Врата ада

– Еще бы не жаль. Каждая такая балда – что на гусеницах, что с крыльями, – это ж гора баксов.

– Конечно. Здесь даже обычная съемка местности для интерактивки велась абы как. Из четырех с лишним процентов погрешностей карты четыре приходится на этот район.

– Внимание, воздух! – подал голос Грицай.

Со стороны бульвара Шевченко к нам приближалась большая стая птицеров, похожая издали на летящее в небе драное одеяло. Охранявшие строителей «Терминаторы» открыли огонь с дальней дистанции. «Одеяло» распалось на отдельные лоскуты, но движения не прекратило, и вскоре стая была над нами. Вокруг падали на брусчатку и кучи мусора подбитые твари, а другие уже пикировали на нас, заодно спасаясь от пушек и пулеметов «Терминаторов». Даша ухватила Крошку поперек туловища и без всяких церемоний сунула под вездеход. Невесть откуда вынырнувший жабоящер кинулся туда же, заранее разевая пасть, но я его застрелил. В маленького Зунга вцепились сразу два здоровых птицера, потащили вверх, но добыча оказалась им не по силам, и они его бросили. Зунг упал на крышу стоявшего на перекрестке сгоревшего микроавтобуса и скатился вниз. Подбежавший Артем помог вьетнамцу подняться, отстреливаясь от наседавших птицеров с одной руки. Даша обогнула вездеход и встала спереди, защищая щель в Крошкино убежище с той стороны, а я прижался к задку. Гридин, Даго и Пашич сперва подбежали к нам, но увидев, что помощь не требуется, помчались на подмогу Грицаю, чье подразделение оказалось в самой гуще событий. Группы Иванова и Райли, до которых никто из стаи не долетел, палили поверх наших голов, сильно уменьшая число птицеров, с которыми нам и Грицаю приходилось иметь дело. С тыла тем же самым занимались строители. Очнувшаяся от своей медитации Крошка попыталась выползти из-под вездехода, но я запихал ее обратно. У всех нас появилась возможность оценить тупость мутантов: некоторые из них, даже раненые, опускались на тела убитых и принимались их пожирать, наскакивали друг на друга и дрались за лучшее место у добычи, хотя прикончить их на земле было несравненно проще. Однако через несколько минут инстинкт самосохранения все же победил их аппетит. Птицеры взмыли высоко вверх, покружили над нами, еще и еще теряя своих от наших пуль, и потянулись в сторону Трехсвятительской. Иванов и Райли со своими бойцами мстительно стреляли им вслед, пока прицельной дальности хватало, а потом пересекли Прорезную и присоединились к нам.

Кто-то настойчиво и больно долбил меня прикладом по щиколотке – я вспомнил про Крошку и помог ей вылезти.

– Почему сразу не выпустил? – спросила она, хмуро глядя на меня снизу вверх. – Я умею стрелять. А лишний ствол в такой заварухе никому бы не помешал.

– Крошечка, родная, эти твари едва не утащили Зунга, а он в два раза тяжелее тебя. И ведь утащили бы – если б не тянули его в разные стороны. Так что не жалуйся.

Зунг отделался ушибленным плечом и шишкой на голове. Всех парней Грицая и его самого птицеры исцарапали когтями, но тяжелораненых и погибших не было. Гридин, Даго и Пашич тоже заработали по нескольку царапин, а остальные остались невредимы.

– Это ты накаркал, – сказал Грицаю Артем. – Все плакался, блин, что тебе мутантов не хватает. Теперь хватило?

– Хватило, хватило, – ответил тот. – Чуть было не стал еще красивее тебя. – И обратился к Гридину: – Нам новое обмундирование нужно. Ты только посмотри…

– А то я не вижу. И что – кто-то из вас разучился вдевать нитку в иголку?

Между ними завязался спор, в который они тут же вовлекли Смита. В итоге Грицай пробил своей группе три комплекта камуфляжа из первоначально затребованных одиннадцати, и пошел к передвижному батальонному лазарету на перевязку.

– Узнала что-нибудь? – спросил я у Крошки, кивнув на вездеход.

Крошка коснулась браслета, выключая связь, и щелкнула пальцами, давая понять, что я должен сделать то же самое, хотя мы и находились на конфиденциальном канале.

– Нет, только проверила то, что знала и раньше, – ответила она. – В проблемах с беспилотниками виноват мутаген.

