Одну из девушек подвели к кабинету. Дверь открыл мужчина в белой медицинской маске, халате и бахилах. Он не спешил принимать новую «пациентку» – для начала вынес труп предыдущей. Увидев тело несчастной, новая жертва зажмурилась, когда узнала в погибшей свою подругу.

– Стойте, эту не трогать! – велел чей-то мужской голос из угла.

Мужчина в маске подошел к наблюдательнице и грубо схватил ту за подбородок, впиваясь пальцами в ее нежную кожу. Она смотрела на него исподлобья. В глазах девушки не утихая пылал гнев.

– Ну как тебе плоды наших трудов, Мар?

Она не успела ответить: коридор огласил крик, и из-за угла появилась новая жертва экспериментов. Несчастная отчаянно брыкалась, пытаясь укусить своих будущих убийц, но со стороны все ее попытки спастись вызывали либо жалость, либо смех.

Внезапно она замолчала, заметив свою ошарашенную ее появлением подругу.

– Ненавижу тебя! Это все ты… Они погибли из-за тебя!

Буйство девушки надоело врачам. В ярости один из них, попутно ругнувшись, ударил несчастную в живот, и та, издав глухой крик, сложилась пополам. Ей не дали упасть на пол – заломили руки за спину и под масками противно ухмыльнулись, наблюдая, как судорожно и жадно она хватала ртом воздух.

– Ты… мне… лга-ла, – последние слова слетели с губ новой «пациентки» раньше, чем ее, лишенную воли, затащили в кабинет, чтобы, как и других, отправить на тот свет.

* * *

Марвел вскочила с постели. Холодный пот стекал по ее лицу. Жар и мурашки терзали все тело. Она потянулась за таблетками и стаканом воды на тумбочке. Лекарство остудило ее, но страшные воспоминания не желали покидать разум. Чем больше она зарывала их в глубины подсознания, тем чаще кошмарные воспоминания являлись ей во снах.

После холодного душа Марвел выпила чашку кофе. Больше в горло ничего не лезло. В легком халате она прошла в гостиную, осмотрела книжный стеллаж и достала старенький альбом. С первой же попытки нашла страницу с нужной фотографией: на ней Марвел была запечатлена с подругами. Одна из них, являвшаяся ей во сне, стояла с широкой улыбкой на лице и распущенными волосами, одетая в черную юбку-карандаш и рубашку. Она сжимала в объятьях свою подругу Марвел, тогда не допуская мысли, что умрет по ее вине.

Раздался звонок. Нежданный гость.

– Доброе утро. – Рика едва заметно улыбнулась.

– Здравствуй. Проходи.

Марвел заварила чай в гостиной и вскрыла новую упаковку со сладостями, молча приглашая младшую Красс расположиться в кресле у камина.

– Что-то случилось? – спросила она гостью, поднеся к губам горячую фарфоровую чашку.

– Вы выглядите уставшей, – Рика развернула конфету и отправила ее в рот, – будто не спали несколько ночей.

– Все в порядке. Лучше расскажи, что случилось.

Рика дожевала сладость и отпила немного чая. Жидкость обожгла ей язык.

– Рейден улетел в Сноудонию вместе с Логаном.

– Давно?

– Вчера вечером. Он хочет спасти сестру Найси.

Марвел поставила чашку на место и окинула Рику тяжелым взором уставших глаз.

– Она находится в самом сердце «ПН». Чтобы проникнуть в организацию, нужно как минимум быть ее сотрудником. Рейдену опасно куда-либо идти. Ангела умирает, потому что ценой своей жизни спас его.

Рика ощущала ответственность и вину за это. Некогда считая синтонима угрозой для всей своей семьи, она ошиблась так, как никогда в жизни.

– Кстати, как продвигаются поиски Леса Мерцаний? – спросила она.

– Никак. Прошла уже неделя, как они улетели, но до сих пор ничего нового.

– Мисс Марвел, насколько я поняла, синтонимов, искусственно рожденных, должно быть четверо: Трой, Крэм и еще два человека. Ангела – естественно рожденный. Так кто же эти двое оставшихся?

Марвел не собиралась отвечать на этот вопрос. Ответ мог привести к еще большим неприятностям, чем те, что уже произошли.

– Я не знаю. Не удивлюсь, если они живут на другом конце света и ведут обычный образ жизни. И оно даже к лучшему.

