Тайна ночного крика

– Да! Дела! Неожиданно! Ничего не предпринимайте. Продолжайте наблюдение. Я к вам сейчас подъеду, – промолвил Ротыгин, выходя из отдела и направляясь к стоянке.

Олег быстро завел прогретую заранее машину и рванул по знакомому адресу. «Богданка» как всегда в этот час была забита в три ряда машинами, и даже по трамвайным путям было не пробиться. До Сухого Лога плелся, потом выскочил на Иподромскую магистраль. По ней было разрешена скорость 80 км. Свежий ветер ударил в лицо. Голова разламывалась от мыслей: «Черт побери! Что все это может означать!» Никаких разумных объяснений действиям дяди Вани, Ротыгин не находил.

Ребята ждали его у здания областного МВД.

– Докладывайте! – бросил он нетерпеливо.

– Зашел в здание, очевидно по пропуску.

– Видели?

– Не видели, не подходили. А как иначе-то?

– А потом?

– Потеряли. Куда делся, не знаем.

– Черт знает что! – чертыхнулся Ротыгин, – один во двор, … второй к лифту, а я пройду, осмотрюсь в фойе, глядите, откуда появится.

Дядя Ваня появился через полчаса с тяжелым газетным свертком в руках. Путь он держал от гаража областного МВД. Шел спокойно уверенно. Показал на проходной пропуск и неторопливо проследовал к своей машине.

«Причем здесь гараж МВД? Что он там делал? Ну не оружие же брал?», – ломал голову Ротыгин.

Дядя Ваня меж тем, отправился в сауну и уже больше никуда не отлучался весь день.

К вечеру Ротыгин собрал небольшую планерку у себя в кабинете. Было на чем поразмыслить. Коллективно пришли к мнению аккуратно вскрыть его каптерку, определить, что было в свертке. Операцию прикрытия поручили Панкратову. Пока банщик парит его, им будет достаточно времени, проникнуть в его келью под лестницей. Панкратов появился, как и было условлено в конце смены. За двойной тариф дядя Ваня с радостью согласился задержаться еще на часок. Остальное было делом техники. Хлипкий замочек поддался почти сразу. Убогое жилище дяди Вани было размером метра два на полтора. Почти половину занимал продавленный топчан, застеленный серым солдатским одеялом. У двери на тумбочке маленький черно-белый телевизор. Поиски были недолгими. Газетный сверток был, засунут, в пространство между лестничными ступенями. В нем были два пистолета китайского производства. Сделав несколько фотографий, оперативники быстро ушли, вернув все на место и закрыв каморку.

Пришлось признать, что скорей всего оружием он отоварился в стенах гаража МВД, хотя в это до сих пор верилось с трудом. Ротыгин задумался. Что же в этом случае предпринять. Если предположить, что склад с оружием или тот, кто его выдал ему, находятся там, то обыск, конечно, проводить не представлялось возможным. Если они даже и обнаружат тайник или следы оружия, то это скорей всего спугнет настоящих владельцев. Сделать негласный обыск в родных стенах вышестоящей инстанции тоже крайне проблематично без шума и огласки: «Вот дела!» Такого в практике Ротыгина еще не встречалось! Оставался один путь внедрить в гараж своего человека, но это без подполковника Клименко, вряд ли получится. Не хочется, но придется все рассказать ему.

Клименко, выслушав его долгое повествование, ни разу не прервал и остался внешне невозмутимым.

– Все?

– Все, – товарищ подполковник.

Клименко надолго задумался. Желваки его заходили.

– А если вы ошибаетесь?

– А если нет? Ну откуда-то он тащил эти пистолеты.

– Н-да! Дела! Не соскучишься.

– А чем мы рискуем. Внедрим водителя. Что тут такого. Пусть там осмотрится, вон Пашу Шмакова, сообразительный, готовый опер. Ничего такого противозаконного. Пошарит там скрытно, авось что найдет.

