Выслушай меня

– Позвольте мне… – снова заговорил я и указал на то место на пляже, где лежали наши вещи.

– Не стоит, – отрицательно покачал головой мужчина. Он взял у девочки кроссовку, с трудом натянул ее на мокрую ступню, комично изображая перекошенную походку. – Было бы глупо просить вас об этом. Это моя вина – мне следовало быть поаккуратнее.

Мужчина засмеялся, а следом за ним захихикала и девочка. Я продолжал улыбаться, хотя чувствовал сильное смущение, не зная, стоит ли настаивать на моем предложении. Чтобы хоть как-то сориентироваться, я бросил взгляд на Тессу, но она не смотрела на меня – присев на песок, она была полностью занята Джошем и что-то шептала ему на ухо. Он был бледным и казался очень уставшим. С болью в сердце я увидел, что моя жена все еще плачет. Дэйв перестал смеяться. Сняв мокрую кроссовку, он попытался стряхнуть налипший на нее песок.

– Может, вторая еще недалеко, и мне стоит за ней сплавать? – спросил я.

– А, так вы умеете плавать?

– Ну да. – Я подавленно кивнул. – Правда, не очень хорошо, как вы могли убедиться.

– Бесполезно.

Он посмотрел на море, потом на кроссовку у себя в руке, а затем мощным броском швырнул ее в воду. Мне показалось, что она пролетела по воздуху добрых 100 метров, прежде чем со всплеском упасть в воду.

– Я хотел сказать, что одна кроссовка – это бесполезная вещь, – сказал мужчина. – Обувь – она как люди. Хорошо, когда у кроссовки или ботинка есть пара.

– Дурак ты, – сказала девушка-подросток и покачала головой. – Просто полный дурак.

Молча глядя на мужчину, я сделал небольшой шаг назад и почувствовал, как вокруг моей лодыжки плеснула волна. Мне показалось, что слово «бесполезно» было адресовано мне.

Дэйв шлепнул меня ладонью по спине.

– Пусть уж лучше моя обувка утонет, чем твой парень, верно?

Я увидел мальчишек, которые бежали к нам от бара. Один из них прижимал к груди, поддерживая подбородком, три бутылки диетической колы. Другой пытался выхватить их у него – вероятно, полагая, что сможет доставить их до места быстрее.

– Ну наконец-то, – сказала пожилая женщина в бикини в горошек, когда мальчишки подбежали к ней. – Что-то вы долго.

Взяв одну из бутылок, она обтерла горлышко ладонью и протянула ее Джошу со словами:

– Вот, держи, дорогой.

Но мой сын, похоже, все еще плохо понимал, что происходит вокруг.

– Держи-держи, – повторила женщина. – Эта штука тебя не укусит.

Тесса взяла бутылку и бросила взгляд в мою сторону. Я как можно бодрее улыбнулся ей и кивнул. Тем самым я хотел сказать, что ей действительно стоит позволить Джошу осушить бутылку с диетической колой, влив в себя весь содержащийся в ней аспартам и кофеин. В тот же момент я представил, как через некоторое время мы все трое будем смеяться, рассказывая слушателям об этом происшествии как об одном из приключений, случившихся во время отпуска. Разумеется, опасность была не в том, что Джош чуть не утонул, а в том, что он впервые попробовал диетическую кока-колу.

– Я не уверена, что ему стоит это пить, – сказала Тесса. – Вы очень любезны, но я не думаю, что мой сын испытывает жажду.

– Ну, если он не хочет, так я это выпью, – заявил один из мальчишек.

– Ах ты… – Женщина, по-видимому, приходившаяся ему бабушкой, отвесила ему легкий подзатыльник. – Ты ведь уже прикончил одну. Тебе что, мало? Оставь бутылку бедному мальчику. Он попьет потом, когда захочет.

– Спасибо, – сказала Тесса.

Я уже решил было, что опасность миновала, но тут Джош протянул руку к бутылке. Тесса отдернула руку так резко, что из горлышка вырвалась пенная струя и пролилась на песок. Джош захныкал и задергался, пытаясь завладеть бутылкой.

– Нет, – твердо сказала, обращаясь к нему, Тесса и тут же, поняв, что ее запрет может обидеть кого-то из окружающих, добавила: – Извините. Я просто не хочу, чтоб он привык к этому вкусу раньше времени.

Пожилая женщина – вероятно, все же бабушка кого-то из мальчишек – рассмеялась, а один из парнишек нарочно громко сглотнул и издал жалобный стон.

