Его строптивое Солнце

Её делом занимался толстенький участковый, который явно был на стороне Ивана.

– А что ты хочешь? – наглость и беспардонность лишали сил и слов. – Прыгаешь полуголая по сцене, вот мужик и ревнует. Сначала крутите жопой, а потом муж виноват. Убьет, тогда и приходи. А так, может, ты его лупила, а он защищался. Я вот дело открою, а ты на попятную – меня потом отчетами замучают и висяк лишний мне ни к чему. Одни хлопоты с такими.

Из отделения полиции тогда Злата вышла вся в слезах. Она уже месяц как вернулась домой, а дело так и не сдвинулось с мертвой точки. Было стыдно, но пришлось идти в центр помощи таким же неудачницам, как она. Потом девушка еще долго жалела, что не обратилась к ним раньше: помогли, вытащили, только вот Иван всерьез настроен вернуть бывшую жену. Для него развод ровным счетом ничего не значит. Остается только сбежать, куда угодно, лишь бы не нашел.

Записка родителям написана, собраны все возможные деньги с карточек, теплая одежда, документы, минимум вещей. Злата даже новую сим-карту в телефоне дома не активировала, побоялась. Как человек, совершенно не знакомый с возможностями современных технологий, но часто смотрящий фильмы про суперагентов, она решила перестраховаться со всех сторон. Красивой и яркой балериной она давно уже не была, стала зашуганной серой мышью, у которой скоро инфаркт будет из-за того, что огромный кот не спускает с нее глаз. Поймает, пошипит и отпустит. Скорей бы уже съел.

Путь ее лежал в этот октябрьский вечер на автовокзал, хоть там на пригородные рейсы не просили документы. А купить билет на свое имя, это все равно что табличку повесить "я еду туда". Удалось уехать за двести километров от города и выйти на небольшой станции, на другом автобусе можно было уехать и дальше, но там деревеньки все меньше. Приезжего быстро вычислят и спрятаться не удастся. Сев возле домика, обозначающего железнодорожный вокзал, Злата разрыдалась. Маленькую скрюченную фигурку стало жалко начальнице полустанка, ни разу не поверившей в потерю документов. Сердобольная женщина пообещала посадить на следующий поезд, ведь они тут давно все друг друга знают, многие работают десятилетиями. Вот так Златка и очутилась в уездном городе, проехав туда зайцем в плацкартном вагоне за небольшую плату в руки. Наконец, включила телефон и написала соседке, что все нормально. Ни города, ни подписи – та сама догадается.

Сняв комнату в каком-то клоповнике, где просто просили оплату за номер, совершенно не интересуясь личностью, улеглась на продавленную кровать не раздеваясь. Мало ли кто и чем тут до нее занимался. Теперь ей этот план побега казался еще большим безумием – ну куда она так уедет? Денег на сколько-нибудь долго не хватит, нужно сразу искать работу, а это опять регистрация.

– Черт, черт, черт, – слезы текли по лицу девушки. Ей было страшно и обидно, она совершенно не понимала, за что судьба так с ней. За глупость, наверное. Ведь были, были тихие звоночки о том, что Иван может быть жестоким, но она предпочла их игнорировать со свойственной всем влюбленным женщинам слепотой. И что теперь? За стенкой номера слышны отчетливые звуки того самого процесса, дверь, хоть и подперта стулом, все равно доверия не внушает. – Там еще и родители с ума сходят. Только бы номер не выпросили…

Девушка забылась под аккомпанемент охов с одной стороны и храпа с другой беспокойным сном, лишь под утро немного успокоившись. Проснулась только после обеда, да и то от голодного урчания желудка. Вещи без присмотра было оставлять боязно, поэтому кое-как приведя себя в порядок, совсем покинула дешевую гостиницу. При свете солнца все не казалось уже настолько мрачным, а после перекуса в кафе настроение и вовсе поднялось. Претворив первую часть плана в жизнь, Злата не знала, как перейти ко второй, которой еще, к тому же, и не было. Передвижение автобусами было длинным, изматывающим, трудным, потому что приходилось выбирать те маршруты, где просто сел и поехал, комфортным такое путешествие никак не назовешь.

Сложностей добавляла и профессия балерины – работы по специальности мало того, что кот наплакал, не в каждом городе был театр оперы и балета, так еще и на сцене светиться было полнейшей глупостью. Как вариант, можно попробовать работать с детьми в хореографической студии, но вдруг кто из родителей сделает фото и выложит в сеть? Каждый из шагов давался с огромным трудом, каждое решение было приправлено тонной сомнений.

