Сектор снов

– Что-то произошло?

– Да. У меня беспокойный ребенок, который часто плачет. Особенно по ночам. И я не спала несколько лет. Спала, конечно, но по часу в день, когда чуть дольше.

– Вы принимали на тот момент какие-то препараты для ускорения засыпания? – Алина внимательно слушала человека, жаловавшегося на отсутствие доступного и законного удовольствия.

– Нет.

– А как тогда наладили сон?

– Наняли няню. И я стала заниматься своей работой, – Нелли поначалу было неловко признаваться окружающим, что она дистанцировалась от сына. Привыкла.

– А какие события недавно произошли?

– Муж и сын уехали в Испанию.

– Вы за ними скучаете? – Алине показалось, что она нашла причину проблемного сна пациентки.

– Нисколько.

Глава 38

Неделю назад поворот ключа в замке мог означать появление ответов. Сейчас он их не ждал.

Генерал вошел вместе с незнакомцем.

– Марк, – хриплый голос Севастьяна Демидовича звучал виновато, – я бы хотел тебя представить человеку, ответственному за ваш проект.

– Не понял, – Марк подскочил на постели. Внутри него кипела злость. Но сейчас к ней присоединилось обоснованное возмущение. – Я ослышался? Общий проект?

– Марк. Это наше общее дело для всех.

– Вы, спятили, генерал? – тон Истомина в сложившихся условиях соответствовал заключенному колонии строгого режима. Куда подевались аристократичные манеры, сдобренные долей пренебрежения.

– Можно мне включиться в вашу беседу? – ирония Платона Валентиновича выглядела оскорбительно.

– Я бы вас попросил, – Севастьян Демидович злобно глянул на стоявшего возле него человека, казавшегося ещё более мерзким, чем даже в день представления рабочей группы.

Марк снова лег на постель. Он смотрел в потолок, на котором исправно ползала муха. Сейчас её присутствие было незаменимо. Ему. Такому же мелкому и незначительному, но для чего-то необходимому.

Видя, что диалог не построится, генерал подтолкнул плечом Платона Валентиновича к выходу. Тот не стал демонстрировать строптивость натуры и первым покинул помещение.

Глава 39

В голове прокручивались общие фразы. В блокноте были набросаны медицинские термины на испанском языке. Он волновался. Вполне резонно. И в тоже время казалось, что он предает своего сына. Выставляет его больным. Сомневается в нем. Отчасти так и было. И чувство вины рвало его изнутри.

Машина остановилась у входа в больницу. Приятное с виду здание немного успокоило тревогу. Матвей, увлеченно разглядывавший мелькавшие за окном пейзажи, заерзал на месте.

– Возьмите, – Виталий протянул водителю купюру, и снова посмотрел на сына. – Мы сейчас немного прогуляемся.

– Не хочу, – на лице ребенка появилось недовольство.

– Нам нужно войти вот в то красивое здание и познакомиться с тетей.

– Зачем? – Матвей учащенно засопел и сжал кулачки.

– Тетя хочет с тобой познакомиться, – Виталий попытался улыбнуться, чтобы снизить напряжение сына.

– Я хочу кататься, – Матвей прикрикнул и отвернулся от отца.

– Мы обязательно покатаемся. Немного поговорим с тетей и пойдем на качели.

– Правда?

– И будем кататься столько, сколько ты захочешь, – Виталий продолжал разбрасываться обещаниями, которые ему придется исполнять. И он мог только представить себе, сколько продлится прогулка по парку, в котором он заприметил детские аттракционы.

– Ура, – Матвей стал смеяться.

– Пойдем к тете?

– Давай кататься.

– Нам тетя даст билет на качели. Без билета нельзя.

Матвей водил пальцем по стеклу. Он молчал. И Виталий знал, что сын думает. По рации водителю такси передали адрес нового заказа.

– Простите, пожалуйста, мне нужно ехать, – сообщил водитель, заводя при этом мотор.

– Я хочу с дядей поехать, – голос ребенка выдавал подступавшие слезы.

– Матвей, дяде нельзя на качели. Пойдем к тете, и потом будем кататься, – ощущение безнадежности своего родительского положения охватывало Виталия. Ему хотелось взять сына за руку и вытащить из машины. Так нельзя было поступать. И от этого становилось жаль себя.

