Великая охота

«Склон горы. Слышу плач ребенка. Родила здесь одна, перед смертью. Ребенок весь посинел от холода». Ранд попытался отогнать прочь голос Тэма. Пустота сжалась.

– Горячечный бред, – выдохнул он. «Я не мог бросить ребенка». – Я родился в Двуречье. – «Всегда знал, что ты хочешь детей, Кари». Ранд отвел глаза от Амерлин, испытующе глядевшей на него. Попытался изо всех сил удержать пустоту. Он понимал, что это не тот способ, но она все сжималась и сжималась. «Да, любимая. Ранд – хорошее имя». – Я… Ранд… ал’Тор! – Ноги у него дрожали.

– И так мы узнали, что Дракон возродился, – продолжала Морейн. – Амерлин взяла с нас обеих слово сохранить все в тайне, так как знала: не все сестры поняли бы Возрождение так, как его должно было понять. Она отправила нас на поиски. После этой битвы много детей осталось без отцов. Слишком много. Но нам рассказали, как один мужчина нашел на горе младенца. И все. Мужчина и младенец-мальчик. Поэтому мы стали искать дальше. Годы прошли в поисках, мы находили другие нити, размышляли над пророчествами. «Он будет древней крови – и восстанет старой кровью». Это был один ключ к разгадке; были и другие. Но во многих местах старая кровь, происходящая из Эпохи легенд, оставалась сильна. Потом в Двуречье, где старая кровь Манетерен бурлит по-прежнему, словно река в половодье в Эмондовом Лугу, я нашла трех мальчиков, чьи дни рождения приходятся на те недели, когда была битва у Драконовой горы. И один из них способен направлять. По-твоему, троллоки явились за тобой просто потому, что ты – та’верен? Ты – Возрожденный Дракон.

Колени у Ранда подогнулись; он упал, ладони шлепнули по ковру – он едва не ударился лицом об пол. Пустота пропала, спокойствие разбилось вдребезги. Ранд поднял голову – они смотрели на него, три Айз Седай. Лица их были безмятежными, спокойными, словно гладь пруда в безветренный день, но глаза смотрели не мигая.

– Мой отец – Тэм ал’Тор, и я родился… – Они, не шелохнувшись, смотрели на него. «Они лгут. Я не… не то, что они сказали! Как-то, не знаю как, но они лгут, пытаются использовать меня». – А вы меня не используете.

– Якорь, когда его используют, чтобы удержать лодку, никак не унижен, – сказала Амерлин. – У тебя есть предназначение, Ранд ал’Тор. «Когда ветры Тармон Гай’дона станут рыскать по земле, он встанет пред Тенью и вновь родит Свет в мир». Пророчества должны быть исполнены, иначе Темный вырвется на свободу и переделает мир по своему образу и подобию. Грядет Последняя битва, и ты был рожден, дабы объединить род человеческий и повести его против Темного.

– Ба’алзамон мертв, – хрипло произнес Ранд, а Амерлин громко фыркнула, будто какой-то конюх.

– Если ты веришь этому, то ты такой же дурак, как домани. Многие там верят, что он мертв, или заявляют, что верят в это, но я замечала, что они все равно не отваживаются называть его по имени. Темный жив – и рвется на волю. Ты встанешь лицом к лицу с Темным. Это твоя судьба.

«Это твоя судьба». Он уже слышал эти слова прежде, во сне, который, может, был и не совсем сном. Он гадал, что бы сказала Амерлин, узнав, что в снах с ним разговаривал Ба’алзамон. «С этим покончено. Ба’алзамон мертв. Я видел, как он умер».

Вдруг до Ранда дошло, что он, будто жаба, припал к земле, съежившись под взглядами Айз Седай. Он попытался опять создать пустоту, но вихрь голосов кружился в голове, сметая слабые барьеры, сводя на нет все его усилия. «Это твоя судьба. Ребенок, лежащий в снегу. Ты – Дракон Возрожденный. Ба’алзамон мертв. Ранд – хорошее имя, Кари. Вы меня используете». Ухватившись за свое исконное упрямство, он заставил себя выпрямиться. «Стой твердо на ногах и смело встречай все. Сумеешь сохранить хотя бы свою гордость». Три Айз Седай взирали на него с ничего не выражающими лицами.

