Кощеева дочка и бабушкина внучка

За дверью оказался Снежок: громадный, мохнатый и смущённый.

– На кого дом оставил? – сердито спросил Илья.

– Не брани ты его, – вступилась бабушка. – Соскучился пёс. Пусть с нами посидит. Если кто недобрый вдруг забредёт, так он сразу учует – правда, Снежок?

– Ладно уж, – подытожил Илья. – Слово хозяйки – закон. Оставайся.

Снежок благодарно постучал хвостом по полу и улёгся у двери.

– Ох, забыл! Сходи, принеси – там в сенях оставил. Живо, одна лапа здесь, другая там!

Белый пёс исчез за дверью и вскоре появился со старой клеёнчатой сумкой в зубах.

– Молодец, умница! – Илья вынул из сумки огромную банку с мёдом. – Вот, гостинца привёз. Свежий, майский. Угощайтесь на доброе здоровье.

– Спасибо, Илюша, – расцвела улыбкой бабушка. – Как раз вовремя.

Мёд тут же оказался на столе: в расписной глиняной плошке и маленьких тарелочках, которые здесь назывались странным словом «розетки». Лялька уже запустила туда ложку.

– Ешьте, девоньки! Майский мёд от ста болезней лечит!

– Спасибо! – пробормотала Варя. – А вот это что такое?

– Соты! Не видала никогда, что ли? Вот так: на кусочки и в рот…

Есть соты оказалось очень интересно. Пирог с яблоками получился отличный. Варя наворачивала за обе щеки и краем уха слушала, о чём говорят взрослые.

– Как там на речке, Илюша? Спокойно?

– Когда как. Алёша приглядит и за мостом, и за пчёлками. Я ненадолго сюда. На пару дней, да и обратно. А пироги у тебя на славу!

– Это мне Варя помогала!

– Вся в тебя девчонка!

– Думаешь? А мне иначе кажется. Ты на малую посмотри как следует. И глаза вроде мои…

Варя взглянула на сестру. Лялька как Лялька. Уже успела перемазаться в варенье…

– А остальные наши где, Василисушка?

– Разъехались. Марья на соревнованиях. Финист на съёмках… Потом расскажу.

Финист? Что-то такое Варя слышала. Давно… А сейчас ничего не вспоминалось. После трёх огромных ломтей пирога тянуло в сон, голова делалась тяжелее и тяжелее.

– А что, может, споём, хозяйка? А?

– И споём, и спляшем! – Бабушка выскочила из-за стола, притопнула и подбоченилась.

Илья развернулся вместе со стулом, встал по-медвежьи, слегка сутулясь. И вдруг выбил каблуками такую дробь, что в кухне словно огонь вспыхнул.

Вечер кипит, как чайник, наполняется радостью до краёв, словно расписная плошка – мёдом.

– Ой, товарищи, держите вы меня! – звонко выводит бабушка.

– Я от радости займусь, как от огня! – гремит бас Ильи.

– Не осиною в сыром бору…

– А соломою да на ветру! Эх-х-х-х!

Лялька радостно визжит и барабанит по столу, перекликаясь с бабушкиными каблучками.

Илья охлопывает себя по груди, по плечам – так, что рук почти не видно, – и выстукивает ногами такое, что невозможно удержаться на месте.

Бабушка с Ильёй сидят обнявшись, подперев головы, и поют. Вернее, поёт бабушка, Илья только гудит, не открывая рта, – словно ветер над степью ревёт, а ей ни конца, ни краю… Цокают в песне копыта, свистят стрелы, кличет неведомо кого Див[1] – так, что сердце замирает.

– Смотри, Васили сушка, дитё уже спит.

«Ничего я не сплю!» – хотела сказать Варя, но не смогла: заснула.

– Бабушка, а как тебя вчера Илья называл? Я не расслышала, – спросила Варя, доедая за завтраком творожную запеканку.

– По имени, как же ещё.