Насупившееся лицо сына говорило о приближении истерики. Водитель кашлял. Так делают тактичные люди, намекая вместо слов.

– Матвей, я забыл про мороженое. У тети тебя ждет мороженое.

– Пошли, – мальчик обрадовался и поспешил выйти из машины.

Виталий радовался маленькой победе. Он искал глазами хоть какой-то киоск или автомат, в котором можно было купить обещанное мороженное и избежать истерики. Впрочем, та не была бы лишней в кабинете диагноста.

Глава 40

Руки. В них было что-то не схожее на руки, принадлежащие другим. Она это помнила. Хотелось ли ей обновить воспоминание? Ответ казался очевидным.

Знакомая комбинация цифр отдавала отчуждением. Недавняя встреча придавала уверенности.

– Да, – голос не стал мягче: он так и остался чужим.

– Я не вовремя? – собственное поведение казалось нелепым.

– Алина, я наберу тебя сам.

Он отключился. Резко. Этого следовало ожидать. Но зачем он её касался? Он дал надежду. Или нет?

Алина подошла к зеркалу, внимательно всматриваясь в свою копию, почему-то казавшуюся другим человеком. Тем, кто живет по ту сторону. Во снах. Именно там она была счастлива. Новый профиль медицинской практики казался верным направлением. Но он не мог сделать её счастливой. Помогал на время выходить из не сложившейся реальности. Туда, где фантазии становились осязаемыми. Она хотела научиться их чувствовать. Кожей. Телом. Впитывать запах. Прикасаться. К кому-то. Не к нему. Нет. Только не к нему.

Из записной книжки телефона был удален номер. Она не любила лишнего. Того, что ей больше не понадобится.

Глава 41

Голос из телефона грохотал в ушах. Он не сомневался, кто донес и мысленно благодарил Платона Валентиновича.

– Последний раз тебе говорю – не мешать!

– Я не буду заниматься этим делом, – генерал не ждал согласия.

– Ты не будешь отстранен. Не путайся под ногами.

– Вы не с рядовым разговариваете, – гордость не позволяла себя топтать, но в беседе с министром давать ей волю было напрасным делом.

– Имею право. Истомов будет подчиняться моему человеку. Твоя задача подписывать все бумаги. Все. Что не понятного? – Максим Олегович не умел не срываться на крик, особенно, если приходилось повторять приказ.

– Понятно.

– Отлично. Не давай мне повод опять звонить.

Разговор прервался. Об этом уж точно он не жалел. Собственная бесполезность зияла, как дыра на видном месте рубашки. Он не позволял себе выглядеть неопрятно. И поступать. Теперь приходилось. Стремительно завершившийся разговор выставил его в собственных глазах охредью.

Пустой лист бумаги заполнялся одним за другим предложениями. В них он просил. Прощения. Просил понять. Наверное, подчиниться. И он знал, что Истомов порвет его письмо. Возможно, перед этим взглянет на текст.

Глава 42

Касание карандаша об бумагу казалось громким. Нервы были на пределе. Тридцать минут слез и крика. И вот Матвей коряво рисует на бумаге, сосредоточив на ней все внимание. Виталий обреченно обмяк в кресле. Он слушал детского невропатолога, и ему становилось страшно. Некоторые слова проносились мимо него. Нет, они не были произнесены на языке, которого он не знал: врач отменно владела английским языком, равно как и он.

– Простите, – Виталий перебил врача, – речь идет о неврозе?

– Совершенно верно. Об истерическом, – спокойным тоном пояснила сидевшая в роскошном кресле миловидная испанка.

– Это будет иметь последствия для будущего мальчика?

– Это склад его характера и особенности нервной системы. Острота истерик и их частота снизятся. Пока он находится в таком возрасте, когда не умеет контролировать эмоции. И у него есть зрители. Это вы и ваша жена.

– Жена дистанцировалась от сына, – от собственных слов ему стало грустно. Он все больше осознавал, что Нелли не питает к ребенку сильных чувств. И он не винил её, что также казалось ему странным.

– Тогда только вы.

– Не понял? – Виталий отвлекся от беседы и утратил ход мысли.

– Вы удобный зритель для своего сына.

– И что мне делать?

– А в таких случаях я советую прибегать к моим рекомендациям. Они изложены в буклете в лаконичной форме и снабжены картинками.