И почему тогда в больнице, где она года три назад лежала с травмой ноги, повела себя как затюканная глупышка, а не нормальный человек? К ней подошла женщина, занимающаяся проблемами домашнего насилия, и предложила помощь, но Злата тогда отмахнулась. Гнев пока ещё мужа она списала на заботу и волнение, ведь сама виновата – не нужно было идти под руку с танцором из труппы театра, замужняя же. И гололёд не оправдание. Это сейчас она понимает – то были цветочки, первые ласточки. Ей ещё повезло в тот раз, Иван, резко дёрнув ее за руку, хотел толкнуть в сторону машины, но девушка поскользнулась и неловко упала на лёд, заработав вывих и трещину. Да и в больнице она провела всего сутки, пока ждали очередь на рентген и прочие осмотры. Постарался тот самый коллега, расписав падение в красках, и помогла профессия – любимую балерину дочки врач-травматолог осматривал тщательно, и нашел на ее теле на бедре уже желтеющие синяки от пальцев.

– А это откуда? – поинтересовался он. – Очень странно.

Злата ничего не ответила, только отвела глаза. Лежавшая на соседней койке с загипсованной рукой женщина пристально на нее посмотрела и поджала губы. Когда врач вышел, уточнила, не применял ли к ней муж насилие, и сказала, что она из центра помощи. А рука – результат падения с крыльца магазина. В ту оттепель среди зимы пострадавших было очень много. Девушка убеждала, что ничего страшного не случилось. Она просто не могла рассказать постороннему человеку, да даже матери не могла, было слишком стыдно, что Иван меньше недели назад слишком грубо занялся с ней сексом, а она не была готова.

– Я устала на репетиции, давай позже? – попросила, но взгляд мужа моментально потемнел.

– Я сказал, что хочу сейчас. Устаешь на работе – увольняйся. А не хочешь, будь добра обслуживать мужа в любое время дня и ночи! – резко сказал он и завалил на диван. Ничего для нее не сделал, ни единой ласки, только одной рукой спустил трусики, а другой удерживал ее за волосы. Нет бы тогда задуматься, что это ненормальное поведение, но нет же! Иван потом нежно ее гладил и объяснял, что тоже устал и "немножечко вспылил", и что мужу отказывать последнее дело.

"Дура? Еще какая!" – теперь все виделось по-другому. А он принес букет цветов и больше таких вспышек не было, поэтому через пару дней Злата успокоилась. Это же муж, он не может изнасиловать. Потом гололёд этот, и Иван занёс ее больницу на руках, приговаривая "потерпи маленькая", даже забеспокоившихся коллег с собой взяли. Да и потом все стало нормально. И совсем перестало замечаться, что подруг стало меньше, а друзья вообще исчезли, что одежда стала чуть более закрытой и тёмной, что никуда без него не ходила. В ее возрасте нормально иметь семью, мужа и детей, которые заменят все.

Глава 4

Только детей все не было, да и не сильно это беспокоило в первый год замужества. В этом возрасте о том, чтобы уйти в декрет? думать еще не хотелось – репетиции, выступления, цветы, овации. Когда на сцене появлялась невысокая, такая тонкая, воздушная Злата, зал буквально взрывался аплодисментами. Девушка отдавалась танцу со всей страстью, с такой душой, что завораживала даже тех, кого приводили на балет за компанию. Вся её жизнь прошла у станка и с ограничениями в питании, но это Злату не тяготило. Она настолько любила порхать по сцене, что жизни своей вне балета не представляла. С первыми аккордами музыки для нее переставал существовать реальный мир – была только сцена, только ее партия.

Публика замирала, даже, кажется, дышать переставали, когда просто неземное создание крутило фуэте или, изящно взмахнув руками, совершало невероятный прыжок. Злата и балет были созданы друг для друга. Стать примой родного театра было делом времени.

– Иван, мне всего двадцать один! – Злата гладила мужа по щеке. – Через месяц премьера, я сейчас никак не могу забеременеть. Это значит подвести коллектив! – в своей наивности она пыталась успокоить его, показать, что переживать не о чем – будут и у них дети. – Мы женаты-то меньше года.

– Злата, ты же знала, что я очень хочу детей, когда выходила за меня замуж, – Иван убрал женскую ладонь от своего лица. – Я мужчина, я твой муж, позволь мне определять, что и как лучше!