– Поссоришь ты нас Ротыгин с управлением. Вечно у тебя заморочки.

Олег ничего не ответил. Клименко тяжело вздохнул:

– Ладно! Но под твою ответственность. Заварушка начнется, я тебя с собой возьму на ковер. Вместе отвечать будем.

– Владимир Георгиевич, только пока никому. Сами понимаете, кто тут может быть замешен.

– Капитан! Много на себя берешь! Не считай меня дурней себя. На счет Шмакова я позабочусь.

– Слушаюсь. Надеюсь на вас. Спасибо товарищ подполковник.

– Иди уж.

Пашу удалось командировать в гараж УВД под благовидным предлогом. Забрали у них водителя Марину Скворцову, якобы для проведения оперативного мероприятия, где требовалась женщина-шофер, взамен отправлялся Шмаков. Ротыгин вызвал Шмакова:

– Паша! Не догадываешься, зачем вызвал?

– Нет, товарищ капитан.

– Ты помнится, давно хотел поучаствовать в серьезном деле?

– Олег Михайлович! – глаза его вспыхнули азартом, – не пожалеете. В доску разобьюсь.

– Ты еще молодой совсем, поживи, зачем себе лоб разбивать, сам понимаешь в нашем деле другое ценится. Вот что бы в голове у тебя мысли здравомыслящие были, и ты мог их осуществлять смело, но с умом.

Ротыгин вкратце поведал о ходе расследования, предстоящей задаче, что поручалась ему.

– Вот это настоящее дело, – загорелся Шмаков.

– Секретность, ответственность высокая Павел. Очень высокая. От тебя зависит вся работа отдела. Уже полмесяца мы подбирались к этому осиному гнезду. Один неверный шаг с твоей стороны и все что мы делали прежде, полетит к черту. Мне нельзя тебе напрямую приказывать, ты не мой подчиненный, но я очень надеюсь на тебя. Я сам предложил Клименко твою кандидатуру и очень надеюсь, что ты справишься с этим делом, не подведешь нас.

Все было сделано филигранно и ни у кого не возникло подозрений. После каждого рабочего дня в гараже, Ротыгин забирал парня и отвозил домой, выслушивая его сбивчивые торопливые ответы.

– Ничего Олег Михайлович.

– Ну, как же так?!

– Весь обед опять потратил, все уголки облазил, ножом каждую щелочку ковырял, ключом простукивал.

– Никто тебя не заметил за этим занятием?

– Да вроде нет, я осторожно.

– Да-а-а-а… и что же нам делать, дядю Ваню дожидаться, но он же при тебе не будет тайник вскрывать. Может ему все же кто-нибудь приносил и передавал. Но это не поддается никакой логике. Если этот кто-то мистер Х, захотел бы передать стволы, зачем ему приносить их в гараж МВД, проходя охрану, зачем опять же дяде Ване по липовому разрешению проникать в тот же гараж брать у него пистолеты и выходить через вахту. Ну не проще мистеру Х сесть к нему в машину передать или оставить, скажем, на полу пакет. Нет! Личная передача отпадает по определению. Значит, тайник должен быть, просто мы не там ищем. Давай завтра попробуй сделать снимки на телефон с разных ракурсов. Распечатаем на принтере. Вместе посмотрим. Подумаем.

На следующий вечер Ротыгин, со Шмаковым закрывшись в кабинете, обложились множеством фотографий.

– Это что? А это что? «А это?» – спрашивал Олег. Шмаков обстоятельно давал пояснения.

– Тут все облазил. Плитку даже вскрывать пришлось.

– Шины старые в углу?

– Каждую перетрясал.

– Бочка с окурками?

– Ну да! Пришлось и их вытряхивать.

– Там чудеса и леший бродит! – с невеселой улыбкой продекламировал Ротыгин.

– Особенно чудеса в бочке с окурками, рука до сих пор воняет.

– Это пройдет, не отчаивайся, но все плохо тем не менее…

– Не оправдал я ваших надежд Олег Михайлович!