Я попытался уложить в голове идею, согласно которой некая субстанция, заставляющая мутировать все живое, способна воздействовать также и на технику, и у меня аж мозги заскрипели от натуги.

– А как это может быть? – спросил я.

– Потом расскажу, – ответила Крошка. – А то объяснять долго. Ну и желательно остальных сразу просветить.

– А тебе ничего за это не будет?

– Я в «оспе» на особом положении, и меня пока не трогали, чего б я ни творила. А я, со своей стороны, стараюсь не слишком наглеть. В этот же раз вообще буду выполнять неофициальное задание отдела стратегического планирования. Смит подсунул меня вам в том числе и для того, чтобы организовать утечку информации. Впрямую он не говорил, но сто процентов, что так и есть. Смит законченная бездушная сволочь, но он преданный своему делу человек. И понимает, что вся эта долбанутая секретность осложнит сбор и анализ разведданных так сильно, как только возможно. Ему это не надо, и никому в Главном управлении тоже.

– Понятно… Знаешь, мне надо бы поговорить со Смитом. Желательно теперь же.

Крошка пристально посмотрела на меня, пришла к выводу, что я не собираюсь сделать глупость и нас подставить, и сказала:

– Ну так давай.

Я занес над браслетом палец и остановился.

– В чем дело? – спросила Крошка. – Боишься прыгнуть через голову начальства?

– Глупости. Через голову нашего командира можно прыгать сколько заблагорассудится. Он может потом распинать тебе зад, если ему не понравятся результаты, но прыгать не запретит. Просто я собираюсь с мыслями.

Много времени у меня на это не ушло.

– Зачем вы с Крошкой отключали связь? – спросил Смит, как только я его вызвал. – Не забывайте, что мне приходят уведомления о таких вещах. И я все равно вас вижу через камеры беспилотников.

– Да мы тут договаривались заняться любовью под этим вездеходом, – сказал я. – А то, что вы нас видите, придаст нашим парным упражнениям дополнительную остроту… Впрочем, под вездеходом вы ведь нас не увидите, верно? Лучше выбрать другое место – ну, например…

– Что вы от меня хотели? – перебил Смит.

– Уточнений. Во вводной упоминаются необычные помехи, мешавшие работе интеллектуальных систем в первый период после рождения хоула. Но ничего не сказано об их характере. На что они были похожи?

– На помехи от работы других интеллектуальных систем. Только экранирование от них не помогало. Иногда перед выходом из строя приборы беспилотников регистрировали энергоинформационные импульсы, аналогичные тем, что фиксируются при наблюдении люксоидов. Когда они лучами посвечивают – знаете?

– Вот как?.. А позвольте, я поиграю в угадайку: помехи начали слабеть одновременно со снижением активности мутагена.

– Точно.

– Это все, что я хотел узнать. Спасибо, – сказал я и отключился.

– Ну и зачем тебе это было? – спросила Крошка. – Я же сказала – позже все объясню. И уж точно расскажу побольше, чем Смит.

– Он вел себя не слишком корректно по отношению к нам на подготовительном этапе операции. И мне хотелось проверить его теперь, когда мы на месте. Смит сдал тест на пять с плюсом: предупредил об уведомлениях о несанкционированных действиях – ведь они приходят не только ему. Он знал, что мы это знаем, но все же сказал, давая понять, что на нашей стороне… Так что – лезем под вездеход? А то похвалились, а сами ни тпру ни ну. Правда, сперва нам придется застрелить Дашу, но в чем загвоздка? Давай сразу решим – ты или я? Или оба, с двух стволов?

– Может, лучше залезем втроем?

– Тоже выход. Еще бы Смита пригласить к нам присоединиться, – но такой компанией мы не поместимся под вездеходом… Ладно, пошли к остальным. А то Гридин точно обидится и распинает мне зад.

Глава 5

Мы коротко пересказали нашим содержание только что состоявшегося разговора и сообщения Смита – естественно, при отключенной связи. Когда мы ее снова включили, никто извне нам замечания не сделал. И хорошо, – а то б я им выдал такой сценарий группового секса, за которым производители порнофильмов выстроились бы в очередь. Скауты в ОСП тоже были на особом положении. Может, не на столь почетном, как у Крошки, но и нам прощалось многое.

