы этой природы, и имеют равноправное значение для человека. Величайшей ошибкой в истории человечества явилось противопоставление их одну другой, потому что это повело к расчленению единой нравственной природы человека. И сколько бы люди не бились доказать, что и вера, и разум враждебны друг другу, единая нравственная природа человека восторжествует, и гармония между жтими двумя сторонами природы будет восстановлена, так как иначе человек не сможет существовать».[39]

Предлагая систематизировать свои воспоминания для возможной передачи куда-либо в архив, В. А. Игнатьев выделил из них две темы: 1) «Духовная школа накануне Октябрьской революции» (трилогия); 2) «Очерки о Зауралье». «По-моему, – писал он, если их примут в «сущем виде», то так и сдать, как автограф. Если кто заинтересуется, то он найдет возможность привести в желанный ему вид».[40]

В августе 1963 г. В. А. Игнатьев и И. С. Богословский вместе совершили поездку в г. Камышлов и село Тимохино, где встретились с М. М. Щегловым, посетили само здание училища и были на родине матери И. С. Богословского.[41]

Местами, где решался вопрос о сохранении его воспоминаний, были Пермь, Москва и Свердловск. В октябре 1963 г. В. А. Игнатьев посетил П. С. Богословского в Москве.[42] Павел Степанович занимался подготовкой документов для своей коллекции, передаваемой в Пушкинский Дом (Институт русской литературы). Ими было принято решение о наборе на печатной машинке некоторых очерков для возможной передачи в архив. Однако в Пушкинский Дом принимались отпечатанные рукописи по содержанию имеющие только общесоюзное значение.

Одновременно с общением с братьями Богословскими, В. А. Игнатьев ознакомил В. П. Бирюкова со своим мемуарным творчеством и стал составлять уже отдельную «свердловскую коллекцию» своих воспоминаний. Идея В. П. Бирюкова о создании Уральского архива литературы и искусства, который был организован в 1964 г. и документы которого уже находились в одном из хранилищ Государственного архива Свердловской области, а также личное желание писать, размышляя о прожитой жизни, и, кроме того, стремление отразить в очерках информацию, полученную от друзей, которых он знакомил со своими мемуарами, – всё это вместе побуждало В. А. Игнатьева к ещё большему увлечению очерками и рассказами. В письме к И. С. Богословскому он сообщал: «В. П. Бирюков всё возится с переездом сюда и обещал зайти ко мне перед маем. Я написал ему несколько очерков из истории семинарии, восстановив кое-что из прежде написанного, что находится в Москве: некие дублеты. Он намерен это принять в архив».[43]

В. П. Бирюков в одном из писем В. А. Игнатьеву отвечая ему, писал: «Ты очень обрадовал присылкой новых 14-ти очерков. К твоей руке я привык и читаю легко. Всё тобой написанное читаю с двойным удовольствием: вспоминаю дни нашей юности и радуюсь получению в литературный архив таких ценных материалов. Многие потом скажут тебе спасибо, а теперь – моё.

Старая духовная школа – это не теперешняя духовная же школа. Сколько из старой вышло замечательных полезнейших людей, не говоря уже о рядовых людях, которые стали врачами, учителями и вообще полезными работниками государства! Вот почему очень важно получить воспоминания бывших воспитанников этой школы.

П. С. Богословский, как он писал мне, намерен свои материалы сдать в архив Пушкинского Дома. Чуть ли даже не написал завещание на этот случай.

Выходит, что ты присылкой новых очерков проделал двойную работу, восстановив то, что отправил Павлу Степановичу. Только, пожалуйста, не подумай, что я подталкиваю тебя изменить слову, данному тобой Павлу Степановичу».[44]

Видимо, одним из последних очерков для «пермской коллекции» воспоминаний был биографический очерк В. А. Игнатьева о своём брате Алексее Алексеевиче Игнатьеве, репрессированном в 1937 г.[45]

