Руфь. В поисках Русалочьего острова

Время к обеду подошло не заметно. Я уже увереннее вела экскурсии. Рассказы про местную живопись давались мне без запинок. Мой выбор пал на соседнюю кафешку, куда я направилась совместно с коллегой по работе Кирой. Кира была моей ровесницей, коренным жителем Ки-Уэста. С её слов, она закончила одну из престижных калифорнийских школ искусств. А так как приходилась родной племянницей нашего директора галереи, работа по специальности ей была обеспечена. В галерее Кира работает специалистом – оценщиком предметов искусства. Я бы сказала очень даже неплохо, для молодой девушки занимать такую престижную должность, пусть даже в маленькой художественной галереи. Несмотря на её «блат», она не показалось мне эгоистичной занудой. Кира первой подошла ко мне знакомиться в мой первый рабочий день, а сегодня любезно предложила разделить с ней обеденную трапезу. Я решила не отказываться от её предложения. Раз уж мне предстоит провести на этом острове неопределённый период времени, было бы неплохо обзавестись друзьями.

За обедом моя новоиспеченная подружка рассказала мне про галерею, про все интриги, которые там творятся. Оказывается, миссис Мисти была тайна влюблена в нашего директора, дядю Киры. Я всё больше и больше хочу познакомиться с этой женщиной.

Кира представляла из себя девушку из высшего общества: красивые русые блестящие волосы, уложенные в идеальный пучок, скромный, но очень идеальный макияж, чистая речь, без единого сленга, белоснежные руки с аккуратным идеальным маникюром. Аристократка. Во Флориде данный типаж людей не особо распространен. Калифорния ей больше к лицу. В прочем, я не стала говорить об этом вслух.

Когда мы вернулись в галерею и разбрелись по своим рабочим местам, я решила приступить к миссии «Папины Секреты». У меня оставалось около получаса до следующей экскурсии, и самое время сделать звонок мистеру Филипсу, бывшему коллеги папы. В свое время, они были дружны с отцом, и тот часто приезжал к нам в гости. Надеюсь, ему известно, что–нибудь о том, что случилось два года назад с моим папой.

– Алло, – на том конце послышался мужской голос, который, безусловно, принадлежал мистеру Филипсу.

– Добрый день, мистер Филипс, – я сделала паузу – Это Руфь Лорис, дочь Сэмюила Лорис.

– Руфь? Что-то случилось с Cэмом? – встревожился мистер Филипс.

Я старалась подобрать правильные слова.

– Ммм, немного, – я собиралась с мыслями и размышляла над тем, какие из наших семейных проблем можно выложить наружу, а какие закопать поглубже.

– Что случилось? Он жив?

– Он жив, мистер Филипс. Просто недавно попал в шторм на катере и сейчас проходит лечение.

– Нужна какая–либо помощь? Я помогу, чем смогу.

– На самом деле, мистер Филипс я очень рассчитываю на вашу помощь. Вы работали с моим отцом и близко знали его. Мне кажется, он вам доверял.

– Почему мы говорил о нем в прошедшем лице? Он точно жив?

– Он жив! – не зная как продолжить, я подбирала слова – Но мы его теряем…

Мистер Филипс запаниковал, но я поспешила его упокоить, сообщив, что отец в сознании и проходит курс лечения дома. Ходит, кушает сам, двигается. Просто с ним что-то не так. Он ведет затворнический образ жизни, не хочет общаться со мной и мамой.

– Вы же в курсе, что он уехал жить в Ки-Уэст, оставив свою семью в Майами? – обратился я к мистеру Филипсу.

– Да, он говорил о своем переезде.

– И? Он что-то вам пояснил? Зачем он это сделал?

– Сожалею, Руфь, но мне ничего об этом не известно. Он сказал, что просто устал от ритма большого города. Я бы с радостью тебе помог, но не знаю, чем. Я позвоню ему сегодня вечером.

– Было бы здорово, мне кажется, отец чувствует себя одиноким.

Мистер Филипс расспросил меня про отца, чем он занимался последние два года. Я ответила в вкратце, что знала, но поняла, что на самом деле не знаю о своем папе ничего. Всё что я когда–либо знала про него, сейчас уже было не про него. Чем он и в самом деле занимался все эти два года на острове?

– Мистер Филипс, извините, что напрягаю вас своим допросом, но ответьте, вы сочли что–нибудь странным в поведении моего отца, когда он уходил с работы?

