Немчиновы. Часть 2. Беспокойное лето. Послесловие

–– Зина, завтра, когда все прояснится, можно будет бабушкину шкатулку Валечке отдать. Скажешь, что бабушка специально попросила передать ее Вале, когда та забеременеет. Раз такое дело, у меня к тебе тоже есть серьезный разговор. Пожалуйста, Зина, отнесись к моим словам серьезно. Ты знаешь, я очень боялся ехать в Россию. Слишком привык к своей жизни в Париже. Боялся, что в России мне все будет чужим. Вот приехал и чувствую, что я дома. Гены, что ли, русские дают о себе знать. Мне трудно сформулировать, но впервые после смерти жены я почувствовал себя счастливым. Вы с Валечкой превратили нас, отдельных Немчиновых, в семью. Сам я этого сделать не сумел. А теперь скажи, только не обижайся, безопасно ли нам оставаться в Сосновске? Не лучше ли переехать в Париж? Ты все и всех здесь знаешь. Что или кто нам может угрожать?

–– Это тебе лучше с Колькой переговорить или с Пантелеем, а лучше с ними обоими. Если покумекаю своими бабскими мозгами, то опасность для вас может только от Лариски, первой жены Пантелея, исходить. Она всю жизнь с Недельским шуры-муры крутит, и то, что Юрка, Анькин сын, богатство получил, ей уж точно поперек горла. Сволочь она. Однако сейчас, думаю, тише воды ниже травы сидит. У нее же в ночном клубе наркотой торговали. Четыре следователя из Москвы приехали, разбираются. А сына твоего старшего ведь в Париже убили, от судьбы, Виталий, убежать трудно. На все воля Божья.

–– Зина, откуда ты знаешь про следователей, неужели Николай проговорился?

–– Что ты, Колька – могила. Это у моей соседки Ляльки племянница в гостинице работает. Она и рассказала. Весь город же гудит. Начальника полиции сняли, многие под следствием.

В этот момент в кабинет ворвался Вадим. Он сиял.

–– Папа, у нас с Валей будет ребенок! Тест положительный! Света и Маня тоже беременны!

–– Дурацкое дело нехитрое, – подвела итог Зина и прослезилась. Я обнял сына.

Николай

Я получил добро на работу в структуре нашего губернатора. Моя задача, как всегда, проста и незатейлива. Я должен контролировать криминальную ситуацию в Сосновске и предупреждать форс-мажор.

После ареста Недельского в доблестных рядах нашей полиции началось внутреннее расследование. Приехали следаки из Москвы. Оказалось, что ситуация не просто запущена, она хуже некуда. Недаром Пантелей столько лет стучал наверх. Недельский повязал всех. Фигуранты уголовных дел, в недавнем прошлом уважаемые отцы города, были полностью деморализованы. Они бы рады свалить все на Недельского – негласного руководителя силовых структур города, да страшно. Знали, собаки, что на каждого у него припасен компромат. Но это не моя головная боль. Пусть московские коллеги пупок рвут. У меня своих дел хватает.

