Другое озеро. Стихотворения

Другое озеро

Стихотворения

Дмитрий Русин

© Дмитрий Русин, 2021

ISBN 978-5-4498-3954-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

То да сё

Как два сыча, в УАЗике сидим.Село, и осень, кажется, среда.И он (водитель) говорит мне: Слушай, Дим!Вот как ты думаешь? Я мыслю иногда:Россия же… Россия… это всё —Реально же, как мы же изучали,Душа, кирза и Пушкин, то да сё,Вон то вон поле, дедовы медали.И день ещё заварку в каждый чай,За что не знаю уж, но всё же посылает.И мы в УАЗике сидим, как два сыча,Среди миров, и Бог об этом знает.

Холмы

В ночи на холмах, где три сотни летназад ходил кочевой калмыки стоял на вершине анахорет,а потом ушкуйник искал родник —там на пустых, как ведро, холмахничего хорошего не растёти от неба дичает уже в глазах,и от страха будущее орёт.Только ты всё равно приходи… ходи…Ночью сюда приходи – смотри,как вода заполняет собой следы,и костёр, как рыба, не говорит.Всё сломалось от радости и любви,ничего теперь уже не спасёт.Индикатор заряда щас догорит,и останется только вот это всё.

«У всякого счастья имеется привкус грядущего…»

У всякого счастья имеется привкус грядущего.Так в окруженном городе смотрят кино и поют, как прежде.Грядущее пишет послания всюду прозрачной тушью,и мы ничего не видим, и нет никакой надежды,что нас вот минуют как-нибудь перемены,что город проснётся, и нет канонады фронта.Нет, не надейся ни капли на эти родные стены.Просто оставь им в рамочке своё золотое фото.Грядущее ставит с размаху жирные точки в нашихещё не написанных, не придуманных предложениях.Точки за точками – младше ты или старше,или в прекрасном возрасте скорби и сожаления.Грядущее, комкает лирику в мокрый, смешной платочеки говорит под руку: «Послушай меня, послушай!Только в одном направлении вовсе не встретишь точек —это когда на земле ещё торопятся к Богу души».

«В этом фильме всегда бы падали листья …»

В этом фильме всегда бы падали листья —Чаще кленовые, реже какие-либо другие.И медленные прохожие ходили бы и ходили,И закадровый голос читал и читал Тарковского.А в центре сюжета была бы такая штука:Родные братья друг друга возненавидели,Но поскольку с неба – без остановки листья,Они разошлись бы и прожили бы в печали,В тоске друг о друге такие долгие жизни…А потом бы случайно пошли в сентябре навстречу.И всё бы в мире, как сердце, остановилось,И только листья сыпались бы сильнее.

Странники

Всегда вспоминаю опушку дубовой рощи —место, в котором никогда не был.Время раннее, светлое, даже ночью,Как и бывает на самом пороге неба.Все дороги издали сходятся на опушке.Пути у всех дальние, времени тоже много —Можно и странника в этой тени послушать,Облокотясь о воздух, замерший от восторга.Есть города, которые мы проходимнасквозь и, как правило, рано утром —Чужие, счастливые, странные пешеходы.Только насквозь. Только голуби смотрят мудро.Вот поворот, и рукой до заветной рощи…Ноги устали, и нету в кармане хлеба.Без Тебя, Раввуни, в мире, как будто, проще.Только с Тобой я везде на пороге неба.

Шалаш на Фаворе

Хорошо нам здесь, Господи!А давай мы поставим палатки —Тебе одну, Моисею одну, Илие одну.Хорошо нам здесь,и в город уже не хочется.Хорошо нам, Господи —хорошо с Тобой.Хорошо нам – ловить и готовить рыбуу ног Твоих, Господи; хорошо – вестик Тайному вечерунезнакомого человека,хорошо нам – звать егобратом или сестрой.Здесь хорошо нам с Тобой – отныне,даже и в тяжком краю, в пустыне,ибо, знаем, напьёмся Тебяиз простых ладонейсвоими слезамиТвоей Любви.

На склонах Приуралья

«Когда война – сегодня, послезавтра?»«Кто правду скрыл, кто правду говорил?»Я никому и сам себе не верил,И день сегодняшний вчера ещё забылВ большой траве на склонах Приуралья.Ничейный дом, ничейная дорога,Ковыль не разумеет по-людски.Наганы ржавые, монеты и подковыДавно остыли и унялись, как и всёВ большой траве на склонах Приуралья.Неси, неси сюда свои печали,Мы вслух об этом тут поговорим,И нефть закончится, и деньги загорятсяУ всех у нас, вообще у нас, у всехВ большой траве на склонах Приуралья.Избу, как водится, поставишь без дверей,И поживёшь, и весело уступишьВ свой час седьмой воде на киселе,И отойдёшь во область поговорокВ большой траве на склонах Приуралья…

«Где твой компас и посох…»

Где твой компас и посохЕщё на полвека в пути?Поезда на откосах,По небу никто не летит.Этот сумрачный лесНадлежит нам, похоже, пройтиМаршрутами слез.Только ты не спеши – не грусти:Всё рождается здесь —В этой чаще недобрых теней:И прощенье, и месть;Пробивается пух на спине.Вот и посох, и компас —Молитва простая твоя.Если всё-таки Бог даст,Согреет и плащ января.

«А что бы на это сказал Спаситель?..»