– Что… – Сделав над собой усилие, он заставил голос не дрожать. – Что вы собираетесь со мной сделать?

– Ничего, – сказала Амерлин, и Ранд заморгал. Вовсе не такого ответа он ожидал, не такого ответа он боялся. – Ты сказал, что хочешь сопровождать своего друга, который отправляется с Ингтаром, – пожалуйста. Я тебя ни к чему не принуждаю. Кому-то из сестер известно, что ты – та’верен, но не более того. Лишь мы трое знаем, кто ты на самом деле. Твоего друга Перрина, так же как и тебя, приведут ко мне, а твоего второго друга я навещу в лазарете. Можешь поступать так, как тебе угодно, не страшась, что мы напустим на тебя Красных сестер.

«Кто ты на самом деле?» Ярость, горячая и все разъедающая, вспыхнула в нем. Он заставил ее остаться внутри, спрятал от всех.

– Почему?

– Пророчества должны исполняться. Мы отпускаем тебя, зная, кто ты такой, потому что иначе Темный предаст землю огню и смерти. Учти, не у всех Айз Седай такое отношение к этому. Здесь, в Фал Дара, есть те, кто, знай о тебе даже десятую часть всего, уничтожили бы тебя, испытывая при этом не больше угрызений совести, чем при потрошении рыбы. Но вдобавок здесь есть мужчины, с которыми ты, без сомнения, вместе смеялся и которые сделают то же самое, узнай они обо всем. Будь осторожен, Ранд ал’Тор, Дракон Возрожденный.

Ранд поочередно посмотрел на каждую Айз Седай. «Ваши пророчества – не про меня». Взгляды в ответ были такими спокойными, и с трудом верилось, что именно эти трое старались убедить его, будто он самый ненавистный, самый пугающий и страшный человек в истории мира. Он прошел сквозь страх и вынырнул где-то по ту сторону, на холод. Лишь гнев согревал его. Они могут укротить его или испепелить дотла на месте, но это его больше не волновало.

В памяти всплыла часть инструкций Лана. Левую руку – на эфес, отвести меч за себя, поймать ножны в правую руку, затем поклониться, руки не сгибать.

– С вашего позволения, мать, могу я оставить это место?

– С нашего позволения, ты можешь идти, сын мой.

Выпрямившись, Ранд постоял еще мгновение.

– Вам не удастся меня использовать, – сказал он им.

Когда он повернулся и вышел, повисло долгое молчание.

После ухода Ранда молчание растекалось по комнате, пока тишину не нарушил долгий вздох Амерлин.

– Никак не могу заставить себя понять, что все нами сделанное сделано хорошо, – сказала она. – Это было необходимо, но… Это сработает, дочери мои?

Морейн покачала головой, но совсем чуть-чуть:

– Я не знаю. Но это было необходимо – и необходимо по-прежнему.

– Необходимо, – подтвердила Верин. Она тронула лоб рукой и посмотрела на влажные пальцы. – Он силен. И упрям, как ты и сказала, Морейн. Намного сильнее, чем я предполагала. Может, после всего нам нужно будет укротить его, прежде чем… – Глаза ее расширились. – Но мы ведь не можем, верно? Пророчества. Да простит нас Свет за то, что мы выпускаем в мир.

– Пророчества, – кивнула Морейн. – Потом мы сделаем, что должны. Как мы и сделали сейчас.

– Как мы и должны, – сказала Амерлин. – Да. Но когда он научится направлять Силу, да поможет Свет всем нам.

Вновь воцарилось молчание.