– Да подожди, с мысли не сбивай… слушай… машины все на ходу?

– Нет! Три на приколе. Но я их тоже осматривал, и в кабине, они, же открытые стоят.

– Так-так-так подожди……не спеши. Их никто не ремонтирует?

– Нет, просто стоят. Запчастей нет. А Уазик вот он на снимке уже пылью в палец покрылся.

– Давно стоит! Вот прикинь Паша. Нашу зиму в Сибири знаешь. Теплый гараж, мест не хватает, вашему брату достается порой, а тут уже наверно не первый год стоит этот 469-ий. Не ремонтируют и не выкидывают. О чем это говорит?

– О чем?

– Не так просто он там пылится. Запрещено его трогать. Вот чует мое сердце, в нем и нужно искать. Каждый закуток, каждый мало-мальски пригодный отсек. Все места, где могут поместиться стволы. Договорились?

– Сделаем.

– Но будь осторожней.

В обед следующего дня, Паша позвонил и сказал, сдерживая волнение, только одно слово:

– Нашел!!!

Это слово прозвучало как набат. Казалось, долгожданная гроза пролилась на иссохшуюся землю. Так долго и мучительно Ротыгин ожидал именно такого короткого как выстрел слова, в котором было заключено все, работа отдела и его самого уже более трех недель… разработка планов, тревожные сомнения в их осуществимости, осторожные выверенные шаги по следу, дежурства, ночные бдения. Так хотелось Олегу задать несколько вопросов тут же по телефону Шмакову, но он большим усилием воли сдержался и ответил:

– Паша ты молодец. Подробности позже.

Еле дождался Родыгин вечера. Шофер и сам уже не находил себе места от напряжения и желания поведать обо всем. Наконец стрелки часов неохотно и медленно сползли к заветной цифре шесть. Ротыгин уже поджидал его, приехав необычно рано, чем нарушил конспирацию, о которой сам твердил неустанно. Шмаков взахлеб поведал о найденном складе оружия. Он оказался оборудованным в бензобаке Уазика. Точное количество пистолетов, определить было сложно, но, то, что там был не один десяток, он не сомневался. И еще доллары, в полиэтиленовом пакете.

Как только подтвердилось это смелое предположение, что склад оружия находится ни много ни мало, а в гараже областного МВД. А в качестве тайника используется бензобак сломанного УАЗ-469, Ротыгин явно повеселел. Никому и в голову бы ни пришло бы искать склад нелегального огнестрельного оружия в родных стенах МВД.

– Та-а-а-ак! – потирал руки Олег. – Вот это другой разговор. Во-о-от! Я знал, что мы на верном пути. Но это полдела. Дядя Ваня их берет, продает, но вот кто их туда кладет. Эх! Чувствуется, ментовским душком запахло? Как ты считаешь?

– Скорей всего товарищ капитан.

– Да не скорей всего, а точно, и не просто здесь менты завязаны, а судя по всему, не простые сошки. Да! Против своего брата тяжело воевать. Просчитать могут. Скрытую камеру, пожалуй, в гараже можно незаметно поставить. К специалистам тебя пошлю. Подучат тебя. Ничего сложного. Воткнешь, направишь как надо. Но мало этого. Мало. Они ведь тоже не дураки, поздно вечером, ранним утром ничего не увидишь, лиц не разберешь, одни тени, а если еще и в очках темных. Думать надо! Думать. До утра время есть. И тянуть нельзя. За деньгами должны прийти не сегодня завтра.

К утру у Ротыгина созрело решение, дополнительно в бензобак поставить охотничий капкан на зверя и микрофон. Решение удалось благополучно претворить в жизнь. Опять постарался Павел. Дежурная машина с аппаратурой стала дежурить на Демьяна Бедного недалеко от управления круглосуточно. Охота началась.