Ко мне обратились Пантелей и Виталий Петрович. Их головная боль мне вполне понятна, она и моя головная боль. Безопасность наших семей – это мои задачи номер раз, два, три и далее по списку. Пантелей нарисовал мне схему и объяснил связи всех основных кланов города. Я еще раз удивился его деловой хватке и уму. Ведь простой мужик, а сумел все сбалансировать. Каждой сестре раздал по серьгам. Основным нашим бизнесменам, в прошлом криминальным авторитетам, Кузькину и Мамалыкину, дал приблизительно одинаковые подряды на восстановление подъездных путей к заводу и ремонт цехов. Отец говорит, там такие деньжищи! Они довольны, Пантелея благодетелем считают, и на Юрку, а тем более на Немчиновых, наезжать им резона нет. Мелочевку Пантелей сам легко к ногтю прижмет. Наркотрафик – дело серьезное. Недельский в тюрьме, контролировать ситуацию еще долго не сможет. Остальные звенья цепи в наличии. Пока затаились, идет следствие, но рано или поздно голову поднимут. Без Недельского им денег явно больше достанется. Здесь контроль за ситуацией нужен. Но если посмотреть трезво, у них свои дела, зачем им Немчиновы, я или Юрка. Я бы на их месте лишних проблем себе на голову не искал. Если кто на Юркины или немчиновские деньги засмотрится – тут охрана и оперативная работа нужны. Но если деньги есть – организовать все это – раз плюнуть. Кстати, пока мы женихались, Пантелей вместе с Немчиновыми и Батищевым Юркины деньги пристроил. Юрка теперь совладелец строительной компании Вадима, акционер холдинга Батищева и прочее, прочее, прочее. Юрке, правда, это все по фигу. Юрке недавно из Франции посылка пришла с каким-то историческим барахлом, так у него крышу совсем снесло. Ему главное теперь, чтобы деньги были на какую-то новую экспозицию в музее, а все остальное ему по барабану. Вадим уговорил Юрку только машину купить, а так в чем Юрка ходил, в том и ходит.

По-моему, выходило, что пока Недельский в тюрьме, можно держать хвост пистолетом, только вот оказалось, что Пантелей Иванович так не думает. Он уверен, что его бывшая жена Лариса Ивановна спокойно ему жить не даст. Недаром ее в городе ведьмой зовут. Оказывается, она всю свою сознательную жизнь с Недельским дружбу водила. Теперь за Недельского, да и за то, что сейчас Пантелею просто хорошо и он с любимыми людьми воссоединился, мстить может. В основном должно попасть Юрке с Анной Александровной, но и Немчиновым может за компанию перепасть. Так что мне поступило секретное задание – собрать досье и компромат на бывшую жену Пантелея, чтобы можно было ее прижучить. Пантелей утверждает, что она баба с головой и на рожон не полезет. Легко сказать, собрать компромат, да трудно исполнить. Где я его возьму? Тут длительная оперативная работа нужна, а компромат нужен был еще вчера. Пантелей интересную историю рассказал. Еще в те времена, когда его тесть, секретарь обкома партии, в силе был, послали Пантелея на год в Москву повышать квалификацию и экономике обучаться. С ведьмой тогда они еще жили под одной крышей, но каждый сам по себе. Пантелей с радостью уехал и сильно себя звонками родимой жене не утруждал. Пантелей сильно удивился, когда однажды ему позвонила сама Лариса. Звонок был междугородний, точнее, как прогнусавила телефонистка, жена звонила из заштатного городишка Ленинградской области. Лариса объяснила, что поссорилась с отцом, сбежала от него, и теперь ей нужны деньги на жизнь. Пантелей деньги перевел. Делал это он еще несколько раз. Потом как-то к Пантелею заявился Недельский. Тесть любил держать руку на пульсе, а Недельский при нем ищейкой служил. В этот раз, однако, судя по всему, у Недельского были свои дела в городе. Два дня он отсутствовал, якобы у знакомой москвички кантовался, а потом Пантелей в мусорной корзине билеты в Ленинград разглядел. Два и два сложить у Пантелея ума хватило, но углубляться в этот вопрос ему было лениво. С кем крутит шашни Лариса, Пантелею было по барабану. Когда Пантелей вернулся в Сосновск, Лариса была уже дома, правда, скучная какая-то, якобы плохо себя чувствовала. Потом стала частенько уезжать лечиться от неведомых болезней. Тут Пантелей как раз Анну Александровну встретил, и ему вообще на Ларису стало наплевать. А вот теперь он предполагает, вдруг Лариса тогда ребенка родила, или еще какая история вышла. Надо выяснить. Да, задача – через тридцать с лишним лет разузнать, что там такое с нашей фигуранткой было, не самая простая. Правда, и невозможного ничего нет, тем более что время и место известны. Жаль только, что в командировку ехать надо, а Маньку придется дома оставить, все-таки она в положении. Скучно без нее будет.

