Сидни Шелдон. Сорвать маску-2, или Молчание вдовы

В полдень миссис Робертс встретилась со своей подругой Гретхен Адлер в кафе «Глориус гринс». Они договаривались о позднем завтраке.

– Мне снова снился Дуглас, – выдавила Никки.

– Опять тот сон?

Она кивнула.

– Только в этот раз было еще хуже.

И пока официант расставлял на столе чашки и тарелки, Никки в подробностях рассказала о кошмарном сне.

Она, как обычно, заказала яйца пашот, тост и латте на цельном молоке, тогда как Гретхен ограничилась смузи из свеклы и шпината с каплей сливок и чашкой каких-то зерен в йогуртной заливке. Они с Гретхен дружили давно, еще со школы, и сколько Никки себя помнила, подруга всегда вела войну с лишним весом. Серьезно похудеть Гретхен не удалось ни разу, однако диеты позволяли ей хотя бы не переходить из разряда «пышек» в разряд «толстух». Все эти годы Гретхен не складывала оружия и пробовала все новые и новые диеты. Сейчас у подруги был этап сыроедения и веганства.

– Выглядишь усталой, – заметила Гретхен. – Если у тебя проблемы со сном, подумай о том, что ты ешь. Веганская пища легкая, но вкусная. Съеденные на ночь овощи и фрукты сделают сон крепким и здоровым. Вот что ты ела вчера на ужин?

– Бургер, – ляпнула Никки.

– Вот видишь! – Гретхен улыбнулась, радуясь, что ее догадка подтвердилась. – Красное мясо. Прямо подарок для твоих кошмаров.

– Неужто?

– Ага. А уж если с сыром… только не говори, что это был чизбургер! – Гретхен драматично закатила глаза.

Никки расхохоталась и призналась, что это действительно был чизбургер.

– Но едва ли сыр и котлета заставляли меня убивать собственного мужа.

– Тогда что?

– Не знаю. Может, чувство вины?

Гретхен не купилась.

– Надуманное объяснение по старине Фрейду. Откуда взяться чувству вины? Смерть Дугласа – случайность.

– Да знаю я. И что с того?

– Ты была прекрасной женой.

– Прекрасной, любящей и очень наивной женой, – добавила Никки.

Гретхен нахмурилась.

– Да перестань! Ваша любовь была взаимна, вы заботились друг о друге.

А так ли было на самом деле? Никки казалось, что память изменяет ей.

– Тогда, может, это гнев? Возможно, я все еще бешусь из-за того, что он умер и бросил меня? И пытаюсь отомстить за причиненную мне боль, убивая его снова и снова в своих снах?

– Хочешь знать, что я думаю? Я думаю, что проблема всех психотерапевтов в том, что они подавляют в себе эмоции, которые их обуревают. Серьезно! Вот ты, Никки, пережила настоящий стресс, но вместо того чтобы предаться скорби, принялась анализировать себя и создавшуюся ситуацию. Ты терзала свой мозг чертовым психоанализом, пытаясь докопаться до истины! Тебе нужно отвлечься.

– Я не могу, – вяло ответила Никки.

– Ну, – Гретхен подалась к ней навстречу, – ты же смогла переключиться с собственных переживаний на убийство любовницы Уильяма Бадена. Разве нет?

– Что?

Гретхен достала из сумочки планшет и открыла электронную версию журнала «Ю-Эс уикли», опубликовавшего статью под броским названием «Предательство Уилла» о недавнем романе Уильяма Бадена и Лизы Флэннаган. Статья сопровождалась фотографиями самого владельца команды «Рэмс», развалившегося в шезлонге на мексиканском пляже, его жены и Лизы Флэннаган трехлетней давности, когда она еще работала моделью.

Никки внимательно смотрела на снимок миссис Баден. Стройная, элегантная, с коротким светлым бобом, она выглядела довольно привлекательно для своих шестидесяти, однако на всех фотографиях на лице Валентины Баден застыло мученическое выражение, которое не скрывали даже большие зеркальные очки.