И тут Варя поняла, что не знает, как зовут её собственную бабушку. Стыдно стало так, что уши загорелись.

– И как же тебя зовут? – еле выговорила Варя.

– Василисой величают, – в бабушкином голосе не было обиды. Только… разочарование, что ли?

Тут Лялька очень вовремя облилась киселём и разревелась. Бабушка повела её в ванную, а Варя сбежала под шумок – всё обдумать.

У всех бабушки как бабушки. У Маши – бабушка Женя, у Сони Воеводиной – Ангелина Ивановна, у Кристины – баба Вера. У неё, Вари, – бабушка Жанна. А тут нате вам – Василиса… Девчонки узнают – засмеют. У Аньки из соседнего подъезда кошку зовут Василисой. Красивая кошка: серая, пушистая – британка. Для кошки имя в самый раз, а вот для бабушки… Ну почему всё так нелепо складывается?

Внезапно Варя вспомнила, что осенью пойдёт совсем в другую школу: в сказочном городе Сингапуре. И никто ничего не узнает, если не проболтаться. Надо держать язык за зубами, вот и всё!

Бабушка отзанималась с Лялькой и ушла возиться в саду. Варя собралась позагорать на веранде…

И тут где-то в доме заиграла труба.

Невидимый трубач выводил одну и ту же короткую мелодию, повторяя её всё громче и громче. Труба звала, и Варя бросилась на зов.

На подоконнике в бабушкиной спальне рядом с перчаткой лежал, вибрировал, надрывался серебристый мобильник. Варя схватила его, и мелодия оборвалась. На дисплее появился значок: «пропущенный вызов».

Значит, бабушка врала. Связь в деревне есть. Всё это время можно было общаться с подружками, с мамой…

Обида душила Варю, в носу пощипывало от подступающих слёз.

Что же делать?

Отнести мобильник бабушке! И пусть ей будет стыдно!

Бабушка оказалась среди своих любимых роз. Было слышно её тихое бормотание:

– А ты чего чахнешь? Крот подрыл? А сказать слабо? Давно бы его выгнали, уже зацвела бы…

– Тебе звонили, баб, – сказала Варя самым безразличным голосом, каким только могла, и протянула мобильник.

Бабушка не смутилась и не поблагодарила. Ткнула в кнопку вызова и сказала:

– Слушаю!

С каждым словом невидимого собеседника бабушкины глаза зеленели и зеленели.

– Выезжаем! Держитесь! Сами не суйтесь, понятно? Скоро будем! – прокричала она в телефон и бросилась бежать, срывая на бегу рабочие перчатки. Варя кинулась следом.

Бабушка отшвырнула перчатки и скрылась во дворе деда Ильи. Через минуту забор рухнул, и на улицу с рёвом вылетел чёрный внедорожник. За рулём был Илья, и он совсем не походил на себя вчерашнего. Такого Илью испугался бы кто угодно, а не только Варя. Бабушка сидела рядом с ним, на переднем сиденье.

– За Лялькой присмотри! – крикнула бабушка, и машина исчезла за поворотом.

Оказывается, Варя успела подобрать бабушкины перчатки. Она так и стояла, прижимая их к груди, когда к ней подошла Лялька – как всегда, с неразлучной куклой.

– Пойдём. – Варя взяла сестрёнку за руку. – Пойдём, почитаем.

Они дочитали «Буратино». Кот Василий сидел рядом и слушал. Потом Варя накормила Ляльку тем, что нашлось в холодильнике, и уложила спать. Посидела рядом, пока та не уснула, и стала бродить по дому, нигде не находя себе места.

Куда и почему уехали бабушка с Ильёй? Когда они вернутся? Что вообще происходит?

Изнывая от беспокойства, Варя забрела в бабушкину спальню, но перебирать баночки и флаконы не хотелось, почему-то было неудобно. Попробовала окинуть комнату проницательным взглядом Ксюши Бубликовой – не получилось. И без этого видно, что вышитое небо на картине плотно затянуло тучами. Море покрыто барашками волн, а у самого прибоя сидит нахохленная мрачная чайка.