– Да, действительно, это весьма удобно.

– Это была моя дипломная работа, – усмехнулась врач.

– Вы прямо в будущее глядели.

– Отнюдь. Мои братья и сестры росли на моих глазах, и мне было интересно узнать, почему дети так часто плачут.

– В этом нет вины взрослых? – Виталий успел за несколько лет страданий Матвея засудить себя, правда, мысленно и не делясь собственным вердиктом ни с кем, даже с женой.

– Иногда да, иногда нет. Все зависит от конкретного случая. В вашей ситуации нет лично вашей вины, – ей хотелось помочь не только ребенку, но и его измученному отцу.

– У всего есть причина, – Виталий не мог позволить себе согласиться с мнением врача, снимавшего с него и Нелли практически всю ответственность за поведение сына.

– Верно. Применительно к Матвею причина кроется в особенностях строения нервной системы. Вы должны радоваться, что у мальчика не поврежден интеллект. Да, он сложный ребенок, но его проблема корректируется.

– Мы устали с женой, – он нашел в себе силы озвучить то, что боялся кому-либо сказать.

– Я вас понимаю. И поверьте, это нормальная реакция. И вы имеете право на эти эмоции. Вам и вашей жене следует давать себе отдых.

– Но, как же Матвей?

– Если вы будете заботиться о себе, вы не предадите своего сына. Напротив, вы поможете ему. Ребенку нужны здоровые и спокойные родители.

– Мне кажется, что я не выдержу.

В углу закапризничал мальчик, которому наскучило рисовать. Он стал осматриваться в поисках более увлекательного занятия. Внимание привлекла яркая игрушка, находившаяся на высоте, подходящей для того, чтобы до неё дотянулся маленький ребенок.

– И я вас понимаю. Это ощущение вполне допустимо. Оно сигнализирует вам о том, что вам следует заняться собственным здоровьем и комфортом.

– Но как?

– С рождением ребенка человек не должен терять вкус жизни и погружаться в круглосуточный процесс заботы.

– Я даже не могу представить себе, как это сделать.

– Заняться работой, планировать отдых без ребенка и иметь увлечения, – невропатолог продолжала ровным тоном выдавать рекомендации, которые были известны Виталию. Более того, жена их успешно внедрила. Он не смог.

Следя за сыном, Виталий прикидывал мысленно, имел ли он право на дистанцию от Матвея, и как бы та отразилась на нем.

– Попробуйте увлечь вашего сына разнообразными играми, требующими внимания, но при этом не перетруждающими его. В буклете есть соответствующий раздел, – врач аккуратно взглянула на стоявшие на столе часы.

Виталий понял, что прием окончен и, встав, направился к сыну. В голове пронеслась мысль о неизбежном плаче, если он заберет игрушку.

– Предлагаю, вам забрать игрушку. Это часть оплаченного сервиса, – улыбнулась испанка.

Виталий мысленно многократно поблагодарил проницательного специалиста.

– Благодарю вас за консультацию и за игрушку, – он кивнул в сторону улыбающегося сына.

– Буду рада, вам помочь, если возникнет необходимость. Пройдите, пожалуйста, на ресепшен, – улыбка не сходила с лица вежливого врача.

Рассчитавшись за прием, Виталий вышел из медицинского учреждения и повел сына на обустроенную неподалеку игровую площадку.

Глава 43

Он знал, что это произойдет. Просто вопрос времени. Ждал ли он начала действий? Да, но не таких, что ему уготовили.

Задумавшись о времени, проведенном в ограниченном пространстве, он поймал себя на мысли, что не знает, какое число соответствует его очередному дню заточения. Марк усмехнулся: учебные познания, банальные и притертые, все-таки отражали действительность.

В унисон ожиданиям замок клацнул и в проеме появился малознакомый, но успевший стать надоедливым лысоватый Платон Валентинович.

– Вы готовы к беседе? – его голос звучал под стать внешности.

– Попробуем.

– Нет, не то слово, Марк, вы подобрали, – едва заметно ухмыльнулся получивший много власти на военной базе посланец от министерства.

– Я и не собирался подбирать слова, – Истомов продолжал изучать рябившую трещинами штукатурку на стене.

