Рожденный зверем

Маркус провел рукой по лбу и посмотрел на нее, затем смахнул что-то с носа.

– В нос, она целовала меня в нос.

– Ты помнишь? – повернулся я к сыну. – Ты помнишь Оливию?

– Нет, – он снова отвернулся к окну.

Сзади уже сигналили машины, пришлось отвернуться и подрулить к входу в детский сад. К нам сразу подошла мадам Кринж и еще одна незнакомая мне женщина. Я стал отстегивать Маркуса, он обнял меня за шею и прошептал:

– Я никому не скажу про сестру, – тут же отпустил меня, его руку схватила директор и повела прочь.

Пока я ехал на работу, в голове крутились мысли. Он знал о том, что Оливия была, он помнил ее, но боялся сказать. Значит, я не сошел с ума, есть люди, которые помнят ее. Остается продолжить поиски, может быть, из взрослых кто-то помнит ее. Припарковавшись на служебной стоянке, я прошел в проходную, отметив, что неизменные старушки, напавшие на меня в кабинете, продолжают свою слежку из-за кустов. Их белые ночнушки просвечивали сквозь зелень листвы, двигаясь вровень со мной вдоль дорожки. Я остановился, они тоже замерли. Залез в кусты, раздвигая колючие ветки руками, подошел прямо к ним.

– Доброе утро, дамы, – улыбнулся я, будучи начеку, ожидая от них всего, чего угодно, – шпионите?

– Следим, – выдала седовласая старушка.

– Давно следим, – заметила вторая.

– Можно узнать причину вашего интереса к моей персоне? В прошлый раз разговор у нас не задался.

– Мы радуемся каждой твоей потере, – хихикнула первая, – смотрим, как тебе становится хуже.

– Это придает нам сил, – поддакнула вторая.

Больше они не сказали ни слова, продолжая стоять и смотреть на меня. Я вылез обратно на дорожку и пошел в свой кабинет. Переодевшись в халат и отметив, что до начала приема еще пятнадцать минут, открыл окно и вдохнул жаркий летний воздух. Скрипнула дверь, и в кабинет вошел Ларри.

– Как дела, как настроение? Готов к тяжелому рабочему дню?

– Всегда готов! – отсалютовал я ему. – Что на сегодня у нас интересного?

– Ворчливые старушки, ворчливые старики, привередливая родня. Надеюсь, у тебя дома все устаканилось?

Я махнул рукой, подошел и сел за свой стол, Ларри примостился на ручку клиентского кресла.

– Ты все еще ищешь свою дочь?

– Ларри, не начинай.

– Только как твой друг, я прошу, чтобы ты вернулся в реальный мир. Кто, как ни я, скажет, что ты сбрендил не по-детски?

– Мне об этом сказали все кому не лень, Лора так каждые десять минут напоминает.

– Твоя жена хоть и дура, но тут права. Не знаю, что на тебя так повлияло, прыжок с парашюта или размозженный череп того бедолаги, но головой ты точно тронулся.

– Ларри, заткнись, пока это плохо не кончилось.

– Плохо уже кончилось. Верить в то, что откуда ни возьмись, у тебя взялась дочь, да еще старшая, да еще от жены, которая не помнит, что ее рожала – это шиза, дорогой. Про это наша мымра еще не знает, а как узнает – турнет тебя с работы пинком под зад так, что в вытрезвитель не возьмут. Не придешь в себя – останешься без всего того, что нарабатывал годы: семья, репутация, работа.

– Если ты сейчас не остановишься, я набью тебе морду.

– Да набей, если тебе легче станет! Пусть я буду с фингалом под глазом, чем ты в психушке. Я о тебе забочусь, дурак ты! Скажи, что дочь – это лишь твои причуды.

Здесь я уже не выдержал, сорвался с кресла, перепрыгнул через стол и со всей силы врезал Ларри по скуле. Голова его дернулась, кресло опрокинулось, и он перекувырнулся через голову, отлетев к шкафу. Я не мог остановиться, подбежал к нему, схватил за полы халата, рывком поднял на ноги и врезал еще раз. Ларри даже не пытался сопротивляться, всхлипывая и пытаясь утереть нос рукавом в те секунды, пока я готовился к новому удару. На шум прибежала Стелла, завопила как ненормальная, стала хватать телефонную трубку, что-то кричать в коридор.

Я помню только кровавое месиво вместо лица Ларри, голову, которая болталась будто на ниточке, охранников, которые оттаскивали меня, заламывали руки, укладывали лицом в пол. И кожаные полусапоги с ажурной каймой по краю. Меня подняли и затолкали в полицейскую машину, пристегнув наручниками к стойке. Я сидел на заднем сиденье машины, смотрел на свои окровавленные руки и пытался понять, как я, обычный социальный врач, мог избить лучшего друга. Я закрыл глаза и провалился в жуткую черную тишь.