Сразу за перекрестком начиналась улица Ярославов вал. Крошка нашла на ней смятый лист кровельного железа и сказала, что он не киевский. Дальше на нашем пути предметы из другого мира стали попадаться один за другим: покореженные секции сетчатого ограждения, какие-то брусья, обломки стропил, шматы утеплителя. Добравшиеся до перекрестка путепрокладчики расчистили там площадку для вертолета – мы стали стаскивать обнаруженные артефакты туда, пока не скопилась целая куча, попутно стреляя по бросавшимся на нас мутантам. Дойдя до места, где улица сворачивала вправо, мы остановились. Темный купол хоула возвышался прямо впереди, не далее как в двухстах метрах.

– Хватит, – сказал Гридин. – Иванов, Грицай, Райли! Здесь тормозим.

Мы разбили цепь и сошлись вместе. Сунулись за поворот и вернулись обратно, выбирая наиболее подходящее место для привала, но быстро поняли, что это бесполезно: где ни остановись, везде будет что-то не так либо для удобств, либо для безопасности. В итоге мы просто уселись на асфальт подальше от всех подозрительных развалин. Спецназовцы расположились вокруг как придется, кольцом диаметром в пятьдесят метров. Все достали сухпайки, оцепили с ремней фляжки. Нас ждал не тот обед, что возбуждает дикий аппетит, а который мы нагуляли, отбивал смрад из канализационного люка метрах в пятнадцати.

– Закрыть бы его, – сказала Даша. – Интересно, где крышка?

– Смотря что попало в трассу по соседству с колодцем во время бомбежек, – ответил я. – Если что-нибудь легкое – крышка недалеко, хоть, быть может, и под завалами. А если тяжелое, ее могло и за пять кварталов отсюда зашвырнуть.

– Почему-то здесь мало пожирателей, – заметил Пашич. – Только трех подстрелили.

– Их по всему городу все меньше и меньше, – сказала Крошка. – Они уступают многим мутантам в силе и скорости, и те их едят. Правда, отмечено, что некоторые пожиратели уже пробуют швырять во врагов обломки кирпичей и при случае используют подходящие куски водопроводных труб вместо дубин. Скоро, наверно, и специально делать орудия научатся: постоянная опасность заставляет мозг работать. Если и дальше станут думать, а не только жрать, положение переменится в их пользу.

– Совсем как у первобытных людей, – вздохнула Даша. – История повторяется.

– «Что было, то и будет; и что делалось, то и будет делаться, и нет ничего нового под солнцем, – пробормотал Даго. – Бывает нечто, о чем говорят: "смотри, вот это новое"; но это было уже в веках, бывших прежде нас». Книга Екклесиаста, глава первая. Стихи девятый и десятый.

– Думаю, что все же пройдет немало времени, прежде чем среди пожирателей появится свой Екклесиаст, – сказал Зунг.

– И свой Даго, который будет его цитировать, – добавил я, и все расхохотались.

Как бы в продолжение нашего разговора, из люка вылез пожиратель. Мы вскочили, побросав брикеты и фляжки. Нижняя часть морды мутанта выступала вперед, как у обезьяны. Грицай и еще один спецназовец находились ближе к нему, однако сзади, и внимание мутанта сосредоточилось на нас.

– Живьем! – негромко, но внятно сказала Крошка, мгновенно оценив ситуацию, и все, кто поднял оружие, его опустили.

Пожиратель плотоядно ощерился, вытянул вперед руки со скрюченными пальцами и присел, готовясь прыгнуть, но его смущало, что нас слишком много. Он замешкался, и Грицаю хватило этого, чтобы подкрасться сзади и набросить сеть. Почувствовав на себе нечто, мутант взвизгнул испуганно и яростно, повернулся, дернулся назад и свалился, отчаянно пытаясь освободиться. Вскоре он совсем запутался – мы ему не мешали. Пожиратель был в лохмотьях, в дерьме, и от него воняло хуже чем из люка. Никому не хотелось к нему прикасаться.

– Премия моя, – довольно сказал Грицай.

– Пополам с Крошкой, – уточнил Гридин. – Без нее мы бы этого урода пристрелили… Ты бы и пристрелил.

– Да ладно, – отмахнулась Крошка. – Мне премий за всякое разное падает достаточно. Все же Грицай его взял. А экземплярчик действительно интересный. Ставлю что хочешь, что такого точно еще никто не видел. Джутхани на седьмом небе от счастья будет.

– Вот только кто эту вонючку до вертолета потащит? – спросил Пашич.