Клименко каждый день интересовался состоянием дел, но похвалиться было нечем. Наконец в обеденный перерыв в четверг, ловушка сработала. Удивлению оперативников не было границ! В это было трудно поверить! В капкан поймался племянник самого начальника отдела кадров областного МВД Боговского.

Молодой человек, нигде не работающий, ведущий праздный образ жизни, Андрей Боговский был известной личностью в управлении. Все знали, кем он приходился начальнику отдела кадров и везде ему был зеленый свет. Некоторые даже заискивали перед ним и пытались наладить дружеские отношения. Двадцатилетний щуплый юноша воспринимал это с благосклонностью и не удивлялся, что прожженные менты разговаривали с ним на равных. Конечно, все дело было не в способностях молодого человека заводить контакты или умении поставить себя, просто его дядя был фигура такой величины, что при упоминании его фамилии многие работники управления почтительно замолкали.

Всесильный и всемогущий Лев Абрамович Боговский, который держал уже 15 лет все бразды правления в областном управлении внутренних дел, слыл человеком мстительным и коварным. Он пережил уже не одного начальника областного УВД. Поговаривали, что его влияние распространялось не только на милицию, но и на прокуратуру и суд. Был он запросто вхож и во властные структуры города. Даже губернатор отзывался о нем очень положительно, как о волевом, знающем руководителе на которого при случае можно смело положиться. Областное начальство, не говоря уже о городском, старалось идти на встречу его пожеланиям и просьбам, или относилось к ним с пониманием, даже если они и слегка выходили за рамки норм и приличий. В его ведении находились мощные рычаги воздействия на личный состав. От него зависели перемещения по службе, звания, представления к награждению, оклады, пенсии, выходные пособия. Его рапорты и донесения читали в Москве. Поговаривали, что его уже давно ждут в Первопрестольной, но он отмахивался, предпочитая скромно «служить Ротыгине на вверенном посту» и не хватать звезд с неба. На самом деле звезды действительно сыпались из его рук на плечи нужных ему людей, и незримая сила мягко и настойчиво вела их по коридорам власти к ее Олимпу.

Сработавший капкан намертво зафиксировал ладонь племянника в горловине. Что бы освободить его пришлось разрезать бензобак, ножницами по железу. Они были предусмотрительно приготовлены заранее. Все делалось тихо без огласки. С двоих свидетелей, слесаря и водителя, случайно оказавшихся там, взяли обещание о неразглашении. Однако уповать на то, что весть о задержании долго останется тайной, все-таки не приходилось.

Как только начались эти события, Ротыгин потерял покой. События посыпались с калейдоскопической быстротой. Время спрессовалось в минуты, секунды. Ничего нельзя было откладывать на потом. Первым делом необходимо было решить вопрос с дядей Ваней, чтобы он не соскочил. Ротыгин вызвал Панкратова. В двух словах объяснил задачу:

– Банщика необходимо взять с поличным иначе судебной перспективы дело иметь не будет. Работа филигранная.

Дядю Ваню очень тонко напугали, что де тайник в Уазике обнаружили менты. Панкратов оказался на высоте. Его полунамек достиг цели. Как и следовало ожидать дядя Ваня, случайно оброненную фразу принял за чистую монету и решил понадежней перепрятать оружие и был взят оперативниками на выходе из каморки с двумя стволами, замотанными в банные полотенца. Как бы случайно при этом присутствовали и свидетели. Отпираться в его положении уже было бессмысленно. Операция задержания прошла без сучка и задоринки. Дядю Ваню, временно отправили в «ИВС». Просто на него сейчас не было, ни времени, ни сил. Предстояли дела посложней и поответственней.

Ротыгин пока брали дядю Ваню, сделал попытку допросить Андрея Боговского. Его доставили на Богданку в райотдел, после оказания неотложной медицинской помощи в «травме» 25-й медсанчасти. Слава богу, это было рядом на соседней улице. Рука у него распухла, посинела и местами кровоточила. Молодой человек отрицал свою вину, но путался в объяснениях и постоянно бросал взгляды на дверь тянул время. Очевидно, он был сильно напуган и пытался скрыть этот факт от следователя.