Варя осторожно прикрыла за собой дверь и потащилась в сад: поесть малины.

Успокоиться не помогли ни малина, ни мороженое. Тогда Варя направилась в комнату с книжными шкафами.

Бабушкины лягушки смотрели на неё из-за стеклянной дверцы, словно из аквариума. Под их неотступными взглядами Варя открыла крайний справа шкаф, достала книжку с человеко-конём на обложке и отправилась на веранду.

Тезей привязал нить у дверей лабиринта и пошёл в темноту, к Минотавру. Афинские девушки и юноши шагали следом, взявшись за руки…

Хлопнула калитка, и на ведущей к дому дорожке появилась бабушка. Она еле держалась на ногах, и Варя побежала ей навстречу.

– Ба-а-аб!

– Вот и я, Варюша. Как вы тут без меня?

– Нормально.

Из зарослей сирени появился кот Василий. Потёрся о бабушкины рабочие джинсы и пошёл к дому вместе с хозяйкой.

– Ты как, ба?

– Всё хорошо.

– А дед Илья?

– Тоже. Всё обошлось, Варюша. Устала я, полежу сегодня.

– Хорошо, баб. Я всё сделаю, не беспокойся.

Ничего сложного делать не пришлось, но работы оказалось много. Отнести бабушке в спальню чай, накормить ужином Ляльку, прочитать ей про Винни-Пуха. Положить Снежку полный тазик каши с мясом, вымыть посуду…

Тут на кухню пришёл кот Василий и молча уселся у своей миски. Потом подошёл к холодильнику, царапнул дверцу и отрывисто мявкнул.

Хорошо, что кошачья еда в приметной кастрюле: белой, с подсолнухами. С Василием шутки плохи, это Варя давно поняла.

Утром бабушка была в порядке. Синие глаза за стёклами очков, футболка с нарисованной совой. И, конечно же, джинсы.

Вот только говорила она, срываясь на хриплый шёпот.

– Молодец, Варюша. Всё в порядке, все живы-здоровы, накормлены, ухожены. Спасибо, помощница ты моя!

– Да ладно, баб, ничего сложного… Ты что, простыла?

– Нет, голос сорвала. Много кричать пришлось.

– А почему кричать? Он что, глухой – ну этот, с кем ты там разговаривала?

– Нет, не глухой. Просто… огромный. Высокий очень.

– А куда вы ездили? – не выдержала Варя.

– На работу.

– Ты же на пенсии!

– Ну да. Вызывают иногда, если случай сложный.

– А кем ты работаешь, ба?

– Переговорщиком. Только не работаю, а служу.

Ух ты! Здорово! Интересно!

– А где?

– В Рубежной… короче, в пограничной страже, – неохотно ответила бабушка.

– В пограничниках, да? Это те, которые в зелёных фуражках и с собаками?

– Не совсем.

– А переговорщик – это кто?

– Человек, который с кем угодно говорить умеет и своего добивается не силой, а умом. Ну, ещё языки знать надо. Вчера вот греческий понадобился.

– А ты греческий знаешь, да? Скажи что-нибудь!

Короткая фраза прозвучала певуче и непонятно.

– А что это значит, баб?

– Что всё хорошо, и пора заниматься делами, – в бабушкином голосе прозвучали знакомые нотки, означающие, что разговор закончен. – Расскажи, что вы вчера читали с Лялей?

– «Винни-Пуха», – обиженно ответила Варя. – А я читала про Тезея с Минотавром, вот.

– Умница! – Бабушка явно обрадовалась. – Потом расскажешь мне, хорошо? Давно я это не перечитывала.

– Баб, а давай маме позвоним?

– Не получится, Варюша. Это у меня рабочий телефон. Там только один канал связи.

– Корпоративный номер? – огорчилась Варя.

– Ну… в общем да. Лялюша, пошли читать!