– Чья премия, тот и потащит, – сказал Артем.

– Тогда я точно от премии отказываюсь, – решила Крошка.

Грицай оценивающе посмотрел на пожирателя.

– Да ну его к бесу! – возмутился он. – Чтоб я его тащил? Строителей попрошу – подцепят краном. Или ковшом пускай загребут, что ли… Не, точно: доставка техникой в любом случае. А дальше пусть им Жуткони занимается – или как его там – в лаборатории своей.

Мы уселись на свои места. Пожиратель хрипло рычал, ворочался и перекатывался с боку на бок, силясь порвать сеть. Укатиться далеко вправо или влево ему мешали разбросанные на асфальте кирпичи.

– А ведь та самая лаборатория ОСП располагалась где-то здесь, неподалеку, – сказал Гридин.

– Которая из Института красоты и гигиены? – уточнил Артем. – Посмотрели бы сейчас ее сотрудники вот на этого парня. Сплошная красота и гигиена.

– Может, он и есть сотрудник, – сказала Даша. – Завалило его в подвале, и он только теперь нашел выход.

– Какой вообще придурок додумался разместить биолабораторию посреди Киева? – спросил я.

– Директор регионального отделения ОСП, – ответил Гридин. – Кто же еще.

– И он все еще директор?

– Конечно нет.

– И что с ним сделали?

– Сняли с должности.

– Ха!..

– Под суд он, естественно, пойдет, – поправился Гридин. – Но потом – пока непонятно, что ему предъявлять. Если все это, – обвел он рукой вокруг, – то тюремного срока ему накапает на миллионы лет. Да и не ему одному. Мутная история с этой лабой – очень.

– А тебе материалы по ней еще не пришли? – спросил Артем.

– Пришли частично. В Главном управлении бюрократия ужасная – сперва тебе выдают ознакомительный пакет, потом полный, потом еще секретный. Словно каждый раз надеются – вдруг тебе ознакомительного хватит? Да я сильно не расстраиваюсь. Во-первых, раз запрос рассмотрели и не отказали – пришлют. Во-вторых, на их информацию полагаться все равно нельзя. Захотят что скрыть – скроют. Скажем, секретный пакет сфабрикуют – и как ты проверишь его подлинность?.. А в-третьих, я сам немало знаю: довелось несколько месяцев работать в Киеве между координаторской должностью в Штатах и директорской – в центре подготовки скаутов. Украинские ОСП традиционно находятся под патронажем американских, а американцы – большие любители сваливать подшефным самый неудобняк. Уже это наводит на нехорошие мысли по лаборатории – чем на самом деле она занималась. Что научники там улучшенные вакцины от экзоинфекций тестировали – я не сомневаюсь, только и это может быть прикрытием, как и Институт гигиены.

– Институт был коммерческим и принадлежал племяннику директора столичного отделения ОСП, – поделилась Крошка. – Заведение было элитным, туда ходили люди с деньгами. Похоже, половина сотрудников лаборатории, если не все, так или иначе работали на клинику института. Одни за деньги, другие под нажимом начальства.

Артем аж застонал от удовольствия.

– Сериал же! – сказал он. – Осталось только выяснить, кто с кем трахался и кто от кого залетел. Раньше люди сериалы смотрели, а теперь в них живут.

– Да-да, Артемушка, – подтвердила Крошка. – Эту историю если хорошо раскопать – там наверняка афера на афере и грязь на грязи. И так в «оспе» везде: кто-то человечество спасает, кто-то делает бизнес. И догадайся, кто чаще остается в живых и становится богаче. У меня есть знакомые в нашей Службе внутренних расследований – они пашут как проклятые днями и ночами, но незакрытых дел становится не меньше, а больше.

– Что-то у тебя везде знакомые – и среди научников, и в СВР, – сказала Даша.

– Сколько на Объединенные силы работаю, столько меня и дергают с место на место, – ответила Крошка. – И там нужен либер, и тут. Но из СВР я ушла сама. И больше не вернусь, точно. Чем в том дерьме ковыряться, я лучше сегодняшнюю Грицаеву добычу с головы до ног вылижу.

С нами связались из какого-то научного подразделения. Выяснилось, что загребать пожирателя ковшом не придется: ученые сами прилетят за мутантом, а до этого они просили его не трогать.

– Да мы с радостью! – искренне ответил Гридин. – Выставим возле него часовых, чтоб никто не съел, и пусть лежит хоть целый день.