Надвигалась гроза. Найнив чувствовала ее приближение. Сильная гроза, худшая из всех, что она видела. Она умела слушать ветер и определять, какая будет погода. Все Мудрые заявляли, что способны на это, хотя многие не могли ни того ни другого. Найнив, обладая этим даром, чувствовала себя куда увереннее, пока не узнала, что такая способность – проявление Силы. Любая женщина, умевшая слушать ветер, способна направлять Силу, хотя бо́льшая часть из них, вероятно, ничем не отличалась от нее. Ведь она не осознавала, что делает, добиваясь нужного по настроению, в порыве чувств.

Правда, на сей раз что-то было не так. В чистом голубом небе светило золотым шаром утреннее солнце, в садах щебетали птицы, но дело было не в этом. Какой смысл слушать ветер, если не можешь предсказать погоду до того, как признаки ее изменения станут очевидными. Что-то было не то в ее предчувствии, что-то было не так, как обычно. Гроза представлялась далекой – слишком далекой, она не должна была ее почувствовать. Однако ощущение было такое, словно небо над головой вот-вот прольется дождем, оттуда ударит град, обрушатся снежные заряды, все – одновременно; налетят завывающие ветры и примутся расшатывать камни крепости. И она еще предчувствовала хорошую погоду, которая будет стоять еще не один день и не два, но на это ощущение наслаивалось второе, забивая, затушевывая его.

Словно в насмешку над ее предчувствиями погоды, на карниз бойницы уселся голубой зяблик, заглянул в коридор. Увидев Найнив, птица исчезла во всплеске голубых и белых перьев. Она посмотрела туда, где сидела птица. «Это гроза и в то же время – не гроза. Что-то это значит. Но что?»

В дальнем конце коридора, полного женщин и малышей, Найнив заметила быстро шагающего Ранда, сопровождающие его дамы едва не бежали, чтобы поспеть за юношей. Найнив решительно кивнула. Если это гроза, которая и не гроза вовсе, то наверняка он – в ее центре. Подобрав юбки, она поспешила следом за Рандом.

Женщины, с которыми со времени прибытия в Фал Дара Найнив успела подружиться, пытались заговорить с нею; им было известно, что Ранд появился тут вместе с нею и что они оба из Двуречья, и им не терпелось узнать, зачем его приглашала к себе Амерлин. «Престол Амерлин!» Холод ледяными пальцами сжал сердце, и Найнив припустила бегом, но не успела она оставить женскую половину, как потеряла Ранда из виду за чересчур многими поворотами и за чересчур многими людьми.

– Куда он пошел? – спросила она Нисуру. Не было нужды уточнять кто. Найнив уловила имя Ранда в разговоре других женщин, столпившихся у арочных дверей.

– Не знаю, Найнив. Он вышел так быстро, словно за ним гнался по пятам сам Губитель Душ. Еще бы не убегать – коли явился сюда с мечом на поясе. После такого Темный будет самым меньшим, о чем ему нужно беспокоиться. Куда катится мир? И его представляли Амерлин в ее покоях, подумать только! Скажи, Найнив, в вашей стране он и вправду принц?

Остальные женщины умолкли и, навострив уши, придвинулись ближе к Найнив.

Найнив даже и не помнила, что ответила. Лишь бы ее пропустили. Сжав кулаки, она торопилась прочь от женской половины, озираясь на каждом разветвлении коридоров в поисках Ранда. «Свет, что они с ним сотворили? Я должна была держать его подальше от Морейн, ослепи ее Свет. Я же Мудрая».

«Да разве? – язвительно отозвался внутренний голос. – Ты же бросила Эмондов Луг на произвол судьбы. Как можешь ты по-прежнему называть себя Мудрой?»

«Я не бросила их, – с жаром возразила она самой себе. – Я привезла из Дивен Райда Мавру Маллен, попросив ее приглядеть за делами, пока я не вернусь. Она вполне справится с мэром и Советом деревни, и она поладит с Кругом женщин».

«Мавре придется вернуться в свою деревню. Деревня не может обойтись без Мудрой». У Найнив все внутри сжалось. Уже месяцы, как она ушла из Эмондова Луга.

