Сердце шепчет: Люблю

«Я её просто убью».

Никита проснулся от головной боли, наверное, последствия вчерашнего стресса. Он взял с тумбочки наручные часы, на них показывало время пол первого. Мама даже не заходила и не спрашивала, что-то вроде «Может вместе попьём кофе?» или «Долго ли ещё будешь спать?». Он быстро принял душ, надел чистую домашнюю одежду и вышел в гостиную. На диване сидела Татьяна Львовна и с пустыми глазами пялилась на экран телевизора, перед ней стояла маленькая кофейная чашка с кофе сваренном в турке, вероятнее всего уже остывший.

– Доброе утро, – как можно веселее сказал он.

– День, – без особого оживления произнесла мама. Он вздохнул и сел рядом с ней на корточки. Никита положил руку ей на колени и ободряюще улыбнулся.

– Мамуль, я есть хочу, – она устало цокнула языком и тяжело вздохнула.

– Никит, ты уже взрослый мальчик, давай как-нибудь сам.

Он сел рядом с ней и тоже уставился в телевизор. Мама смотрела какой-то кулинарный канал на популярном видео-портале. У них не было телевидения, они его просто отключили, и все, что они смотрели, было через интернет. Женщина на экране, с жуткой прической на голове, что-то вещала про рецепт мяса по-французски.

«От такого вида жить просто не хочется» – укоризненно подметил он про себя.

– Давай, может сходим вместе куда-нибудь, пообедать, а? – Никита снова попытался оживить и заинтересовать маму, лишь бы она перестала сидеть в гостиной с лицом, будто кто-то умер! Но все его попытки были бессмысленны. Он отправился на кухню за жизненно необходимым кофе. Сварив его, он сел за стол, взял телефон и набрал номер брата.

– Лех, привет, как ты? – все ещё не до конца проснувшись, он глубоко зевнул и глотнул очень крепкого кофе.

– Хорошо, вы как?

– Слушай, может с Янкой к нам зайдёте?

– Не знаю, братик… Вроде, у нас не было планов, да? – спросил он, отвлекшись на кого-то рядом.

Брат все же приехал, но один. Яна – его девушка, с которой Лёша дружил с детства, но никогда не рассматривал её как девушку, женщину, но в итоге понял, что она та самая.

День прошёл неплохо, маму все же удалось развеселить за просмотром детских и семейных видео. Потом Алексей вытащил их в торговый центр за покупками, посмотрели кино и полные позитива вернулись домой. Парни сидели в гостиной, когда мама ушла готовить чай. Лёша совсем тихо спросил у Никиты:

– Не понял, что у вас все таки произошло? – Никита опустил голову в колени тяжело вздохнув ответил:

– Произошло то, что твой отец козел! – со злостью в голосе, бросил он.

– Кит!

– А что? Этот старик решил изменять матери, – разгневанный парень не заметил, как перешёл на крик.

– Тише, – рассерженно зашипел брат.

– Это нас не касается, – после паузы сказал Лёша, многозначительно посмотрев на младшего брата.

– Я ненавижу его, – с горечью произнёс Никита и ушёл на кухню.

В школе он встретил Офелию на улице. Про себя он подметил, что она отлично выглядит в своих обтягивающих джинсах с высокой посадкой. Впервые он увидел её в школе с распущенными волосами. Парень диву давался от их длины и густоты. Длинные и прямые волосы напоминали платок, покрывавший её голову. Скверное настроение мгновенно развеялось при виде девушки. Весь день он наблюдал за ней со спины и каждый раз ухмылялся, когда она пыталась тоже незаметно последить за ним. Что же все-таки она думает о нем? Этот вопрос не давал парню покоя, девушка должна презирать его, а она, наоборот, ищет общения с ним. Может, это все не спроста? Может, она хочет его как-то подставить? А ведь она может, она умная девочка и от таких все можно ожидать.

– Какая у вас большая работа получилась, – восхищенно воскликнула Наталья Александровна. Подняв голову, он увидел Офелию рядом с учительским столом, которая с особым энтузиазмом что-то рассказывала.

– А теперь скажи честно, Артемьев точно помогал тебе в этом? – учительница пытливо глазела на девушку, а после и на Никиту уже с недоверием.

– Конечно! – уверенно заявила девушка и, смотря на него, продолжила: – Именно он писал ту часть, где говориться о любви, в этом он большой знаток, – их взгляды были прикованы друг ко другу.

– Да-а? – засмеялась Наталья Александровна и отправила её на место.