3.1

Очнулся оттого, что меня вылили холодную воду. Я замотал головой, пытаясь увернуться от струи, прикрыть голову руками, но наручники не дали даже дотянуться до лица.

– Какого черта?! – рявкнул я, отбрыкиваясь.

Ответом мне был женский заливистый смех. Поток воды прекратился, и я смог рассмотреть ее. Лилит стояла около открытой двери машины, одетая в обтягивающую униформу полицейского, волосы, завязанные в хвост, подчеркивали острые черты лица.

– Очнулся?

– Где я?

– Задний двор моего дома, – кивнула она в сторону.

Я посмотрел в сторону. Машина стояла среди розовых кустов, пышно цветущего лилейника, от машины к небольшому двухэтажному дому вела каменная дорожка.

– Зачем? – я подтянулся к рукам и стер воду с лица.

– Мне показалось, что камера будет не лучшим местом для тебя.

– Лучше устраивать мне водяные пытки в машине?

Она повертела в руках пустую бутылку с водой.

– Если обещаешь не делать глупостей, я тебя отстегну.

Я усмехнулся.

– Ты всем преступникам так говоришь?

– Не всем, – она достала из кармана ключи и отстегнула наручники, – но ты особый случай. Таких ненормальных я еще не встречала.

Потер затекшие запястья и посмотрел на нее снизу вверх.

– То есть социальные медики обычно так не поступают?

– Не обольщайся, морды бьют не только врачи, но даже священники. А вот тех, кто ищет своих несуществующих детей, я еще не встречала.

– Почему не сдала меня в психушку? Там таких полно.

– Ты не псих, – серьезно посмотрела она на меня. – Или ты сам себя убедил настолько, что искренне веришь в это, либо дочь у тебя была. Не смотри на меня так, пойдем в дом. Ты вперед.

Я вылез из машины и пошел к дому, отмечая, что одной рукой она достает ключи, второй держится за кобуру. Отступив на шаг в сторону перед дверью, я дал ей открыть дом и первым вошел.

В просторной комнате стоял диван, большой круглый обеденный стол, барная стойка, разделяющая кухню и гостиную, на второй этаж вела винтовая лестница. Я сел на диван и сложил руки на коленях, показывая, что не собираюсь делать резких движений. Лилит прошла на кухню и включила кофеварку.

– Выглядишь отвратительно, – повернулась она ко мне. – На втором этаже есть душ, полотенца лежат там же.

Сначала я не понял, что она от меня хотела, и продолжал сидеть на диване. Но она еще раз повторила про душ, и я стал подниматься на второй этаж. После того, как я сорвался на Ларри в кабинете, я плохо понимал, что делаю. Пропажа Оливии, смерть на аэродроме, избиение друга, а теперь то, что я иду в душ в доме полицейского, которая должна была упечь меня за решетку – уже ничего не казалось мне экстраординарным.

На стене вдоль лестницы висели фотографии, такие же как висят в каждом доме: дети, родители, любимые, школьный был и выпускной в институте. У Лилит были фотографии иного рода: в тире, с коллегами-полицейскими, на военной базе в полном обмундировании. Пара фотографий показались мне странными, слишком темными, лишь по очертаниям можно было догадаться, что она на охоте и стоит одной ногой на своей добыче. Не задерживаясь, я прошел мимо, нашел ванную комнату и быстро залез в душ.

Теплые струи смывали с меня пот, кровь и противное чувство вины. Задумываться над тем, что стало с Ларри не хотелось, я представлял его в больнице, под капельницами, среди пищащих аппаратов. Помочь не смогу, просить прощения смысла не имеет, такое не прощают, за такое только несут наказание. И это наказание ждало меня внизу, разогревая кофе.

Из душа я вышел обновленным, не так, как после прыжка с парашютом, осознания и перевороты в моей жизни уже произошли. Но я был готов ко всему, что последует за этим. Рубашка была безнадежно испорчена, вся порвана и в крови, не стал надевать и вышел в одних брюках.

Спустившись, я увидел Лилит, сидящую на крутящемся стуле за барной стойкой и потягивающей кофе из большой белой кружки. Я сел рядом и взял вторую кружку. Полицейский мундир был небрежно брошен на край стола, я отметил ее формы, просвечивающие через полупрозрачную футболку, под которой не было никакого белья.  По шее стекали капельки пота. От нее исходил нежный аромат, распущенные волосы кудрями разметались по ее плечам. Минуту мы пили кофе молча, наблюдая как качается маятник Ньютона, отбивая такт ударами шаров.

– Все-таки зачем ты привезла меня сюда?

– Я хочу помочь тебе найти дочь, – не отрываясь от кружки, произнесла она.

– Ты проверяла, ее не существует.