Мистер Филипс помедлил с ответом.

– Да, – ответил он, – Сэм нервничал, ничего толком и не объяснил, бросил перспективные проекты.

Мы ещё немного поговорили о моей учебе в Нью-Йорке. Я расспросила Мистера Филипса про его семью, чтобы не показаться невежей, и мы закончили наш разговор. Он обещал позвонить, если вспомнит, что–нибудь важное.

Я расстроилась. Никакой ценной информации узнать о папе мне никак не удалось. Ко мне в кабинет заглянула Кира и предложила посмотреть новые картины, которые только что поступили. Она будет производить их оценку, а мне представиться шанс понабраться немного практического опыта. Было бы глупо отказываться от такой возможности.

К концу рабочего дня я провела ещё одну экскурсию для туристов, а после отправилась домой.

В доме царила тишина. Дядя Виктор был у себя в кафе. Дэниэл оставила записку, что ушла на пляж. Дверь в папину комнату была закрыта, но он был там. Я сделала дозвон ему на телефон и услышала мелодию звонка в комнате. Волна злости окутала меня. Мне хотелось выбить ногой эту чертову дверь. Я стукнула в неё кулаком. Мне никто не ответил.

– Привет, папа, – крикнула я в замочную скважину.

Мне хотелось заплакать. Я не могла понять, что произошло с тем человеком, которого я так любила и всё ещё люблю. Куда делся мой настоящий папа, который все выходные проводил со мной? Всегда брал меня с собой на рыбалку. Всегда звонил мне. Всегда был рядом. Почему же он отвернулся от своей семьи?

– Ну и сиди там, сколько тебе влезет – закричала я, – можешь вообще не выходить из своей комнаты.

Я слышала шолох за дверью, но она так и не отварилась. Мне вспомнился разговор с врачом, который сообщил мне о диагнозе. Я не хотела в это верить! Это неправда! Это не про него! Мой папа не болен! По моим щекам покатились слезы. Я так хотела, чтобы эта чертова дверь открылась, и он вышел. В голове крутились выписки из его медицинской карты, непонятные врачебные термины, мамин плач, крики тёти Лесли, о том, что мы во всем виноваты.

Я очнулась от того, что меня окликнул дядя Виктор. Они стояли с Дэниэл в дверном проеме и наблюдали, как я сижу на полу, уткнувшись в одну точку.

– Руфь, все в порядке? – спросил дядюшка.

В ответ я покачала положительно головой. Они подошли и вместе подняли меня с пола.

– Ты слишком сильно переживаешь, – шепнул мне на ухо дядя, пока вел меня под руку по коридору в мою комнату.

Они уложили меня в постель и укрыли одеялом. Я уснула.

Глава 4

Я проснулась в не расправленной кровати, в одежде и вспомнила о вчерашнем немом разговоре с отцом под его дверью. Быстро умывшись и переодевшись в футболку с шортами, я отправилась на пробежку. Мне требовалось выбить из себя вчерашние воспоминания и ноющую боль в области сердца.

Море было окрашено в нежно–лазурные оттенки. Над волнами взмывали белокрылые беспокойные чайки. Притихший ветер качал волны легким бризом, взбивая их кудрявыми барашками. Скоро пляж наполнится туристами, и в очередной раз подарит людям хорошее настроение и букет восхитительных ощущений.

Я бежала быстро, не обращая внимания на людей, которые пришли за дозой солнечных лучей. Вокруг было всё хорошо, красиво и безмятежно. Мне было не привыкать видеть такие красивые пейзажи. Они были знакомы мне с детства. С отцом мы часто плавали на катере на остров Исламорада, один из островов архипелага Флорила–Кис на рыбалку. Исламорада – это негласная мировая столица рыболовства, а ещё там самые прекрасные морские пейзажи, какие я когда–либо видела. Ки-Уэст был также красив и гостеприимен, но я не испытывала тех ощущений, которые были знакомы мне в детстве. Райский остров и море больше не приносили мне радости. Наверно, всё дело в том, что там на Исламораде я была счастлива со своим отцом и мамой, которая также составляла нам свою компанию. Мы были вместе, пока однажды Ки-Уэст не разлучил нас. И за этого я его ненавижу.

Какой-то парень врезался в меня. Придурок! Неужели не видит куда бежит?! Мои мысли были далеки от происходящего. Я не стала останавливаться. Вслед мне прозвучало «Извини», но я уже не слышала, была за сотню метров от него.