А что бы на это сказал Спаситель?Ни слова, ни жеста, ни даже взгляда.Как будто вокруг все итак понятно:Ветер на озере – просто ветер,Как раньше. А мы в эпицентре буриИ наши лодочки опрокиды…Ни слова, ни дела – Он просто рядом —Спит на корме, или даже ближе…

«Берёзка на крыше советской пятиэтажки…»

Берёзка на крыше советской пятиэтажкиПросто растёт и не старается показатьсяКаким-то намёком в сторону «этой Рашки».А люди внизу, кажись, начинают драться.А люди внизу уже все лежат вповалку,И верят на слово всякому Цицерону.Берёзка на крыше растёт и ей никого не жалко.Вернее – жалко, но как-то вот по-другому.

Осень и Арчибальд

Соседский пёс по кличке Арчибальд,Безродный друг детей и добрых пьяницМеня послал опять куда-то вдаль —В страну зацикленных и выдохшихся пятниц.О не зови и больше не звони!Дурная хворь по имени мещанствоУ всех, как смерть, с рождения в крови.И хорошо, и ладно, и прекрасно.А я пойду, мой милый Арчибальд,По сентябрю, как ходят по канату,И выроню заветную медаль,А так и надо как бы – так и надо.О, небеса! Какие же вы всё!Не существует правильного слова.Я к вам пишу, как цирковой козёл —Забавно, может быть, и все-таки фигово.Короче, всё по сути – вот и всё.А дальше все эти златые наши рощи.И только пёс по имени БасёШумит и носится – ему, конечно, проще.

Зима в Казани

В Казани снег не то, что вам хоть где —Подобен он хорошей старой прозе.Вот, например, в Суконной слободеЕго листай, опаздывай на поезд.Печально здесь и тянет на стихи,В истерику, на исповедь, на волю.Но строки прозы к этому глухи,Или же глухи, биты снежной молью.Открыта зимняя дорога по воде.Но ей пойти – не по закону жанра.В Казани снег не то что вам хоть где —Его листай и мучайся от жара.Казань-книжонка, рваный переплет,Рассыпанные смыслы, но пропажиНе ощущаешь ты, за тем, что снег и идёт,И новые выходят персонажи.

Объект культуры

Объект наследия культурыПитейный дом времен далёких.А место наших встреч, дружочек,Ещё не очень-то объект.Но ведь и мы с тобой не хужеКазанских пьяниц допотопных,И нас за наши разговорыНельзя ли разве полюбить?Мы говорили-говорили —А ты размахивал руками,И я размахивал, конечно.И снег столицу засыпал…О, что же может быть важнееТого, что мы там обсуждали?!Но даже время не поможет,И через пару сотен летОбъектом странной их культурыПитейный дом опять назначат.Ему почёт, забор, табличка.А нам нельзя. И зур рехмет!

«Господь в пути, а я на работе…»

Господь в пути, а я на работе.Тёмные люди молятся до зари —Там, на западе, и там, на востоке.А я уже двадцать восемьлет не строю монастыри.На камне лесном Серафим Саровский.Ангел пустыни думает обо мне.Вот уже Гефсимания; вот и пятница…Господи, Господи!Вера моя на верёвочке —ослик Твой в серебре.

Под асфальтом (солдаты Первой Мировой)

Под ногами асфальт, и его положили неважно;Под асфальтом вгрызается в землю отважноЧервь, которого даже часы сочтены;Под землёй – ничего и солдаты напрасной войны.Это слово «напрасно», как взять и с героя сорватьБоевые награды его, и при нём же топтать, и сказать:«Ничего не осталось – атаки в штыки ваши были пусты…»Ничего не осталось от вас – в изобилии только крестыПод асфальтомНательные.

Его звали Филипп

(Дочери о предке солдате)

Ты спала, и тебя защищалиЛюди с чёрной землёй на зубах —Оттого, что их в землю кидалиВперемешку с горелой бронёй.Это всё называли войной.Без особого блеска в глазахОт земли эти люди вставали,И у каждого ты на руках —Ты спала, и тебя защищали.Это всё просто клёны шумятГолосами как будто солдат,Укрывая коляску твоюОт холодного ливня. В боюЗа твой сон тоже кто-то погиб —Его звали Филипп…

Наш лейтенант

Когда мой прадед умирал,И немецкий танк его хоронил,Смоленскую землю в руках сжималИ с ней как с девочкой говорил —Говорил секунду или же две,Пока лейтенантские кубариУже тонули в густой земле:«Вот на тебе звёздочку, не реви…»И даже если не говорил,И даже если кричал, молчал,Он эту звёздочку подарил.И вот горит на окне свеча.Война была очень давно – вчераОб этой войне говорила дочь…Смотри, как ровно горит свеча —Так наш лейтенант охраняет ночь.

Военный памятник

Есть в одном городестарый железный памятникодному какому-то солдату.На окраине его поставилив честь окончания последнейвойны, которая велась когда-тогде-то на окраине мираиз-за каравана марихуаныи ящиков с непонятно чем…и вообще… были причины —правда – были причины…Никто к памятнику не ходит —одни только ветеранытой непонятной войны приносятсюда на забытые праздникисвою оцепеневшую память,и долго-долго поодиночкесидят у огромныхжелезных сапог солдата,глядя на город, которыйуже ничего не помнит.Но страшный памятник и самво все глаза смотрит на город,и в глазах его эта… как её?Ну, когда ты собрался с мыслями,