– И зря. Стоит именно так поступать, беседуя со мной. Охрана, – Платон Валентинович гаркнул с силой, которая в нем не угадывалась.

В комнате временного содержания быстро появился рядовой.

– Увести в душевую подполковника. Ему нужен холодный душ. Очень холодный, – последние два слова Платон Валентинович растягивал, полагая, что этим допечет норовистому любимцу генерала.

Истомов неожиданно резко поднялся. Откашлялся. Размял затекшие ноги и несколько энергично подвигал плечами.

– Наконец-то. Думал не догадаетесь, – отвесил своему недругу Марк и приблизился к напуганному рядовому, – Веди давай меня купаться.

Разглядывая широкую спину Истомова, Платон Валентинович почувствовал себя слишком слабым.

Глава 44

Перед собой она была честна, исполнив все указанные рекомендации врача, оформленные на бланке с несколько смешным фоновым рисунком. Сон не желал восстанавливаться. Она устала ждать.

Порывшись в сумочке, Нелли достала визитку врача. Указанный на ней номер был набран достаточно быстро.

Приятный голос на том конце разозлил. Бессонница изматывала. В ушах звенело. И спокойный тон врача вызывал обиду.

– Алина Анатольевна, мне ничем не помогло назначенное вами лечение.

– Напомните мне, кто вы, – сохраняя спокойствие в голосе, врач вовлеклась в разговор, обещавший стать непростым.

– Нелли. Я приходила к вам на прошлой неделе.

– Достала вашу карточку. Могу вам предложить другой вариант лечения.

– Порекомендуете действенные препараты, чтобы я смогла проспать не пять часов, а восемь? – Нелли хотелось высказать сомнологу то, что у неё крутилось в голове по поводу методик, бесполезных и казавшихся банальным вытягиванием денег. Последние меньше всего беспокоили, тем не менее, не хотелось находиться в роли того, кто платит за воздух.

– Я понимаю вас, Нелли. Вы довольно продолжительный период времени засыпали при помощи снотворных и не так просто будет вернуть вас к естественному способу засыпания.

– И долго мне ждать этого восстановления?

– Не хочу вас огорчать, но придется – долго.

– Боюсь, что я не захочу этого.

Нелли отшвырнула телефон, не опасаясь, что тот разобьется. Повернувшись в сторону, куда тот отлетел, она вспомнила о муже. Без охоты она подняла телефон и набрала номер супруга. Гудки шли один за другим. Нелли устроилась на диване и, взяв пульт, включила телевизор.

– Дорогая, прости, я был занят, – Виталий успел принять вызов супруги практически перед самым окончанием запроса на соединение.

– Как вы? – Нелли поразилась своему сухому вопросу. А врать она не любила.

– Мне пришлось отвести Матвея к детскому невропатологу, – Виталий сделал паузу, давая возможность жене выразить свои чувства по этому поводу, но она продолжала его слушать. – Специалист полагает, что у нашего сына истерический невроз.

– Что специалист советует делать?

– Врач мне дала целый буклет с рекомендациями.

– И эта туда же, – не сдержалась Нелли.

– Не понял.

– Не обращай внимания. Продолжай, что ты говорил?

– В общем, я внимательно изучаю методичку нашего с тобой общения с сыном. Все предельно ясно. Просто нужно набраться терпения.

– А врач не сообщила, когда наш сын начнет вести себя нормально? – Нелли не уловила просьбу мужа.

– Нелли, он ещё маленький.

– Он уже многое понимает. Просто манипулирует нами, – Нелли перебила мужа, не став слушать его предсказуемые увещевания.

– Все не так просто.

– А что ещё?

– У Матвея такой склад нервной системы. Он не специально изводит и нас, и себя слезами и криками.

– Понимаешь, Виталий, если мы сейчас, пока он маленький, не научим его вести себя, как положено и регулировать истерики, то дальше нам придется не сладко. А я уже порядком утомилась. И знаешь, мы тоже, хоть и родители, а имеем право на свою жизнь. И даже, быть счастливыми, – прокручивая мысленно сказанное мужу, она уже не винила себя в холодности, проявляемой к сыну.

– Нелли, сейчас у многих детей проблемное восприятие реальности.

– Так что делать-то? Как его лечить? Или просто терпеть? – ей хотелось получить четкий ответ. Она хотела помочь сыну. Облегчить свое материнство.