Валя

Как только Анна Александровна вернулась из путешествия по Европе, которое ей устроил Пантелей Иванович, нам с девчонками настоятельно порекомендовали прийти на прием и сделать УЗИ. В больницу меня повезли Немчиновы в полном составе. Мишка первым залез в машину и категорически отказался ждать результат дома. Я почему-то очень боялась: боялась, что моя беременность не подтвердится. Маня со Светкой быстро отстрелялись и пошли сдавать кровь, а я с замиранием сердца переступила порог кабинета. Мне показалось, что Анна Александровна уж очень долго водит прибором по моему животу и что-то рассматривает на экране.

–– У меня что-нибудь не то? Я не беременна? – я была готова заплакать.

–– Валечка, деточка, не волнуйся, с тобой все в порядке, ты очень даже беременна. – Я вздохнула с облегчением.

–– Позови папочку, – попросила Анна Александровна сестру. Сестра вышла из кабинета и громко сказала: «Папочка, пройдите в кабинет». Я услышала сначала какую-то возню, а потом театральный шепот Мишки: «Дядя, ты что сидишь как истукан, иди в кабинет, папочка – это ты!»

Вадим появился в кабинете с выражением ужаса на лице.

–– Вадим, проходи, не бойся, все хорошо, – Анна Александровна улыбнулась.

–– Дорогие Валя и Вадим, поздравляю вас, у вас ожидаются двойняшки. В коридоре раздался вопль: «Дедушка, двойняшки – это что?».

–– Тетя Аня, я когда волнуюсь, то плохо соображаю. Я, как и Мишель, не знаю, что такое двойняшки.

–– Дорогой Вадим, «двойняшки» означает то, что к лету, если все будет хорошо, у вас с Валей появится не один ребенок, а два.

–– Урааа!!! – раздалось в коридоре.

–– Вадим, я должна тебя сразу предупредить, что беременность у Вали будет тяжелой. Тебе придется за ней много ухаживать. Никаких стрессов, свежий воздух и здоровое питание.

–– Тетя Аня, я буду очень стараться, Вы только скажите мне, что надо делать. Я все, все сделаю.

Новость о том, что у меня будут двойняшки, можно сказать, потрясла меня. Как съязвил Колька, Левашова-Немчинова опять выпендрилась. Потихонечку я пришла в себя и поняла, что просто счастлива. Я очень хотела ребенка, а то, что их будет двое, – просто подарок судьбы. Мне очень повезло, что я встретила Вадима. После смерти родителей больше всего на свете я мечтала иметь семью. Теперь она у меня есть, а с рождением детей наша семья станет еще крепче. Я уверена, что и Виталий Петрович, и Мишка уже любят наших детей, и так же, как и мы с Вадимом, с нетерпением ждут их рождения. От всех этих мыслей у меня навернулись слезы на глаза. Правда, очень быстро они высохли. Вадим с Виталием Петровичем затеяли спор, кто аккуратнее водит машину и кто удостоится чести везти меня домой. Я сразу вспомнила наш российский фильм про Ниро Вульфа, место, где Арчи Гудвин с черепашьей скоростью везет Вульфа на машине. Не засмеяться я не могла. В результате за руль все-таки сел Вадим. Все наши домочадцы встречали нас на улице. Оказывается, Мишка успел послать всем смс. Почему-то мне показалось, что тетя Зина не удивилась, что у меня будут двойняшки.