– Господи, оставьте вы ее в покое, – сказала девушка-подросток. – Не все дают своим детям колу. Там полно сахара, а он вреден для зубов и к тому же способствует чрезмерной возбудимости. Если бы вы попросили этих маленьких официантов принести просто воды, они бы сейчас у вас ничего не клянчили.

– Одна бутылочка его не убьет, – спаситель Джоша говорил с девушкой таким тоном, как будто она была дорога ему.

– Все дело в диете, Трэйси, – обратилась к ней пожилая женщина, а затем, повернувшись к Тессе, добавила, указывая на бутылку: – Она без сахара. Я просто хотела помочь.

– Конечно, я понимаю. – Тесса вдавила донышко наполовину опустевшей бутылки во влажный песок, а затем ссадила Джоша с колен и встала. – Вы все были так добры. Не знаю, как мы сможем вас отблагодарить. – Было видно, что Тессе нелегко подбирать подходящие слова. – Пожалуй, нам пора увести нашего малыша с солнца и позволить вам заниматься своими делами. – Моя жена приобняла пожилую женщину, а затем шагнула к Дэйву и положила руки ему на плечи. – Спасибо вам, – сказала она и, обняв Дэйва, прижалась к нему. Слегка отстранившись, она еще какое-то время стояла и смотрела на него, откинув назад голову.

Я испытал огромное облегчение, поняв, что через какие-то секунды мы останемся одни.

Повернувшись к Дэйву, чтобы попрощаться, я увидел, что он смотрит на меня, и впервые за все время обратил внимание на то, что у него синие глаза.

Люди часто называют взгляд синих глаз «пронзительным», но во взгляде Дэйва не было ничего «проникающего в самую душу». Синева их была неяркой, даже немного блеклой и чем-то напоминала цвет застиранных джинсов или слегка подернутого дымкой неба. Угловатое лицо с тяжелыми надбровными дугами и сильно выступающим вперед подбородком и скулами, на которые как будто натянули кожу, чтобы хоть как-то подогнать ее в размер. Но при этом глаза у него действительно были ясно-голубыми, как у маленького ребенка. Наклонив голову, он слегка улыбнулся. Я попытался прочесть выражение его лица в этот момент, и мне показалось, что я увидел оттенок разочарования и, возможно, печали.

Пляж опустел. События последних минут снова пронеслись у меня в голове.

Ваш парень.

Одна бутылочка кока-колы его не убьет.

А, так вы умеете плавать?

Я глубоко вздохнул, не решаясь взглянуть на Тессу.

– Послушай, – сказал я, обращаясь к жене. – Сейчас уже почти полдень. Еще немного – и подойдет время ланча. Лучшее, что мы можем сейчас сделать – это купить всем чего-нибудь попить. А заодно и поесть. Не знаю, как ты, а я ужасно проголодался – как-никак мы встали в шесть утра.

С этими словами я поднял руку, словно хотел взглянуть на часы, которых у меня не было. При этом я невольно подумал, насколько бесполезно это движение. А все действия Дэйва, напротив, были решительными и исключительно эффективными. И они имели конкретные последствия. Я же, говоря и жестикулируя, лишь сотрясал воздух.

Я заметил, как одна из женщин украдкой взглянула на Дэйва. Он, казалось, о чем-то размышлял, одновременно шевеля пальцами, словно печатая на невидимой пишущей машинке.

Я перевел взгляд на Джоша. Он, уже успокоившись, стоял рядом с Тессой, слегка приоткрыв рот. При этом он двигал плечами вверх-вниз, словно его все еще продолжала сотрясать крупная дрожь. Протянув руку, я положил ладонь на его голову. Это было мое первое прикосновение к сыну с того момента, когда мне показалось, что он погиб. Волосы его, пропитавшиеся соленой водой, были необычно жесткими. Мне захотелось наклониться и прильнуть губами к его макушке, но в тот же момент в горле у меня возник болезненный комок, а перед глазами все стало расплываться.

– Ну, если вы уверены, что все в порядке, мы пойдем, – сказал Дэйв и, хрустнув пальцами, сжал их в кулаки и поднял руки перед грудью, словно выполняя некий ритуал. – Полагаю, случившееся дает нам отличную возможность познакомиться поближе.