Рика задумалась: «Трою и Крэму по семнадцать лет. Получается, эксперименты проходили минимум семнадцать лет назад… Но Ангеле было пятнадцать, когда он познакомился с братьями. Значит ли это, что он не имеет к экспериментам никакого отношения?».

– Что нам делать с Рейденом?

– Нам? – Марвел мрачно уставилась на девушку. – Мне. Ты останешься здесь.

– Но…

– Никаких «но», иначе я обращусь к твоей маме с просьбой приставить к тебе охрану. Это слишком опасно. Ты понятия не имеешь, что представляет собой «ПН».

– Вы правы, но мой брат…

– Я сама займусь им, Рика.

Марвел точно знала: ее запреты ничего не значат. Она боялась, что четырнадцатилетняя девушка рано или поздно узнает правду.

«Она слишком умна и догадлива».

– Думаю, тебе пора идти.

Рика понимающе кивнула. Ее компании здесь больше не рады.

Кресло едва скрипнуло, когда они обе встали и направились к выходу.

– До свидания. – На прощание Рика кивнула учительнице.

Марвел кивнула в ответ и сразу же, как только маленькая гостья оказалась за порогом, захлопнула дверь прямо у нее за спиной.

Послышался мелодичный звонок.

Рика застыла, узнав сигнал вызова в скайпе. Он звучал недолго, и спустя пару секунд можно было разобрать едва слышную беседу.

– Здравствуйте, мисс Абигейл.

– Здравствуйте, Марвел. Как ваши дела?

– Так странно слышать от вас подобные вопросы…

– Просто мне уже надоело сразу начинать с обсуждения каких-то проблем. Ты заметила, что если мы с тобой и общаемся, то только из-за них?.. Что у вас нового?

– Только что приходила Рика Красс и рассказала, что Рейден отправился спасать сестру погибшей Найси, которая находится в заточении у «ПН».

– Вы серьезно?

– Не переживайте. Я сегодня же отправлюсь в Сноудонию, чтобы вернуть его.

По длительному молчанию Рика поняла: директрисе не по душе это решение.

– Надеюсь, вы ничего не рассказывали той девушке?

– Нет… Однако она интересовалась местонахождением последних двух искусственно выведенных синтонимов.

– Искусственно выведенных всего четверо: одна девушка родила двойню, а две другие – по одному ребенку.

– Я так не считаю.

Последовала недолгая пауза.

– Что вы хотите этим сказать? – немного напряженно спросила Абигейл.

– Искусственно выведенных синтонимов всего трое: Крэм, Трой и еще один.

Бешеное биение сердца взволнованной Рики едва ли не было громче смеха директрисы.

– Вы ввели меня в заблуждение. Это только от двух родивших девушек.

– Нет, от трех. Трой и Крэм не являются родными братьями.

Рейден чувствовал себя более чем паршиво. Но не из-за бьющего в лицо ветра, холода, проникавшего под одежду, и сырости в воздухе. Паршиво было на душе.

Он не был уверен в своих решениях. Порой признавался в собственной бесполезности и слабости, напоминая себе: «Мне всего шестнадцать. Что я могу?». Но в следующий миг в нем просыпалась уверенность в намерениях.

Рядом сидел Логан. Он беспечно смотрел в окно и с интересом вглядывался в стада баранов на холмах, в мрачное небо и людей, редко встречавшихся на тротуарах. Он не обращал внимания на холод, проникавший через раскрытые окна машины. Единственное, о чем он думал, так это о сне.

Ребята доехали до небольшого двухэтажного домика. Водитель помог разгрузить багаж и оставил их на крыльце. Рейден открыл дверь.

– Ну ничего себе! – не выдержал Логан, когда оказался внутри. – Это твой дом?

– Типа того, – мрачно ответил Рейден и бросил сумку на кресло в прихожей. Он небрежно снял пальто, столь же небрежно сложил его и швырнул на кровать.

Лоренс продолжал разглядывать дом с раскрытым ртом. Для парня, выросшего в однокомнатной квартирке, вонявшей перегаром, с мамой-алкоголичкой и отцом, который даже не знает дату рождения единственного сына, роскошнее дома не существовало. Вся мебель, стены и даже лестница были в пепельных оттенках.

Пока Логан бегал из одного угла в другой и с нескрываемым интересом разглядывал каждую мелочь, Рейден вел переписку с Миндой – девушкой, к которой он испытывал неприязнь, но которая теперь стала незаменима.