Николай

Я съездил в командировку в Ленинградскую область. Сначала показалось – никаких зацепок. Ларису никто не помнил. В архиве местного роддома – ничего нет. Одна старая акушерка вроде бы узнала Ларису по фотографии, но никакой уверенности нет. Как ни крути, больше тридцати лет прошло. На всякий случай я решил прошерстить школы, вдруг найду там пацана или девку со знакомой фамилией. Уже надежду всякую потерял, решил – пустой номер. Почти все школы обошел – ничего. По закону подлости только в предпоследней нашел в архиве некого Дмитрия Игнатьева. Он как раз по возрасту подходит. Игнатьева – это фамилия Ларисы по мужу, фамилия Пантелея, значит. К сожалению, ничего особенного в школе про пацана я не узнал. Пел вроде хорошо. Жил у тетки, мать появлялась наездами. Вроде подходяще. А в классе пятом пацана из школы забрали. Вот и весь сказ. Не густо, но кое-что есть. Я узнал, где жил парень, и вечером решил наведаться по соответствующему адресу. Оказалось, что дом давно снесли. Пришлось топать в местное отделение полиции. Ребята оказались невредными и быстро пробили адресок по базе.

Ничего себе! Пацан проживал в квартире вместе с Недельской Антониной Михайловной. К сожалению, более двадцати лет назад она из города уехала в неизвестном направлении, и свежих сведений о ней у ребят нет. Ребята развели руками. Но и на том спасибо. Пивком я их, само собой, угостил. Командировку можно было считать удачной. Версия о наличии сына у Ларисы подтвердилась.

На Пантелея новость, надо сказать, впечатление произвела убойное. Ребенка родимой жены прошляпил. Он никак в толк не мог взять, почему Лариса ему ничего не сказала. Могли бы ведь по-хорошему развестись. Без тестя Пантелеева, видимо, дело не обошлось.

Я фотографии Ларисы в молодости видел. Видная девка! Неужели на Недельского клюнула? Он же плюгавый мужичонка, рупь с кепкой. И потом, отчество у пацана – Евгеньевич, а Недельский – Виктор. Что-то тут не так. Я по своим каналам сделал запрос и на Антонину Михайловну, и на Игнатьева Дмитрия Евгеньевича.

Виталий Петрович

Когда я ехал в Россию, я почему-то думал, что буду мучиться от безделья. А вышло все наоборот. Я целый день занят. В первой половине дня Вадим частенько уезжает на стройку, и я присматриваю за Валечкой. Нужно с ней погулять, проследить, чтобы она вовремя поела. Беременность протекает очень тяжело. Удивительная все-таки Валечка женщина. Не жалуется и не теряет присутствие духа. Когда получше себя чувствует, занимается французским, с удовольствием смотрит на звезды в телескоп, который Вадим приобрел для Мишеля. Мишель каждый вечер, как минимум, час смотрит на небо. Уж очень внук хочет увидеть на Луне инопланетян и летающие тарелки.

В середине дня я беру с собой обед и везу его в Сосновск. Вадим отремонтировал и расширил квартиру Валечки. Через Зину соседи Валечки передали, что хотели бы поменять свои квартиры на небольшие коттеджи. Вадим ухватился за это, и теперь у Валечки большая квартира, практически такая, какая была у ее прапрадеда до революции, до того как началась эпоха уплотнений. Кстати, как только Вадим получил деньги за проект, он отреставрировал фасад Валечкиного дома и сделал косметический ремонт подъездов. Вадим считает, что это вложение в рекламу его архитектурного бюро. На примере Валечкиного дома Вадим продемонстрировал, как сравнительно дешево можно преобразить центральную старинную часть города. Результат превзошел ожидания. Люди со всего города приезжают посмотреть на чудо-дом.

Когда у Мишеля заканчиваются уроки, он обедает, делает уроки, а потом я отвожу его с друзьями в бассейн или на занятия восточными единоборствами. На исторический кружок Мишеля возит Юра. Пока я жду Мишеля, я общаюсь с родителями, бабушками и дедушками ребят, которые занимаются вместе с Мишелем. Зина надо мной смеется, а я с удовольствием обсуждаю с ними местные новости, рассказываю о своей жизни и с интересом слушаю их истории. Я и в Валечкином дворе с удовольствием сижу на скамейке вместе с Зиниными подружками. Темы для разговоров находятся сами собой.