– Но ты в это не веришь.

– Искать то, чего нет сложно. Да и ты не сможешь замять избиение, я все равно сяду.

– Я могу многое, ты даже не представляешь что.

Она отставила кружку и повернулась ко мне. Через секунду я схватил ее за волосы и притянул к себе, впившись поцелуем в ее губы. От них исходил аромат ванили и кофе, что заставляло впиваться все сильнее. Она не сопротивлялась, обхватила меня, проводя руками по голому, еще влажному телу. По спине побежали мурашки, уходя вниз и будя дикое, звериное чувство. Я хотел обладать ей. Никогда и никем я не хотел владеть так, как ей. Лора никогда не вызывала во мне животного желания. Всегда податливая, предпочитающая получать, а не отдавать, она была лишь доступным объектом.

Когда-то Лора любила меня без ума, отдаваясь по-рабски, но это все больше отдаляло меня от нее. Будучи веселой, живой в молодости, с каждым годом совместной жизни она все больше увядала, как теряет свежесть и сок виноград, превращаясь в изюм. Здесь же было совсем другое.

– Хочешь остановить, сделай это сейчас, – прохрипел я, понимая, что уже ничто не сможет сдержать меня.

Она молчала, только сильнее впилась ноготками в мою шею, притягивая для следующего поцелуя.

Я полностью потерял контроль над собой. Подсадив Лилит на барную стойку, я раздвинул ей ноги и сжал упругие ягодицы. Она выдохнула и прижалась ко мне. Сорвал все, что мешало добраться до нее настоящей, впился в затвердевшие соски, будто изголодавшийся младенец.

Отстранив меня, она стала расстегивать брюки, сползла со стойки на пол, встав на колени, подчиняя меня своей власти, поглощающей и захлестывающей, лишающей силы воли. Я отстранил ее, она встала с недовольным лицом, но я не мог больше подчиняться ей. В голове пульсировала кровь, ни мира, ни проблем вокруг не существовало, лишь одна мысль билась в такт с сердцем: я должен владеть ей, только я.

Помню только гладкую спину, выпирающие позвонки, по которым я проводил рукой, спускаясь ниже, и такт маятника, отсчитывающего удары, совпадающие с моими собственными, с биением сердца. Мы двигались, и все двигалось вокруг нас: раз-два, раз-два, словно весь мир отсчитывал с нами такт новой мелодии. У меня помутилось в голове, мы остановились, потом начали снова, все ускоряя движения, увлекая за собой. Я дошел до конца, задыхаясь и чуть не падая, на мгновенье оперся головой на ее спину. Остановился, а маятник на столе продолжал движение, возвращая реальность в мою жизнь.

– Это какое-то безумие, – отстранился я, облокачиваясь о барную стойку.

Лилит распрямилась, поправила одежду и встала передо мной, нахально склонив голову и потягивая остывший кофе.

– Мне нужно идти, – пошатываясь, я поплелся к двери.

– Куда это ты собрался? – с шумом поставила она кружку на стол. – Я забрала тебя с места преступления, значит, ты находишься под арестом.

– По-моему, свой арест я уже отработал, – остановился у двери, но не взялся за ручку.

– Ты совершил тяжкое преступление, которое зафиксировали камеры и несколько свидетелей, оно уже попало в сводки. Если сейчас уйдешь, получишь еще одно – изнасилование полицейского при исполнении.

– Хреновый ты полицейский, раз позволила оказаться у себя дома и изнасиловать.

– Кто сказал, что это было дома? По дороге ты перехватил управление автомобилем, оглушил, привез в укромное место и…

– Что ты хочешь? – повернулся и подошел к ней вплотную.

– Расслабься и разожми кулаки, – она прошла мимо и села на диван. – Ты взял меня, потому что хотел. Что же сейчас бросаешься в кусты?

– Я, – я замялся, пытаясь понять, что на меня нашло изначально и почему хочу это прекратить, – я люблю свою жену. Несмотря на вот это, все равно люблю.

– Видела я ее, та еще стерва, всю душу из нормального мужика вынет. Тем более не верит в то, что дочь у вас была. Не смотри на меня так, я же сказала, что верю тебе.

– Что. Тебе. Нужно.

– Сядь, – жестко произнесла она, указав на диван рядом с собой. – Теперь поговорим по-взрослому. Я работаю с такими, как ты. Часто вижу людей, которые помнят тех, кого не помнит никто. Я умею их находить. Но мне нужна некая ответная услуга.

Она сидела и смотрела на меня. Насмешка, взгляд с высока, теперь она владела ситуацией, владела мной полностью. Минутная слабость стоила мне не только уголовного дела, но и наглую шантажистку. Она не продолжала, наслаждалась, впитывала каждую секунду моего бессилия. Выбор без выбора, я не мог отказаться, не мог уйти без последствий для себя. Она поняла мое молчание правильно.