– Значит, говорить правду, мы не желаем! – констатировал Ротыгин.

– Мало ли кто может, куда засунуть руку. Это не преступление, а трагическая случайность. С каждым может случиться, – плел ахинею племянник.

– Вот как ты заговорил. Случайность, по-твоему, все? И то, что ты проник на охраняемый объект органов внутренних дел? Шел себе, шел, гулял по улице и не заметил, как пост охраны прошел.

– Ну, тут же мой дядя работает. Меня тут почти все знают.

– Если у меня дядя скажем, в банке работает, меня что к банковским ячейкам пустят что ли? Лихо заливаешь. А в гараже что делал? Тоже дядю искал?

– Гулял.

– Свежим воздухом дышал?

– Не совсем. От нечего делать.

– И открыл крышку бензобака совершенно случайно?

– Ну-у-у-у-у… да-а-а, засунул руку, а там этот капкан проклятый кто-то поставил – протянул молодой человек, болезненно морщась и со страданием поглядывая на свою забинтованную руку.

– Конечно. Хотел достать пачку долларов, а тут такой облом.

– Не знал я про доллары и оружие.

– Да! Святая простота!

– Извините, ошибся!

– Извините!!! Изви-и-ните!!! …!!! – задохнулся от возмущения Ротыгин, – Извините дяденька, я больше не буду! Отпустите меня!

Молодой человек опять с тоскливой надеждой посмотрел на входную дверь.

– Наглый щенок! Не смотри, бесполезно. Никто тебе не поможет. Если не будешь говорить правду, я на тебя быстро управу найду.

– Бить будете? – затравленно посмотрел волчонком племянник.

– Нет! Мараться не буду. Посажу тебя в камеру к отпетым уголовникам. Шепну невзначай, чей ты племянник. Ты же не мент, тебе отдельного содержания не предусмотрено. Ведь так? Так! А что уж они с тобой сделают не мое это дело.

– Вы этого не сделаете!!! – вскрикнул жалобно задержанный.

– Почему не сделаю? Очень даже сделаю! Непременно так и сделаю!!!

– Вы не посмеете!!!…!!! – завизжал на высокой ноте племянник, – Не-еет!!!

– А что прикажешь мне в бирюльки с тобой играть, ты в молчанку кинулся. Партизан! Я не я, и хата не моя! А я к тебе с расположением, по-доброму должен относиться… учесть твое щекотливое положение. Нет уж друг. Дудки! Мое доброе отношение нужно заслужить еще. И лучше всего чистосердечным признанием.

Племянник с отчаянием посмотрел на дверь, заколебался. На его глазах появились слезы.

– Я не могу вам ничего рассказать! Не могу, как вы не понимаете!!!

– Это твое решение. А будет и мое решение.

– Честно. Честно… честно!!! Я не могу. У меня выбора нет.

– Выбор есть всегда.

– Все что угодно, только не это!!! Они меня убьют!

– Они, это кто?

– Они, это они. Там есть страшные люди. Если бы вы их видели. Мне все равно и так смерть и так. Нет, это невозможно. Выхода нет.

Он опустил голову и заплакал, размазывая слезы по щекам.

– Готовься тогда. Сегодня вечером у тебя начнется новая жизнь. И не знаю, сможет ли помочь тебе дядя в твоем положении или напротив, повредит своим вмешательством. И вообще доживешь ли ты до следующего утра? Большой вопрос. Всякое случается.

Парень еще горше заплакал, но замкнулся окончательно и бесповоротно. Продолжать допрос уже не имело смысла. Преодолев минутную слабость, он поборол колебания и окончательно сделал выбор в пользу дяди.