Лялька вприпрыжку понеслась на веранду – кукла под мышкой.

Только Варя сгрузила посуду в раковину, как с улицы донёсся страшный грохот. Это дед Илья чинил забор: таскал на себе огромные металлические листы и ставил их на место. Надо будет ещё и его расспросить. Ксюша Бубликова так бы и сделала…

Тут пришла бабушка – сердитая и расстроенная.

– Варюша, выручай. Посуду вымою я, а ты почитай Ляльке, – сказала она еле слышным шёпотом. – Совсем голос пропал. Молчать надо, тогда быстрее восстановится.

Бабушка вынула из кухонного шкафчика яркую аптечную упаковку и забросила в рот леденец от кашля – оранжевый, словно камешек на Вариной шее.

«Винни-Пух» кончился, и Варя выбрала для Ляльки книжку с картинками поярче.

Втроём с куклой устроились на плетёном диванчике и принялись читать про Ивана-царевича и Серого Волка. За окном бабушка набирает какой-то текст на своём ноутбуке – только пальцы мелькают. Время от времени встаёт, прохаживается по комнате и вновь принимается за работу. Вот бабушка сняла очки, принялась задумчиво покусывать дужку…

И превратилась в молодую красавицу.

Тяжёлая русая коса до колен. Огромные зелёные глаза под чёрными бровями. Шёлк сарафана переливается синим и зелёным, как павлинье перо. Жемчужное ожерелье в несколько рядов. Высокий зубчатый венец усыпан жемчугом и разноцветными камнями.

Онемевшая от удивления Варя поморгала, но ничего не изменилось. Молодая прекрасная бабушка стояла, покусывая губы, в сиянии шёлка, камней, жемчугов, с очками в руке – и что-то обдумывала. Вот она сдвинула брови, одним движением надела очки…

И стала прежней: седой, коротко подстриженной, в джинсах и футболке.

Бабушка уже стучала по клавишам ноутбука, а Варя никак не могла прийти в себя. Лялька дёргала её за руку: требовала читать дальше. Царевна Елена Прекрасная на картинке была очень похожа на бабушку.

При первой возможности Варя сбежала в малинник: успокоиться и подумать. Что бы сделала на её месте Ксюша Бубликова?

А кто же знает. С Ксюшей ничего такого не случалось. Варе и самой не верилось в произошедшее. Может, это всё померещилось?

Но в глубине души Варя твёрдо знала: не померещилось.

Бабушка с Ильёй явно что-то замышляли. Сидели на кухне, пили чай, перешёптывались.

Потом вышли во двор, бродили перед домом, измеряли расстояние между сиренью и розами: сначала шагами, потом рулеткой. Спорили – вполголоса, но жарко.

На расспросы бабушка не отвечала, только хитро улыбалась.

Дед Илья уехал на своём чёрном внедорожнике и вернулся только на следующий день, затемно. А наутро во двор вплыло что-то огромное, голубое, похожее на кита. Илья нёс это огромное на спине, и его не было видно – только звучал гулкий бас, как из бочки:

– Сюда ставить, Василисушка?

– Майна! – у бабушки наконец прорезался голос. – Сюда, сюда, Илюша!

Илья опустил ношу и вытер лоб рукавом.

Это оказался бассейн – настоящий бассейн, как у Насти Пономарёвой на даче.

Илья принёс лопату, надел рукавицы и принялся копать. Рыл он, словно экскаватор. Вроде только что голубая китовая туша лежала на земле, и вот уже вплыла в яму, а бабушка разматывает шланг…

– Баб, вот здорово! А почему вдруг бассейн?

– Потому что скоро у кого-то день рождения!

– У кого… – начала было Варя и умолкла.

Конечно! У Ляльки день рождения, у кого же ещё! И опять всё вертится вокруг этой вредной мелочи!

Настроение сразу испортилось.

Дед Илья принёс целую груду пакетов и коробок. Что там, интересно?