– Бедняжка, – протянула Никки. – Почему они просто не оставят ее в покое?

Гретхен пожала плечами.

– Репортеры безжалостны и никого не оставляют в покое. И я не согласна: Валентина Баден кто угодно, но только не бедняжка.

– Ты же знаешь, что я не о деньгах говорю.

– Знаю. Но думаю, ты ошибаешься. Мне кажется, Валентина отлично знала об изменах мужа: в конце концов, она не дура, – и его интрижки были в порядке вещей.

– Вот ублюдок!

– А если они заключили соглашение о невмешательстве в личную жизнь друг друга? Я слышала, у Валентины тоже рыльце в пушку.

– Да это сплетни. Обычно изменяют мужики, а не женщины! – зло выпалила Никки, чем удивила подругу.

– Я думала, тебя больше заинтересует, что в прессе пишут об убийстве. Твоя пациентка погибла от руки маньяка, а ты считаешь главным злом Уильяма Бадена, потому что он изменял жене?

– Но ведь Лизе уже не помочь, – смутилась Никки. – А жена Бадена страдает. Представь, каково ей сейчас! Выходя за Уильяма замуж, она вряд ли давала согласие терпеть его измены и при этом сохранять лицо в глазах окружающих.

– Но ведь твоя пациентка была молода и наивна и не заслуживала смерти, ведь правда?

– Да, Лиза была молода, – откликнулась Никки, смягчаясь. – И знаешь, она работала над собой, даже пыталась уйти от Уилла. То, что я сочувствую его жене, не означает, что мне не жаль Лизу. Но она не была невинна, пойми! Лиза думала только о себе и спала с чужим мужем, потому что он был богат!

Гретхен промолчала, но бросила на Никки странный взгляд.

– Допустим, допустим. Может, ты права и Лиза была злодейкой, а Валентина – невинной жертвой измен мужа. Кстати, у миссис Баден благотворительный фонд по розыску пропавших без вести. Она выросла в Мексике, где в один далеко не прекрасный день пропала ее сестра.

– Откуда ты все это знаешь? – изумилась Никки.

– Из Интернета! Девушку так и не нашли. Возможно, продали на органы или в секс-рабство!

– Какой ужас!

– У Валентины нет детей, и все деньги мужа она тратит на благотворительность и на поиски пропавших без вести. Помнишь случай с исчезновением Шарлотты Клэнси лет десять назад?

Никки нахмурилась. Имя казалось смутно знакомым.

– Ей было восемнадцать, и она тоже пропала без вести в Мехико-Сити. Валентина Баден рассказала об этом в прессе и на телевидении, чтобы привлечь внимание общественности.

– Шарлотту нашли?

– Увы, – уныло сказала Гретхен. – Как и сестру Валентины. Я хочу сказать, что Валентина нашла себе занятие по вкусу и едва ли ей есть дело до интрижек мужа, а вот твою пациентку действительно жаль. У нее вся жизнь была впереди.

Никки покачала головой.

– А вдруг ее пристукнул Уилл? – внезапно округлила глаза подруга. – Лиза хотела его бросить, вот он ее и замочил.

Никки рассмеялась.

– Ты снова пересматриваешь «Клан Сопрано»? Что значит «замочил»?

– Я серьезно! – перебила ее Гретхен. – Ну, не своими руками, конечно. Он же богатенький, у него наверняка есть связи в разных сферах, если ты понимаешь, о чем я.

Никки закатила глаза.

– Уилл не убивал Лизу. Между ними давно все шло наперекосяк. Хотя, конечно, решение Лизы разозлило его, как любого властного мужика. – Никки вспомнила последний разговор с покойной – Лиза упоминала, что Уилл угрожал ей расправой.

– Вот видишь! – взмахнула руками Гретхен. – У него был мотив.