« Мда, врет она конечно очень искусно», – подметил он, провожая её взглядом.

***

Друзья выходили из кафе и, к счастью, дождь прекратился именно в этот момент. Офелия сделала пару шагов от них и, повернувшись, неловко переминаясь с ноги на ногу, думала, что сказать.

– Ты домой сейчас? – на помощь пришёл Глеб и прервал молчание.

– Угу, а вы? – спрашивая, она смотрела на Никиту, а он молча и с серьёзным видом разглядывал её, заставляя краснеть ещё больше.

– Ну, до вечера домой, а потом видно будет.

– Может, сходим вместе в кино? Там сейчас премьера идёт, – она вздохнула так, словно эти слова дались ей особенно тяжело.

– Не понял, ты нас на «Пятьдесят оттенков свободы» зовёшь что ли? – спросил Никита и ребята посмеялись.

– Нет, – нахмурилась она, – Хороший фильм сейчас идёт: «Лёд».

– Блин, сори, не могу. Мы только вчера сходили на него, – ехидно сказал он, внимательно наблюдая за её реакцией.

–Да? – расстроено произнесла она, – Ладно, до завтра тогда?

– Пока, – попрощался Глеб. Девушка не далеко ушла от них и остановилась в поиске кого-то, а ребята все ещё стояли там, наблюдая за ней.

– Ник, что ж ты так грубо с девушкой? – смотря перед собой, поинтересовался Глеб.

– Да она чокнутая, – смеялся Никита, продолжая смотреть на девушку.

– Почему? – спросил Глеб. Неожиданно они услышали сигнал автомобиля. Девушка среагировала на него и из чёрного старенького «мерседеса» вышел парень. Друзья замерли, недоуменно следя за происходящим. Офелия побежала к незнакомцу и, кинувшись ему на шею, обняла.

– Нихрена себе, – тихо сказал шокированный Глеб, – Вот Лий-ка даёт, а?

Он посмотрел на друга, в ожидании той же реакции, но Никиту неожиданно замутило и живот скрутило, руки сжались в кулак. Впервые он почувствовал боль в области груди как от удара от ножа. Девушка села рядом с молодым человеком и они уехали.

– Вот тварь…

Вся эта картина стояла у Никиты перед глазами. Снова и снова он прокручивал её в своей голове. Это был не тот амбал, который был в баре в тот злополучный день, этот был намного худее его и ростом невысок. Значит, все-таки она соврала. Обманула. Она красивая, стройная, длинные ноги, глаза, губы. Конечно у неё есть кто-то. Тогда зачем она уделяла Никите столько внимания? Зачем говорит с ним о любви, приходит домой под дурацким предлогом?

Они с Глебом играли в теннис – это было ещё одно из их увлечений. Было уже шесть часов вечера и, не зная куда пойти, они решили побросать мяч на закрытом корте. Когда было тепло, была возможность играть под открытым небом. После пару сетов друзья решили прерваться и сели на скамейки. Глеб высушил бутылку воды и спросил:

– Слушай, только вспомнил. Почему ты Офелию назвал чокнутой? – он усмехнулся своим мыслям о том, что чокнутой назвать её было глупо, она скорее крыса, которая обвела всех вокруг пальца.

– В субботу заявилась ко мне домой, чтобы мы могли вместе написать эссе, – лицо Глеба в тот момент было бесценным, у него от удивления отвисла челюсть.

– Что, реально? – хихикнул парень, – И что дальше, что дальше? – Глеб, тыча локтем в друга, загорелся подробностями.

– Ничего, – Никита дернул плечами, – Написали и все.

– Все? – подозрительно переспросил Глеб.

–Все, – эхом повторил Никита и после паузы отсутствующе посмотрев на друга, злорадно сказав: – Она ответит за свою ложь!

На следующий день он только и выжидал удобный момент, когда возможно будет прилюдно снять с неё маску. В предвкушении, он представлял её искаженное от удивления и унижения лицо. Как он мог повестись на её лукавые разговоры о душе, Боге и любви? Эта особа знала, что говорить и как повести себя. В тот самый момент, когда она никак не среагировала на его проявления внимания в спальне. Она лишь стояла и ждала, когда он поцелует её, она именно этого и добивалась. Наверное, она уже тогда была уверенна, что подцепила его на крючок!

«Ну ничего! Сегодня я спущу её с небес на землю».