Варя надулась и пошла в малинник.

К вечеру вода в бассейне прогрелась, и Лялька бултыхалась в нём среди игрушек. Весёлая черепаха, кораблик с парусом, глазастая рыба… Лялька в красном надувном жилете прыгала к ним с бортика так, что только волны кругами расходились да вода выплёскивалась наружу.

– Баб, а почему вы сейчас бассейн поставили? День рождения ведь только через неделю!

– Да потому что не надо радость на завтра откладывать, – ответила бабушка. – Понятно?

– Угу…

– А сюрпризы тоже будут, как же без них. Вот увидишь.

Сюрпризы начались на следующий день. На калитке появился отпечаток чьей-то ладони, выжженный на крашеном дереве. Плитки садовой дорожки оказались утоплены в землю, словно по ним широкими шагами прошёл кто-то невероятно тяжёлый. А на самих плитках остались царапины. На земле рядом с дорожкой обнаружился глубокий след остроносого сапога. Кот Василий, поставив шерсть дыбом, обнюхивал дорожку. Потом скачками понёсся к дому, а когда через минуту вернулся, то за ним шла бабушка.

– Что, Вася? Что ты там нашёл?..

Бабушка не договорила. Увидела след, присела на корточки, рассмотрела как следует дорожку и сказала:

– Та-а-ак… Понятно.

Глаза у неё совершенно позеленели.

– Что понятно, баб?

– Что нам с Ильёй надо посидеть, посоветоваться и подумать.

– О чём подумать, баб?

– О серьёзных вещах.

– О каких, баб?

– Любопытной Варваре нос оторвали! – отрезала бабушка.

Варя чуть не взорвалась от злости.

Тайны! Секреты! Ей, Варе, между прочим, уже десять лет! А бабушка только и знает, что поучать, отмалчиваться и читать мораль!

Варя отправилась в малинник – страдать. Только вошла во вкус малины и страданий, и вот пожалуйста, уже зовут.

– Варя-а-а-а! Варюша-а-а-а! Иди сюда-а-а-а! Варюша-а-а-а! Где ты та-а-ам! – звала бабушка.

Варя не спеша брела на зов и злилась: на бабушку, на Ляльку и на весь белый свет в придачу.

– Мы с Ильёй посидим, посоветуемся. Может, свяжемся кое с кем. Присмотри за Лялькой, хорошо? – голос у бабушки был виноватый, и это рассердило Варю ещё сильнее.

Как праздники, подарки и развлечения, так это мелкой вредине! А как присматривать за этой самой врединой, так сразу Варя!

Илья пришёл вместе со Снежком. Пёс улёгся поперёк калитки, а Илья протопал по дорожке к дому. Увидел следы, покрутил головой и крякнул, став мрачнее тучи. Они с бабушкой засели в комнате с книжными шкафами. Варя попробовала подслушать под дверью, но ничего не услышала. Пришлось тащиться к Ляльке, смотреть, как она складывает башню из кубиков.

Варю так и распирало от обиды и злости. Обидно было и то, что мелкая вредина с утра напялила футболку с драконом – ту самую, папину, сингапурскую. А у Вари ни дракона, ни футболки…

Потом пошёл дождь: мелкий, настырный, противный. Из окна потянуло сыростью и холодом. Пришлось идти на веранду за толстовкой. Тут же вслед прибежала Лялька – с неразлучной куклой и в любимой Вариной бейсболке: красной, с вышитой чёрной кошкой.

– А ну, отдай! Тебе кто позволил это брать? – Варя отобрала бейсболку и нахлобучила её себе на голову. – Всё, брысь отсюда! Достала ты меня, понятно?

Лялька надула губы, но тут же заулыбалась и убежала. Через минуту вернулась с флакончиком «Радужных пузырей» и принялась совать его сестре в руки. Ясно, хочет пускать пузыри, а сама крышку открыть не может…

– Дай сюда! – Варя отобрала флакончик и сунула его в карман толстовки. – Всё, нету его, поняла? Иди, займись чем-нибудь! Кыш!

