Сирота

– Спасибо за комплимент, тем более от чистого сердца, – засмеялась Кора, – но это уже второй вопрос. Так есть какое-нибудь имя, на которое ты будешь откликаться? Но которым не представляешься в обществе?

– В каком-таком обществе? – ахнула Миэль и по укоризненному взгляду Коры поняла, что снова нарушила правило, – извини. Трудно так сразу… хотя я не болтушка. Сейчас подумаю… можно Эми.

– Договорились. А теперь, Эми, про одежду. По дому мы ходим в одинаковой форме, и все носим либо искажающие амулеты, либо личину. Иначе нельзя. Но поскольку это не дешево, носим только на первом этаже. Он весь отдан под агентство. Кабинеты, гостиные, коридоры – везде могут ходить клиенты. Не могут лишь попасть наверх, лестницы спрятаны. В своих комнатах, как сама понимаешь, все хотят спокойно отдыхать, а не прятаться от клиентов.

– Я уже начинаю их бояться, – пошутила Миэль и прикусила язык, увидев, насколько серьезно кивнула в ответ Кора.

– Так и нужно. Лучше поостеречься. Я не знаю, какую защиту даст тебе Азхарт, но первое время помогу вовремя снимать. За один день к этому никто еще не привык. Теперь слушай, как мы попадаем в дом. Еще в вагоне надеваем шляпки с вуалями, и не снимаем до своей комнаты. Это не просто предосторожность, это главный закон агентства. В доме это никого не удивит, большинство знатных клиенток приезжают либо под личинами, либо скрывают лицо и даже плечи густой вуалью. Да и многие знатные доны предпочитают обращаться к нам инкогнито.

– А разве им не проще вызвать эксперта домой?

– Возможно, но мы никогда не ездим. В особых случаях Азхарт посылает кого-то из мужчин, но нас это никогда не касается. Поэтому на просьбы подобного рода просто не обращай никакого внимания. Дальше. В дом входим через главный вход, медленно, важно, изображаем из себя клиенток. Идем к кабинету номер пятнадцать, там приемная и двери в два кабинета. В приемной сидит секретарь. Разговаривать с ней не нужно, просто присесть на кресло рядом с левой дверью. Через минутку она подаст знак, спокойно встаешь и идешь в кабинет. Сегодня я зайду с тобой вместе.

– А потом?

– Там увидишь, – усмехнулась Кора.

– Понятно. А если к левой двери сядет клиент? Разве они не могут запутаться?

– А секретарь там для чего?

– Разве она никогда не уходит? – задумалась Миэль.

– Молодец, – неожиданно похвалила наставница, – ты правильно мыслишь. Конечно иногда ей нужно уйти, все мы живые люди. Для этого у секретаря есть потайной звонок. Она вызывает охранника, и тот сидит вместо нее несколько минут. А если в это время приходят клиенты – вежливо просит их подождать. Все остальное увидишь сама.

– Можно еще один вопрос, Кора?

– Ну задай. Но предупреждаю сразу, если ты и сама можешь найти ответ – от меня его не жди. Это тоже правило, Азхарту нужны думающие помощники, а не исполнительные болванчики.

– Поняла, – задумалась Миэль и все же решилась спросить:

– Вы так тщательно защищаетесь… это на всякий случай… или были веские причины?

– На этот вопрос я отвечу. Да, вся эта система выросла не на пустом месте. Когда-то Азхарт снимал под контору несколько комнат в центре города. Но после того, как нездоровый умственно клиент, получив отказ, напал на них с боевым амулетом, хозяин придумал почти безупречную защиту. Я говорю почти – так как совершенства в этом деле быть не может. Всегда есть вероятность ошибки. Наши клиенты не счастливые и беззаботные существа, а нервные, замученные болезнями, несчастьями и неудачами люди, которые могут прийти в ярость от неверного вопроса или слова. Ко мне такие не ходят, но в коридоре все равно дежурит охранник.

Она бдительно изучила лицо задумавшейся ученицы и неожиданно спросила:

– Страшно? Может, вернешься?

Миэль посмотрела на нее с недоумением и, сообразив, что это проверка, с самым серьезным видом ответила:

– Конечно, страшно. Я обязательно вернусь… как только заработаю отпуск, проведать друзей.

Кора лишь одобрительно кивнула и достала свой саквояж.

– Пора переодеться. Через час будем на месте.