Урок истории отменили из-за отсутствия учителя по каким-то личным причинам и поставили вместо неё физкультуру. Неожиданно, к его счастью, эта девушка сама подошла к нему в тот момент, когда физрук сказал поиграть в волейбол, пока он не решит свои личные вопросы. Естественно, класс только обрадовался, все лучше, чем просто наворачивать круги по залу и бесконечно подтягиваться и отжиматься.

– Давай в одной команде играть? – предложила она, улыбаясь и заметно краснея. Ему стало настолько противно от самого себя и своих противоречивых чувств. От её загадочного взгляда ладони запотели и пульс участился, и каждый удар бил в голову.

– Ты думала твоя ложь так легко сойдёт тебе с рук и я закрою на все глаза? – угрожающее проговорил он. Лицо Офелии выражало недоумение.

– О чем ты, Никита? – Никита вслух начал смеяться так громко и так неискренне, что одноклассники обратили на них свой взор.

– Да ты же ненормальная, – подведя указательный палец к виску прикрикнул он, – Мне хватало того, что ты подвалила ко мне на хату и пыталась всячески соблазнить меня! Посмотри на себя, да у тебя же белье спадает.

Его план сработал идеально, как обычно. Её лицо и вправду искривилось от отчаяния, подбородок девушки начал предательски дрожать. Она пыталась сдерживаться, руки были сжаты в кулаки, но когда на неё рухнул шквал оскорблений и насмешек, слезы брызнули из глаз, она не знала куда деться от их удушья.

– Когда уже ты отстанешь от неё, дебил! – тут появилась взъяренная Катя.

– А ты у неё спроси, вру я или нет, – в ожидании ответа все притихли.

– Ты что, была у него дома? —наклоняясь, спросила Катя подругу, которая прятала лицо.

Офелия все же посмотрела на Катю и взгляда было достаточно, что бы понять, что он прав. Катя была ошарашена новостью и не сказала ни слова. Армяночка ещё раз взглянула и убежала. Сразу через секунду вернулась обратно с глазами полные разочарованности, но ему уже было все равно, он уже сделал задуманное, правда легче ему от этого совсем не стало. Его щеку прожгла сильная пощёчина. Теперь она ушла насовсем. Парень не сразу понял, что произошло, но когда пришёл в себя, в ярости побежал за ней. Он сразу побежал на трётий этаж к корпусу своего класса. Она была там, сидела на корточках прижавшись к стене рядом с дверью. Увидев его сразу перестала рыдать и в вскочила:

– Уходи, я видеть тебя не хочу! – твёрдо, но спокойно потребовала она.

– Ты охренела? – он схватил её за плечи и стал трясти, – Как ты смеешь устраивать цирк и трогать меня, м? – он был настолько зол на неё, но точно не мог сказать за что. За её ложь или пощёчину?

– За что ты так со мной? Хватив причинять мне боль! – она перешла на крик и слезы снова закапали из глаз.

– Отстану, когда перестанешь врать всем, – Никита отпустил её и отошёл, – Ты – конченая лгунья! – Офелия стояла перед ним полностью разочарованная и опустошенная, она смотрела на него, как на незнакомца, пытаясь понять его, словно она вдруг перестала слышать его.

– Ты спрашивал, что я думаю о тебе, – начала она тихо, еле выговаривая слова, – Ты – самый несчастный человек, которого я когда либо видела, – неожиданно она начала делать шаги к нему, – Обиженный и ненавидящий весь мир из-за собственного несчастья и пустоты, которая происходит внутри тебя!

– Заткнись, – тихо сказал Никита, не смотря на неё и внезапно застыдившись собственного поведения.

– А я единственный человек, который никогда и никак не реагирует на твою жестокость и циничность. Знаешь, почему? – он молчал, – Потому что мне всегда было тебя жалко! Мне казалось, что жизнь и так обидела тебя сотворив тебе бесчеловечное сердце…

– Замолчи, – он поднял на неё гневный взгляд.

Его сердце билось как бешеное, хотело вырваться наружу. Его дыхание участилось с каждого её шага и вот, наконец, она стоит совсем рядом, смотря своими большими чёрными глазами. На секунду ему показалось, что эта темнота понемногу накрывает его с головы до ног. От напряжения по телу пробежала дрожь.

– Но все равно спасибо тебе, наконец-то ты стал мне мерзок…

– Замолчи, я сказал, – закричал Никита и снова схватил за предплечья.

– Я ненавижу тебя, – закричала она в ответ, – Но себя я ненавижу ещё больше! Знаешь, почему?!