Рейден 12:31

«Где встретимся?»

Минда 12:31

«В Trissia, в час. Приходи один, без своего друга.

Разговор будет серьезный».

Минда 12:32

«Ты не говорил с Ангелой после того, как он улетел?»

Рейден 12:32

«Пока нет».

Минда 12:33

«Хорошо. Не контактируй с ним. Если он узнает, что ты здесь, то попытается тебя отыскать. Этого только нам не хватало. Это опасно для вас обоих».

Рейден 12:33

«Но я ведь с самого начала планировал помочь ему и спасти сестру Найси!»

Минда 12:34

«Ты думаешь, о чем пишешь? Как ты себе это представляешь? Ни то, ни другое не получится. Тебе придется выбирать».

– Рейден, тут так классно! Даже душ, встроенный в стену! С радио! – Логан выбежал из ванной.

– Обычная душевая кабина, а сколько радости, – равнодушно ответил Красс, даже не посмотрев в сторону друга, которого, откровенно говоря, другом и не считал.

После предсмертного сообщения Найси спасительное равнодушие давалось ему с трудом. Сама мысль о выборе между сестрой девушки, погибшей из-за него, и парнем, который спас ему жизнь, сводила с ума.

– Что-то ты в последнее время мрачноватый. – Логан опустился рядом с ним. – Какой-то ты… не такой. Или на тебя просто Ангела хорошо влиял, а сейчас, когда его нет…

– Я пойду. – Красс вскочил с кровати и накинул на себя еще не успевшее помяться пальто. – Сиди дома и не высовывайся. Дверь никому не открывать. И не звонить.

– Э-э-э… – Логан замер от прозвучавшего по-детски «приказа». Чувствовал себя совсем как при домашнем аресте, коих в его жизни было немало. – А еда здесь есть? В принципе, я привез пару бутербродов, но…

– Я принесу что-нибудь. – Рейдену неожиданно стало неудобно перед Логаном. Он оставлял его, взрослого парня, в пустом доме с парой бутербродов после дороги. Но неловкость прошла сразу же, как только он вспомнил цель своей вылазки. – Прихвачу с собой пиццу и попить.

Trissia, к счастью для не особо хорошо ориентирующегося на новом месте Рейдена, находилась на этой же улице.

По дороге он встретил не так много людей, как ожидал. Правда, он знал об этом месте лишь то, что это национальный парк, в котором живут люди.

Здесь, за цветущими холмами, виднелась верхушка горы Сноудон, в честь которой и назвали парк. Удивительная красота! Облака сгустились над горой, образовав шапку, а туман и мрачное небо придавали ей грозный вид.

* * *

Мисс Стейша поняла, что ей никогда не быть мамой. Дело не только в том, что с мужчинами у нее не ладилось, но и в том, что дети, забота и Стейша – вещи несовместимые. Девушка была пассивной истеричкой. Пассивной потому, что не могла отстаивать свое мнение, а в истеричку превращалась от осознания своей бесполезности.

– Я сказал, что не буду это есть! – Трой отодвинул тарелку в сторону, и она едва не опрокинулась на Стейшу.

– Не будь эгоистом, – ругал его Крэм, на секунду отвлекшийся от книги. – В конце концов, мисс Стейша старалась.

– Я не просил. Мне вообще все равно. Я просил взять мне в кафе коктейль!

– Этот коктейль на пятьдесят процентов состоит из вина, – начала Стейша. – Ты не можешь это пить, потому что…

– Я еще несовершеннолетний? – Трой сузил глаза. – Ради бога, в моем возрасте уже тра…

– Трой! – хором остановили его Стейша, Крэм и Лайк.

– А что, неправда?

Трой, как отметила Стейша, не страдал от моральных ограничений. Все его мысли были на языке.

Девушка тяжело вздохнула. Она понимала, что со всех сторон окружена проблемами: там не удается наладить контакт с Троем, тут не могут найти Лес Мерцаний, а сроки поджимают.

Подобные разборки происходили за каждым завтраком, обедом и ужином. В этом уютном домике, который успел впитать в себя запах ссоры, подобное было особенно невыносимо. Царил день, но из-за угнетающей обстановки складывалось впечатление, словно уже наступил вечер.