Девушка кивнула и выскользнула из купе. А когда вернулась, на диванчике сидела донна в знакомом сером дорожном костюме и серебристой шелковой шляпке с непроницаемой вуалью. На втором диване покоился сундук, считавшийся багажом Миэль, и на его крышке лежал бежевый костюм и шляпка чайного цвета с вуалью. На коврике стояли светлые туфли на небольшом каблучке, точно такие, о каких сиротка мечтала уже три года. После того, как сносились и стали тесны последние купленные матерью туфельки.

Едва их заметив, Миэль ощутила, как чуточку теплее и светлее становится на душе, отступают сомнения и страхи и зарождается пока не доверие, но уже признательность. Нет, она не была столь наивной, чтобы считать платье и туфли необыкновенным даром, достойным ее преданности, ничуть. Миэль вообще не считала собственные чувства предметом обмена или торгов. Но в этот момент приняла твердое решение во что бы то ни стало постараться научиться всему, что умеет Кора. Просто потому, что хочет больше никогда не зависеть от таких людей как Кренорт.

И пусть он всего лишь выполнял свою часть сделки, но мог бы при этом быть хоть чуточку, хоть на гран добрее. Теперь девушке стало ясно с непреложной очевидностью, что грубые, неказистые платья она носила ради одной лишь цели. Чтобы как можно меньше привлекать взгляды чужих мужчин и не вызывать интереса у возможных женихов.

Когда возвратилась гулявшая по коридору Кора, напротив ее места сидела изящная донья в бежевом костюме и вуали, задумчиво водя пальчиком по слегка вытертой коже дорожного чемодана.

– Я понимаю, зачем нужен был такой большой сундук, – пробормотала она, – Чтобы, когда мы придем, никто не подумал, где мой багаж …

– Неправильно. – Перебила ее Кора, садясь напротив. – У нас не принято интересоваться, есть у тебя какие-то вещи или нет. У каждого своя история, и никто не станет как досужие сплетницы с первой же минуты лезть в твою жизнь. И позже – тоже. Даже интересоваться не будут, забудь про эти мещанские правила, когда каждого нового человека допрашивают с особым пристрастием, будто закоренелого преступника. На самом деле мы просто сберегли свое время, сегодня мне некогда водить тебя по магазинам. А перед отправлением была пара свободных часов, и я по пути купила все, что сочла необходимым. По указанию Азхарта, разумеется, и размеры он дал. А таскать его тебе не придется, не волнуйся. На станции полно носильщиков.

– Кучер унесет, – произнес Ридзони, открывая шире двери, – Кора, поедете без меня. Я сойду первым и пришлю возницу. Оплатишь сама.

И пошел по коридорчику в сторону выхода. Только тут Миэль заметила, что у него нет с собой даже саквояжа. Да и не было, как теперь очень ясно припомнилось ей. Хотя он мужчина, а постель и полотенца им вечером выдал гном, но ведь Азхарт что-то говорил про работу?

– Не спеши, – предупредила Кора, и в этот момент за окном, замедляясь, поплыла платформа столичной станции.

Глава 5

С той минуты, как состав медленно и важно замер напротив нарядного вокзала с возвышающейся над ним светлой башней с часами, перед Миэль словно раскрылась дверца в другой мир.

От столичной станции вагоны отправлялись сразу в пять городов, лежащих по ту сторону центрального хребта, и на широкой, как площадь платформе гуляли, сидели и стояли представители самых разных рас. Кора крепко держала ученицу под руку, не давая остановиться и как следует рассмотреть бледных и тонких, женственно изящных эльфов, темнокожих, коренастых гоблинов, важных, как индюки гномов и замотанных во влажные облака, золотогривых русалок.

Шедший впереди крепкотелый кучер, тащивший на мощном плече их сундук, решительно и неуклонно рассекал толпу, и Кора старалась не потерять его из виду. Разумеется, никуда бы он не делся, особенно после того, как в обмен на багаж отдал свой номер, и найти его она сумела бы. Только пожелай. Но как раз этого Коре делать и не хотелось. Абсолютно. Не подобает приличной донне в ее возрасте бегать вдоль рядов стоящих на привокзальной площади повозок, карет и дормезов как последняя провинциальная растяпа.

– Эми, не останавливайся! – тянула она ошеломленную, забывшую обо всю девушку, пока не решилась использовать не очень честный способ, – ты ведешь себя непристойно! Азхарту это не понравится.