Меж тем путепрокладчики добрались уже и до поворота. Мы посторонились, и они ушли вперед не дожидаясь нас: экипажи могли управлять крановым оборудованием и менять конфигурацию отвалов не покидая машин, и людям за броней не угрожало ничего, кроме всепроникающего мутагена.

– Ну что, все поели-отдохнули? – спросил Гридин минут пятнадцать спустя. – Теперь идем вокруг хоула. Группами, по часовой стрелке.

– А можно против, – сказал Грицай. – А можно как попало зигзагами бродить – разница-то какая.

– Разница в том, что в первом случае ты подчиняешься приказу и действуешь как дисциплинированный солдат, – ответил Гридин. – Во втором случае – нарушаешь приказ. А в третьем – действительно бродишь, чувствуя себя полным вахлаком.

– Я и так здесь чувствую себя вахлаком. Все-таки привык работать на результат. А по нашим прогулкам какие будут результаты? Системщики вычислят новых мутантов? Так за это время новейшие наплодятся. Пока хоул не заблокирован, толку от зачисток никакого.

– Правильно, – согласился Зунг. – Однако сейчас весь украинский контингент ОСП нацелен на сдерживание. Просто чтобы мутанты не расплодились слишком сильно и не разбежались по всей стране.

– Понял, самостийная твоя душа? – обратился к Грицаю Артем. – Припади к кладезю восточной премудрости моего напарника, и успокойся.

– Да я тебе счас!..

– Отставить! – скомандовал Гридин. – Назад, Грицай, кому говорю! Смирись и припади к чему велели.

– Но это варварство, когда квалифицированные специалисты работают в качестве наживки, – недовольно сказал Райли. – Неужели нельзя придумать нечто более эффективное?

– Кинологи уже получили задание, – сообщила Крошка. – Идея такая: приучаем собачек не бояться мутантов и не удирать поджав хвост, а напротив, их разыскивать. На шеи вешаем ошейники с маячками и взрывными устройствами на случай заражения мутагеном. Беспилотникам даем простую команду: «следить за маячками и уничтожать всех, кто бросится на собак с агрессивными намерениями». Аналитики не берутся спрогнозировать, что выйдет из затеи, но по мере дрессировки ее опробуют. Пока ясно только, что собачьи потери от дружественного огня будут большие и животных потребуется много.

– Надо запомнить на будущее: «Никогда не бросаться на киевских собак с агрессивными намерениями», – сказал я. – А не то…

Наша группа подошла к хоулу ближе остальных. Здесь было опаснее всего, но зато и маршрут самый короткий. Именно тут потом заложат фундамент бетонного саркофага. Мы шли по кругу в сорока метрах от куполообразного сгустка темного тумана тридцати с лишним метров высотой. По ту сторону была другая планета – и пока никто не знал, какая именно.

– Внимание! – предупредил системный оператор. – К хоулу движется люксоид.

Подсказок, откуда он движется, нам не требовалось. Хотя в целом люксоиды людей игнорируют, любая суета возле хоулов их сильно занимает. А сейчас в непосредственной близости от прохода в соседний мир суетился четвертый инженерно-строительный батальон.

Светящийся шар шести метров в диаметре медленно плыл над развалинами, ощупывая неярким, но отчетливо видимым тонким лучом путепрокладчики и прочую технику. Строители и саперы не предпринимали никаких ответных действий, продолжая заниматься своим делом. Инструкция на сей счет была строга, а действительность жизни – еще более. В самом начале интеграции, помнится, был случай: кто-то в подобной же ситуации навел на шар фонарик, включил его и стал сигналить азбукой Морзе. Люксоид засветился ярче, просигналил лучиком в ответ и уплыл своей дорогой. Через полчаса контактер-любитель почувствовал себя плохо, через час потерял сознание, а через два был уже мертв, причем причину смерти установить не удалось. Настоящие контактеры после долго гадали: воспринял шар действия человека как атаку и ответил адекватно или просто дружелюбно подмигнул в ответ, однако к общему мнению так и не пришли. Собственно, они даже не поняли до сих пор саму природу шаров – то ли это корабли разумных существ, то ли сами разумные существа.