Пробежка пошла мне на пользу, разговаривать с отцом у меня сил не было. Я встретила его на кухне. Он готовил кофе. Я прошла мимо него, не сказав ни слова. Решила играть по его правилам. Молчанка, значит молчанка.

– Доброе утро, – сказал он мне, стоя у кофеварочной машины и не поворачиваясь ко мне лицом.

Я промолчала. Залезла в холодильник и достала оттуда бутылку с молоком, опустошив её до дна.

Не проронив ни слова, я направилась к себе в комнату, быстро собралась на работу, и ушла. Наверно, он слегка опешил, но я была очень обижена на него после вчерашнего и не собиралась прощать так быстро.

Сегодня мне предстояло знакомство с моей соседкой по кабинету. Та самая чудачка миссис Мисти, о которой мне столько рассказывала Кира.

Она была именно такой, какой я её себе представляла. Странно одетая женщина чуть за пятьдесят с крашенными в каштановый цвет волосами под каре. Её вещи были слегка не по сезону: темно–серая парчовая юбка в сочетании с сиреневой водолазкой под горло. И, как мне показалось, совершенно лишней была её пуховая шаль. Да, ну Бог, с ней. Пусть одевается, как ей вздумается. Может быть, в другое время я с удовольствием посудачила об этом, и может быть, даже посмеялась, но сейчас у меня не было настроения. Ко мне заглянула Кира поздороваться. Мы обменялись с ней приветствиями, и я приступила к работе. Я взяла из нашей библиотеки одну занятную книгу про живопись и принялась её изучать.

Стол миссис Мисти находился напротив моего, я чувствовала, как моя соседка внимательно изучала меня.

– Вы не из здешних мест? – поинтересовалась она.

– Почти что из здешних. Я из Майами.

– Что привело Вас на остров? – полюбопытствовала соседка. – Зарплата здесь невысокая. В Майами перспектив куда больше.

– Жалованием здесь и вправду не балуют, – ответила я ей. Мне не хотелось рассказывать подробности своей жизни. Тем более, когда сама ещё не разобралась в них. – Я приехала в гости к отцу. – Такой ответ должен устроить её.

– Надолго?

Вкратце я ей рассказала, о том, что последние несколько лет провела в Нью-Йорке и сильно соскучилась по своим родителям, поэтому решила задержаться здесь подольше. Миссис Мисти понятливо кивнула мне головой. Мне подумалось, что я должна была также поинтересоваться у своей соседки про её жизнь.

– А вы местная?

– Да, я родилась здесь, – ответила она.

– Вы живете с мужем? – я нарочно задала этот вопрос. Кира мне рассказывала, что тётушка неравнодушна к нашему директору. Миссис Мисти и вправду замешкалась.

– Я вдова.

Неловкая пауза.

– Сожалею, зря я спросила.

– Всё в порядке, это было давно.

Я продолжила изучение книги о живописи. Сегодняшний рабочий день шел в расслабленном темпе, за счет того, что вышла миссис Мисти, и мне не приходилось проводить за неё экскурсии. Во второй половине дня мне дали поручение сходить в антикварный магазин, который расположен неподалеку от нашей галереи и присмотреть там что–нибудь интересное. Я просекла их практику покупать какие-нибудь вещи на барахолках, а потом впаривать их туристам на экскурсиях втридорога с какой–нибудь присказкой об эксклюзивности и необычайности происхождения. В этом и состояла суть моей работы. Далековато от высокого искусства, но на барахолках и старинных лавках действительно можно было отыскать уникальные вещи.

Антикварный магазин находился в двух шагах от работы. На улице вовсю пекло солнце, пели птички, на небе ни единого облачка

. Когда я переходила дорогу, какой

–то придурок на синем ягуаре

F–Type

подрезал меня. Я отскочила в сторону. Машина меня не задела, но я не шутку испугалась. Ягуар припарковался возле того самого антикварного магазина, к которому был проложен мой путь и из него вышел парень… молодой мужчина… брюнет… в белой футболке… симпатичный…

Я по–прежнему находилась на обочине дороги и не собиралась делать к нему на встречу шаг. Это Он меня подрезал. Кем бы то Он ни был, и какая бы крутая тачка у Него ни была, я не буду перед Ним извиняться. Много таких я поведала в Нью-Йорке. Рассекают по дорогам на своих спорткарах, по сторонам не смотрят, а потом ещё и орут на пешеходов.