Никки покачала головой.

– Мотив и действие – разные вещи. Да, гордость Уилла была задета, ведь не он первым бросил любовницу. Но мне кажется, даже Лиза не считала его опасным.

– Может быть, и зря. И если не Уилл, то кто?

Никки, прищурившись, уставилась на подругу и призналась:

– Понятия не имею. И почему все спрашивают об этом именно меня?

– Но ведь ты была психотерапевтом Лизы. А кому, как не вам, люди поверяют душевные раны.

– Напрасно все думают, что на терапии люди делятся самым сокровенным. Они говорят о том, о чем хотят поговорить. А между тем один коп считает, что я скрываю какие-то важные факты.

Гретхен нахмурилась.

– С чего он так решил?

– Да кто же его знает? Очень неприятный человек, злой, раздражительный и весьма подозрительный. Он меня невзлюбил с первой встречи и сразу занес в список подозреваемых.

– Но это нелепо!

– Нелепо? – Никки вздохнула. – Я была последней, кто видел бедняжку живой.

– Пусть так, но…

– У всех людей есть темная сторона, и копы хорошо об этом знают. Мое подсознание убивает Дугласа с несвойственным мне злорадством. И что любопытно, я получаю от этого удовлетворение. – Никки криво ухмыльнулась.

Гретхен покачала головой. Она все больше и больше переживала за подругу. Нельзя же годами жить, скорбя о прошлом! И кажется, состояние Никки не только не улучшалось, но становилось хуже. А это странное жестокое убийство стало дополнительным стрессом для истерзанной психики.

Чем быстрее полиция найдет виновного, тем лучше.

Глава 12

Хеддон Дефо приехал в больницу в пять часов и поспешил в отделение реанимации, молясь, чтобы не опоздать. Однако к пострадавшему его не пустили, а проводили в отделение семейной терапии. Это означало, что дела плохи. У Хеддона упало сердце. Марша Реймондс, заливаясь слезами, бросилась к нему.

– Он умер, доктор Дефо, четверть часа назад он умер! – простонала она, мотая головой как одержимая. – Я держала моего мальчика за руку, когда его сердце остановилось. Он не сказал ни слова после ухода полиции. Хирург клянет этих копов на чем стоит свет.

Хеддон инстинктивно прижал Маршу к груди и принялся гладить по волосам. Мысли неслись галопом. Всего полтора часа назад она позвонила и, рыдая, сообщила, что Трея похитили и порезали ножом. Марша умоляла Дефо приехать в больницу, и он тут же бросился к машине. Доктор не верил в произошедшее. Как могло случиться, что мальчик, который завязал с наркотиками и так круто изменил свою жизнь, больше не дышит? Он умирал в больнице, а его, Хеддона, не было рядом! Как вышло, что какой-то коп нарушил запрет хирурга и тряс мальчишку, которому едва зашили смертельные раны? Что за нелепая, страшная история?

– Больше пятидесяти ножевых, – причитала Марша, освобождаясь из его объятий и падая в кресло. – Трея изрезали, искромсали! Ему вонзили нож в сердце и бросили умирать. Они думали, что он мертв.

«А что еще они могли подумать?» – промелькнула у Хеддона мысль.

– Кто мог сделать такое, док? Кто мог убить моего мальчика?

– Не знаю, Марша, – тихо ответил Хеддон. – Мне так жаль.

– Мне не нужна жалость! – Глаза женщины загорелись гневом. – Я хочу знать, за что! Я хочу знать кто! Мой Трей никого не обижал, док. Да, он совершал ошибки и едва не загубил свою жизнь, но он никого не обижал! Он был хорошим мальчиком и смог завязать с дурью. У него впереди была целая жизнь! – Она взвыла, как животное, а затем зашлась в рыданиях.

– Полицейские что-то сообщили? – мягко спросил Хеддон.

Марша, хлюпая носом, покачала головой.