Стейша не чувствовала себя лидером в компании. Каждый раз она убеждалась, что возраст – не главное. Был бы характер. Ей тридцать пять, но она не может усмирить семнадцатилетнего парня. Девушка старалась обращаться с ним как можно лучше, но он, словно боясь принять заботу, отталкивал ее еще сильнее. Порой Стейше казалось, что Трой не привык к доброжелательности и потому везде искал подвох.

Но с Лайком у Троя проблем было гораздо больше. Он постоянно «кусал» Аарона, задирая его как физически, так и морально. Тот только сказал слово, а Трой – уже десять, лишь бы заткнуть его. Источник ненависти так и оставался ненайденным.

Крэму оставалось просто наблюдать. Брат давно его не слушает. Пожалуй, с тех пор, как он помог Ангеле и Рике сбежать. Иногда Крэм не чувствовал братской связи с Троем. Она либо была незаметной, либо исчезала вовсе. Крэм заметил это давно, еще в детстве.

И зачем только Марвел создала такую «команду»?

Ребята обследовали уже всю округу, искали в основном по ночам с фонариками. Из-за этого спать удавалось лишь урывками. Нервы у каждого сдавали из-за семи дней недосыпаний.

– Пора бы уже разбудить Ангелу, – нарушила тишину Стейша.

Лайк кивнул и направился к его комнате. Спустя некоторое время все сидевшие на кухне услышали:

– Его здесь нет!

Оказавшись в комнате, Стейша заметила настежь распахнутое окно и записку под подушкой: «Я ушел. Скоро вернусь».

Сноудония спала.

Спали леса, озера, горы и холмы. Казалось, даже люди, изредка встречавшиеся по пути, спали на ходу. На фотографиях Сноудония казалась Ангеле сказочной страной – родиной гномов и магических существ. Так оно и было, но только в солнечную погоду.

Моросило. Влага проникала сквозь темную джинсовую куртку и белую футболку подростка. Белые кеды начали покрываться брызгами грязи. Ангела не обращал на это внимания. Его сознание разделилось на две части: одна искала пути выживания, другая же смирилась со смертью. Его первая личность разрабатывала абсурдные планы по нахождению Леса Мерцаний, вторая же прощалась со всеми близкими.

Впереди показалась постройка. Ангела заметил нескольких мужчин, бурно обсуждавших что-то под навесом ветхого домика. Одна из мужских фигур показалась ему до боли знакомой, но Ангела отбросил эту мысль, сочтя ее бредовой. «Нет, что ему здесь делать?»

Ангела продолжал стоять под дождем и смотреть на маленькую компанию, слушать их неразборчивый говор и смех, ощущать странное чувство при мысли: «А что если это действительно он?».

Он ждал, когда некто обернется. И это произошло. Самый худой и высокий мужчина развернулся к нему лицом, словно ощутив на себе его пытливый взгляд.

– Ангела?

В следующий миг мужчина подбежал к парню и посмотрел на него сверху вниз.

– Ну здравствуй, сынок. – На его лице появилась растерянная улыбка.

Никто из них не ожидал подобной встречи.

– Сколько уже лет прошло? – спросил Ангела, не обращая внимания на то, как капли дождя тарабанят по его лицу, а из-за водяной пелены перед глазами расплывается образ отца.

– Прости. – Мужчина оглянулся на своих товарищей. – Давай зайдем под навес.

Предложение было нехотя принято Ангелой.

А папа не изменился. Рыжие, немного кудрявые волосы слиплись от влаги и потемнели на лбу. Веснушки, ямочка при улыбке, серые глаза, верхняя губа больше нижней. Тело облегала белая рубашка, строгая жилетка и брюки. Лакированные ботинки как никогда шли этому образу.

– Разве ты не должен быть в Нидерландах? – спросил Ангела.

– Я закончил тот проект и получил новый в Сноудонии. Понимаешь ли, архитектура – штука сложная. Порой рабочие не понимают твоих планов и…

– «Портят все, и приходится устраивать с ними разборки». – Ангела назубок выучил эту фразу. – Каждый раз, когда приезжал, ты говорил мне только это.

На секунду отец потупился, не зная, что ответить. Да, он был виноват в нечастых приездах, звонках и сообщениях. Порой Ангела задумывался, не завел ли его отец семью на стороне, но стоило тому приехать, как подозрения превращались в прах. Он не был зол на него, но чувствовал себя рядом с ним неуютно.