– Когда приедем, я тебе все расскажу, я для тебя переведу буклет, и ты сможешь прочесть рекомендации врача, – Виталию хотелось сохранить у жены материнскую привязанность к сыну. Он боялся, что дистанция увеличится. И поездка, как теперь он чувствовал, только усугубляла разрыв между Нелли и ребенком.

– Попробуй их исполнить самостоятельно. Если все получится, тогда уже дашь мне изучить эту инструкцию по взаимодействию с сыном. Я соскучилась по вам. Мне просто нужно немного отдохнуть, – она не ожидала, что признается мужу в чувствах.

– Я знаю, дорогая. Не волнуйся. У нас все получится.

Она смотрела на экран телевизора, который выключила сразу же, когда ответил муж, и видела в своем отражении пугающие черты.

Глава 45

Недовольство увеличилось прямо пропорционально бесполезно потраченному времени. Иннокентий Владимирович ждал, когда соберутся члены рабочей группы. Предоставленное под совещания помещение было достаточно темным, как будто отвечало теме обсуждений. Но руководитель лаборатории усмотрел в этом пренебрежительный жест со стороны генерала, не удосужившегося выделить аудиторию, отвечавшую уровню тех, кому в ней надлежало находиться.

Заслышав шаги, он предпочел сесть за стол совещаний. В дверях появился пунктуальный Малютин, за которым почти следом вошли Стаханов и Темин. Спустя пять минут появился Харитонов, а вот Высотников и Разумин оставались верны привычке опаздывать.

– Что же, предлагаю приступить к обсуждению нашего плана действий, затем уже вкратце поясним опаздывающим итоги, – заявил Кольцов, включая ноутбук.

Присутствующие не имели возражений.

– Участия Платона Валентиновича не ощущается. Он не соизволил предоставить тезисы, о которых мне все уши прожужжал. По всей видимости, его стремление присоединиться к рабочей группе схоже на каприз. Впрочем, оно и не нужно. Он не врач и сомнительно, что смог бы полноправно участвовать в эксперименте. А нам следует поспешить, – Кольцов был недоволен несобранностью представителя министерства, обещавшего оформить на бумаге оговоренные с Максимом Олеговичем дополнительные пожелания относительно исхода запуска проекта сектора снов. Посвящать в эти детали членов группы он считал излишним.

– А что именно хочет от нас получить министерство вам известно? – Стаханов несколько удивился решительности начальника.

– Петр Ильич, конечно же, я не с собственной головы извлек то, что нам требуется проработать. Общался с министром. С этим вопросом все выяснили? – на лице Иннокентия Владимировича появилось легкое недовольство, но осекать подчиненных он не приветствовал, в виду их полезности для научных разработок и исследований.

Нажатие кнопок клавиатуры врывалось в эпизоды затишья.

– Василий, не стоит печатать лишнее. Что вы там посчитали таким необходимым включить в дневник бесед? – Кольцов был не в духе, и каждый из сидевших за столом, старался усугубить его настроение.

Малютин убрал руки от клавиатуры ноутбука и замер. Отвечать на лишние вопросы он не то, чтобы не любил, а скорее опасался.

– Итак, мы здесь находимся по известной каждому из вас причине. Общий план наших действий сегодня я не представлю, только тот, что будет использован в вводной и подготовительной частях. – Кольцов всматривался в лица присутствующих. Не видя возражений, он продолжил: – Нам следует проработать осознанные сновидения в разведывательных и вербовочных целях. В качестве испытуемого имеем подполковника Истомова Марка. Выбор именно этой кандидатуры связан с базой его знаний. Некоторое время Марк провел в Тибете и, как известно из неофициальных источников, обучался йоге сновидений в даоской школе «Медитация сна». Нам не придется работать с нуля. Наш испытуемый уже имеет хороший базис и понимание сути сна на уровне внетелесных ощущений. Кроме этого, у Истомова, опять-таки предположительно, имеется ген короткого сна.

– Прямо, как у Наполеона, – хмыкнул Харитонов.

– Да, Глеб, и спасибо, что вы в курсе исторических нюансов, – осек реаниматолога Кольцов. – Несмотря на то, что испытуемый имеет качества, упрощающие нашу задачу, все равно предстоит изучить его реакции и потренировать его. Мы обязаны его изучить от и до.