– А Никки… доктор Робертс уже в курсе?

Она вновь покачала головой.

– Я успела позвонить только вам. Его тело еще даже не остыло.

В дверях появилась медсестра со шприцом: видимо, хотела сделать укол успокоительного, – однако Хеддон жестом остановил ее.

– Не нужно, сестра. Я друг семьи. – Он повернулся к Марше. – Если хотите, общение с полицией я возьму на себя. И доктору Робертс сообщу.

Миссис Реймондс промокнула глаза скомканным платком.

– Спасибо. Мне нужна помощь. Я должна присматривать за матерью, она осталась дома. Она волнуется и ждет новостей. А потом еще надо организовать… ну, вы понимаете.

– Не переживайте, я все сделаю, – пообещал Хеддон. – Поговорю с полицией, чтобы тело выдали как можно быстрей. А вам надо утешить бабушку Коретту. Мне очень жаль, Марша, мне безумно жаль. Такой хороший парень.

Миссис Реймондс улыбнулась сквозь слезы.

– Вы очень добры, док. Спасибо, что откликнулись.

– Не благодарите. Звоните в любое время, я на связи.

Никки услышала звонок в дверь и закрыла кран. Обернув волосы полотенцем и укутавшись в большой халат Дугласа, выкинуть который не поднималась рука, она заспешила вниз.

– Хеддон! Вот это неожиданность!

Никки отступила назад, впуская старого друга и партнера покойного мужа. После смерти Дугласа Хеддон ни разу не заехал к ней, хотя время от времени звонил узнать, как дела. Почему-то Никки всегда казалось, что Хеддон общается с ней чуть натянуто, с какой-то тщательно скрываемой неловкостью, словно дурные воспоминания мешают приятельским отношениям.

Стоя на пороге ее квартиры, Дефо был необычайно напряжен.

– Привет, Никки. – Он покашлял. – Я войду?

– Конечно.

– Благодарю.

Формальные фразы, произнесенные натянутым тоном, наводили на размышления. Никки закрыла дверь и проводила гостя на кухню, думая о том, что могло случиться.

– Ты какой-то бледный.

– У меня дурные вести, Никки, – сообщил Хеддон с мрачным лицом. – Однако лучше узнать их от меня, а не от копов, которые, разумеется, с тобой свяжутся. Никки… Трей Реймондс мертв.

Она застыла. Затем покачнулась и, схватившись за столешницу, прижалась спиной к шкафчику. Никки казалось, что земля уходит из-под ног.

– Что с ним случилось? – спросила она внезапно охрипшим голосом.

– Ну… – Хеддон отвел взгляд, пробежал глазами по занавеске, по сковородкам в держателях. – Всех деталей я не знаю. Я приехал сразу из больницы, хотя тело не видел. Никки, Трея убили. Ножевые ранения, много ранений. Он умер от удара в сердце.

Никки медленно покачала головой. Это какая-то нелепая ошибка.

– Его, раздетого догола, нашли в одном из переулков в том самом районе, где…

– Замолчи, – прошептала она слабым голосом. Ей было безумно страшно. – Прошу, замолчи. Этого не может быть! Неужели опять…

Хеддон потянулся обнять Никки. Он всегда считал ее невероятной женщиной. Робкая и смелая одновременно, она была очень ранимой, но со стороны казалась натурой сильной и пробивной. Смерть Дугласа сделала Никки по-настоящему несчастной, и Хеддону хотелось подставить ей плечо и утешить. Впрочем, он прекрасно знал, что в действительности его забота этой прекрасной женщине не нужна. Ей был нужен Дуглас. Дуглас, который никогда не сознавал, какое сокровище ему досталось.

Но Дугласа больше нет, а он, Хеддон, здесь. Как и Никки – беззащитная, нежная, с влажной после душа шеей и ключицами. Ее глаза были налиты слезами, словно два огромных озера, и от этого Хеддону особенно остро захотелось прижать Никки к груди.