Она

Я не хотела обедать с ними. И дело было вовсе не в том, что я не испытывала благодарности – она переполняла меня настолько, что я была не в состоянии выразить ее словами, – просто и помыслить не могла о том, чтобы идти куда-то и что-то есть. В моем мозгу все еще бродили кошмарные образы, которые я успела нарисовать в своем воображении всего несколько минут назад. Перед глазами у меня до сих пор то и дело возникала синяя панамка Джоша, которую я увидела в волнах, а затем и сам Джош, бессильно колотивший руками по воде метрах в 50 от берега. Я издала крик, от которого, как мне показалось, мое сердце разорвалось на части. Меня пронзило ужасное, невероятно болезненное понимание, что я слишком надолго задержалась в таверне, мне надо было поторопиться. Теперь, когда все закончилось, единственное, чего мне хотелось – это быть рядом с Джошем, обнимать его, ощущать каждый сантиметр его тела, слышать его дыхание. И в то же время мне хотелось упасть лицом в песок и зарыдать от ужаса перед тем, что могло случиться, и от облегчения, что этого не произошло.

Реакция Маркуса была совершенно иной. Все, что он смог сказать по поводу происшедшего, – это «давайте поедим», и вообще вел себя как ни в чем не бывало. Казалось, ему вполне комфортно и спокойно. Маркус был не из тех родителей, которые в экстремальных условиях суетятся и выражают свое беспокойство. Нет, он был не такой. Казалось бы, ситуация – хуже некуда, его ребенок едва не погиб. А он предлагает пойти подкрепиться – и наверняка так бы и сделал, не будь меня рядом.

Очень жаль, что Маркус такой – это все, что я могу сказать по этому поводу.

Дэйв Джепсом сделал нечто невероятное, став таким образом частью нашей истории. И вскоре нам предстояло пожалеть об этом.

Мы сидели за самым дальним столиком террасы и смотрели на залив. Через щели в полу было видно воду – такую чистую, что можно было без труда разглядеть плавающих в ней рыб. Пластмассовые столики в таверне были накрыты белыми хлопчатобумажными скатертями, концы которых, словно крылья летавших вокруг чаек, поднимались и опускались от порывов прибрежного ветра. На каждом стояли одинаковые бутылки с оливковым маслом и уксусом. В воздухе резко пахло йодом и водорослями, кожу обдавал жар от работающего гриля.

Это был именно такой обед, как я мечтала, – при других обстоятельствах его, пожалуй, можно было бы назвать идиллическим. Почему-то вспомнилась передача на телеканале «Скай Атлантик», в которой обсуждалась возможность гибели тонущего человека через несколько часов после его спасения. Там, в частности, приводили историю мальчика, которого сумели вытащить из воды, но который уже после этого, лежа в постели, захлебнулся морской водой, находившейся в легких. И теперь я все думала, не стоит ли показать Джоша врачу и не следует ли ему постоянно находиться в вертикальном положении. И может, ему лучше много не есть – ограничиться чем-нибудь легким, но при этом побольше пить…

Кроме того, я все пыталась понять, кто, собственно, эти люди, так много для нас сделавшие. Мужчину, который спас Джошу жизнь, звали Дэйв, а пожилую женщину, судя по всему, Морин. Имена мальчиков были Майки и Карл, а девочки-подростка – Трэйси. Еще с ними была некая Шерри, о которой пару раз упоминали в разговоре, но накануне вечером она, похоже, съела несвежего кальмара и по этой причине «практически не выходила из туалета». Непонятно было, чей это ребенок – маленькая девочка, за которой присматривала Трэйси. Сейчас она сидела в коляске. Солнце светило малышке прямо в лицо, поэтому, протянув руку, я немного сдвинула коляску в тень. Этого никто не заметил.

Сидящий на другом конце стола Маркус делал все возможное, чтобы поддержать беседу – он буквально излучал фальшивые бодрость и радушие, то и дело задавая вопросы, словно турагент, сопровождающий группу капризных клиентов. По словам Морин, они с мальчиками приехала на остров пару дней назад и собиралась остаться «еще дней десять, не меньше».

– И вы, наверное, тоже? – поинтересовалась она, обращаясь к Маркусу.

Муж ответил, что в этом году мы решили разделить свой отпуск – провести неделю за границей и еще одну дома, в Англии.

– Это будет спокойный отдых – снимем коттедж в Саффолке. Мы решили, что с маленьким ребенком будет легче организовать и провести два относительно коротких отпуска, чем один длинный, – пояснил Маркус.

– Думаю, так и правда лучше, – сказала Морин таким тоном, словно ей было нас немного жалко.