– После премьеры обязательно схожу к врачу, – девушка поцеловала сжатые губы мужа. – У нас будет чудесная семья.

Но нагрузки и беременность были несовместимы, и Иван все чаще начинал заводить разговор о том, что ей придется выбирать – балет или семья. На свой двадцать второй день рождения Злата получила от коллектива и поклонников цветы и подарки, от родителей – новый телефон, а муж подарил шубку, "достойную замужней дамы, а не какой-то вертихвостки". Иван постоянно встречал ее после спектаклей и репетиций, подвозил к театру оперы и балета, мелкий бизнесмен, он мог себе позволить частые отлучки.

– У Маши день рождения, приглашает нас в кафе, – Злата предупредила мужа, что через два дня они идут на праздник. – Подарок я уже выбрала.

– Я не могу, – отмахнулся Иван. – Да и тебе незачем шариться по всяким забегаловкам. Ты замужняя женщина, и без меня не должна никуда, кроме магазина, ходить.

В тот раз она впервые за десять лет пропустила день рождения подруги. Как-то незаметно даже походы к родителям стали очень редкими, ведь она много времени проводит в театре и не уделяет внимания мужу. А через несколько месяцев впервые случилось ЭТО.

– Злата, я хочу, чтобы ты ушла из театра, – тяжелый разговор состоялся через два года после замужества. – Меня уже на работе на смех мужики поднимают, что столько женат, а бабе ребенка сделать не могу. Мужик я или нет?! – Иван был очень зол, после каких-то посиделок с друзьями был еще и нетрезв. – А ты все со своими танцульками и диетами! Смотреть страшно, тощая такая.

В глазах девушки появились слезы – через два месяца она станет примой, карьера балерины и так коротка, а вместо поддержки мужа упреки. "Заслуженные упреки, надо признать. Ты хорошему мужчине жизнь портишь, ему нормальная семья нужна!" – подключилось чувство вины голосом свекрови. – "Скачешь по сцене, считай, полуголая. Мужики пялятся, простуды цепляешь. Как здоровенького ребенка родишь?"

– Иван, ты так хочешь детей, а я не могу… Не хочу тебе жизнь портить, – Злата почти уже плакала. – Может, тогда разведемся?

Щеку обожгло хлёстким ударом.

– Никогда не получишь развод! Даже думать не смей, так меня позорить, – муж тряс ее за плечи как куклу. – Хватит, я долго терпел твои пляски, пора становиться нормальной женой. Я сейчас покажу тебе – развод! Хахаля завела? Башку ему откручу! Я ее люблю, а она тварь неблагодарная. Сейчас ты у меня забеременеешь!

Забеременеть не получилось, зато получилась душевная травма – вина постоянно грызла девушку изнутри, на репетициях она стала невнимательной, дома начала наводить чистоту, печь пироги, готовить сложные ужины, как могла, старалась компенсировать мужу его "вложения" в семью и то, что опять не беременна. Все чаще мелькала мысль, что надо уйти из театра, сесть дома – ей скоро двадцать пять, а хозяйка из нее никакая, детей нет. "Недоразумение", – все чаще так она о себе думала. Но отказаться от балета было выше ее сил, жизни без сцены – лучше умереть, но и представить жизнь без мужа тоже невозможно.

"Я плохая жена", – в тысячный раз ругала себя Злата из-за того, что сегодня спектакль, и Иван останется без горячего ужина, а ведь он ест только свежее. – "Зачем ему такая никчемная? Да ещё и бесплодная. Женщина должна обустраивать дом, создавать тепло и уют". Она уже была благодарна, что он взял ее в жены, содержит и позволяет заниматься тем, чем ей хочется. Злата совсем забыла, что не содержанка, что у нее может болеть голова или не быть настроения, что она человек со своей волей. "Закроем сезон и уйду!" – решила она.

– Златка, что за вид? – возмущались знакомые в театре. – Что за мешки ты стала носить? Давай сходим хоть погуляем? – но звать ее куда-то почти перестали.

– Наплясалась, ещё и гулять пойдешь? – Иван умел одной интонацией и приподнятой бровью указать на ее место. Конечно, примой стала другая балерина, моложе и без ревнивого мужа.

"Что я тут прыгаю? Двадцать пять, а тощая, волосы тусклые, ни груди, ни попы. Да зачем Ивану такое чучело?! Правильно говорит, что, если бы не любил, давно бы бросил".

– Привет, мам. Нет, все хорошо. Я решила уйти из балета, – Злата общалась по телефону с родительницей. – Нет, конечно, Иван не заставлял. Я решила, что посижу дома, рожу ребенка. Он так давно мечтает об этом.

