Вакханки в серебре. Готические стихотворения

Часть первая. ARS

«Феи тьмы, от июльских лепнин…»

Феи тьмы, от июльских лепнинУбегая, теряют балетки,Это наших восторг именин,Сон альковный, где млечны старлетки.Се этерии цвета и мглы,Се небес всеюдольная сводность,Вновь ломятся честные столы,Ночь цветов преливает холодность.Будут флоксы арму восточатьУ юродных вдовиц на помине,И тогда мы начинем кричать,Задыхаясь в небесном кармине.

Катарсис

Репрография

IРек слово Агамемнон, зарыдал,Разбил золотоструйный кубок о стол,Тогда и речь свою он не узнал,И ссребрился Иакове-апостол.На яствах кольца змей позапеклись.Не хватит просфиры и для келейных,Виждь, розочки червовые сплелисьНа чермных полотенцах юбилейных.Распятие поправший ИисусЯвился из темничного подвала,Волошковый венец усеял гнус,Сквозь черен каждый змейка проползала.И разве не ко Господу лесаДощатые чрез очи возвивалисъ,И разве не теряли голоса,Во вретищах цари не предавались?В лазоревой протлели купинеЮродивые, ставшие изветом.Пусть нощно возрыдают обо мнеМуравушка-плакун со горицветом.Зело пустое ль небо точит плясЦесарок над умолкшей окариной,Плач мира сердце славское потряс,Гортань ожгло погостной крестовиной.Замкнул сон вежд тяжелых навсегдаСоль слез и юровые небосклоны,Меж уст сиротских мертвая водаСтоит, сребрясь пред ликом Персефоны.Пред ней кровавокудрый лицеистИ достохвальный Дант, в жемчужной течиКружится имманентный сребролист.Не воскрешая и загробной речи.Огромный, чернорадужный букет,Как в кактусе, в душе навек раскрылся,Но вырвался один цветок на свет,Ночным огнем он тотчас осветился.Возлюбленные чада отпоютПризорам христарадно славословья,Им венчики точащие скуютАпостольские темные сословья.Ах, краски смерть размыла до костей,Хранимы ли слова эдемской силой,И Господь сам не ведал сих страстей,Склоняясь над сыновнею могилой.Смотри, за Богом гончие летят,Волочатся вослед им живодеры,У смертушки из персти всё хотятДостати четверговые поборы.Замученные крики приглушив,Из твердых гробов молча мы вставалиИ ангельский лелеяли пошив,И каверные чарки выпивали.Родные воздымали на ЗвездуСлезами изукрашенные лики,И Боже в самом нищенском родуИзыскивал всецарские языки.IIЯ к зеркалу боялся перед смертьюПриблизиться: тогда бы мертвый взор,Мираж разъяв, золоченною твердьюПрожег очей живых огнеупор.Червлены ль эти гробные веревки,Черны ль, зерцало-брутто их взовьет,Елико смерти нашей полукровкиАлкают, аще в серебре киот.И чем утешить призраку живущих,Удел его – молчание, печатьДля уст, к небесным царствиям зовущих,Готова, стоит истинно молчать.Нам ангелы Господние ни словаЗдесь молвить не велят, молчи, пиит,Пусть жизни лихосорная половаНад лотосами царственно горит.Пускай одни алеющие макиАпостолы взирают, неводаПолные выбирая, нежат зраки,Богата рыбой мертвая вода.Рыбачить здесь и можно, а притронныйКоллегиум божественных тенейРешит, кому речи, кому уронныйРейнвейн алкать и красных ждать коней.Живым одне лишь мраморники, зреньеИх слабо, разве гений отличитьСпособен адоцветное гореньеИ столпников бессмертью научить.Нельзя венец терновием упрочить,Молчи, молчи, доколе сам живойИ в мертвых только значен, муз порочитьК чему, нам возместят Эдем с лихвой.Тот контур, угль чернивший ломким светом,Годами отражался, вообщеЧтоб не пропасть, чтоб зреть на свете этомСосуд Пандоры в лазерном луче.