Его глаза бегали по ее лицу, которое было так близко от него, они слышали и чувствовали учащенное дыхание друг друга, жар, который возрастал между ними…

Любимый

– Я не хочу ничего знать, – сжимая её руки сильнее, тихо сказал он. Она смотрела в его глаза и хотела навсегда остаться там, чтобы всегда отражаться в них. Ведь именно он навсегда запечатлён у неё в душе, как сказал один поэт:

«Не занятая часть моей души, только твоя», – тоже самое кричали и её глаза.

Напряжение в ней возрастало, хотелось достучаться до него, но он был не пробиваем или упёрт. Что с ним такое? Почему ему так сложно поверить ей? Почему эти постоянные сомнения на её счёт?

– За что ты так со мной? – прошептала она, – За что?! – уже крича, продолжила она и принялась бить в его грудь руками, которые он все ещё держал, – За что?! За что?!

– Успокойся, – занервничал парень испугавшись её эмоций, которые за ней раньше никогда не наблюдалось.

В тот момент в ней что-то щёлкнуло, она ненавидела себя за свою сдержанность. Все-таки он был прав в одном – она никогда не была полностью искренна в проявлении своих чувств. Она не была флегматиком, как говорили окружающие, но должна была соответствовать этому темпераменту. Все ради мамочки, лишь бы ей угодить, быть хорошей девочкой и не позорить семью. Все эти абсурдные указания матери в миг промелькнули в голове, всего на долю секунды. Щелчок внутри выпустил всё то, что она так тщательно и старательно прятала. Себя. Почувствовав абсолютную власть над собой и своим телом, облегчение накрыло её с головы до ног. Она подняла на него голову и многозначительно посмотрев, совсем тихо прошептала:

– За что, любимый?

Офелия сощурила глаза, следя за ним и его реакцией. От удивления его глаза приняли округлую форму. Он тут же в полном смятении отпустил её руки и отвернулся. Офелия снова попыталась заглянуть ему в лицо, но ничего, ничего не смогла найти, ни намёка на взаимность, на сожаление. Лишь пустота и растерянность. Он не знал куда деть глаза и что нужно сказать – это было видно в том, как он был ошеломлён её признанием, откровенностью, искренностью.

Это разрывало ей душу, терзало любящее сердце. Как быть теперь и что с этой любовью делать? Зачем она дала волю своим наивным, ещё совсем детским чувствам? Кто теперь будет нести ответственность за них? Куда деть саму себя от него? От этого признания не стало легче, а наоборот. Теперь он знает насколько она беспомощна и уязвлена перед ним. Теперь её присутствие будет по-настоящему тяготить его, ещё больше раздражать. Он и раньше не жаловал её, а теперь и вовсе будет избегать?

«Что же он молчит, почему не скажет хоть слово? Хотя бы отверг и прогнал меня, зачем мучает ещё больше?».

Но он все так же молча отошёл от неё, упер руки в бок и настороженно поднял на неё свой трусливый взгляд. Отвратительно было смотреть на него, осознавая, что полюбила слабака и пустышку. Она стояла перед ним на распашку, чувствуя себя нагой, а он и сказать-то ничего не может. В нем никаких мужских качеств не нашлось – даже в такой ответственный момент он не смог повести себя как настоящий мужчина. От безысходности захотелось с новой силой разрыдаться как ненормальная, но сил никаких больше не было, ни физических, ни моральных.

– Понятно, – хриплым голосом произнесла она, не глядя в его сторону, – Ты прости меня, – их взгляды встретились и стало больнее, – Я идиотка…

Она не видела больше никакого выхода, кроме как уйти, навсегда запомнив, как её сердце раздавили, наплевав на её первые настоящие чувства.

***

Ей уже было все равно, что скажут одноклассники, как посмотрят на неё и на красные, опухшие глаза. Она действительно выглядела полностью разбитой и сокрушенной. Нести в себе самое глупое чувство, да ещё и безответное, оказалось тяжелым бременем для подростка. Подруги медленно шли домой, но тягостное молчание только бесило лишний раз. Ещё выводили из себя постоянные вопросительные взгляды Кати из под тишка. А Настя просто была погружена в свои мысли, периодически проверяя смартфон, отвечала кому-то на сообщения и отправляла обратно в карман.

– Лий,– робко позвала подругу Катя.

– Что? – Офелия смотрела себе под ноги, хлюпая сапогами по лужам и всматриваясь в разлетающиеся по сторонам капли, оставляя после себя брызги. Тоже самое произошло и с её сердцем, с внутренней грустной усмешкой подметила она.