Люксоид проплыл прямо над нами и нырнул в хоул. Туманный купол завибрировал, увеличивая свою пропускную способность, которая в нормальном состоянии совсем не велика. Из чего следовало, что масса шара о-го-го какая: будь он легким, и вибрация была бы слабее, – да и не пришлось бы ему растягивать межпространственную мембрану почти до состояния полной прозрачности. Между тем наши приборы при проходе люксоидов никогда не регистрировали ничего, кроме слабых пульсаций энергоинформационных полей, словно мимо пролетало нечто невещественное; а мембрана растягивалась не иначе как посредством волшебства. Зато мы давно приспособились протаскивать через хоулы разные крупные и тяжелые предметы сразу вслед за люксоидами, пока проход расширен.

– Вот кому пофиг все мутагены, – сказал Артем.

– Эх, залезть бы внутрь и путешествовать по всей Вселенной! – размечталась Даша.

– Да ладно, – охладил ее Гридин. – Хоть бы на вездеходе проехать за следующим. Но когда потребуется – хрен этих странников пространств дождешься.

– Научники говорят, что в будущем положение переменится, – сказал Зунг. – Чем дольше Земля участвует в интеграции и чем больше на ней хоулов, тем чаще появляются люксоиды.

– А я слышал, что они сами и пробивают хоулы, чтобы свободно перемещаться между мирами, – поделился Даго.

– Чушь, – возразил Артем. – Никто их не видел ни перед рождением хоула, ни во время него, ни сразу после.

– И это доказательство? Ты, наверно, тоже замаскировался бы во время диверсии.

Мы шли вокруг купола, настороженно поглядывая в его сторону. Не только люксоиды, но и любые существа при проходе тоже увеличивают пропускную способность хоула, пусть мизерно и на доли секунды. Вибрации межпространственной мембраны при этом почти незаметны, однако набитым глазом их можно засечь и встретить пришельца из другого мира как полагается.

Потусторонних артефактов на нашем пути попадалось множество. Ребята и Гридин еле переставляли ноги, зато Крошка сновала туда-сюда по всей полосе движения группы, а мы с Дашей, соответственно, бегали за ней. Собирать все находки не было смысла – большей частью нам попадались однообразные предметы, которых уже достаточно лежало в куче на перекрестке. Мы заботились лишь о том, чтоб наши камеры передавали хорошую картинку следившим за происходящим ученым, да изредка ставили маячки возле того, что их заинтересовало, дабы потом вернуться и сразу все собрать.

– Оп-па! – сказала вдруг Крошка, уставившись в месиво из кусков стен и поваленных деревьев впереди. – Там кое-что действительно интересное! Со мной не ходить, это может быть опасно.

– А вообще мы здесь в полной безопасности, – не удержался я. – Только там опасно, да?

Крошка повернулась и посмотрела на меня с укоризной.

– Мы обязаны тебя охранять, – напомнил я, избегая извинений. – А как мы станем это делать, если ты пойдешь туда одна?

– Я тоже обязана о вас заботиться, если что, – сказала она. – Как и полагается в команде.

И пошла вперед, часто останавливаясь. Мы с Дашей напряглись как спортсмены на старте, готовые открыть огонь в случае появления мутантов или броситься за Крошкой и оттащить ее в тылы группы. Она сделала двадцать шагов, тридцать, пятьдесят, сто, – и скрылась за кучами мусора. Беспилотников-наблюдателей прямо над хоулом не было, ближайший передавал мутную картинку издалека и сбоку, и мы переключились на камеру Крошки. Изображение прыгало, то и дело заваливалось вниз или вбок, но по крайней мере свидетельствовало о том, что с нашей подопечной все в порядке. Наконец она остановилась, наклонилась вперед, и мы увидели в кадре валявшуюся на земле штуковину с коротким толстым стволом, выглядевшую неудачной и громоздкой пародией на «Маузер К96».

– Это пистолет-вакцинатор, – пояснила Крошка. – Он не здешний, и кто знает, что у него внутри. Поняли теперь, почему вам сюда не надо?

– Но тогда и тебе лучше оттуда убраться, – сказала Даша. – Пусть присылают беспилотник.

– Конечно. Но маячок ему кто-то должен был поставить?

Через минуту Крошка подошла к нам.

– Подождем, – сказал Гридин. – Сказали – пришлют только «трофейщика», без машины прикрытия. Вдруг он не сможет взять пистолет с высоты? А крысаки часто бросаются на низколетящие аппараты.

– А толку от нас? – спросил Даго. – Отсюда места посадки не видно. Мы не сумеем прикрыть.