«Только пепел превыше золы…»

Только пепел превыше золы,В нети нас позовут отобедать,Хлебоимно содвинут столы —Царских яств должно всяку отведать.Бледноогненной солью рядноИзукрасив, орут зазывалы,В наших веждах высотных давноОтражаются разве подвалы.Ничего боле не ужаснет,Чем сие до костей пробиранье.Кровь гнилая вотще полоснетВ многослезное это собранье.Скорбь убийц по иным временамПотушили, иначе с чего быСтали дарствовать столпники намВо десницах спирт ангельской пробы.Не сыскать воям жалкой родни,Ратных маршей не помнят музыки,И те слезы – ты их не храни,Затекут пусть в червовые лики.

Трилистник чаяния

ІАз, Господе, реку со черных домовин,Гробов нощных, иным достались благокрасны,Эти агнцы не ждут-заждались окарин,Им и трубы Твое, и псалмы немогласны.Все склоняется тать над испрахшей сумой,Иль неможно доднесь и любови низринутьБледных перстов жалких, в юродие немойУдушавших царей, сребро юдам откинуть.Были перси белы у безмужних невест,А теперь и уста до костей пробелели,Оглянися, Отец, нету ныне окрестНи живых, ни мертвых, посвященных во Лели.Ах, над нами зажгли юровую Звезду,Пусть лучом воспронзит некупельные лета,Их ложесен и усн опознай череду,Нищих татей, оне удостойны извета.Те ж к Тебе, Господь свят, пировати пришлиБойны чада, отвек изалкавшие жажды,Ангелы Твои что копия занесли —Не убить, не убить преугодников дважды.IIКак свилися вольно змеи в райских цветках,Прежде в царствии грез немятежно блажили,Только ныне молчим, пряча персть в рушниках,Правда, святый Господь, а ведь мы и не жили.Богородицы лик украсили Звездой,Сон-цветочки вия по сребристом окладе,Нету ангелов здесь и поят нас водой,Ах, из мертвых криниц занесли ее, чаде.Иисус почернел и не имет венец,И Его голова преклоняется нице,Узреть что восхотел двоеперстный Отец,Мало ль крови течет в неборозной кринице.Смертоприсный венок мы Христосу плели,Исплели изо слез, тяжко траченых кровью,А и боле ничем не посмели-моглиПритолити в миру жажду бойных любовью.В каждой розе сидит гробовая змея,И не видим уже мы ни Бога, ни Сына,То ли алчут оне, то ли мука сияДолжна гробно зиять до святого почина.IIIЭто иноки днесь подошли ко столам,Страстотерпцы одне и невинники сиры,Их неможно забыть копьевым ангелам,Коль не пьют мертвых вин – отдавайте им лиры.Не боятся огня восковые шары,А на перстах у нас кровь и слезы срамные,Велико Рождество ан для всех мишурыНе хватает, Христос, где ягняты гробные.Геть днепровской волной в черной пене дышать,Кровь худу изливать на местечек сувои,Розы-девки, равно станут вас воскрешать,Так скидайте рядны пред всетаинством хвои.Тех ли ждали в чаду, мы, Господе, пришли,Залетели птушцы в обветшалые сени,Али тонкий нам знак до Звезды подали,Во трапезной же мы преклонили колени.Ничего не узрим на вечере Твоей,Пусть сочельник лиет в мессы нощные снеги,Мы до маковки все унизаны лишь ей,Искрим – белы птенцы в огне Божией неги.

«Вернут ли нас в Крым, к виноградникам в темном огне…»