Мне следовало заговорить с Дэйвом. Я знала, что это обязательно надо сделать. Он сидел за столом напротив меня, и иногда я чувствовала на себе его взгляд, словно он пытался привлечь мое внимание. Наверное, нужно было дотянуться и взять его за руку, как-то завязать разговор, но мне никак не удавалось найти подходящие случаю слова. И это была не просто оторопь перед горой мускулов, покрытых татуировками. Скажем, я могла бы расспросить, где он сделал ту или иную татуировку, было ли это больно и так далее. Но я не только не осмеливалась открыть рот, я даже не решалась взглянуть на Джепсома. Несмотря на проявленную им смелость и самопожертвование, он почему-то вызывал у меня какой-то первобытный ужас. Может быть, его вид напоминал мне о том, что могло случиться.

Маркус между тем продолжал сыпать вопросами. Я против собственной воли узнала, что вся компания летела из аэропорта Гатвик и не стала останавливаться в большом отеле.

– Мы сняли апартаменты, – пояснил Дэйв, отводя назад плечи и вытягивая шею. Кажется, он пытался показать, что больше не хочет слышать никаких расспросов, никаких бессмысленных разговоров, типичных для отпуска, никаких рассказов о покупках или о принятии важных решений. Он плотно сжал губы и выдвинул челюсть вперед, как бы защищая свое личное пространство.

– Ясно. И мы тоже, – понимающе кивнул Маркус. – Ну, точнее, мы сняли дом. Такой небольшой.

После этого Маркус поинтересовался, арендовали ли наши новые знакомые машину, и, получив отрицательный ответ, подытожил: «Очень разумно». На этом следовало бы остановиться, но разразился целой тирадой, описывающей местную систему обслуживания туристов, – я ее уже слышала, – и именно эта система накануне стала причиной того, что его давно зревшее раздражение дошло до точки кипения.

– Вроде бы ты думаешь, что все уже сделал через интернет, – разорялся Маркус, – но когда, усталый и измученный, оказываешься перед стойкой портье, мечтая поскорее попасть в свой номер, принять душ и отдохнуть, все равно приходится чуть ли не битый час стоять в очереди из таких же клиентов, которые тоже зарегистрировались онлайн, и заполнять бесконечные дурацкие анкеты.

Маркус явно слишком много говорил.

Принесли еду. Морин и Трэйси заказали себе по омлету. Мальчишки – куриные шашлычки. Перед тем, как начать есть мясо, они отложили в сторону стручки перца, лежащие в озерцах из кетчупа. Интересно, подумала я, если бы они были моими сыновьями, заставила бы я их есть перец? Я не смогла ответить на этот вопрос. Равно как и на вопрос о том, можно ли позволять детям есть так много картошки? Таких вопросов, остающихся за пределами внимания педагогов, можно было найти сколько угодно. Маркус заказал себе то же, что и Дэйв, – свиные котлеты с рисом и картошкой фри и соусом цацики. Похоже, он попросту подражал Дэйву, надеясь, что тот будет лучше думать о нем, увидев, что он есть ту же самую еду.

Джепсом перед визитом в таверну натянул на себя сине-белую футболку с логотипом «Ральф Лоран» и за ее растянутый ворот засунул бумажную салфетку, перед тем как начать есть. Я заметила, что Маркус сделал то же самое.

Мы с Джошем ели мелкую жареную рыбешку с одной тарелки.

– Послушай, ты ведь уже большой, – сказала Морин, обращаясь к Джошу. Тот как раз разинул рот, готовясь принять в него крохотную серебристую рыбку, которую я сжимала в пальцах. – Ты что же, не можешь есть сам?

– Просто пытаюсь приучить его к самым разным вкусам и к разной еде, – объяснила я.

Морин, как выяснилось, работала помощницей учителя в третьем классе школы. Поэтому она как никто другой знала, как нужно приучать детей к разным вкусами, в частности была хорошо знакома с пособием «Руководство по правильному питанию».

– А где находится ваша школа? – поинтересовалась я.

– В Орпингтоне. Она называется «Ашбернам Праймери». Там очень неплохо – за исключением директора.

Мы немного поболтали о школе, в которой работала Морин, и о проблемах, которые создавало ее руководство. Но как только Морин упомянула о национальности директора, я сразу же сменила тему.

– Какой замечательный ребенок, – сказала я, оглянувшись на коляску.

– А вы хотите еще детей? – спросила Морин.

Я ощутила приступ неловкости – так бывало всегда, когда люди задавали мне этот вопрос.

– Я всегда хотела большую семью. Но, видно, не судьба.