– Я – Мудрая Эмондова Луга! – сказала она вслух.

Несший рулон холста слуга в ливрее заморгал, потом низко поклонился и суетливо побежал дальше. Судя по выражению его лица, ему очень и очень захотелось оказаться где-нибудь в другом месте.

Вспыхнув, Найнив оглянулась – не увидел ли этой сцены кто-нибудь. В коридоре было всего несколько мужчин, поглощенных собственными беседами, и пара-тройка женщин в черно-золотом, идущих по своим делам. Они ей кланялись или приседали в реверансе, когда она проходила мимо. Этот спор сама с собой Найнив вела сотню раз и прежде, но впервые дело дошло до разговора с собой вслух. Она шепотом выругала себя, затем плотно сжала губы, сообразив, что делает.

Найнив уже начала понимать, что ее розыски тщетны, когда она наткнулась на Лана. Он стоял спиной к ней и смотрел через бойницу во двор крепости. Оттуда доносились лошадиное ржание и людские крики. Лан так внимательно наблюдал за происходящим во дворе, что впервые, казалось, не услышал, как появилась Найнив. Молодую женщину крайне раздражал тот факт, что ей никогда не удавалось незаметно подкрасться к нему, как бы бесшумно она ни ступала. Дома, в Эмондовом Лугу, Найнив считалась знатоком леса и неплохим следопытом, хотя подобное занятие было, вообще-то, не женским делом.

Найнив замерла, прижав руки к животу, чтобы унять волнение. «Нужно бы напоить себя отваром раннела и корня овечьих язычков», – сердито подумала она. Эту микстуру она давала всякому, кто хандрил и говорил, что он болен, или вел себя как наивный дурачок. Раннел и корень овечьих язычков немного подбодрили бы, ничем не повредив, но главное – вкус у этого отвара просто жуткий, и чувствуется он во рту весь день. Самое лучшее лекарство для тех, кто поступает как законченный болван.

Невидимая для него, Найнив рассматривала Лана, который прислонился к камню и поглаживал пальцем подбородок, наблюдая за тем, что происходило внизу. «С одной стороны, он слишком высок; по годам годится мне в отцы, это с другой. Мужчина с таким лицом обязательно будет безжалостным. Нет, он не такой. Конечно же не такой». И он был королем. Его страну уничтожили, когда он был еще ребенком, и он не претендовал на корону, но все равно он был королем. «Зачем королю деревенская женщина? К тому же он – Страж. Связанный узами с Морейн. Ей он верен до самой смерти, с ней связан крепче, чем любой возлюбленный, и он – всецело ее. У нее есть все, чего я хочу, испепели ее Свет!»

Лан отвернулся от бойницы, и женщина развернулась, решив уйти.

– Найнив… – Его голос поймал и удержал ее, словно аркан. – Я хотел поговорить с тобой наедине. А ты, кажется, все время или на женской половине, или вместе с кем-то.

Она сделала над собой усилие, чтобы повернуться к нему лицом, но была уверена: когда она подняла на него взгляд, лицо ее не выдало обуревающих ее чувств.

– Я ищу Ранда. – Найнив не собиралась признавать, что избегает Лана. – Мы – вы и я – давным-давно сказали друг другу все, что нужно было сказать. Мне стыдно за себя – такое больше со мной не повторится, – и вы сказали мне, чтоб я уходила.

– Я никогда не говорил… – Он глубоко вздохнул. – Я говорил, что мне нечего предложить в качестве свадебного подарка, кроме как вдовьего одеяния. Это не тот подарок, какой мужчина может преподнести женщине. Иначе он не смеет называться мужчиной.

– Понимаю, – холодно ответила она. – Так или иначе, король не дарит подарков деревенским женщинам. И этой деревенской женщине не следует принимать их. Вы не видели Ранда? Мне нужно поговорить с ним. Он был у Амерлин. Не знаете, что ей было от него нужно?