Родитель – это статус, который в первую очередь нужно заслужить не в глазах общества, а в глазах детей. Но мистер Эрар только на пути к этому.

– Джинджер! – позвал его один из мужчин. – Намечается сильный дождь. Предлагаю закончить обсуждение завтра.

– Я не против. – Он обернулся к сыну. – Давай зайдем куда-нибудь? Тут неподалеку есть кафе, я частенько там бываю.

Ангела ничего не ответил. Он уже продрог от холода и влаги, и его легкая дрожь стала заменой кивку «согласен».

Добежав до машины, Джинджер включил обогреватель, и они тронулись. Младший Эрар не мог вспомнить, когда отец в последний раз говорил с ним по душам, интересовался его короткой жизнью и шутил. В памяти не всплыл ни один эпизод. Все редкие приятные моменты мхом поросли.

В кафе Ангела, как и Джинджер, заказал чашку горячего шоколада. Маленькая семья уселась на диванчиках подальше от окна, в дальнем теплом уголке помещения, под копией картины венецианской эпохи.

– Я… – начал Джинджер, – слышал о Мелле…

– Ты даже не приехал на ее похороны. – Пусть Ангела всем видом демонстрировал злость, внутри себя он не мог ее пробудить.

Отец выглядел искренним и понимающим, и он лучше родных знал о своих недостатках, но исправить их не мог либо же не стремился к этому.

– Прости, у меня не было возможности, правда.

– Ваш заказ. – Официантка поставила на стол две порции горячего шоколада и круассаны со сливочной начинкой.

Ангела обхватил чашку холодными пальцами, ощущая, как пар согревает его лицо.

– А ты… что здесь делаешь? – продолжил разговор мистер Джинджер. – Приехал на каникулы?

– Можно и так сказать.

Ангела не поднял взгляд, продолжая зачарованно смотреть на вспененный шоколад и рисунок с улыбающейся мордашкой, нарисованный сливками. Но это не подбодрило его. В последние дни его ничто не радовало. От прежнего Ангелы не осталось и следа, а может, он уснул надолго. Депрессия побеждала фальшивый энтузиазм. Парень чувствовал на себе пристальный взгляд смерти, ее дыхание и шепот над ухом: «Скоро ты умрешь».

От безысходности Ангела старался найти плюсы даже в этом. Но их не было. Какие плюсы в смерти? Те, что имелись, звучали абсурдно и незначительно. Плюсов в жизни гораздо больше, и значение ее велико. Два состояния – желание жить и апатия к жизни – боролись на чашах весов. Порой перевешивало второе.

– Ты что-то ищешь? – неожиданно спросил Джинджер, размешивая ложкой шоколад. Легкий звон ложки о фарфор вернул внимание Ангелы, и он ответил:

– С чего ты взял?

– У тебя такой потерянный вид, словно ты чего-то лишился, а теперь пытаешься найти это.

Черт побери, он был прав. Ангела отвык от проницательности папы.

А может, мистер Джинджер – естественно рожденный синтоним? Эта мысль навела Ангелу на череду следующих мыслей: мама, которую он никогда не видел; отец, хранящий молчание о ней; способности Ангелы, взявшиеся ниоткуда; Святая Мелани…

– Расскажи о маме, – не глядя на отца, попросил синтоним.

– Что? – Джинджер оторвал взгляд от перемешанного шоколада.

– Расскажи… мне… о маме.

Старший Эрар отложил ложку и уперся ладонью в лоб.

– Ты всегда говорил мне, что она оставила нас по каким-то важным причинам, а по каким именно – не сказал.

Джинджер бегло взглянул на Ангелу и принялся разбирать салфетки, тем самым стараясь унять страх и тревогу.

– В Сноудонии я не в первый раз. Когда-то мне поручили вести проект комплекса зданий – самый сложный проект из всех, что я планировал. Директор предприятия тогда приударял за твоей мамой, и это несмотря на жену, которой оставалось только смириться. Мне очень нравилась твоя мама. Она работала на этого человека, была его секретарем. Обычно все думают, что директор так или иначе должен иметь роман со своей помощницей, тем более красивой. Но это был не тот случай. Она была недоступной, отвергала всех мужчин, что ее окружали. Они предлагали ей деньги и любовь, но твоя мама их даже не замечала. Отмахивалась от них, как от назойливых мух. И тут я такой: «Здрасте!». Ты даже представить себе не можешь, сколько раз я пытался с ней поговорить. Целый год она просто игнорировала меня.