– Зачем ты ездила к Артемьеву домой? Совсем голову потеряла? – как можно мягче и тактичнее, спросила Катя.

– Что? – опешила Настя и даже остановилась, собираясь с мыслями, – Что ты сделала? Пришла к нему домой? – даже если она и старалась сдерживать своё брожение, то выходило у неё это очень плохо. Она гневно сверлила Офелию небесно-голубыми глазами.

– Нам нужно было писать эссе, – возмущённо ответила девушка и зашагала дальше.

– Что за чушь! – Настя догнала её и перегородила путь. Её идеальное лицо с модельными пропорциями раздосадовано нахмурилось, что совершено очевидно не шло ей.

– Нет, это правда, – вставила Катя.

– Почему мне не сказали?– Настя возмущённо таращилась на подруг, – И потом, неужели это обязательно было делать у него дома?!

– Согласна,– кивнула Катя, осуждающе вглядываясь в лицо Офелии, – Довольна, что теперь, он выставил тебя какой-то распутной девкой? – Офелия недоуменно глазела на подруг, не понимая, от чего такое недовольство в её сторону.

– А что было? – полюбопытствовала Настя.

– Ой, там такое было…

– Отлично, вижу вам есть, что обсудить, – буркнула Офелия и поплелась в сторону дома быстрым шагом.

– Эй, постой! – потребовала Настя, – Так что было у вас там было? —Офелия окончательно завелась.

– Да, какая разница, Насть?!

– А что ты на меня кричишь? – обиженно вскрикнула Настя.

– Я не хочу оправдываться! Да, пошла я к нему и что? – Настя, щурясь, со злостью смотрела прямо ей в глаза, пытаясь то ли запугать, то ли внушить что-то, но Офелии вдруг стало не по себе от её давления.

– У вас что-то было?

– Нет, – резко и озлобленно оборвала Офелия.

– Он тебе нравится?

– Нет! – снова твёрдый ответ. Офелия услышала, как подруга облегченно вздохнула.

– Девчонки, не нужно ругаться из-за какого-то урода! – успокаивала Катя.

– Я за неё беспокоюсь, – Настя беспечно дернула плечом и с самым простодушным видом добавила: – Такие парни не для нас.

– Не для нас? – уточнила Офелия.

– Да.

Поведение Насти было, мягко говоря, неадекватным. Неожиданные проявления агрессии и вспышки гнева в адрес Офелии, наталкивали на разного рода выводы. Может, она просто завидовала или все таки ревновала и видела в ней соперницу? Не очень-то все это было дружелюбно. Тему о Никите стоило закрыть при подругах раз и навсегда – теперь было ясно, что и они не одобряют подобного. Забавно, ведь все, что она чувствовала так и осталось при ней, никому не нужное чувство.

Она думала над тем, как заглушить свои чувства, как перестать страдать. Она смотрела на своё отражение в зеркале и думала о том, что же видит он. Что бросается ему в глаза? Неужели ни одна черта его не привлекает, неужели она она так безобразна? Если она ему не нравится, то сможет ли понравиться другому мужчине? А что если в ней есть что-то, что отталкивало его? Она старательно разглядывала своё лицо, у неё никогда не было проблем с прыщами, волос над верхней губой от роду не было, нос тоже не большой, брови её Катя научила выщипывать. Но ведь было же что-то, иначе, почему она ему была на столько противна?

– Опять грустишь? – весело поинтересовался Артур, облокотившись на дверной проем и скрестив руки на груди.

– Давно стоишь там? – мрачно и без энтузиазма спросила Офелия, сидя на диване, спрятав ноги под собой. Она быстро убрала зеркало и стала пялиться в ящик телевизора, при этом не замечая из него ничего, кроме ярких картинок.

– Достаточно, – парень подошёл и плюхнулся рядом, – Чего грустишь, говорю?

– С чего ты взял? – спросила она и взгляд её был направлен в пустоту.

– Ты уже минут пятнадцать застряла на индийском канале, ты же ненавидишь их фильмы, – веселился брат.