– С тобой всё в порядке? – обратился ко мне молодой мужчина с красивым бархатистым голосом.

Я собиралась сказать ему «Идиот смотри куда едешь», но… что-то пошло не так. Он приблизился ко мне.

У него были красивые мужественные черты лица. Насыщенно карие глаза. Немного угловатые брови. Загорелое лицо. Я спустилась немного ниже. Пухлые губы. Он вглядывался в моё лицо, а я, как дура, смотрела на него.

– Вам следует быть осторожным за рулем, – это всё, что смогла выдавить из себя.

– А тебе следует быть осторожной на пляже, когда ты бегаешь.

Я прищурила глаза.

– Ты сбила меня сегодня утром, возле станции спасателей, вспомнила?

Я вспомнила.

– Наверно, Вы стояли в неположенном месте, – я искала себе оправдание и параллельно обглядывала его. На нем была одета обычная белая хлопковая рубашка и джинсовые шорты, на ногах мокасины. От него исходила уверенная энергетика. Странно, что я не заметила его сегодня утром на пляже. Но тому действительно есть оправдание – все мои мысли были об отце.

– А где на пляже положено стоять?

– Не знаю. Если вы ждете от меня извинений, то получите их только после того, как сами извинитесь, Вы только что чуть не сбили меня на машине. В конце концов, на пляже я не создавала угрозы для вашей жизни.

– Извини, это вышло случайно, я не сразу тебя заметил.

– Извини, это вышло случайно, на пляже я ВООБЩЕ тебя не заметила!

Он улыбнулся. У него красивая улыбка.

– Я рад, что мы перешли на «ты». Следующий раз будь осторожна.

– Ты тоже следующий раз будь осторожен.

Поскольку извинения были принесены, и разговор можно было считать законченным, я потихоньку попятилась в сторону антикварного магазина.

– Тебя подвезти?

Я обернулась, всматриваясь в его черты лица и пытаясь угадать его возраст. Сколько ему? Двадцать восемь? Двадцать девять? Может тридцать? Не более тридцати. Нет, спасибо, я уже на месте, – я жестом показала на антикварный магазин. – До свидания.

– До свидания.

Мне показалось, что он смотрит мне в след.

Приветливый продавец встретил меня в магазине старинных ценностей. На прилавке были разложены подзорные трубы, старинные монеты, инкрустированные хрусталем и стразами ракушки, серебряные ложки и вилки, которые «якобы» достали с потонувшего средневекового корабля. Хотя кто его знает. Может, и впрямь достали со дна океана. Здешние места – пристанище для охотников за сокровищами. В прошлом веке один авантюрист по имени Мел Фишер поднял со дна недалеко от Ки-Уэста больше половины корабля, затонувшего в мохнатые средневековые времена, вместе с драгоценностями, золотом и серебром. С тех пор Ки-Уэст притягивает искателей сокровищ со всей земли, ведь история гласит, что затонувших кораблей в здешних водах числиться немало, и все они были набиты сокровищами.

Я рассматривала представленные на прилавке предметы, пытаясь воспроизвести их историю.

Мне приглянулся кулон и шкатулка. Шкатулка была небольшая, прямоугольной формы, выполнена из ракушек и камушек. Видно, что это была ручная работа. Камушки разных цветов были подобраны одного размера, очень аккуратно выложены по всей внешней поверхности коробочки. Внутри шкатулка была выстлана из красного бархата хорошего качества. И потому как он блестел и был приятен на ощупь, я сделал вывод, что он совсем новый. Шкатулка была очень красива на внешний вид. Правда, на предмет старины мало походил. Мне подумалось, что такую шкатулку запросто могла бы приобрести себе какая–нибудь обеспеченная туристка и хранить там свои украшения.

Кулон, который привлек моё внимание, был очень простым с виду. Обычная черная шёлковая нить, на которую нанизана белая жемчужина. Просто, изыскано и со вкусом. Я присмотрела это кулон для себя. И стоил он совсем недорого. Расплатившись за покупки, я поспешила в галерею. Синего ягуара поблизости не было. Остаток рабочего дня я провела за чтением специальной литературы о предметах искусства. Кира в моем присутствии провела оценку купленной мной шкатулки и назначила ей стоимость в триста долларов. Я присвистнула, ведь заплатила за неё в лавке всего пять долларов. Посмотрим, через какое время на неё найдется покупатель. А если честно, шкатулка мне и вправду нравилась. Если бы я была богатой, то обязательно её купила и за триста долларов, и за пятьсот.