Миэль словно холодной водой окатили, больше всего в последние годы она боялась показаться неприличной. Честь и безупречная репутация – это единственное богатство сиротки бесприданницы, и над его сохранностью она тряслась как гном над сундуком золота.

И с этого мгновенья девушка старательно смотрела только на спину возницы, не отставая от Коры ни на полшага.

– Уф, – вздохнула та, оказавшись в карете, – какая толчея! Извини Эми, мне пришлось так сказать, но на самом деле я этого не считаю. Обещаю отвести тебя в парк, где ты рассмотришь всех эльфов и русалок когда они будут спокойно отдыхать, а не бежать к своему составу. И нам можно будет спокойно сидеть и обсуждать каждую деталь, а не сворачивать шею и не останавливаться посреди бегущей толпы.

– Я не сержусь, – вздохнула Миэль, рассматривая мелькавшие за оконцем дома и вывески, – просто никогда не предполагала, что они могут ездить в гномьих вагонах, и даже не ожидала здесь встретить.

– Вагоны удобный и быстрый транспорт, на нем можно добраться до Ниэтвелла вчетверо быстрее, чем на лошадях. Хотя по тоннелям идет вполовину тише, но там иначе нельзя. Ну вот мы и дома… теперь нужно идти спокойно и медленно.

Они выбрались из кареты возле крыльца внушительного трёхэтажного дома, и пока Миэль рассматривала широкое крыльцо, спрятанное от дождя под опирающейся на колонны крышей, Кора, дождалась, пока кучер выставит на ступеньки багаж, расплатилась и неторопливо двинулась ко входу. Ей навстречу тотчас шагнул один из швейцаров, получил короткое тихое указание и направился к сундукам, а женщина, подхватив ученицу под руку, неспешно повела ту в просторный вестибюль.

Ошеломленная респектабельностью этого дома, Миэль осторожно крутила головой, стремясь все разглядеть и запомнить, уже понимая, что на это ей просто не хватит времени. Да только для того, чтобы рассмотреть роскошный узор наборного мраморного пола, поблескивающего идеальной полировкой, необходимо часа три, не менее. А еще изящные резные колонны, двери и арки из белого дуба, окна закрытые кажущейся невесомой ажурной решеткой, диваны и кресла и гнутыми ножками, обитые светлой кожей, цветной хрусталь люстры и бра… у бедной сиротки глаза разбегались, и даже если бы она хотела идти быстрее, то не смогла бы.

А Кора уже уверенно вела ее по одному из четырех коридоров, застеленному толстой ковровой дорожкой. Пятнадцатый кабинет долго искать не пришлось, это была вторая дверь слева, и Миэль невольно насторожилась. Ее ожидало самое главное, секретарь и клиенты, тайна лестниц и новое жилье, первый раз в жизни собственное.

Приемная оказалась небольшой комнаткой. Прямо – стрельчатое широкое окно, затянутое стальным ажурным кружевом решетки, и полузавешанное легкими непрозрачными шторами. В боковых стенах имелось по двери, с каждой стороны от них удобные кресла. В переднем углу стоял небольшой письменный столик и за ним сидела женщина неопределенного возраста с совершенно невзрачным лицом, с которого на Миэль с неожиданной доброжелательностью взирали голубые глаза.

Кроме нее в приемной никого не было, и Кора решительно направилась к левой двери.

– Нам сюда.

– Входите, там свободно, – кивнула голубоглазая донна.

Так просто? Ни вопроса, ни тайного знака? А вдруг это кто-то чужой? Или они все же каким-то образом узнают своих? К примеру, по фасону вуали? Разочарованно поджала губы Миэль, разглядывая помещение, куда почти втолкнула ее спутница.

– Это мой кабинет, – запирая изнутри дверь на защелку, негромко просветила ее Кора, – а Сули знает меня почти десять лет. И живет по соседству. Идем.

Она прошла в дальний угол, открыла совершенно незаметную дверцу, замаскированную под кленовую панель, и оглянулась на ученицу.

– Эми?

А Миэль с новым интересом изучала место, где отныне должна была трудиться, хотя пока очень смутно представляла себе смысл и род будущих обязанностей. Но уже отчетливо понимала, что на работу секретаря или писаря ее деятельность вряд ли будет похожа.