Он дотронулся до ее плеча, но она отпрянула, словно его рука была опасной змеей.

– Что еще тебе известно? – спросила Никки дрожащим, резким голосом. – Рассказывай все!

Хеддон развел руками.

– Больше ничего. Я приехал в больницу, едва Марша мне позвонила. Трей был жив, когда его доставили на «скорой». Его срочно прооперировали, хотя надежд на спасение было мало.

– Но за что? Кому понадобилось убивать такого чудесного мальчишку? Я не понимаю!

– Никто не понимает. Марша Реймондс попросила меня общаться с полиций, ей и без того трудно. Завтра еду в участок. Может, узнаю хоть что-то. Мне очень, очень жаль, Никки.

– Правда? А почему вдруг тебе жаль, а? – По какой-то странной причине боль и гнев Никки обернулись против Хеддона.

Доктор отшатнулся: настолько разительно она переменилась в лице – и какое-то время в изумлении смотрел на нее.

– Я просто хочу сказать… – Он сглотнул, часто моргая. – …что для меня смерть Трея такой же шок, как и для тебя. Я знаю, что Дуглас относился к нему как к сыну. А на тебя свалилось столько дурных новостей. Мне кажется, ты нуждаешься в поддержке. Хочешь, позвоним твоим подругам, если с ними тебе будет комфортней?

Никки словно очнулась и выглядела растерянной, будто впервые увидела Хеддона.

– Не переживай, я справлюсь, – произнесла она уже совершенно спокойно. – Извини за резкий тон, сказался шок. Со мной все будет нормально. Спасибо, что заехал и рассказал мне плохие новости. Понимаю, что это было непросто.

Никки выдавила улыбку и неловко обняла Хеддона. Они обменялись еще несколькими фразами, и Дефо ушел.

Проводив его, Никки прижалась к двери спиной и замерла. Итак, две жертвы. Лиза Флэннаган, которая ей никогда не нравилась. А теперь еще и Трей Реймондс, которого Никки нежно любила.

Две жизни, оборванные в столь юном возрасте. Два тела, изрезанных ножом.

Бедняга Трей…

Никки ожидала, что после ухода Хеддона горе и боль обрушатся на нее лавиной, но чувства странно притупились. Видимо, к скорби можно привыкнуть и научиться ее отключать, словно ночной торшер перед сном.

Она побрела наверх, в спальню.

Никки опять осталась одна. Наедине со своим горем.

Глава 13

Валентина Баден сделала маленький глоток великолепного эспрессо и с комфортом откинулась в удобном кресле. Ей нравилась семейная вилла в Кабо-Сан-Лукасе – прекрасный балкон с белоснежными креслами и шезлонгами, огромная спальная комната с кроватью под балдахином и видом на цветущие сады и теннисный корт под безупречно-синим куполом неба. Вдали виднелась полоса лазурного моря. До покупки «Рэмс» они с Уилли частенько приезжали сюда, однако страсть к футболу, воплотившаяся в этом сумасшедшем приобретении, приковала Уилла к Лос-Анджелесу на золотую цепь, и каждую серию игр он проводил в городе.

Конечно, не только футбол держал мужа в городе ангелов. Нет! Уилла держала и эта нелепая дуреха Лиза, вокруг которой он увивался восемь лет, словно она какая-нибудь Синди Кроуфорд.

Что ж, теперь Лизы нет и больше никогда не будет. Валентина едва заметно ухмыльнулась. Впрочем, последнее время у любовников что-то не ладилось, и Уилл снова принялся искать утешение в объятиях жены.

В Мексику они прилетели месяц назад. Уилл собирался провернуть тут какое-то дельце и пригласил Валентину.

– Целое лето в Мехико, дорогая, – увещевал он. – Ты давно хотела провести время вдвоем на нашей вилле.