Вернут ли нас в Крым, к виноградникам в темном огне,К теням херсонесским хлебнуть золотого рейнвейнаЗатем, чтоб запили мы скорбь и не в тягостном снеМогли покружить, яко чайки, над водами Рейна,В порту Анахайма очнемся иль в знойный МадридУспеем к сиесте, а после по вспышкам понтоннымПронзим Адриатику – все же поймем, что горитДнесь линия смерти, летя по тоннелям бетонным.И вновь на брусчатку ступив пред бессонным Кремлем,Подземку воспомнив и стяги советские, Ая,На стенах в бетоне и меди, мы к Лете свернем,Все Пирру святые победы свои посвящая.Нельзя эту грань меловую живым перейти,Лишь Парки мелком сим багряным играться умеют,Виждь, нить обрывают, грассируя, мимо лети,Кармяная Смерть, нам равенствовать ангелы смеют.Еще мы рейнвейн ювенильный неспешно допьемИ в золоте красном пифиям на страх возгоримся,Цирцеи картавые всех не дождутся в своемОтравленном замке, и мы ли вином укоримся.Еще те фиолы кримозные выпьем в тениСмоковниц троянских до их золотого осадка,Фалернские вина армический лед простыниОплавят в дворце у безмолвного князя упадка.Святая Цецилия с нами, невинниц других,Божественных дев пламенеют летучие рои,Бетоном увечить ли алые тени благих,Еще о себе не рекли молодые герои.Сангину возьмет ангелочек дрожащей своейДесницею млечной и выпишет справа налевоБлагие имена, а в святцах почтут сыновейСкитальцы печальные, живе небесное древо.Красавиц чреды арамейских и римлянок тьмыВсебелых и томных нас будут искать и лелеятьВеретищ старизны худые, из червной сурьмыГолубок на них дошивать и с сиими алеять.Ловите, гречанки прекрасные, взоры с небес,Следите, как мы одиночества мрамр избываем,Цитрарии мятные вас в очарованный лесВведут, аще с Дантом одесно мы там пироваем.Стратимовы лебеди ныне высоко парят,А несть белладонны – травить речевых знаменосцев,Летейские бродники вижди, Летия, горятОни и зовут в рай успенных сиренеголосцев.Позволят архангелы, не прерывай перелет,А я в темноте возвращусь междуречной равниной:Довыжгут уста пусть по смерти лобзанья и ротС любовью забьют лишь в Отчизне карьерною глиной.

Первый архаический триптих

IХоть бы скорбь нам простят – не хотели скорбетьМы, Господе, в алтарь Твой затиснулись краем,Смерды ж бросили всех по карьерам гибеть,Звоны святны пия, без свечей угараем.Нищи мы во миру, царевати сейчасНам нельзя и сойти невозможно до сроку,Вот и празднуем днесь, коемуждо свой час,От пеяний жалких много ль странникам проку.Змеи тронно вползли в богоимны сердца,В пухе цветном персты, буде трачены лики,И Звезда высока, и не виждим венца,Присно блудные мы, а и бьются калики.Пусть сердечки свое крепят мор-ангелыКо иглице хвойной вместе с златью игрушек,Снег на елях горит, крася нощно столы,Всё нейдем балевать – зло яремо удушек.Прелюбили пиры, а влачились в рядне,За любови тоску чад Твоих обвинили,Весело им теперь сребра пити одне,Мы, Господь, на крестах разве их и тризнили.IIЧетвергуем теперь, вина красные пьем,Да порожец равно змейна Смерть обивает,Как юроды уснут, мы еще и споем,Горше жизни любовь, а горчей не бывает.Коли святки горят и стучатся купцыВ наши сени, пускай веселят пированья,Ан в хорошем кругу и сладят леденцыГоречь хлебов жалких, нищету волхвованья.Гурбы снежные днесь постелила самаБогородице-свет, разукрасила хвою,Научились молчать, буде присно чума,И Звезда чрез пухи златью льет моровою.Мы свободны, Господь, цветно лепим снежки,Перстной кровию втще осеняем глаголы,Балаганы везде и галдят дурачки,Чудотворные те ль заскверняют престолы.И смеялись оне, слезы ткли во рядны,Благочинно тряслись, ангелов потешали,Только в смерти, Господь, мы не стали смешны,А в бытьи – так сребром нашу голь украшали.IIIТо ли внове январь, то ль, успенье поправ,Святки льют серебро на отбельные лики,Гурбы снежно горят вкруг ядящих орав,Пусть вспоют немоту перстевые музыки.Как хоругвь, пронесли хвойну цветь до Креста,Наши ели цвели дольше святочных звонов,А и доля была не в урок золота,Кровью скрасили мы бездыханность рамонов.Вот окончилась жизнь, истекли роднички,У Ревучих озер собрались неживые,Побытийно агнцы стали много жалки,И пеяют псалмы череды хоровые.Да сановные их восприметим басы,Рукава завернем – смердов зреть обереги,Кровны пухи не бьют мор-пастушки с косы,Трачен Смертию всяк заступивший береги.И лукавили ж, нас приводя на порог,Указуя Звезду, во пирах сатанели,Сбили чадов, Господь, хоть бы червный мурогВижди в смерти – на нем присно красятся ели.