Как совершенно не походила на соседнюю приемную эта комната. Скорее, это была небольшая гостиная в очень обеспеченном доме. На полу пушистый ковер шоколадного цвета, у камина круглый столик и два мягких кресла. Дальше, рядом с окном, спрятанным за двойными занавесями, легкими и плотными, из шелковистого гобелена, еще стол, чайный и возле него четыре удобных стула. Угол возле двери занимает вазон с раскидистым кустом вьющегося растения с нежно-розовыми цветами, в другом углу стоит высокий буфет.

– Успеешь все рассмотреть, – поторопила ее Кора, – после обеда поставим тебе здесь столик, вон там рядом с буфетом. Сегодня я научу тебя подавать напитки и кипятить чай, а потом будет видно.

За потайной дверцей оказался крохотный коридорчик, два шага в ширину, три в длину. С торцов виднелись еще две, совершенно обыденные дверцы. За одной расположилась ванная комнатка, миниатюрная, зато весьма не бедно отделанная и безукоризненно чистая.

А за второй – шкафчик с полочками, заполненными полотенцами, салфетками, и какой-то мелочью. А где же лестница? – хотелось спросить Миэль, но она сдержалась. И правильно сделала.

– Смотри внимательно, – одобрительно улыбнувшись, произнесла Кора, – сначала обязательно запри вот на эту защелку входную дверь. Иначе проход не откроется. Заперла? Теперь потяни вот этот крючок и крутни два раза. Слышишь щелчок? Дверь открыта. Можно просто толкнуть, вот так.

Шкаф подался куда-то вглубь, открывая выход на ведущую наверх лестницу.

– Не пугайся и не удивляйся, если встретишь тут женщин. На эту лестницу выходят двери из четырех кабинетов. Еще мы впускаем через свои кабинеты секретарей.

– А если тут будет мужчина? – проходя внутрь, мгновенно заинтересовалась Миэль.

– Вот мужчин здесь быть не должно, но, если это кто-то из наших, ты узнаешь по форме. Мужская и женская половины верхних этажей имеют собственные лестницы. И поскольку женщин намного меньше, лестниц у нас всего четыре. Две ведут на второй этаж, две – на третий.

И действительно, на площадке второго этажа лестница уперлась в простую дубовую дверь, приведшую спутниц в коридор.

– Здесь двенадцать комнат, – проходя мимо ближайшей двери поясняла Кора, – и все теперь заняты. Это моя, видишь букву К? Твоя следующая, знака пока нет, к вечеру сделают. Ключ получишь у Пиолы, но комнаты можно и не запирать. Тут никогда и ничего не пропадает. Входи.

Она решительно распахнула дверь и Миэль, почувствовав как затрепетало от волнения сердце и задрожали руки, шагнула внутрь.

– Вот твои вещи, переложишь в этот шкаф, чемодан унесут. Ванная там. Ну, остальное понятно. Устраивайся, отдыхай, я к себе. Очень хочется нормально искупаться, – скороговоркой пробормотала наставница и сбежала, оставив растерянную ученицу у порога.

Окинув взглядом комнату, Миэль первым делом рассмотрела ковер. Большой, пушистый, фисташкового цвета с затейливым узором из шоколадных и сливочных виньеток. Девушке нестерпимо захотелось пройтись по нему босиком и она, аккуратно сбросив туфли и оставив их в сторонке, направилась к ковру. Вспомнив, по пути, что здесь можно ходить с открытым лицом, Миэль на секунду приостановилась, сняла и шляпку, и минуты две гуляла по мягкой, ласкающей стопы шерсти, подметая ее волочащейся за шляпой вуалью.

И никогда никому не призналась бы, что в этот момент исполнилась ее заветная мечта. Когда-то и в их доме был такой ковер, лежал в гостиной. И маленькая Миэль просто обожала на нем играть. С котятами, с игрушками, а позже устраивалась и с книжками, натаскав с дивана подушек. Но Кренорт переделал ту комнату под собственную спальню, и застелил новым ковром, а старый положил в своем кабинете у камина. И с того момента он стал для сиротки недоступен.

А в ее комнате не было даже маленького коврика, хотя Зарита и предлагала связать. Но Миэль не пожелала, это все равно, что наливать в кофе обрат вместо сливок.

– Интересно, как там Зарита и Рушер? – вздохнула девушка, вспомнив о верных слугах, – наверняка Кренорт устроил им выволочку. Хорошо, что они увольняются, нечего с ним жить. Жаль лишь, что сама она еще не скоро сможет позволить себе нанимать прислугу, иначе обязательно позвала бы только их.