После занятий мы с Мишелем едем домой в усадьбу. Там с ним возятся уже Валечка и Вадим, а я допоздна изучаю российское законодательство. Вот чего я никак не мог предположить, так это того, что буду востребован в России как юрист. Я заранее смирился с мыслью, что в Сосновске я просто отец архитектора, старый граф или даже старый пердун. Первый раз, когда меня так обозвали, мне пришлось лезть в словарь, чтобы понять, что к чему. Хорошо хоть у Зины значение слова спрашивать не стал. Потом как-то Пантелей попросил совета, что-то у него по юридической части не клеилось. Я посидел, разобрался и подсказал верное решение. Потом Зина попросила помочь ее знакомым. Потихоньку я втянулся в работу. Теперь про меня уже говорят: Виталий Петрович, юрист. Мелочь, а приятно. Это я от Мишеля всякой словесной чепухи поднабрался.

Валя

Мишка оказался большим любителем орехов. Особенно ему нравится положить орех на подоконник и стукнуть по нему большим молотком. Вадим от этого исходит на мыло. Подоконники в основной части дома еще старые, мраморные, пережившие революцию и все последующие коллизии. В конце концов Мишке выделили толстый кусок доски и предписали разбивать орехи только на нем. Я, конечно, воспользовалась случаем и объяснила, что такое давление.

Однажды Мишка со своей доской устроился на подоконнике в библиотеке и занялся орехами. Вадим всеми силами старался смириться с плачевной участью подоконников и не обращать внимания на удары молотка. Все было спокойно. Вдруг раздался Мишкин вопль. Я испугалась, что он попал себе по пальцу, и кинулась в библиотеку. Туда же прибежали Юрка, Вадим и Виталий Петрович. То, что мы увидели, повергло нас в удивление крайней степени. Из-под подоконника выдвинулся довольно большой ящик. Видимо, кто-то когда-то устроил под подоконником тайник. Мишка, разбивая орехи, попал молотком по механизму, который и выдвинул ящик.

В ящике лежало пять конвертов с фотографиями. В двух конвертах были фотографии имения, старого графа, графини, его детей и еще каких-то людей, которых мы не смогли идентифицировать. В третьем конверте были фотографии монастыря, каких-то келий и просто отдельных, ничем не примечательных кирпичей. В четвертом – фотографии библиотеки и деталей ее интерьера, в пятом – были какие-то страсти-мордасти: фотографии скелета, пауков и кобры. Пауки и кобра выглядели почти как настоящие, но, приглядевшись, можно было заметить, что они игрушечные. Кому, интересно, могло прийти в голову так развлекаться? Не знаю, почему, но мне показалось важным пронумеровать фотографии, которые мы доставали из конвертов. Зачем-то они были положены в тайник, причем в определенном порядке.

Интересно, что каждый из нас нашел в фотографиях то, что заинтересовало его больше всего. Мишка, конечно, заинтересовался скелетом и пауками, Виталий Петрович с Юркой – своими предками, а Вадим – интерьерами имения. Вадим пришел в восторг от убранства библиотеки. Он сразу предложил Юрке оборудовать в музее зал, посвященный Немчиновым, и воспроизвести интерьер старого графа. Идея была принята на ура. Все это было очень интересно, но меня волновал вопрос, зачем старый граф спрятал именно эти фотографии в тайнике.

Николай

В моей жизни произошло нечто неожиданное. Адвокат Недельского передал мне просьбу сидельца встретиться с ним. Я удивился: неужели соскучился? Прежде чем идти на свиданку, я переговорил со следаками. Они попросили при возможности выяснить, не имеет ли Недельский отношения к некой хибаре в поселке под Сосновском. Двое бомжей пытались в дом залезть, так там взрывное устройство сработало. От бомжей только мокрое место осталось. Началось следствие. Люди вроде Недельского рядом с хибарой видели. По документам-то хибара древнему дедку принадлежит. С него какой спрос, он и вопросов-то не слышит.