Его глаза сверкнули, как голубой лед на солнце. Она удержалась, чтобы не отступить на шаг, и ответила таким же горящим взглядом.

– Забери их обоих Темный, и Ранда ал’Тора, и Престол Амерлин, – проскрежетал он, что-то вкладывая с силой ей в руку. – Я сделаю тебе подарок, и ты возьмешь его, даже если мне придется цепью приковать его тебе на шею.

Найнив отвела взгляд от его глаз. В гневе он напоминал голубоглазого ястреба. В своей руке она увидела кольцо с печаткой, тяжелое, золотое, потертое от времени, такое большое, что она могла просунуть в него оба больших пальца. На печатке, тщательно проработанной в деталях, над копьем и короной летел журавль. Кольцо королей малкири. Она подняла голову, совсем забыв выглядеть рассерженной:

– Лан, я не могу этого принять.

Он пренебрежительно пожал плечами:

– Это пустяк. Старое, ненужное теперь. Но есть те, кто, увидев его, наверняка узнают. Покажи его – и в Пограничных землях от любого лорда ты получишь помощь и все права гостя. Покажи его Стражу – и он поможет тебе или отнесет мне послание. Пошли его мне или запечатай им послание – и я приду к тебе непременно, не промедлив и часа. Это я обещаю.

В глазах у нее все стало слегка расплываться. «Если я сейчас заплачу, то не знаю, что с собой сделаю!»

– Я не могу… Мне не надо от вас подарка, ал’Лан Мандрагоран. Вот, заберите.

Он тут же пресек все ее попытки вернуть ему кольцо. Его ладонь обхватила ее руки, мягко и нежно, но крепко, как кандалы.

– Тогда возьми кольцо ради меня, в знак своей милости ко мне. Или выброси его, раз оно тебе не нравится. Лучшего применения у меня для него нет. – Он, едва касаясь, провел пальцем по ее щеке, и она вздрогнула. – Сейчас я должен идти, Найнив машиара. Амерлин хочет выступить в обратный путь до полудня, а сделать надо еще многое. Возможно, у нас будет время поговорить по дороге в Тар Валон.

Он повернулся и ушел по коридору широким шагом. Найнив коснулась своей щеки. Она по-прежнему чувствовала его прикосновение. Машиара. Что значит – любимая всем сердцем и душой, но также и любовь потерянная. Потерянная и невозвратимая. «Глупая женщина! Хватит вести себя словно девчонка, у которой еще коса не заплетена. К чему давать себе столько воли?»

Крепко стискивая кольцо, она повернулась и вздрогнула, оказавшись лицом к лицу с Морейн.

– Давно вы тут стоите? – требовательно спросила у нее Найнив.

– Не так долго, чтобы услышать нечто такое, чего мне не следовало бы слышать, – спокойно ответила Айз Седай. – Мы скоро уезжаем. Это я слышала. Тебе нужно собраться.

Отъезд. Она не придала этому значения, когда Лан сказал…

– Мне нужно будет попрощаться с мальчиками, – пробормотала Найнив, затем пронзила Морейн острым взглядом. – Что вы сделали с Рандом? Его отвели к Амерлин. Зачем? Вы рассказали ей о… о… – Она не могла вымолвить этого. Он был из ее деревни, и она, будучи ненамного старше, пару раз оставалась с ним нянькой, но даже думать о том, кем он стал, не могла без содрогания.

– Амерлин встретится со всеми троими, Найнив. Та’верен не такая обычная вещь, чтобы она отказалась от возможности увидеть сразу троих. Может, она ободрит их несколькими словами, так как они отправятся с Ингтаром в погоню за похитителями Рога. Их отряд покинет крепость почти тогда же, когда и мы, поэтому тебе лучше поспешить с прощаниями.