Кира также обратила внимание на купленный мною кулон, который уже красовался на моей шее. Ей он тоже понравился. Она с радостью сообщила мне, что жемчужина действительно настоящая, очень хорошего качества, выведена в условиях дикой природы. Я осталась довольна своими покупками и рабочим днем в целом!

Дома меня ожидал сюрприз. Папа снова собрался в море. Я поймала его, когда тот грузил в прицеп свой старый полуразваленный катер. Раньше катер содержался в специальной стоянке на воде возле пристани, где он арендовал место. Но после того, как отец получил травму, я и мама убедительно попросили дядю Виктора, что он поднял с моря катер и закрыл его в гараже. Но моего отца это не остановило.

– Куда ты собрался? – поинтересовалась я него.

– На рыбалку – ответил он мне, с таким спокойным видом как–будто собрался в магазин за хлебом.

– На какую рыбалку? Ты что с ума сошел? Ты хочешь меня до инфаркта довести?

Отец продолжал грузить катер. По его выражению лица я поняла, что он даже не собирается меня слушать. А я не привыкла ругаться с отцом. Раньше я никогда не повышала на него голос. А сейчас не знаю, что и делать. Как докричаться до него, что бы он меня услышал?

– Ты понимаешь, что это опасно? Эта развалюха не пригодна к использованию! – я с силой постучала по корпусу катера, и треск ржавого металла подтвердил мою правоту.

– Я устал сидеть дома. Я просто съезжу на рыбалку. Проветрюсь, вернусь буквально через пару часов.

В его глазах было что-то, чего я раньше не видела. Испуг, страх, смятение, что-то что я никак не могу разобрать. Кричать, и ругаться с ним было бесполезно.

– Хорошо, но только с одним условием! – обратилась я к папе, – ты берешь меня с собой.

– Нет, – запротестовал он, – нет.

– Почему?

– Потому что!

– Ты ведешь себя как маленький! Что это за ответ «потому что»? Ты всё ещё не понял, что тебе опасно выходить в море? Ты играешь со своей жизнью!

– Мне нужно побыть одному.

– Что это значит? – я потребовала объяснений, – Ты не хочешь видеть меня? Не хочешь проводить время со мной?

В ответ папа молчал. У меня было много слов, которые я хотела высказать ему. Злость и обида подходили к горлу и, если бы не подоспел дядя Виктор, я вывалила их наружу.

– Что происходит? – обратился к нам дядя.

– Спроси у него, – я указала в сторону отца.

Мой папа молчал. Он отвернулся и смотрел куда-то в небо. Его взгляд блуждал где-то в невесомости. Неужели, врачи правы?!

Дядюшка наблюдал за нами. Он переводил взгляд то на меня, то на отца, а после подошел ко мне, приобнял, пытаясь успокоить, и шепнул на ухо: «Я поеду с ним».

Они уехали. Я зашла домой снова разбитая и расстроенная. Каждый вечер, проведенный на этом острове заканчивался именно так.

Дэниэл приготовила ужин. За время нашего нахождения на острове, мы с ней так и не разговаривали. Радует, что мы ни разу не поругались. Наверно, она тоже наблюдает резкие перемены моего отца. Он был её родным дядей и также, как и меня, в детстве, баловал её. Мне всегда казалось, что она сильно любила его. Я рассчитываю, что со временем её любовь не угасла.

За время ужина мы не перемолвились с ней и словом. Я не настаивала на разговоре. У меня снова было паршивое настроение. А Дэниэл, видимо, не хотела усугублять ситуацию. В конце, я поблагодарила её за ужин и поднялась наверх. Я шла к себе в комнату, как вдруг, мне захотелось, посмотреть на комнату отца. Моё желание было обосновано потребностью знать, что творится в его жизни, в его душе, в его голове. Он никого не пускал в свою комнату. Никого, кроме дяди Виктора. Я подошла к заветной двери и толкнула её. Она оказалась заперта. «Черт! Да, что же такое ты хранишь в этой комнате?» – взругнулась я вслух. В замочной скважине разглядеть ничего так и не удалось.