Она переключила на него внимание и подумала, что он предпочёл бы себе брата, а не занудную сестру. Артур был очень весёлым и активным парнем, часто глумился над ней и подтрунивал сестренку остроумными шутками, чем она не могла похвастаться. Девушка часто представляла себя парнем и, по её мнению, так семья выглядела бы более гармонично. Иногда ей думалось, что и мама со своими строгими взглядами в воспитании детей хотела больше мальчиков, но когда родилась и выросла Офелия, Наира не знала как её воспитывать и обратилась к привычным ей методам, больше подходящих к мужскому полу, в которых нужно было проявить стойкость, не разгульность, мужественность, ограничение от алкоголя и наркотиков. Все это могла привить только их мама, не замечая при этом, как порой перегибает палку. Артур любил сестру и это всегда чувствовалось с раннего детства, с песочницы, он всегда одним глазом приглядывал за сестрёнкой, когда играл с мальчишками в футбол, а она в это время ковырялась в песке. Девушка всегда им гордилась и уважала, не взирая на его чрезмерную заботу, перешедшую в запреты, от которых она готова была убежать.

– Все нормально, просто задумалась, – она положила голову на спинку дивана и посмотрела на брата без тревоги, безмятежно спросив: – Ты когда-нибудь любил? – Артур широко улыбнулся.

– Опа, чего это ты спрашиваешь?

– Да просто. Ответь.

– Вроде нет, – повисло молчание.

– А что, ты влюбилась что ли? – язвительно улыбаясь, спросил Артур. Она раздраженно цокнула языком и отмахнулась от брата, – А Марсель все время спрашивает о тебе, – тыча сестру в бок указательным пальцем, многозначительно сказал он.

– Да ты что? – наигранно удивляясь, произнесла девушка.

– Ага, ты ему нравишься, – она укоризненно посмотрела и гордо заявила:

– Не интересует, братик!

–Почему? – расстроено протянул Артур, – Как по мне, так лучше если ты будешь с моим другом, чем с кем попало. Никто не станет нести ответственность за тебя так, как он, я ручаюсь за него и уверен, что намерения у него серьёзные! – т такой тирады брата, её накрыла злость, захотелось рвать и метать.

– Я сама решу с кем мне быть, ясно? – Артур онемел от дерзости сестры и, изумленно пялясь на неё, он спокойно спросил:

– Ты че такая психованная?

–А ты че такой наглый, а, братишка? – оба в удивлении смотрели друг на друга, не зная, что ещё можно сказать. От стресса за весь день у неё разболелась голова и потерев виски она больно зажмурилась, – Я устала и пошла спать, – бросила она и услышала вслед:

– Ненормальная…

Надо признать, что за свой необдуманный поступок ей было жутко стыдно. А чего она ожидала? Что надеялась услышать? Признание в вечной любви? Это все сказки для слабоумных. Ромео и Джульетты никогда не было, миф. Единственное, с кем она могла согласиться, так это с Шекспиром, который говорил:

«Что есть любовь? Безумье от угара, Игра огнем, ведущая к пожару. Воспламенившееся море слез, Раздумье – необдуманности ради, Смешенье яда и противоядья.»

Не хотелось даже думать о том, что он мог рассказать всем о её опрометчивом признании, что с ней будет тогда? Остаётся только бежать от такого позора в другую школу. Бесконечные ядовитые насмешки она не сможет терпеть отставшие два года учебы.

«Нет, об этом лучше даже не думать».

Она не хотела верить в это, не хотела разочаровываться настолько сильно, что не сможет простить себе такое безумие – влюблённость в чудовище.

На часах было уже десять вечера. Папа, как обычно, лёг раньше всех, в последние годы он все чаще испытывал усталость и ничего не мог с этим поделать, ведь он был диабетиком. С того момента, когда семья узнала о недуге, Наира Ахмедовна посадила мужа на строжайшую диету, пришлось даже бросить сигареты. Сейчас все хорошо и он уже привык к своей диете, Гор даже говорил, что чувствует легкость и прилив сил с самого утра, чего не было раньше, когда он мог на ужин съесть, например те же калорийные голубцы.

Офелии пришла на телефон смс.

«Я в Смайле. Тут ещё и Никита, придёшь?»

Внутри все затрепетало, но ноющая боль в груди сразу же напомнила о себе.

«Мне все равно.»

«Может Настю ты и убедила, но не меня! Жду!»

Как всегда назойливая Катя в своём репертуаре. Это естественно, что она без слов понимала подругу, когда дружишь с человеком не один год, начинаешь понимать его с полувзгляда. Пусть Катя и догадывалась об её особом отношении к Никите, Офелия все равно не признавалась, ведь мысль становится истинной и живой, когда её произносишь, все остальное лишь пыль из людских предположений.