Найнив бросилась к ближайшей бойнице и кинула взгляд во внешний двор крепости. Везде были лошади, вьючные и верховые, вокруг них, окликая друг друга, суетились люди. Единственное свободное пространство окружало паланкин Амерлин, запряженная в него пара лошадей терпеливо ожидала, когда позаботятся и о них. Здесь было и несколько Стражей, они проверяли сбрую своих коней, а в другом конце двора возле Ингтара сгрудились шайнарцы в доспехах. Иногда какой-нибудь Страж или солдат Ингтара быстрым шагом пересекал двор и обменивался несколькими словами с остальными.

– Надо было мне забрать от вас мальчиков, – сказала Найнив, по-прежнему глядя в окно. «И Эгвейн тоже, если б я смогла сделать это, не убив ее. Свет, ну почему она родилась с этим проклятым даром?» – Я должна была отвезти их домой.

– Они уже вполне взрослые, чтобы не цепляться за фартук матери, – сухо заметила Морейн. – И ты очень хорошо знаешь, почему никогда бы этого не сделала. С одним из них, по крайней мере. Кроме того, это означало бы отпустить Эгвейн в Тар Валон одну. Или ты решила не идти сама в Тар Валон? Если ты не обучишься применению Силы, то никогда не сможешь обратить ее против меня.

Найнив крутанулась волчком, повернувшись лицом к Айз Седай с отвисшей челюстью. Совладать с собой ей не удалось.

– Не понимаю, о чем вы говорите.

– Ты думаешь, я не знаю, дитя мое? Ладно, как тебе угодно. Верно понимаю, что ты едешь в Тар Валон? Да, по-моему, так.

Найнив так и подмывало хлесткой пощечиной согнать ту мимолетную улыбку, что озарила лицо Айз Седай. Со времен Разлома Айз Седай не обладали особой властью, во всяком случае их власть была много меньше Единой Силы, но интриговали и умело манипулировали людьми, дергая за ниточки, словно кукольники, играя тронами и государствами, словно фишками на доске для игры в камни. «Она хочет использовать как-то и меня. Если можно короля или королеву, то чем лучше Мудрая? Так, как она использует Ранда. Я не дитя, Айз Седай».

– А что вы намерены делать с Рандом теперь? Мало вы его использовали? Непонятно, почему вы не укротили его, раз тут Амерлин и все эти остальные Айз Седай, но у вас должна быть на то причина. Наверное, вы что-то замышляете. Если Амерлин знает, что у вас на уме, то, готова спорить, она…

Морейн перебила ее:

– Что за интерес может быть у Амерлин к пастуху? Разумеется, если б его выставили перед Амерлин в плохом свете, его могли укротить или даже убить. В конце концов, он тот, кто он есть. И нельзя сбрасывать со счетов случившееся прошлой ночью. Все искали, на кого бы свалить вину.

Айз Седай погрузилась в молчание, позволив ему стать почти осязаемым. Найнив смотрела на нее, скрежеща зубами.

– Да, – наконец сказала Морейн, – намного лучше, чтобы спящий лев продолжал спать. А пока лучше тебе заняться сборами в дорогу.

Она двинулась в ту же сторону, куда ушел Лан, будто скользя над камнем пола.

Скривившись, Найнив с размаху врезала по стене кулаком, кольцо отозвалось в ладони легкой болью. Она раскрыла ладонь и посмотрела на него. Это кольцо подогревало, казалось, ее ярость, вобрав в себя ее ненависть. «Я обязательно научусь. Ты полагаешь, что раз знаешь, то сумеешь спастись от меня. Но я научусь лучше, чем ты предполагаешь, и я сполна тебе выдам за то, что ты сделала. За то, что ты сделала с Мэтом и с Перрином. И за Ранда, помоги ему Свет и защити его Творец. Особенно за Ранда». Пальцы ее сомкнулись вокруг тяжелого золотого кольца. «И за меня».