Валентина согласилась, не медля ни минуты, и теперь наслаждалась отдыхом и безмятежностью. Ее не беспокоили даже папарацци, постоянно пытавшиеся прорваться на частную территорию в поисках жареных фактов. Валентине пришлось смириться с этими назойливыми мухами, неотрывно преследовавшими ее во время поездок в город. А все из-за этой тупой дуры, которая позволила себя убить в какой-то подворотне!

Детали смерти Лизы Валентина вычитала в какой-то газетенке, а затем и в Интернете. О, пресса обожала смаковать гадкие подробности, такие как множественные ножевые ранения и тому подобное. Между собой смерть Лизы Флэннаган Бадены не обсуждали вовсе. На самом деле Валентине было плевать на любовные похождения мужа. Более того, если какая-то сопливая девчонка была готова ублажать ее мужа за пару золотых безделушек и дешевую квартирку на окраине Беверли-Хиллз, Валентина не видела тому никаких препятствий. Наоборот, это избавляло ее от выполнения супружеского долга и позволяло вести тот образ жизни, который ей нравился.

Самым неприятным во всей этой истории с убийством было настойчивое желание полиции вызвать ее и Уилла на допрос в рамках расследования. Валентине очень не хотелось возвращаться в Лос-Анджелес и тем более говорить с полицией о мертвой шлюхе и интрижках Уилла. Уж она-то знала, что полиция не способна помочь тем, кому нужна помощь, что бы ни было написано на их значках и машинах.

Отодвинув кофейную чашку, Валентина взяла со столика бинокль, который ее муж использовал для наблюдения за птицами, и направила на теннисный корт, где Уилл тренировал удар с новым тренером Гильермо. Они составляли нелепую парочку. Высокий атлетичный юный мексиканец – к таким Валентину влекло словно магнитом – показывал правильный замах правой. Мышцы бугрились на его руке и спине, волнистые черные волосы блестели на солнце, движения были неторопливыми, полными кошачьей грации. Лысый пузатый коротышка Уилл отчаянно жестикулировал, тонкие ножки с высохшими икрами были расставлены в стороны, по шее тек пот.

«Какой же он старый и гадкий, – подумала Валентина с тенью отвращения. – Да еще потеет как свинья».

Однако Уилл разительно отличался от большинства своих непривлекательных ровесников, и с этим Валентина поспорить не могла. А заключалась эта разница в том, с какой частотой он пополнял банковскую карту, записанную на имя жены. Также Уилл делал щедрые взносы во все фонды, которыми она руководила, и неважно, куда шли эти средства: на бедных детей Африки, жертв изнасилования или бездомных животных. Он знал, что эта безумная страсть жены защищать слабых и униженных имеет давние корни и связана с похищением Марии, младшей сестры Валентины.

Таким образом Уилл не лез в дела супруги, а она, в свою очередь, не совала нос в его бизнес.

Если бы эта глупая девка Лиза не трепала языком направо и налево о романе с Уиллом Баденом, с ней ничего не случилось бы. Идиотка даже психотерапевта завела, чтобы и ей рассказывать о своей интрижке. Две молодые девки обсуждали роман с мужем Валентины, при этом одна лежала на удобной кушетке и в деталях живописала подробности, а вторая, безупречная доктор Николя Робертс, слушала ее, сидя в кресле и сплетя безупречные пальцы.

Ну что ж, всем приходится кого-то приносить в жертву. У каждого в шкафу прячется хотя бы один скелет, а в столе лежит расписка о сделке с дьяволом. Оставалось надеяться, что события складываются в пользу Валентины и Уилла, и вскоре они смогут триумфально вернуться в Лос-Анджелес, оставив дурные мысли позади.

Уилл Баден раздраженно смотрел на тренера и тяжело дышал.

– Да у меня великолепная подача, – фыркнул он.

– Как скажете, сэр, – послушно откликнулся Гильермо.