«Захочешь крови голубой…»

Захочешь крови голубойИспить рождественскою ночью,Тогда возникну пред тобой,Чтоб зрела призрака воочью.Бери, бери скорей сосуд,Давно засохла в нем отрава,Кровавой лентой изумрудСовился днесь и звезды справа.Под мишурою наша ельТеперь еще горит в Аиде,И стал я ангелом ужель,Пея псаломы аониде.Ах, горько ангелам тлестиМеж небоцарственных зеленей,Страстные кончились пути,Сынкам не встать мертвым с коленей.Субботы грезились и мнеТемней серебра у девятки,Нельзя о Боге и винеСолгать еще тебе хоть в святки.А хорошо ли без меняСвечельной кровью упиваться,Хмелиться ею и, огняСтрашась, в черни собороваться.Были те свечи извитыДля ангелочков лепосмертных,Алкала туне царя ты,Божись и вин ищи десертных.Пей тяжело из суремыШаров и чар за новоселье,Иные призрачные тьмыЯвятся – будет вам веселье.Во славу это питие,Господь с тобой, когда святая,Пускай на басмовом остьеКаждит макушка золотая.

«Гекзаметры эти не снились нам с давних времен…»

Гекзаметры эти не снились нам с давних времен,Но камни Эллады точила янтарная пена,И стройная строфика смерти прожгла небосклон,И на воды пала холодная тень Карфагена.Лазури одне мы хотели зело созерцать,А вышло иное и нити сии не исправить,Грассируйте, Парки, как станут серебром бряцатьОпричники тьмы – сами будем сиречно картавить.Мы сами поидем ко браминам эллинских царств,В окарины дунем, вспоем, яко Божьи рапсоды,Воскреснуть нельзя после жалких сукровных мытарств,Так будем хотя всетризниться за славские оды.Аттический холод терзает доднесь хоровыхВысоких певцов, обреченных безгласности горней,Их мало и было, а музы считали живыхВсегда и теперь, поелику живые соборней.Я был одинок, одиночества лета страшныДля воров немых, для седмичной Луны фаворитов,Бессмертие всем полагается, золото в сныЛишь мертвым лиется из вешних пустых лазуритов.Пусть сон золотой навевает безумец опятьИным поколеньям, а мы рассчитались навечноС каменами славными, Лета быстрее воспятьНаправит себя, нежли будем глаголить сторечно.Ах, форумник пуст арамейский, но шумен другойИ капищей новых бетон фиолетовый гулок,О нас не дождутся церковные вести благой,Одни Азазели сейчас и легки для прогулок.Господними копьями всех не достать палачей,Чреды не достигнуть убийц, ко пирам оглашенных,Слезами ли выжечь терничных венцовых свечейЦитрийские тьмы, чтоб не слышать литий совершенных.И дивных речей вековое стремленье пустойОгранкой мерцает, но только уста отверзалиМы в красных углах мирозданий, яремно густойНас кровию рдили юроды и нощно терзали.Я часто, Вергилий, лукаво и истинно рек,Обманом спастись от фатумных эриний пытался,А оды слагал небодержцам и мертвым, но векСо требою этой без нежных камен рассчитался.Забили гортань прекровавых розовий шипы,Финифтью поверх остроцветный свинечник пустили,Гекзаметры пой, аще в смерти пииты слепы,Гомеру пеянья даруй, яко музы почтили.Вновь кровью церковное перебродило вино,Кагор темной антики, рушивший мрамор Гомера,Гудит в брызгах соли червленое веретено,Вплетая во сны смертоносную нитку размера.

Стансы

Под наперстками иглы вонзает в рядноСквозь имперскую платину зарев,Поелику нам было изведать даноИ всемилость, и гнев этот царев.Тяжек он и неможно его перенесть,Но терпи, венцеизбранный брате,Значит, будем одесно с алкеями есть,Водку сладкую пить на карате.Вижди блюда царские и вина вдыхай,Ароматы сие благовонны,Меж смурными безумцами тенью порхай,Где стульницы от лядвий червонны.Там горят черносливы о нежной икре,Здесь тунец розовее стерляди,Преядают царевны в чумном серебре,Им трапезу сервируют бляди.Я молчал дольше Бога и горше, сейчасВремя речь, паки розные термыИзлучают бессмертие, где Комитас,Розы вьет пусть слезой Даздрапермы.Се и стали бессмертные, мертвым легкоВоевать с юродными купцами,Что летают валькирии днесь высоко,Над алмазными рдятся венцами.Залетайте-ка нощно к свечному столу,Много ль вы погубили одесных,Вместе будем травиться, не Дант ли в углуСпит и видит альковниц чудесных.Фри успенные пудрами серебро бьют,Мел восковием красят, уловкиИх опаснее смерти, кого не вспеют,Жечь ему льдом чрез кровь сервировки.Русских Лиров с небесным огнем не сыскать,Всё привратники либо холопы,И воителям славы не должно алкать,Не порфиры в ходу, а салопы.Погибает всечасно, кто Богом любим,А мирские потравы излишни.Мы с тобою еще со столов доедимТе гнильцой золоченые вишни.Нам объедки опричнины в топкий закатПоднесут, в тьму загробных сияний,Пусть булаты сверкают у призрачных вратИ не жаждет никто подаяний.Ибо смертная гнилью горя полоса,Леденеющей тканью закатной,Переливные наши прожгла голосаКровотока струей невозвратной.