Привели Недельского. Надо сказать, что выглядел он ужасно: весь какой-то синий и глаза злющие. Первые минут десять Недельский потратил на то, чтобы в красках рассказать, что он сделает со мной, Пантелеем, Юркой и Немчиновыми, когда освободится. Я не перебивал. Мне было о чем подумать. Вчера нам с Манькой мебель привезли, которую она по совету Вадима заказала. Я, откровенно говоря, побаивался, что будет что-то уж слишком экстравагантное. Я даже у Вадима заранее поинтересовался, где мы с Манькой спать будем: в каком-нибудь гамаке под потолком или все же на кровати. Вадим меня успокоил. Оказывается, стиль интерьера, который Манька для гостиной выбрала, называется шебби-шик, для кухни – прованс, а для спальни – кантри. Вадим посоветовал не пугаться громких слов, на самом деле, как уверил меня Вадим, у меня в доме будет стиль, который во всем мире называется уют. Только в Советском Союзе почему-то к слову «уют» добавляли еще прилагательное «мещанский». Почему, Вадим понять не может, впрочем, я тоже. Так что пока Недельский разорялся, я пытался в уме посчитать, сколько у нас подушечек на диванах.

Наконец Недельский выдохся.

–– Недельский, ты чего меня пригласил, чтобы эту муру рассказать? Тебе о здоровье думать надо, чтобы до освобождения дожить, а ты себе карму злобой своей портишь. Смотри, помрешь и отомстить не сумеешь.

–– Не твое дело. Вопросы у меня к тебе накопились. Вот лежу на нарах и думаю, что надо кое-что прояснить. Вопрос номер раз: почему меня не грохнул? Знаешь ведь, что у меня для тебя всегда пуля найдется, и рука не дрогнет.

–– Зачем лишний грех на душу брать. Живи. – Недельский выругался.

–– Скажи, икона, что у Вальки была, настоящая или развели меня?

–– Ясное дело, что развели. Немчиновскую икону Вадим с Валькой давно в банке в ячейку положили, а Вальке Вадим просто похожую подобрал. Ты один секрет знал про край, который у настоящей иконы чуть-чуть обгорел. Ты, как увидел, что край у иконы обгорелый, сразу обрадовался. А вот про второй секрет ты не знал. На оборотной стороне настоящей немчиновской иконы молитва написана с орфографической ошибкой. А ты на оборотную сторону даже не посмотрел.

–– Как же это честная Валька Левашова деньги за икону не постеснялась взять, и немалые?

–– Деньги она Вовке Ерофееву отдала на приют собачий, а ты, уверен, не обеднел. – Недельский опять выругался.

–– Валька-то замуж за Вадима вышла?

–– Валька – теперь Немчинова.

–– Я вот решил Немчиновым предложение сделать. У меня кое-какие немчиновские документы хранятся. Прадед мой, конюх, их как зеницу ока берег. Вроде в них старый граф зашифровал, где часть имущества своего запрятал. Когда в семнадцатом в имение пришли имущество национализировать, только пустые стены обнаружили. Кто когда мебель и все такое вынес, прадед даже представить себе не мог. Решил, что где-то в имении тайник есть. Вроде он как-то слышал, что старый граф что-то такое в саду с сыновьями обсуждал и что-то вроде плана рисовал. Прадед-то бумажку графьевскую подобрал и понадеялся, что кто-нибудь из его потомков головастым окажется и шифр разгадает. А я вот решил бумажки Немчиновым отдать, чтобы они мне кое-чего простили. Пусть хоть не по максимуму дадут.

–– Немчиновым передам, но вряд ли они согласятся. Денег у них своих куры не клюют. Зачем им еще?