«Напыщенный качок», – зло подумал Уилл. Зря он нанял этого юнца. Тренером Гильермо был действительно неплохим, но в его тоне и манерах угадывалась та снисходительность, с которой профи иногда говорят с дилетантами. А для людей с положением это недопустимо. Точно так же вели себя молодые игроки «Рэмса». Точно так же вела себя Лиза. Норовисто и дерзко.

«Чертова самовлюбленная сучка!» Она что, в самом деле думала, что сможет вот так просто уйти от Уилла, когда устанет с ним спать? Эта дура считала его своей игрушкой! И куда это ее привело? Разве не она теперь лежала в морге, изрезанная и холодная? А он, богатый влиятельный человек, вынужден скрываться в Мехико-Сити от папарации, словно в чем-то виновен!

– Уилл! – Из-за боковой линии корта ему махал Глен Фоман, адвокат. – Сделаешь паузу? Есть разговор!

Баден, молча отдав ракетку Гильермо, и зашагал к адвокату.

– Какого черта? – рявкнул он, сворачивая крышку с бутылки воды и делая пару больших жадных глотков.

– Я дописал твое заявление для прессы, – ответил адвокат, удивленный таким приемом. – Ты должен взглянуть и сказать свое мнение. А затем тебе надо полететь в Лос-Анджелес и пообщаться с полицией. Лучше прямо завтра.

Уилл медленно качнул головой.

– Ты просто зачитаешь заявление, – настойчиво произнес Глен. – Пусть журналисты сделают пару фотографий. На вопросы от твоего лица я отвечу сам…

– Мы не можем вернуться завтра, – оборвал его Уилл.

Оба скользнули взглядом по балкону, на котором жена Уилла, сидя в кресле, читала газету, невозмутимая, словно леди Макбет.

«Он ее боится, – догадался Глен. – Даже страх оказаться за решеткой в связи с обвинением в убийстве любовницы пугал его не так сильно, как собственная жена».

– Миссис Баден может не ехать, – предложил адвокат. – Только ты и я, этого достаточно. Мы можем управиться за сутки и вернуться.

– Нет. Копы хотели видеть и ее тоже.

– Серьезно? – Глен нахмурился. – Уилл, почему ты мне не сказал? Ведь я твой адвокат. О чем они хотят говорить с Валентиной?

– Да почем мне знать? – рявкнул Уилл. – И дело не только в моей жене! У меня сделка на носу. Это бизнес, и я работаю с людьми, которые не любят ждать.

– Однако им придется с этим смириться. Ты должен появиться в участке, Уилл, или у тебя будут неприятности. Ты отсиживаешься в Мехико, и со стороны это выглядит как бегство.

Уилл мрачно посмотрел на адвоката.

– Я хочу, чтобы все это поскорее закончилось.

– Это зависит только от тебя.

– Не все так просто. – Баден потер виски. – Как я уже говорил, у меня здесь бизнес. И речь идет о людях, которым лучше не перечить.

– Не хочу знать деталей, – резко заявил Глен. – Но время дорого, Уилл. Твою любовницу убили, а полиции нужен убийца. Как бы копам не пришла дурацкая мысль, что ты можешь быть причастен! Тогда забудь о бизнесе с кем бы то ни было.

Уилл снова устремил взгляд на балкон и был похож на загнанную крысу. Это не укрылось от внимания адвоката. Неужели Уилл так боится жены? Или здесь что-то другое? Если бы Уилл Баден был чуть более приятным человеком, Глену стало бы его жаль.

– Газетчики писали про психотерапевта Лизы, доктора Робертс. Как думаешь, может…

– У меня все под контролем, Уилл, – оборвал его Глен. – Однако следует поспешить. Поверь, тебе надо сделать заявление для полиции. Возвращайся в Лос-Анджелес, можно с женой, если копам она так нужна. Зачитай текст, который я приготовил. Ни слова больше, ни слова меньше. Пусть копы видят, что ты готов сотрудничать и помогаешь следствию.