– Доченька, у тебя точно все хорошо? – родители все чаще стали замечать перемены в дочери, но никак не могли вывести ту на разговор. "Наверное, тяжело выбирать между театром и ребенком", – решили они, но уж очень хотелось внука или внучку.

Объявить о своем намерении Злата не успела. Незадолго до окончания сезона случилась драка из ревности, последствия которой она расхлебывает до сих пор.

– Девочки, я ухожу, – грустно улыбаясь, Злата первым сказала соседкам по гримерке. – Иван хочет ребенка, а мне уже двадцать пять, давно пора.

– Как уходишь? – девушки обступили ее со всех сторон. – И юбилей у тебя только через полгода.

– Ты сказала, что детей хочет твой муж, – удивилась Мария. – А ты? Ты хочешь?

– Я люблю мужа, – Злата потупила взгляд. – Дети для женщины главное, а не танцы.

Присутствующие так и застыли с открытыми ртами. Хрупкая, нежная и красивая балерина превратилась в нечто зашуганное и тусклое. На все уговоры подумать, твердила, что любит мужа и будет заниматься семьей. А Иван сходил с ума у служебного входа в театр: репетиция должна была уже закончиться, да летом что там переодеваться? Он любил Злату – вот как увидел, так и пропал. Такой красавицы никогда не видел, и имя ей удивительно шло – волосы золотистые, как спелая пшеница. Одной улыбкой с ума свести может, губы как вишни спелые. Лучащиеся голубые глаза, бездонные, чистые. Голос нежный, бархатный. Вся такая тоненькая, что его сердце сначала ухнуло в пятки и потом подскочило к горлу – "Моя будет!". Иван стал буквально одержим балериной – ходил на все спектакли, дарил шикарные букеты, разогнал всех поклонников, а некоторых и силой, но все же добился своего. Наивная девушка влюбилась и потом согласилась стать его женой. Молодой мужчина обладал твердым характером и харизмой, строил потихоньку свой бизнес, порой не совсем честно, но какая разница? Он бы и не женился в свои двадцать семь, но видеть Злату с кем-то еще было выше его сил. А так и без нее у крепкого шатена с взрывным характером проблем с бабами не было. Только женитьба не умерила одержимость – казалось, что другие пялятся и мечтаю забрать сокровище себе. Вечно возле нее крутятся хлыщи гееватого вида и старые хрычи, суют букеты, целуют ручки, а она им улыбается! Его жена не должна вести себя как шлюха! Ничего, он воспитает ее как нужно! Будет примерной женой – сидеть дома и выходить на гульки только с ним. Ему было до кровавой пелены перед глазами, до неконтролируемой злости противно видеть её рядом с кем-то из мужчин. Да и подруги со временем стали бесить не меньше. Злата его! Он научит ее, всему научит!

И ребенка нужно заделать, чтобы дома сидела. Мать была с ним согласна – не дело это, прыгать по сцене, от таких нагрузок и родить не может. А чтобы не выдумывала про развод, влепил пощечину – пусть знает, кто в доме хозяин. Ему было мучительно приятно обрывать все ниточки, связывающие Злату с прежней жизнью. Вдруг решит уйти? Нет, потом он просил прощения, не зверь же, да и когда ведет себя хорошо, почему бы не приласкать? Ведет себя послушно, ужины готовит. Одно страшно бесило – никак не бросит чертов театр! Сколько можно туда таскаться? Ничего, скоро окончательно засядет дома. А он пока поищет другую любовницу, эта надоела, а мужик – существо полигамное, это генетически заложено самой природой.

Иван уже тропинку протоптал возле входа, а жены все не было. Три года он терпел такое наплевательское отношение к себе! А тут Злата появляется под руку с каким-то типом и тот ее целует! В щеку, но это абсолютно неважно. Подскочив к танцору, он ударил того в лицо – не зря в юности боксом занимался. Уложив соперника, пару раз пнул под крики и визги танцорок этих, и поволок жену в машину.

– Заткнись! – Иван был очень зол. – Что это такое? Твой любовник?

Ему было плевать на оправдания Златы: пока он зарабатывал деньги, она трахалась в своем этом театре. А теперь еще и рыдает по этому уроду! Буквально заволок в квартиру, швырнул на пол, навис над дрожащей девушкой и прорычал:

– Что, шлюха, любовника жалко? Рыдаешь по нему? Ничего, сломанный нос украсит смазливое личико.