«Образный только свет нас призовет…»

Образный только свет нас призовет.И звезды воспылают нелюбовьюК свергателям всебожеских высот,Их выспреннему всуе богословью.Веками ложь непросто отличитьОт истины высокой, солидарностьЯвляя обоюдную, учитьБрались толпу мессия и бездарность,Сказители тождествовали им,Но черни с властным родом ненавистенПевец любой, зиждительствам благим,Чей умысел открыто бескорыстен,Один дарован временем удел,Одни судьбой подобраны вериги,Из царствований множества и делСлагаются магические книги.Не чаяний приветствует народСпасительную требу, но коварстваВсеядного гниющий чает плод,В том прочие мирского государства.А веры крепость иродам страшна,Поэтому ль живого страстотерпцаБытийностью доказана вина,Векам оставит он лишь пламень сердца.И нынее, Лукреций, посмотри,Причастность есть царица доказательств,Участвовал, тогда не говориО Бруте и сакральности предательств.Тем был убит взыскующий Гамлет,Предательства нашедший и обманаМистические связи, тем валетСнедает дам пикового романа.Велик изменой черною всегдаСкупой на подаяния властитель,Величию сопутствует нуждаВ свидетельствах и праздный нужен зритель.Чернь горькая внимает суете,Скрывающейся ложи и пороку,Плодя себеподобных в нищете,К иному не готовая уроку.Засим отраву красную разливПо лядвиям чернильниц легковесных,Выводит время свой императивСофистики и чаяний словесных.Они ли стоят червных наших свеч,За сими вечность патиною тлится,Мы розовые лилии о плечКрушне явим и смысл определится.Как истинно уродцев обелить,Одним, скорее, адовым уголемРазметить можно их и разделить,Чтоб лучше доустраивался голем.Бессмертия певец не избежал,А чашу не восполнил кровотечьем,Соперстием ее не удержал,Претлил язык лукавым велеречьем.Божись теперь, Ирод-золотоуст,Сверяй труды каратом и отвесом,Молитвенник бери, елико пустИзборник, недочитанный Зевесом.Неправие свое осознают,С любовию встречаясь, бесов теми,Пускай еще летают и пеют,Хмелятся и юродствуют над всеми.Почто святые веровали им,Сердца губили мороком литаний,Во лжи юдоль, теперь дано другимДослушать смутный хор соборований.Ответствовать за что нам, а бедыНе выместить и там, где блещут нети,Гнилую кровь, давай, сейчас в садыПонурые вольем, в деревья эти.Пусть глухо наливаются ониСмертельной четверговою отравой,Злочерную листву клеймят огниПред падью отраженной и лукавой.Сама ведь ты судьбы хотела сей,Глаголы берегла для перепискиС архангелами, вот и лицезрей,Как ищут Вии нас и Василиски.Блаженные не ведают о том,Морочны сколь посмертные лобзанья,Над басмовым твоим успенным ртомНе вздох парит, но призрак истязанья.Нам в гребневой сурьме не возлежать,Быть может, за распятие мечтамиПозволит Бог, прощаясь, руки сжатьКровавобелоснежными перстами.