Допрос зашел в тупик. Нужно было что-то предпринять и срочно иначе будет поздно. Ротыгин понимал, почему задержанный молодой человек старается потянуть время, и какой поддержки он ждал. Кто такой Ротыгин, и кто такой Боговский, он отчетливо понимал. Он не вчера родился. Но сдаваться было рано. Олег решился обратиться через голову к областному прокурору Киданову Семену Петровичу. Близко он с ним знаком не был, больше по совещаниям в большом составе и праздникам. При этом он знал, что между этими двумя людьми давно пробежала черная кошка. Положение Киданова и ранг областного прокурора, конечно, были значительно выше, чем всесильного Боговского, но он работал на этом посту недавно, и положение его было не так прочно, но он стремительно набирал силу и авторитет. Без сомнения интересы двух лидеров, работавших в смежных ведомствах, имели тенденции к соприкосновению и от этого соприкосновения часто вылетали искры, а то и пламя междоусобной войны за влияние на коридоры власти. Внешне, впрочем, поддерживались вежливо-холодные дружеские отношения и оба при этом ссылались на интересы порученного дела.

Договориться о встрече удалось, когда Олег сообщил Киданову, о ком, и в каком ключе пойдет речь. Ротыгин также нашел нужным предупредить его, что дело не терпит отлагательства даже на час, два.

– Хорошо! Подъезжайте! Я найду для вас время, – согласился Киданов.

Олег тут же помчался в областную прокуратуру, на служебной машине с проблесковым маячком и сиреной, как по срочному вызову. Секретарь была предупреждена. Его пропустили вне очереди. Сдерживая волнение, он торопливо вступил в огромный кабинет, который занимал почти полкрыла, здания. Такое ощущение было, что он оказался в пустом спортзале. Только у дальней противоположной стены стояли два совмещенных буквой «Т» столов. Тот, за которым восседал Киданов, был огромный из ценных пород дерева с инкрустацией. На нем стоял такой же массивный и очевидно бесполезный чернильный прибор, из малахита перекочевавший очевидно от его предшественника и небольшая стопка бумаг, папок и несколько телефонов. На столе для гостей, лежала чистая бумага и пепельница. Прошагав значительное расстояние по вишневой ковровой дорожке, Ротыгин, наконец, добрался до гостевого столика, но садиться не стал, так как приглашения не последовало. Докладывать он старался четко, по-военному, но иногда, правда сбивался от волнения и повторял сказанное вновь. Киданов, видя, что он не может справиться с избытком чувств, наконец, усадил его, и, оставив свое огромное кожаное кресло с высокой судейской спинкой, перешел и сел, напротив за гостевой столик.

– Теперь все снова, по порядку и подробно. Мелочи тоже важны. А то я вижу, вы много опускаете.

Ротыгин немного успокоился, видя его заинтересованное отношение, и вновь изложил суть вопроса, и щекотливое положение, в которое он попал, задержав племянника Боговского.

– Почему вы пришли именно ко мне, как вас…?

– Ротыгин Олег Михайлович, – напомнил он.

– Олег Михайлович! Вы же понимаете, что нарушили правила субординации?

– Я это прекрасно понимаю.

– Тем не менее, вы решились?!

– Думаю, вы меня поддержите.

– Это вы правильно сделали. Вы пришли по адресу, но только что я могу сделать для вас, не представляю. Морально поддержать? Не думаю, что бы ради этого вы проделали свой путь сюда.

– Вы правы. Мне нужно от вас помощь другого порядка.

– Слушаю вас.

– Мне необходимо допросить задержанного в кабинете Боговского в его отсутствие.

– Это что ход такой?

– Да. Не буду посвящать вас в детали, но я почти уверен, племянник расколется.

– Ну, допустим, вы правы! Оставим это на вашей совести. И что требуется от меня?

– Необходимо только на час, минут сорок, гарантировать, что бы хозяин кабинета не вернулся, и лучше вообще бы его не было в здании областного МВД.

– Вы просите ни много, ни мало вышвырнуть его из его же кабинета, – он усмехнулся, посматривая на Ротыгина с интересом, – разве это в моих силах?