Злате показалось, что от такой пощечины у нее сломается шея, так сильно голова дернулась. Она даже кричать не могла – испугалась. Страх сковал все тело, сердце жгли несправедливые обвинения.

– Сучка! Все вы бабы шлюхи! Это из-за него ты развод хотела, да? Еще раз увижу – яйца отрежу, а потом убью, – орал муж, запустив сотовый в стену. Пинок под ребра. – От него хотела рожать? От этого пидораса? – от следующего удара Злата отключилась.

Это ее и спасло, зло сплюнув на нее, Иван прошипел:

– Очухаешься, потом продолжим, сучка! – и выскочил, хлопнув дверью.

Соседи вызвали полицию, скорую, спасателей. Ломали дверь. Избитую и без сознания балерину увезли в реанимацию – сотрясение, ушибы, трещина ребрах. Две недели в больнице под скандалы Ивана и ужасная в своей правоте фраза медсестры: "Вот тебе и прима-балерина". Как пелена с глаз спала.

Мать в обморок упала, когда позвонили из больницы, отец хотел найти Ивана и убить – насилу удержали. В голове не укладывалось, что такое могло произойти с их принцессой, любимой доченькой, а они ничего не замечали. Было стыдно и страшно одновременно.

Из театра позвонила секретарь и сообщила, что "Злата уволена задним числом по собственному. Подвергать опасности жизни сотрудников никто не желает". Да ее теперь в городе никто на работу не возьмет – побоятся. После больницы последовал тяжелейший развод, а Иван вел себя так, будто ничего страшного не случилось. Не стеснялся всем рассказывать, как любит жену и жизни своей без нее не видит. Что он на коленях вымолит прощение. Началась жизнь в четырех стенах родительской квартиры, но долго так продолжаться не могло, да и бывший муж с каждым днем чувствовал себя все более безнаказанным. За избиение ему ничего не было – отмазался. Злата понимала, что в родном городе ничего не получится – рано или поздно он подкараулит и никто не знает, что сделает. Но и уезжать было страшно – как, куда? Эти вопросы не давали спать спокойно. Для родителей это будет удар, родня кое-как отошла от одного шока, а тут она собирается устроить им второй. Вот так и получилось, что холодным октябрьским вечером Злата ушла из дома, чтобы зашуганной теткой с потухшим взглядом сесть в ближайший автобус.

Глава 5

– Крис, детка, да ты развратница, – довольно урчал Ромка, лапая аппетитные формы любовницы. Кабинет занял Костик, не желающий там такого и запретивший разврат на его рабочем месте. Пришлось занять номер, до квартиры он бы не доехал. Прихватив вискарь, двинулся по коридору, так и не сняв руку с попы девушки. Брать предлагаемое он никогда не стеснялся.

– Такая, да, – она снимала обтягивающее платье с леопардовым принтом. – И тебе это во мне и нравится.

На такое самоуверенное заявление Романовский только хмыкнул: крошечное кружевное белье, чулки, распущенные волосы – секси-крошка. Только вот одна проблема – он совершенно о ней забывает вне постели. Стянул с себя свитер, ботинки и улёгся на кровать.

– Давай, детка, покажи, как ты соскучилась, – пусть работает, бабло просто так не падает.

Кристина нисколько не смутилась, пусть и казалось иногда, что мужчина ее путает со шлюхами. Заветная мечта – женить его на себе, а для этого она согласна… Да на все согласна! Похотливо улыбнувшись, оседлала его бёдра, поерзала, устраиваясь поудобнее. Ромка наблюдал за эротическими движениями: как снимает кружевной бюстгалтер, как ласкает свою грудь, краем сознания отмечая, что до Наташки ей далеко – техники не хватает. Вот Крис потянула вверх его футболку и принялась целовать и покусывать плечи и грудь, ловко расстегнула ремень и джинсы. "Пожалуй, оставлю еще на пару недель", – подумал он, наблюдая отличную грудь перед глазами. Девушка умело надела на него презерватив и оседлала. – "Но не больше. Еще начнет Новый год совместный планировать". А ему никуда не уперлись эти женские фантазии о счастливом совместном будущем и слезы вкупе с упреками в том, что он бездушная скотина. "Хоть бы одна молча ушла. Взяла денежку и до свидания", – Романа всегда удивляла наивность и упертость барышень в этом вопросе.

– Давай, детка, – сжал ее ягодицы. Не космос, но разрядку получил. Раз думает о постороннем, пора менять любовницу. – Ты супер.