При этом я рефлекторно протянула руку и положила ладонь на голову Джоша, приглаживая его волосы.

– Но вы ведь еще молодая, верно? – Морин состроила гримасу, смысл которой состоял в том, что она не вполне понимает, почему я не могу исполнить свою мечту. – В наши дни медицина творит чудеса. В Италии недавно одна женщина родила первого ребенка в шестьдесят лет. Вообще‐то это, конечно, отвратительно, но вам же до шестидесяти еще далеко.

– Я не могу, – сказала я, старательно удерживая на губах улыбку. – У меня были тяжелые роды. Все закончилось экстренной гистерэктомией. Это тоже, если можно так выразиться, одно из чудес, на которые сегодня способна медицина.

– Ох…

– Именно поэтому я ушла с работы. Уж если у меня только один ребенок, я хочу дать ему максимум возможного.

– Что ж, понимаю. – Морин похлопала меня по руке. – Но почему бы вам в таком случае не удочерить Поппи? Эй, Трэйси! Я только что предложила Тессе забрать к себе домой Поппи!

Дэйв рассмеялся. Протянув руку через стол, он погладил по голове Майки.

– Только если она будет следить за ней не хуже Трэйси.

– Я сделаю все возможное, – сказала я, поддерживая шутку.

Наши с Дэйвом взгляды встретились, и мне показалось, что в этот момент что-то произошло. Он знает, подумала я. Он знает – даже когда я делаю все возможное, чтобы следить за ребенком, этого недостаточно.

Я быстро отвела глаза и, протянув руки к Джошу, подняла сына с его стула и усадила к себе на колено. Он уткнулся лицом мне в плечо и сунул в рот большой палец. Похоже, он совсем устал, так что пора было возвращаться домой и укладывать его спать.

Я посмотрела на Маркуса, но мне не удалось поймать его взгляд.

– А чем вы занимаетесь? – поинтересовался он у Дэйва как раз в этот момент.

– Работаю в сфере строительства, – ответил тот и снова выпятил нижнюю челюсть.

Маркус не стал расспрашивать его о деталях. Вероятно, подумал, что Дэйв каменщик или кровельщик, и решил позволить ему сохранить достоинство, не оглашая специальность.

– А вы? – поинтересовался в свою очередь Дэйв.

Маркус ответил, что занимается «кризисным управлением».

– И что это значит?

– Он работает в рекламной службе, – пояснила я прежде, чем муж успел что-либо сказать. Он любил чрезмерно раздувать значение своей работы и представлять ее суть максимально сложным образом – например, говорил, что он часть некоего защитного механизма, важность которого у нас в стране недооценивают. – Мы оба работаем в области пиара, – закончила я свою мысль. – Собственно, так мы и познакомились.

– Я помогаю клиентам улучшать их имидж, – снова заговорил Маркус. – Придумываю для них разные истории.

Дэйв взял немного картошки с тарелки Трэйси и окунул ее в соус цацики.

– Если верить моему опыту, важно не то, что вы делаете, а на кого вы работаете, – сказал он.

Маркус энергично закивал.

– Так что, у вас хороший руководитель? – продолжал гнуть свою линию Дэйв. – У вашего босса хороший характер?

Я уставилась на мужа, внутренне умоляя его не говорить, что он и есть босс.

– Можно сказать, что я работаю на множество разных людей, – сказал он, бросив взгляд на меня и барабаня кончиками пальцев по поверхности стола. – Я консультирую руководство целого ряда компаний, которые работают в различных секторах экономики. В некоторых из них руководители довольно милые люди, но некоторые начальники – законченные идиоты.

– Да, идиотов вокруг хоть отбавляй, – согласился Дэйв. – Кто из тех, с кем вам приходится иметь дело, самый отъявленный?

Вместо ответа Маркус взял с тарелки свиную косточку и принялся объедать с нее остатки мяса – видимо, хотел выиграть некоторое время для раздумий.

Я демонстративно откашлялась, чтобы его предупредить – он должен был уйти от ответа на этот вопрос. В конце концов, его работа наполовину состояла именно в этом.

Не знаю, почему Маркус не стал этого делать. Не думаю, что ему хотелось просто покрасоваться перед человеком, который совсем недавно спас жизнь его ребенку. Возможно, он просто опасался, что его сочтут излишне замкнутым.