– Я хочу поинтересоваться, – Стаханов робко поднял руку, как на школьном уроке.

– Конечно, – Кольцов уставился на коллегу, про себя торопя его с вопросом.

– А испытуемый готов сотрудничать?

– Петр Ильич, вот это уже не наша забота.

В зал вошли прилично опоздавшие психиатр и полиграфист.

– Многого вы не пропустили, но все равно поспешите присоединиться к нам, – поприветствовал вошедших Кольцов и вернулся взглядом к Стаханову. – Наша задача подготовиться к серии анализов, которые испытуемый пройдет, и по итогам мы сделаем выводы о его степени подготовленности и выстроим дальнейший план мероприятий, которые следует провести в рамках начального этапа.

– Иннокентий Владимирович, наша работа здесь будет продолжительной? – вопросы норовил задавать Стаханов с молчаливого согласия коллег.

– Сроки эксперимента не имеют точной даты завершения. Проше указать время года, когда все будет завершено. Но мы не имеем права работать медленно.

Кольцова и самого не впечатлял такой подход к работе, какой был задан министром. Другого варианта не имелось. Ни в чем.

Глава 46

В темноте время движется едва ощутимо. Оно воспринимается, но как замедленный кадр, с которого хочется переключиться на другой, более интересный. И она даже знала, какой. Просто не могла. Желание погрузиться в сон не позволяло расслабиться.

Теребить подушку не было дальнейшего смысла. Как бы она не переворачивала невинный неодушевленный объект, помочь себе не могла. Нелли поднялась, отшвырнув покрывало так, словно оно не позволяло ей отключиться, и направилась на кухню.

Поиски снотворного не требовались: препараты лежали на видном месте. Разве что, они давали осечку. Все чаще. Она знала почему. Привыкла. Не могла только привыкнуть к бессонным ночам. И нечем было заполнить их чем-то, кроме сна.

Одинокий диван в гостиной показался, как будто невзначай, в дверном проеме кухни. Смена места могла обмануть. Кого? Сознание? Оно ли включало режим сна?

Нелли расположилась на мягком диване, фокусируясь на ощущениях. Момент погружения в сон ощущался слишком важным, чтобы игнорировать его. Она так считала. И опять темнота заставляла медленно тащиться по минутам, едва слышно отсчитываемых часами.

На Viber пришлось отправить сомнологу просьбу о записи на прием.

Нелли подошла к окну. Безжизненная улица и та спала. Как и фонари, отключаемые после полуночи. Только деревья шевелили своими тяжелыми ветвями. Они не желали спать. А может, им тоже снились сны и деревья им отвечали.

Глава 47

Появление в кабинете незаписанного пациента она воспринимала, как повод выключить режим любезности. Только с ним так себя вести опасалась. Интуиция советовала аккуратничать.

– Алина Анатольевна, простите великодушно мой визит. Я знаю, что нарушаю ваши правила, – Платон Валентинович был нарочито вежлив.

– Вы правы. Ладно, присаживайтесь, – она указала ему рукой на место для пациента.

– И я не откажусь: мне от вас потребуется развернутый ответ.

– Через полчаса у меня будет пациент по записи, – она напряглась перспективе, которую невнятно обрисовал загадочный человек, навязавший общение.

– Время нам понадобится. И я очень прошу вас выделить его мне, – Платон Валентинович сохранял прежний тон, но то, с каким выражением лица он произнес последнюю фразу, заставило сомнолога напрячься.

– Что именно я должна вам ответить?

– Что такое сон?

– Извините?

– Вы услышали мой вопрос, – Платон Валентинович устроился на стуле поудобнее, облокотившись о край стола, за которым сидела ошарашенная врач.

– Сон – это биологическая необходимость, позволяющая организму восстанавливаться. У сна имеются три важные функции: энергетическая, информационная и психическая. Во время сна ускоряются анаболические процессы, и происходит снижение катаболических. Происходит восстановление иммунной системы. Центральная нервная система разгружается. В большей мере важен для организма медленный сон, так как он необходим человеку на биохимическом уровне. Вот для чего требуется быстрый все ещё однозначного мнения нет. Это как бы самые простые представления о сне. – Алина внимательно смотрела на посетителя, пытаясь определить, то ли он желал от неё услышать.