Кристина буквально упала на него. Поцеловал, потискал, позволил полежать так несколько минут. Потом встал и поплелся в ванную.

– Крис, ты можешь пойди потанцевать, у меня есть еще разговор, – одевшись, уселся в кресло и закурил. Тяжелый день закончился отлично. Сейчас сходит поболтать с девочками и домой, только водилу у Пашки попросит, потому как в его организме плескался отличный виски.

А в коридоре произошла интересная ситуация – встретились Кристина и Наташа-Аделина, идущая в приват. Ромке было прикольно наблюдать, как девушки обменялись жалящими взглядами – такими убить можно. "Ничего, скоро еще подружатся", – хмыкнул он, – "на почве того, какая я скотина". Проводив Крис в зал, отправился в "гримерки". Даже не постучав, открыл дверь, чем вызвал оглушительный женский визг.

– Привет, красотки! Это всего лишь я, – улыбался во все тридцать два зуба. – Кто же знал, что вы такие стеснительные. Просто удивительно!

На что был послан далеко, но любовно – девчонки обожали его за беззлобные шутки и хорошее отношение.

– Ромочка, ты как всегда вовремя, – пошутила одна из танцовщиц. – Как тебе? – покрутилась вокруг своей оси, демонстрируя наряд бразильской танцовщицы. Точнее, почти полное его отсутствие – перья, ремешки, кружева, вот и вся одежда.

– Офигительно, детка, – он показал большой палец и потом хлопнул ее по попе. – Ты взорвешь зал. А в целом как дела?

– Штатно, – по внутренней связи объявили следующий номер, и танцовщицы поспешили в зал, каждая удостоилась напутственного шлепка.

Обводя взглядом гримерку, буквально наткнулся на серьезный взгляд голубых глаз. Девушка сидела на стуле в чем-то золотистом и относительно закрытом – значит, подтанцовка, гордо именуемая кордебалетом. Пшеничные волосы почти до пояса завиты в крупные локоны, сложный макияж в золотистых тонах, но что его поразило больше всего – на ногах самые настоящие пуанты. Брови сами поползли вверх, он никак не ожидал тут увидеть кого-то явно из балетных. Нет, театр в городе был, и мама даже иногда таскала их всей семьей на спектакли, но балерина у них?! Они и формами не подходят, и содержанием, в смысле, двигаются не так, как надо. Стало очень любопытно, что же такое выдумал их постановщик.

– Новенькая? – спросил, продолжая пристально рассматривать.

– Да, – ответила девушка, чуть помедлив. Ему показалось, что даже как-то испуганно.

– Как зовут? – сам поразился этим металлическим ноткам в голосе.

– С..Солнце, – произнесла, чуть запнувшись. Это прозвище дал ей Кирилл на третий день репетиций, когда неожиданно слетела с волос резинка.

– Интересно. Ну ладно, готовься, – и отправился искать Ольгу, чтобы прояснить ситуацию. Администратор обнаружилась, можно сказать, за углом – шла в свой кабинет.

– Есть пять минут? – подхватив девушку под локоток, зашагал рядом.

– Романовский, что тебе надо? – она устало выдохнула. Присесть бы, а то пока пробежишься по всем коридорам, никаких тренировок не надо. – Проходи, – распахнув дверь кабинета, прошла на свое место и скинула туфли. – Итак, что хотел? Только быстро.

– Да заглянул тут в гримерку, – Оля хмыкнула, где больше всего полуголых девушек, там Романовский, – застал новенькую. Назвалась Солнцем. Что она у нас делает? Девочка миленькая, но как-то не вписывается, ты не находишь?

– Не нахожу, – отмахнулась администратор. – Все вопросы к Анджело, – ехидно протянула. – Он у нас непризнанный гений, а я так – всем люлей отвесить.

– Зайка моя, ты лучшая! – Ромка послал ей воздушный поцелуй, на что та только вздохнула и покачала головой. – Без твоих волшебных люлей здесь бы давно все загнулось.

– У нас там сегодня один оригинал делает девушке предложение, представляешь? А в программе, как и последние все годы по пятницам, стриптиз. Мужики, я иногда с вас поражаюсь, – усмехнулась. – Решил пафосно и романтично, – подперла щеку рукой. – А тут новенькая как раз с новым номером, ну и поставили в программу, не пропадать же лишней копейке. РомантИк назначен на полночь, так что через двадцать минут можешь сам заценить. А сейчас иди куда-нибудь, мешаешь.