Так или иначе, но, отложив косточку, Маркус в весьма вульгарном тоне, словно какой-нибудь сплетник, поведал Дэйву о владельце автодрома, имевшем проблемы с алкоголем, о королеве косметики, которая пила только минеральную воду строго температуры 5,5 градуса по Цельсию, и русском представителе нефтехимической компании, который пытался обучаться основам работы со СМИ, но при этом явно нуждался в курсах по элементарной человеческой порядочности. Маркус также сообщил о своем сотрудничестве с «ирландцем – владельцем горнодобывающей компании», который недавно заключил большой контракт на Ближнем Востоке. По словам Маркуса, этот контракт «строго говоря, можно было бы назвать выходящим за грани законности».

– Он, наверное, мафиози? – спросил Дэйв, закатывая глаза.

– Скажу только одно: у каждой крупной компании есть свои секреты, – ответил Маркус. – А моя работа состоит в том, чтобы не дать им выйти на свет.

Я порадовалась, что он, по крайней мере, не называл никаких имен.

Маркус заказал еще кофе с мороженым, а хозяин принес стаканы с местным бренди «Метаксой» за счет заведения. Когда наконец мы вышли из таверны, Дэйв предложил сыграть в футбол.

– А что, давайте, – поддержал его Маркус. – Давно хочу погонять мяч.

Он встал в ворота – точнее, между двух ведер, обозначавших штанги. Когда он пропустил первый гол, то, опустившись на колени, издал театральный стон разочарования. Затем он снова занял свою позицию, слегка наклонившись вперед и чуть растопырив локти. Закусив нижнюю губу, он, следя за игрой, то и дело перемещался от одной импровизированной штанги к другой. Единственным зрителем, который наблюдал за ним, была я. Мне стало неловко за его показушное поведение, и я в смущении отвернулась. Меня расстраивало не то, что он ничего собой не представлял как спортсмен, а его желание выглядеть чуть ли не профессионалом.

Сидя на полотенце между Морин и Трэйси и держа на коленях заснувшего Джоша, я сама на минутку закрыла глаза. В моей душе в этот момент смешались два чувства – гнев на мужа и стыда за него.

Он

Я надеялся, что, когда мы останемся одни, все будет в порядке. Мне казалось, что все раздоры между Тессой и мной будут забыты под воздействием пережитого нами шока и что страшное происшествие сблизит нас. Я даже тешил себя ожиданием, что уже за обедом мы сможем говорить о нем со смехом, а потому заготовил несколько фраз, с которых между нами мог завязаться дружелюбный диалог. «Так, значит, Морин не любит мусульман! А ты обратила внимание на слово “мафиози”, которое употребил Дэйв, говоря о промышленнике-ирландце?» На это Тесса, по моим расчетам, должна была ответить: «Ну и болван». – «Да, – поддержал бы я ее, – настоящий тупица. Но он спас нашего сына!» Дальше мы оба должны были рассмеяться.

Но, добираясь на лодке до нашего жилища, мы молчали. Тесса забралась в лодку до меня и наблюдала за тем, как мы с Дэйвом крепко обнялись на прощание.

– До встречи! – сказал я.

– Я тоже надеюсь, что мы еще увидимся, – сказал Дэйв. Я услышал, как после этих его слов Тесса резко вздохнула.

Ветер изменил направление – лодочник Ставрос предупреждал нас об этом, – поэтому за мысом были довольно сильные волны. Наша лодка скакала вверх-вниз, в лицо летели брызги. Тесса, облаченная в спасательный жилет, сидела выпрямившись, с мрачным выражением лица, прижимая к себе Джоша так, что у нее побелели костяшки пальцев. Ладонью свободной руки она прикрывала голову сына от брызг, словно они могли его убить. Это был явный перебор, но, учитывая мой недавний прокол, я не мог сказать по этому поводу ни слова.

Ставрос поджидал нас в гавани, чтобы помочь пришвартоваться. Он крепко сжал мою руку, помогая мне выбраться на пирс, словно я мог не справиться с этим нехитрым действием самостоятельно и упасть в воду.

Тесса с Джошем ждали в машине, пока я делал покупки для ужина в небольшом супермаркете: пачка макарон, упаковка сыра фета, немного помидоров и базилика. Затем мы поднялись на холм, где находилась наша вилла – в современном жилом районе, неподалеку от города. На улице, казалось, было еще жарче, чем утром. Я немного поиграл с Джошем в бассейне, пока Тесса пряталась в тени. От соседней виллы нас отделял только забор. Там жила пара, пожалуй, несколько моложе нас, без детей. До нас доносился скрип их шезлонгов на бетонной террасе, просьбы передать друг другу солнечные очки или стакан пива и лязг приборов на кухне.