Малявка не уходила. Стояла набычившись, прижимая куклу к себе.

– Дай! Вая, дай! – вдруг выговорила Лялька.

– Иди отсюда! – закричала Варя и выхватила куклу. – Пошла ты на все четыре стороны! Сгинь!

На мокрой веранде закрутился вихрь, и в этом вихре исчезла Лялька.

Варя ахнула, бросилась вслед, и холодный ветер унёс прочь и её, и куклу.

Часть вторая

Бабушкина внучка

Баба-яга сидела на крылечке и печалилась.

Мышей сушёных почти не осталось. Мухоморы нынче не уродились, поганок днём с огнём не сыщешь. Одна надежда на ягош: глазастые, вечно голодные, авось что и найдут. А не найдут, так и голодными посидят – в первый раз, что ли?

Чему бы ещё огорчиться? О чём поволноваться? Вот курьи ножки у избушки того гляди захромают. Пока вроде здоровые, голенастые да жилистые, но ведь могут захромать? Могут! Значит, можно погоревать – всё равно пока делать нечего… Не грязь же из избушки выметать! Какой в этом прок? Ягоши придут, опять грязи натащат! Потом можно будет окно и дверь настежь открыть, сквозняком её и вытянет. Но это когда-нибудь после. А сейчас можно сидеть и тревожиться…

Или лучше помечтать? Как вырастут ягоши большими да сильными, возьмут да завоюют для неё, для Бабы-яги, всё вокруг: и Навь, и Явь! А там, глядишь, и до Прави[2] дело дойдёт! Ух, здорово будет, славно! Плохо ли быть всему свету повелительницей? А тогда всё всем припомнить: все обиды, каждое лыко в строку пойдёт! Никому мало не покажется!

– Здорово, старая! Как живётся-можется? – На крылечко бесшумно слетел огромный филин. Глянул жёлтым глазом и заухал так, что в елях отозвалось эхо.

– Здорово, Филимон! Сижу вот, дармоедов своих поджидаю. А тут ещё один невесть откуда…

– Это кто?

– Да ты! Не узнал себя – так вот, погляди на дармоеда! – Баба-яга выхватила из лохмотьев зеркальце. – Не узнаёшь? А?! Когда ты мне последний раз вести приносил?

– А что толку их приносить? От тебя же слова доброго не услышишь! Только и слышно: пустоболт, лгунишка, пентюх желтоглазый!

Баба-яга подбоченилась.

– Добрые слова в одно ухо влетают, из другого вылетают! А злые глубоко оседают, да долго помнятся! Мне вот бабенька Яга Ягишна как сказала: «Злюка ты, Ягуся, никто тебя такую не полюбит!», так до сих пор и помню.

– Так и Ягишна небось злюкой была…

– А как же! Я вся в неё!

Филин взмахнул крылом и выбил у Бабы-яги зеркальце.

– Разбилось! Чтоб тебе лопнуть, увалень! Ну-ка, ну-ка… Это что у тебя такое? – Баба-яга хищно прищурилась и сграбастала мышь, что была в когтях у филина. – Вот и ладно, хороший гость без гостинца не ходит.

– Чтоб он тебе поперёк горла встал, карга ты старая!

Филин взмыл над крышей и крикнул, улетая:

– Беда идёт, бабка! Большая беда, лихо неминучее!

– Подавись ты этими словами, умник!

– Умник и есть, так что не обессудь: сама с бедой справляйся, без меня!

Баба-яга запустила в филина шишкой.

Вот горе-то! Где теперь другое зеркальце взять!

Варя открыла глаза, села и осмотрелась.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Див — сверхъестественное существо из древней славянской мифологии.

2

Явь, Навь и Правь — три части мифологического мира древних славян. Явь — мир людей, Навь — мир тёмных богов и душ умерших людей, Правь — мир светлых богов.