– Зачем так прямолинейно. Желательно использовать благовидный предлог. Что бы он ни о чем не догадался.

– Легко сказать.

– Вы можете это устроить?

После долгих раздумий прокурор прошел сел в свое кресло.

– Н-да, задачку вы мне задали капитан….

Он куда-то позвонил. Попросил озвучить справку, что он заказывал ранее. Судя по всему, сведения касались биографии Ротыгина.

На том конце провода кто-то невидимый долго давал интересующую его информацию. Он не знал положительная она или нет. Наконец прокурор повесил трубку, не прощаясь, и не поблагодарив собеседника. Ротыгин с волнением ждал, боясь подталкивать Киданова. Он понимал, что прокурор, очевидно, искал варианты, а может вообще рассматривал его визит как провокацию.

– Клименко? У вас начальник Клименко, если не ошибаюсь?

– Да!

– Он в курсе событий?

– Только частично. Я ему еще не докладывал о последних событиях и о визите в ваш кабинет.

– Сильно вы рискуете! Хорошо, я постараюсь сделать все возможное. Я верю вам. Если все устроится, я тотчас позвоню. Оставьте телефон для связи у секретаря. Но, это не все, – он остановил властным взглядом, поднимающегося со стула Ротыгина, – план ваш мне не совсем понятен, но цель я разделяю всецело. Очевидно, вы наслышаны о наших сложных взаимоотношениях с Боговским и поэтому пришли. Собственно, меня интересует только результат. Как вы все устроите, мне неинтересно. Но давайте договоримся на берегу. Ответственность за последствия ляжет на вас самого и разговора, который только, что состоялся, как бы официально не было. Идет?

Отступать Ротыгину уже было некуда. Надо было соглашаться на любые условия. Победителей не судят.

– Спасибо Семен Петрович!

– Да пока не за что. Но я постараюсь. Поверьте. Даю вам слово. Это и в моих интересах. Ждите звонка.

Ротыгин вернулся в отдел. Отдал соответствующие распоряжения технической службе. Они обещали связаться с телефонной станцией и взять на контроль звонки из кабинета Боговского если такие последуют. Речь не шла о прослушке, просто необходимо будет выяснить номера абонентов и установить, кому они принадлежат.

Все готово! Прошел час. Стрелки настенных часов тупо и уныло отсчитывали секунды и минуты, сокращая возможности для осуществления задуманного плана. «Только бы не успела дойти до Боговского информация о задержании! Только бы не успела!» – пульсировал в голове маленький живчик. Время работало против него. Напряжение достигло предела. Работа валилась с рук. В голову лезли непрошеные мысли.

«Милиция …прокуратура, суды. Когда он пришел служить были другие времена. Были какие-то принципы, устои, нормы… фальшивые однобокие кумачового цвета, но все же. На партсобраниях обсуждали даже семейные дела и измены. Смешно. Влепят такому лихачу выговор по партийной линии, и еще пригрозят исключением из рядов славной коммунистической. Смотришь, в семью вернулся. За ум взялся. А уж об оборотнях в погонах, предательстве и речи не поднималось. Не было этого, единичные случаи по стране. Несмываемый позор на коллективе. А сейчас что? Что сейчас? Как-то живем, существуем, плывем в общем потоке воровства и коррупции. Когда люди начали бояться людей в форме? Когда пришли те, которых, собственно, никто особенно не просил. Похоронные команды поселились в Кремле. Народ захотел перемен. Пьяный кандидат-президент упал с моста, но привез из-за рубежа сумку одноразовых шприцов. А народ хотел перемен. Он не первый и наверно не последний. Так приходят все, издают декреты о земле, а потом ее забирают и прихватывают попутно все, что есть во дворе. Возвращают крепостное право и заставляют работать за палочки; а за собранные колоски на твоей земле и твоих предков… тюрьма. Вы же хотели перемен. А кто решил, что они будут в лучшую сторону, вам только туманно пообещали.