Эти печальные мысли вернули Миэль деловое настроение, и аккуратно свернув вуаль, она направилась к шкафу. Нужно разобрать вещи, переодеться и умыться, после полудня зайдет Кора и покажет, где тут обедают.

Шкаф преподнес первый сюрприз, в нем висело несколько платьев, юбок и блуз того приятного, серебристо-зеленого цвета, какой Миэль уже видела на встретивших их на крыльце мужчинах и секретаре. Значит это и есть форма, и нужно спросить, можно ее надевать, или эти вещи остались от прежней хозяйки комнаты. Интересно, куда она делась?

Миэль давно привыкла сама наводить порядок в собственных вещах, и взялась за разборку чемодана с уверенностью опытного человека. Однако раскрывая бумажные пакеты и картонные коробки то и дело замирала в недоумении. Кора накупила вещей с таким размахом, словно собирала ей приданое. И ладно бы белье, но она и шарфов, блузок, юбок и накидок взяла по дюжине, и только платьев всего три, а шляпок четыре. И то наверняка потому, что они в сундук бы не влезли, начала подозревать Миэль. Но развешивая все это богатство по вешалкам, все же не могла удержаться и не погладить струящуюся ткань, не приложить к себе хоть на миг.

И это было уже не просто исполнением глубоко запрятанной мечты, это было взрывом счастья, праздником души. Миэль больше не сомневалась, что никогда не забудет свой день совершеннолетия, неожиданно, как в самой прекрасной сказке ставший дивным букетом из впечатлений, сюрпризов и подарков. Хотя пока еще ничем не заслуженным, но пускай это никого не волнует.

Она быстро учится, очень трудолюбива, усидчива… и постарается как можно быстрее и преданнее отработать все сделанное для нее добро.

Наставница пришла только к двум часам, и к этому моменту Миэль успела разобрать шкаф, рассмотреть комнату и влюбиться в нее. В спрятанную в просторной нише удобную кровать с новенькими подушками и одеялами, в ванную комнату, отделанную плиткой фисташкового цвета, и в вид с небольшого балкона, как и все здесь закрытого ажурными решетками.

Где-то далеко каждые полчаса размеренно звонил колокол, и она невольно прислушивалась к нему, занимаясь делами. Застилая постель, протирая капли воды, разбрызганной в маленькой ванной комнатке, складывая в пустые коробки свои прежние вещи. Возможно еще пригодятся. Вот платье же пригодилось, ходить дома.

– Эми, ты переоделась? – Кора изучающе оглядела одетую в серое платье ученицу, прошлась по комнате, и села на кресло, – даже не знаю, что сказать. Таких новичков у нас еще не было. Среди девушек, я имею в виду. Тебе хватило выдержки не померить ни одну блузку или юбку, и вместо красивого наряда надеть свое старое платье.

– Оно не старое, Кренорт купил его весной. Я надевала всего три раза… а стирала только после весенней ярмарки. Меня облили лимонадом… случайно.

– Извини, – помрачнела Кора, – я неточно выразилась. Но пусть твое новое серое платье повисит в уголке до подходящего случая? Я специально набрала тебе больше юбок и блуз, чтобы можно было менять варианты. Понимаешь, если женщина вынуждена весь день ходить в форменном платье, у нее начинают портиться настроение и характер. И чем моложе девушка, тем это заметнее. А наша работа требует доброжелательности и внимательности, и плохое настроение не идет ей на пользу. Поэтому все мы к обеду и ужину переодеваемся в другую одежду, да и в своих комнатах ходим нарядными.

– Зачем? – не поняла Миэль, выбирая в шкафу подходящую для обеда блузку.

– Для себя. Ну и на всякий случай. Вдруг захочется погулять по саду или пройтись по городу?

Сиротка смотрела на нее недоверчиво, как это можно, просто выйти вечером и бродить по городу? А подпившие солдаты, всякие подозрительные бродяги и прочие несчастья, так и подстерегающие девушек в каждой подворотне?

– Поторопись, – предупредила Кора словно не заметив ее страхов и ушла на балкон.

Вернулась она лишь через пять минут, когда Миэль растерянно теребя короткие, всего по локоть рукава блузки, почти с ужасом рассматривала в зеркале собственное отражение.

Несколько секунд сваха стояла рядом с ней, наблюдая, затем огорченно вздохнула и буркнув непонятное:

– Извини, – ринулась к шкафу.