Горничная в ливрее укладывала платья в обитый кожей дорожный сундук, а Эгвейн взирала на это, по-прежнему немного стесняясь, даже после месяца, когда кто-то делал за нее то, с чем она без труда справилась бы сама. Такие красивые платья, все – подарки леди Амалисы, как и то серое шелковое платье для верховой езды, которое она сейчас носила, хотя оно было простым, всего с несколькими цветками утренних звезд, вышитыми на груди. Многие из подаренных платьев отличались куда более щедрой отделкой. Любое из них затмило бы все на Дне солнца или в Бэл Тайн. Девушка вздохнула, вспомнив, что в следующий День солнца она будет не в Эмондовом Лугу, а в Тар Валоне. Судя по тому немногому, что рассказала ей о подготовке послушниц Морейн, – на самом деле почти что ничего, – вряд ли повезет быть дома на Бэл Тайн весной или даже на следующий за ним День солнца. В комнату всунула голову Найнив:

– Ты готова? – Она вошла в комнату. – Скоро нам пора спускаться во двор.

Она тоже была одета в платье для верховой езды – голубого шелка с красными цветками любовных узелков на лифе. Еще один подарок леди Амалисы.

– Почти готова, Найнив. Я жалею, что нужно уезжать. Едва ли в Тар Валоне нам представится случай носить эти прекрасные платья, что подарила леди Амалиса. – Она отрывисто рассмеялась. – Однако, Мудрая, тогда не надо будет все время оглядываться через плечо, когда принимаешь ванну. Об этом я скучать вряд ли буду.

– Куда лучше принимать ванну в одиночку, – с живостью откликнулась Найнив. Лицо ее не дрогнуло, но чуть погодя щеки у нее заалели.

Эгвейн улыбнулась. «Она думает о Лане». Так странно думать о Найнив, Мудрой, которая влюблена. Она не считала, что разумно говорить об этом с Найнив таким вот образом, но в последнее время Мудрая иногда вела себя так же странно, как и любая девушка, страстно влюбившаяся в мужчину. «И причем в такого, кому недостает здравого смысла, чтобы быть достойным ее. Она любит его, и я вижу, что и он ее любит, так почему он не имеет достаточно здравого смысла, чтобы громко сказать об этом?»

– Я думаю, тебе больше не нужно называть меня Мудрой, – вдруг промолвила Найнив.

Эгвейн заморгала. Вообще-то, Найнив никогда и не требовала от нее подобного обращения, разве что когда сердилась или для проформы, когда требовалось, но это… это что-то новенькое…

– Почему же?

– Теперь ты женщина. – Найнив посмотрела на ее незаплетенные волосы, и Эгвейн с трудом подавила импульс поспешно скрутить из них подобие косы. Айз Седай носили прически, какие им хотелось, но собственные распущенные волосы стали для Эгвейн символом начала новой жизни.

– Ты женщина, – твердо повторила Найнив. – Мы – две женщины, далеко от Эмондова Луга, и до него будет еще дальше, пока мы не вернемся домой. Будет лучше, если ты станешь называть меня просто Найнив.

– Мы вернемся домой, Найнив. Обязательно вернемся.

– Не старайся утешать Мудрую, девочка, – мрачным голосом заметила Найнив, но улыбнулась.

Раздался стук в дверь, но прежде, чем Эгвейн успела ее открыть, в комнату вошла Нисура, на лице – смятение.

– Эгвейн, один из ваших молодых людей пытается пройти на женскую половину. – Судя по голосу, она была шокирована до глубины души. – Да еще с мечом. Только потому, что так ему позволила пройти Амерлин… Лорду Ранду следовало бы быть аккуратнее. Он там всех переполошил. Эгвейн, ты должна поговорить с ним.

– Лорд Ранд! – фыркнула Найнив. – Этот мальчишка перерос свои штаны. Вот доберусь до него, я ему такого лорда покажу!

Эгвейн положила ладонь на руку Найнив:

– Позволь мне поговорить с ним, Найнив. Наедине.

– О-о, очень хорошо. Лучшие из мужчин ненамного лучше прирученного котенка. – Найнив помолчала, потом вполголоса, для себя, добавила: – Но тогда лучшие из них стоят хлопот, чтобы их приручить.