– А потом?

– Как-то раз я встретил ее на фестивале. Приезжали жители соседних городов, привозили, кто что имел. И так, бродя между палаток, я встретил ее. Впервые за год я видел такую светлую улыбку, такие глаза, искрившиеся от восторга. А знаешь, почему? Она увидела аммониты. Смотрела на них так завороженно, что даже не заметила, как я подошел. – На лице Джинджера появилась искренняя улыбка. – Она сразу помрачнела, когда увидела меня. Я пытался завязать с ней разговор, но тщетно. И тогда я купил один из аммонитов и подарил ей. У нее было такое удивленное лицо! Я сделал это не для того, чтобы привязать ее к себе, а чтобы доставить ей удовольствие. И в тот момент, когда она улыбнулась мне, принимая подарок, я понял, что влюбился.

Ангела слушал отца словно под гипнозом, внимал каждому слову, обращал внимание на любое изменение в мимике его лица и понимал, что тот говорит искренне. Для этого не требовался даже Аварос.

– Ты никогда мне об этом не рассказывал.

Джинджер пожал плечами.

– Твоя мама была очень красивой девушкой. Она тебя любила и хотела, чтобы ты был свободен и независим от мнения других. Ей хотелось, чтобы у тебя было свое видение жизни и никто не вершил твою судьбу – только ты сам. – Джинджер отпил остывшего шоколада и сжал губы, точно сдерживал слова. – Она ушла неожиданно. Я хотел бы, чтобы ты…

– Почему ты говоришь о ней в прошедшем времени? И что значит «ушла неожиданно»? – По телу Ангелы пробежал холодок.

Нет, ведь все эти годы отец говорил ему, что мать ведет свою жизнь и не хочет возвращаться в старую, фактически не желает видеть своего, возможно, единственного сына.

Ангела почувствовал, как кружится голова, подкашиваются ноги и сердце бьется чаще. В нем пробуждался Аварос. Он сокращал его жизнь, отсекая несчастные десятки дней, что ему оставались. Ангела не мог остановить поток мыслей, влившихся в его голову. Он не различал их, не мог озвучить ни одну.

«Больно… быть… с тем… кто…» – пронеслось в его голове.

– …еще пончик, слойку и… круассан. Думаю, хватит.

Этот голос оборвал связь Ангелы с Аваросом. Он был до боли ему знаком, но синтоним отказывался верить самому себе.

Подросток взглянул за плечо отца.

Возле небольших низких витрин с подсветкой стоял высокий парень с темными волосами, в черном пальто и серых текстурных джинсах. Девушка за витриной поставила заказ в бумажном пакете на стойку, но не успел парень протянуть руку за ним, как на все кафе раздалось Ангелино:

– Рейден?!

Рейден подпрыгнул и начал испуганно оглядываться, пока не заметил справа от себя Ангелу. Он шагнул назад, не веря в происходящее и не зная, как лучше поступить: выслушать претензии друга или схватить заказ и убежать, пока еще не поздно.

– Что ты здесь делаешь? – одновременно спросили друзья.

– Это мои слова! – крикнул Рейден.

– Ты же должен был остаться в Гасборне! – возмущался Ангела. – Тебе опасно здесь находиться!

– Кто бы говорил…

Прижимая к груди подносы, официантки боялись вмешиваться в их громкий напряженный разговор и наблюдали, пока одни посетители недовольно гримасничали, разозленные нарушением их покоя, а другие же, наоборот, посмеивались из-за истерического тона ребят.

Джинджер находился в не меньшем недоумении, чем остальные, но решился вмешаться:

– Сынок, это твой друг?

Синтоним вспомнил конфликт с Рейденом. Стоит ли считать его тем другом, каким он являлся раньше? Красс, в свою очередь, испытывал вину перед Ангелой. Он бы многое отдал, чтобы не стоять сейчас с глупым выражением лица перед тем, кто спас ему жизнь ценой своей. Но вместо объяснений или выражения заслуженной благодарности, клокотавшей в нем, он схватил со стойки бумажный пакет с едой и поспешил удалиться.

– Рей, стой! – Ангела последовал за ним.

1 2 3 4 >

На страницу:

Перейти

1 из 4