–– Денег никогда много не бывает. Ты вот Варьку грохнул, а она мне как дочь была. Других у меня нет. У Виталия вон еще Вадим есть. В общем, баш на баш.

–– А как же Дмитрий Игнатьев, Ларисы Ивановны сын? Разве ты тут ни при чем?

–– Так Митька не мой, да и высоко его дед Иван Терентьевич в Москве поставил, не мне чета. Митька… А откуда про Митьку знаешь?

–– Да вот ты и рассказал.

–– Сволочь, Митьку и Лариску не тронь.

–– Это уже мне судить.

–– Передашь Немчиновым предложение мое? Согласятся, я им адресок домишки одного дам, где документы спрятал.

–– А чего ты меня переговорить с Немчиновыми просишь, адвокату-то сподручнее.

–– Зачем лишние люди, можно сказать, в нашем семейном деле?

–– Уж не в поселке ли домишко? У леса? Старый дед хозяин? – от моих вопросов Недельский аж позеленел. – Вижу – угадал верно. Два бомжа подорвались в домишке, так что, боюсь, Недельский, теперь тебе пожизненное светит.

–– Не докажешь. – Недельский начал угрожать мне по второму кругу. Мне стало скучно. Подушки на диванах я уже сосчитал. Все, что я хотел узнать, я узнал. Дмитрия надо искать в Москве, а взрывчатка в хибаре предназначалась мне и Немчиновым. Я нажал на кнопку, вызвал конвоира и попросил отвести Недельского обратно в камеру.

Дмитрия Игнатьева я легко нашел в Москве. И не очень-то высоко его дед посадил – всего-то владельцем стоматологической клиники и пары фитнес-центров. Мне торчать в Москве особой радости нет, особенно когда Манька в Сосновске. По согласованию с Пантелеем я обратился в детективное агентство и попросил местных приглядеть за Ларисиным отпрыском. Надо же знать, как идут дела в «датском королевстве». Поначалу инфа была исключительно благостная. Прямо не бизнесмен, а белая, пушистая конфета «Рафаэлло». Пример для подражания. Все по белому, никаких зарплат в конвертах. В личной жизни тоже – без излишеств. Девица при нем, не сказать что образец нравственности, но бывает много хуже. Я попросил ребят посмотреть и за девицей, просто для перестраховки. Интуиция меня не подвела. Оказалось, что девица, в свободное время от общения с Ларисиным сыночком, с основным конкурентом Митеньки шуры-муры крутит. Ребята сообщили, что вроде как бизнес у Мити отнять могут. Я Пантелею доложил. Он сразу добился, чтобы телефон девицы на прослушку поставить. Ребята послушали… Я еле успел в Москву приехать, чтобы ситуацию разрулить. Пантелей с Виталием Петровичем большие деньги выложили, чтобы ситуацию под контроль взять. Теперь у Пантелея такие козыри на руках, что можно и с Ларисой Ивановной по душам поговорить.

Виталий Петрович

Я не кривил душой, когда сказал Зине, что счастлив в Сосновске. Через Николая я знаю, что следствие по делу Недельского идет в правильном направлении. Валечкина беременность протекает тяжело, но Анечка считает, что все в пределах нормы. Вадим и Валя живут душа в душу. Я радуюсь, что мой младший сын наконец обрел счастье, которое давно заслуживает. Мишель хорошо учится. Мы с Вадимом и Мишелем очень привязались к Юре. Он напоминает нам Сержа не только внешне, но и внутренне. Юра так же, как и Серж, легко увлекается самыми разными проектами, любит шутку, он очень честный, добрый и справедливый. Я все время вспоминаю булгаковского Воланда, который говорил, что самый тонкий вопрос на Земле – это вопрос крови. Как это возможно, чтобы в разных странах появились двое столь похожих друг на друга мужчин. Иногда, когда мы встречаемся вечером за ужином, мне кажется, что оба моих сына сидят за столом, а Луиз только на минутку вышла принести с кухни что-то особенно вкусное.