Я быстро направилась к себе в комнату. Мне хотелось позвонить маме и обо всем ей рассказать. Но, зная, как она отреагирует на это, так и не решилась. Мама тут же прилетит на этот проклятый остров, а отец даже к себе в комнату не пригласит. Они поругаются. Мама расстроится. Я расстроюсь. А папе сделается только хуже. Мне было известно, что в прошлом году, мама пыталась развестись с отцом, но тот отказался участвовать в бракоразводном процессе и развода маме не дал. Мне не хочется думать, что мама нашла другого мужчину. Наверно она просто устала от папиных выходок. Мы все его жалели. А он нас не жалел.

На Ки-Уэсте было ещё светло и солнечно. В семь вечера все туристы выходили на улицу после знойного дня. Одни шли на пляж за вечерним загаром с рюкзаками, зонтиками и надувными матрасами, другие шли ужинать в ресторан. Я не могла наслаждаться этим островом также как они. Всякий раз, когда в мою голову проскальзывает мысль воспользоваться моментом и насладиться отдыхом, я вспоминаю, что я здесь не для этого. Моя цель – выяснить, что происходит с отцом и помочь ему. Пока что мои успехи равнялись нулю.

Вечером на острове начинается самое интересное. По улице Дюваль, которая является самой длинной в городе, гуляет карнавал ряженных. Многие прибрежные рестораны устраивают костюмированное шоу, заманивая туристов вкусными запахами свежеприготовленных морепродуктов. Остров манит своей безмятежностью и отрешенностью от большого континента, но всей его магии не хватало привести мою психику в порядок. Я прилегла на свою кровать и провалилась в думы об отце.

Прошло больше трех часов, а папа и дядя Виктора так и не вернулись. Я начинала нервничать. И зачем только я разрешила им поехать на эту проклятую рыбалку?

Было слышно, как Дэниэл, расхаживала по первому этажу нашего небольшого дома. Тоже переживала за наших родителей. Если моего отца признают психически нездоровым, то его лишат прав на вождение транспортного средства, в том числе катера. Теперь, мысль о постановке его на учет в психдиспансере не казалась мне такой угнетающей, когда речь шла о его жизни.

Они вернулись за полночь, что-то бурно обсуждая. Я не спала, но решила не вставать. Дэниэл вышла их встречать.

Глава 5

Утро далось мне очень тяжело. Зеркало напугало меня моим же собственным отражением. Глаза походили на тонкие щелочки, над которыми большими буграми выступали опухшие веки. Я не спала полночи, думала об отце, как поступить и чем помочь ему. Сегодня я намерена с ним поговорить обо всем. Если потребуется вынести дверь в его комнату, я сделаю это.

Мне было необходимо перед работой хорошенько привести себя в порядок. Я затянула свои волосы в конский хвост, надела шорты и майку и направилась на пляж.

На улице уже припекало. Пляж был полон туристами. Я вышла сегодня поздновато, но решила не отказываться от пробежки. Перепрыгивая через лежаки и зонтики, мои ноги устремились ближе к воде, откуда веяло прохладой. Я преступила к бегу.

Пляж потихоньку наполнялся отдыхающими. Кто-то кому–то кричал, дети визжали, море шумело, но меня всё это не волновало, я продолжала бежать. Как, оказалось, кричали мне.

Он догнал меня через двести метров, когда я пошла на ускорение. Без футболки, с красивым золотисто–песочным загаром, он выглядел как с обложки глянцевого журнала. Я не сразу посмотрела на его лицо, на какое-то время мой взгляд застыл на его мускулистых плечах. Хотелось бы думать, что он это не заметил. Это был мужчина, который накануне чуть меня не сбил на автомобиле возле антикварной лавки. Мы остановились.

– Привет! – он одарил меня своей лучезарной улыбкой. – Как дела?

– Хорошо, – я смущалась, потому что всё ещё пялилась на его голый торс.

– Коул, – молодой мужчина протянул руку для знакомства и волей неволей, мне пришлось оторвать взгляд от его загорелых плеч и перевести на пухлые губы, застывшие в очаровательной улыбке.

– Руфь, – я протянула руку в ответ, и мы обменялись символическим рукопожатием.

– Надеюсь, ты больше не злишься, что я тебя подрезал на автомобиле.

Я покачала головой.

– Отлично!

Мы, молча, пялились друг на друга. Он не сводил взгляд с моего лица. А я завороженная смотрела на его губы, а потом на мускулы. Потом снова на губы, а после снова на мускулы.