Быстро выбрала одно из форменных платьев, сунула в руки ученицы и, строго приказав немедленно переодеться, куда-то умчалась.

Миэль проводила ее недоумевающим взглядом и послушно расстегнула только что надетую юбку. Осторожно сняла шифоновую блузку, в которой чувствовала себя раздетой и бесстыжей, и нырнула в прохладу тонкого полотна.

Платье оказалось впору и село очень удобно. Нигде не жало, не висело, и ничего бесстыдно не обтягивало. Да и фасон к этому не располагал. Юбка, собранная в поясе в неширокие складки, книзу постепенно расширялась, строгий лиф украшали лишь выстроченные вертикальные защипы и аккуратный отложной воротничок с острыми уголками. Застежка была декоративной, как и пуговицы на манжетах, и потому надевать его было очень легко. К платью полагался поясок, и едва застегнув его, Миэль вздохнула с облегчением. Это было именно такое платье, в каких она привыкла ходить за последние годы, только полотно высшего качества, да безупречная работа. И эта разница, поднимавшая его от платьица простой горничной до формы сотрудницы известного столичного агентства, почему-то придала Миэль незнакомой прежде уверенности в себе.

– Садись, – скомандовала Кора, влетев в комнату в точно таком же платье, – я помогу тебе с прической. Прямо из столовой пойдем в кабинет, переодеваться времени не будет.

– А прическа… – заикнулась Миэль, глядя, как ловко пальцы наставницы вытаскивают шпильки из её валика.

– Извини, но она не подходит моей помощнице. Мы в рабочее время стараемся ходить причесанными скромно, не привлекая и не отвлекая клиентов. Иначе они не уложатся в оговоренное время.

Ловко разделив волосы на несколько пышных прядей, быстро заплела их каким-то совершенно незнакомым ученице способом и сколола на затылке. Потом достала из кармана небольшую подвеску и надела на шею Миэль.

– Это искажение личины. Не совсем чужая внешность, но и немного не твое лицо. Первое время тебе придется походить с ним, не снимая. Позже объясню все подробнее, а сейчас пора обедать. Запомни, в столовой мы все хозяева, но здороваться обычая нет. У всех экспертов и старых работников есть любимые места, и остальные стараются их не занимать. Ты будешь сидеть со мной, пока учишься. Сегодня мы попадем немного раньше, присматривайся и помалкивай. Первые дни я буду заказывать тебе то же, что и себе, пока не поймешь, какие блюда тебе нравятся больше. И еще… я супы не люблю, ем только холодный свекольник, но не каждый день.

– Я равнодушна к супам и совсем не ем фасоль и горох, – мгновенно вспомнила Миэль, – И не люблю жирное мясо.

– Запомню. – усмехнулась Кора.

Столовая обнаружилась сразу за торцевой дверью коридора. Просторный зал со стройными колоннами и белым кружевом решеток на распахнутых окнах чем-то напомнил Миэль городской театр, куда пару раз возила ее мать, пока не слегла окончательно. Вернее, театральный вестибюль.

Так же по-праздничному светло и чисто, такое же обилие картин на стенах, диванчиков и растений. Только здесь еще стояли у окон и в образованных вазонами нишах небольшие столы, и кое-где уже обедали мужчины и женщины.

Кора спокойно прошла к стоящему в ближнем углу столику, почти спрятанному пышно разросшимся лимонником, и села, кивком указав ученице на место, напротив. Но лишь сев на стул, Миэль поняла, что сегодня наставница уступила ей свое обычное место. Отсюда, оставаясь в тени лаковых листочков, можно было сквозь редкое плетение лиан видеть почти весь зал.

– Вот кнопка, – указала наставница на круглую пуговку, торчавшую из стены. – Если нажать, прибежит официант. Но пока народу мало, он нас и так заметит.

И в самом деле, к ним уже проворно приближался парень в форменном костюме и белом кокетливом фартуке. В руках у него была корзинка, но по мере того, как официант подходил ближе, его губы все сильнее кривила досада. Хотя парень и пытался ее скрыть, но слишком уж выразительным было его юношески свежее лицо.

– Сегодня есть ваши любимые фаршированные овощи и салат с тунцом, – пробормотал он, выставляя на стол изящные серебряные мисочки, хлеб в плетеной вазе и приправы. – Что еще желаете?

– Еще раз то же самое. А к чаю ореховый бисквит и взбитые сливки.