– У меня есть одно дело, нужно, чтобы ты поехал со мной. Потом я тебя отвезу домой и не буду заводить дело.

– Одно? – спросил я, не веря в такую щедрую сделку. – И как ты поможешь с дочкой?

– Это потом, сначала дело.

Она поднялась с дивана и прошла к двери, остановилась и повернулась ко мне.

– Долго будешь там стоять?

Я встал и пошел следом. Она выпустила меня из дома и закрыла за мной дверь.

– Что стоишь, вперед, – она прошла мимо меня, направляясь к своей машине, открыла пассажирскую дверь и сама села за руль.

3.2

Машина тронулась. Также как сидеть на заднем сиденье в роли пристегнутого преступника, мне было некомфортно рядом с Лилит. Сзади я был преступником, который находился на своем месте. Здесь же я был преступником, изменником и полностью подчиненным этой женщине.  Мы петляли по улицам, выехали с центральных районов и попали в районы гетто. Прямо на дороге сидели люди в оборванной одежде, курили травку, косо поглядывая на полицейскую машину, но не пугались и не убегали. Некоторые даже махали руками, приветствуя Лилит. Она отвечала, будто знала их всех.

– Это же не твой район? – выдавил я из себя.

– Это мой родной район, я здесь выросла.

– Может, расскажешь, куда мы едем и что должен делать я.

– Ты должен просто стоять рядом.

Больше Лилит не проронила ни слова. Мы проехали весь квартал и свернули в узкую улочку, заканчивающуюся тупиком. Остановившись около последнего дома, мы вышли и прошли по каменной дорожке. Дырявый забор, оставив в свои лучшие года часть зубов, пошатнулся от удара калитки и заскрипел. Крыльцо заскрежетало под ногами, оповещая всю округу и хозяина дома о нашем приходе. Лилит потянулась к кобуре, а я невольно сделал шаг в сторону, оказавшись за ее спиной.

Она потянулась к ручке, повернула ее и сделала шаг внутрь. Я придержал дверь, чтобы она не ударилась и не наделала еще больше шума. В комнате пахло травкой, по всему полу были разбросаны чипсы и бутылки. Громкий храп  оповестил о том, что хозяин был дома. Выглянув из-за плеча Лилит, я увидел огромный живот, выпирающий над прикроватным столиком, который загораживал человека, спящего на диване. Лилит убрала пистолет в кобуру и пнула мужика сапогом.

– Просыпайся, Грехем.

Мужчина всхрапнул и открыл глаза. В ту же секунду он вскочил и набросился на Лилит, оттолкнул ее к стене, размахнулся кулаком, но промахнулся, ударив в фоторамку, которая разлетелась на мелкие осколки. Лилит не осталась в долгу, размозжив мужику челюсть, провернула захват, схватив его за шею и начав душить. Тот захрипел, но уже через секунду перекинул Лилит через голову, та упала на прикроватный столик, разбив его вдребезги. С трудом поднимаясь на ноги, она потянулась за кобурой, но ее противник оказался быстрее. С невероятной для таких габаритов скоростью он бросился вперед, схватился за кобуру и рванул на себя. Раздался треск, Лилит отлетела к противоположной стене, ударившись спиной, и осталась лежать не двигаясь. Улыбаясь, мужик достал пистолет, щелкнул предохранителем и тут, будто бы впервые, заметил меня.

Толстый палец не пролезал в курок, пистолет утопал в мясистых руках, но он направил его на меня и стал медленно подходить. Пистолет трясся в его руках, как погремушка у младенца, он не говорил ни слова, только ухмылялся. Вдруг улыбка исчезла с его лица, сменившись удивленным выражением. Он выронил пистолет и упал прямо у моих ног. Я почувствовал, как содрогнулся пол под его весом, как его рука коснулась моего ботинка, но даже тогда продолжал стоять, боясь пошевелиться. Не отрываясь, я смотрел на красное пятно, которое расползалось у основания его шеи. Позади, тяжело дыша, стояла Лилит с ножом в руке. По его острию стекала кровь, падая жирными каплями на ковер. Я вспомнил все фильмы ужасов, которые смотрел, в нос мне ударил запах крови, меня замутило.  Я выбежал из дома, остановился около ближайших кустов и выблевал все, что во мне было. Осев на землю, я тяжело дышал, пытаясь прийти в себя.

Лилит вышла из дома и стояла на крыльце, вытирая нож о кухонное полотенце, и весело улыбалась.

– Не думала, что ты окажешься таким слабаком. Того парня отметелил так, что одно месиво осталось, а тут не выдержал капли крови?

– За что ты его?

– Он мне должен был пятьдесят баксов.

– Пятьдесят?! Ты его убила за пятьдесят баксов?!

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.