По переезде В. П. Бирюкова в г. Свердловск в 1964 г., В. А. Игнатьев, находясь с ним в одном городе, имел больше возможностей для совместного общения и обмена информацией, он также посещал его в областной клинической больнице во время болезни, куда приносил и свои новые рукописи. И. С. Богословскому В. А. Игнатьев сообщал: «Дорогой Иван Степанович!… Сейчас у меня «Справочная книга» в память столетия Пермской дух[овной] семинарии, издание свящ[енника] Иакова Шестакова, которую дал мне Влад[имир] Павл[ович] Бирюков. Делаю выписку всех окончивших, ушедших на гражданскую службу. Дошел до 1883 г. (вып[уск] 39) и записал уже 331 чел[овека]. Боже мой! Кого только тут нет! Профессора, врачи, чиновники et cetera, et cetera![46]… Думаю свои выписки оформить в виде статьи для вящей славы alma mater. Отсюда – всякие попытки принизить значение семинарии нашей глупы и смешны».[47]

28 марта 1966 г. в г. Москве скончался Павел Степанович Богословский. Исполняя его волю, 14 июня 1966 г. его младший брат Иван Степанович и сын Нестор Павлович Богословские передали собранные им документы в Государственный архив Пермской области.[48]

Государственный архив Пермской области в 1966 г. переехал в новое, специально для него построенное здание на улице Студенческой. В письме В. А. Игнатьеву И. С. Богословский сообщал: «Часть архива Пав[ла] Степ[ановича], которая была в Перми (13 ящиков) – нами передана Пермск[ому] обл[астному] архиву. В июле предполагается перевести в Пермь архив П. С., находящийся в Москве. За ним поедет сотрудник Пермского архива. Пермский обл[астной] архив имеет новое специальное здание, специализированный штат служащих, современное хранилище, и я склонен и свой небольшой архив передать ему… Я не знаю Свердловского архива, в частности Бирюковского, и являюсь сторонником Пермского. Если у Вас мемуары в копиях – то, думаю, что копии следует разделить по архивам. Свои материалы (некоторые) имею в копиях, оригинал оставляю у себя (домашний архив)».[49]

Таким образом, «пермская коллекция» воспоминаний В. А. Игнатьева поступила в семейный фонд Богословских и сегодня хранится в Государственном архиве Пермского края (Ф. р-973). Научно-техническая обработка документов семейного фонда Богословских проводилась сотрудниками архива Леоном Кашихиным в 1967 г., а после новых поступлений в 1987 г. Мельчаковой Ольгой Александровной.

Музыкальные ноты В. А. Игнатьева И. С. Богословский передал в нотный отдел Пермской областной библиотеки им. А. М. Горького. Материалов В. А. Игнатьева в фонде П. С. Богословского, переданном им на хранение в рукописный отдел Пушкинского дома (Ф. 690), нет.

В 1968 г. В. П. Бирюков составил обзор рукописей В. А. Игнатьева, переданных им для хранения в Уральский архив литературы и искусства.[50]

В. А. Игнатьев скончался в г. Свердловске 26 февраля 1971 г. Он был женат с 18 апреля (1 мая по новому стилю) 1914 г. на Анне Фридриховне Игнатьевой (урождённой Иоанне-Луизе Фридриховне Зигер), которая родилась в марте 1886 г. в имении Юргенгоф около г. Юрьева (Тарту) в семье немецкого фермера евангелическо-лютеранского вероисповедания Карла-Фридриха Георгиевича Зигер. Образование получила в частной Юрьевской женской гимназии Сальмон. В Курском реальном училище сдала экзамен на звание домашней учительницы немецкого языка. Работала преподавательницей немецкого языка: в 1912–1914 гг. – в г. Бугуруслане Самарской губернии (во II женской гимназии и одновременно в 1913–1914 гг. в высшем начальном и реальном училищах); в 1914–1916 гг. – в г. Перми (в Пермской мужской гимназии имени императора Александра I); в 1916–1923 гг. – в г. Слуцке Минской губернии (в женской гимназии, коммерческом училище и школе второй ступени); после 1923 г. – в г. Свердловске (в Короленковской школе второй ступени и одновременно в школе печатников, затем в Верх-Исетском металлургическом техникуме чёрных металлов и Вечернем комвузе при ВИЗе). Скончалась 23 ноября 1975 г. в г. Свердловске. Детей они не имели.