«Огнь тепличных цветов, сих карминовых залов уют…»

Огнь тепличных цветов, сих карминовых залов уютПолюбить ты смогла и не знала в безумные годы,Что гранили валькирии нашей тоски изумруд,Звезд оправы украсив им и смертоносные оды.Освященные скорбью, туда полетели они,Где умеют ценить безупречные эти размеры,Где величье двоится и комкают лед простыниОтраженья, а вечность изящные любит манеры.Но изящество стоит бессмертия, красным в желтиЗолотистой мелком ангелочки увеченных значат,Красоты не прощают камены, а ты их прости,Поелику со мной о гербовниках Смерти маячат.Лебедь, лебедь Стратим, ты куда улетаешь опять,В небесах догонять нынче светлых цветочников туне,Сколь двоиться преложно и Леты оплаканной вспятьПо две те не бегут мировольные волны в июне.Свечки рано сдвигать, паки рано венцы выноситьИз келейной аромы, серебро, зри, воры считают,Буде Господа звать и цветки меловые коситьНам нельзя, пусть сейчас книги жизни царевны листают.Все оцветники наши, все наши и кельи-гробы,На армический требник иль мирты волхвы не скупятся,Мало мирры и ладана станет для вечной алчбы,Закаждят фимиам аониды, в притворах скопятся.Пунш, арак голубой, эль манящий, рейнвейна карменЩедро льется теперь, богоразы отвержены пьянству,Весело, весело, и забавили в жизни камен,И слагали гекзаметры, оды вещая тиранству.Лишь предательства темного царский не вытерпит зрак,Были други коварны и немощных суе губили,Разливайся отравой смертельной холодный арак,Башни вестно молчат ли, в Царь-колокол терние ль вбили.Но еще зарыдают палатные фурьи и фри,Хорошо без царей – изливайте иродски слезинки,Мрамор наших акафистов будут живить словари,Богоимное Слово немые впитают лозинки.Это Слово полнощное будет серебро таить,Всякий новый тезаурис нашим огнем возгорится,Будут, будут, еще на хоромных пирушках делитьЯства, хлебы и вина, а нищим и незачем крыться.Лишь одна только речь дарованна, сама говори,Благо молви хотя с отражением в течной лепнине,Грозно сирины, видишь, летают, ползут в словариСов и змей изумрудных кольцовья всеприсно и ныне.Вероятно, рыдая над титульным желтым листом,Лепестки роз бордо запоздалой слезой обжигая,Ты представишь, как ангелы держат зерцало над ртомУ меня и горит в изголовье свеча ледяная.

«Пойдем на Патриаршие пруды…»

Пойдем на Патриаршие пруды,Сиреневый там дождь еще не хладен,Каждят останки пляшущей ЗвездыИ дьявол темноцарственный безладен.Пойдем, поидем, друг успенный мойИль мертвая подруга, будем вместеИ плакать над точащею сурьмойВ свечельном этом времени и месте.А был я оглашенным ко святымХождениям и внесен в Божий список,Мак в юности был алым, золотым,Пускай дарит аромой одалисок.Фаворским огнем требники горят,Горят и наши тонкие крушницы,А мертвых царичей ли укорят,Глорийные, летите, колесницы.Что это Новогодье, РождествоС порфирными шарами, яко будемРыдать еще сиротски, о ЕгоКресте явимся ль, мороки избудем.Убойным стал алмазный сей венец,Но Руфь меня восждет на Патриарших,Стряхну при Божьих пильницах тернец,Ответствовать черед за братьев старших.Черед, пора и молвить, и препеть,В миру любивших нас невест чудесных,Не тщившихся ни жить и ни успеть,Взнести до царствий истинно одесных.Ах, счастие любое от бедыНевежества всегда проистекает,Пойдем на Патриаршие пруды,Бессмертие нас горнее алкает.Не горько царю мертвому вино,Пиют же вусмерть ангелы блажные,Оне меня отпустят все равноСирени зреть и ели вырезные.Декабрьская тяжелая иглаИ снег, и меловатные сувоиРаспишет бойной кровью, тяжелаУ вечности иглица, паче хвои.Не я ль играл с Чумою на пирах,Не аз ли только вечности и чаял,Боясь очнуться в снеженьских юрах,Зане легко уснуть, где мак растаял.Уснуть и видеть благостные сны,Отпустят ангелки мя на мгновеньяСюда, где прегорьки и солоныБлуждающие звезды вдохновенья.Вскричу, махну ль приветственно рукой,Десницею бесперстой, дожидаласьНеясно и откуда, но такойРуфь помнил я, со мной она скиталась.С каких неважно темных береговЯвлюсь, чтоб навсегда уже оставитьЮдоль, которой с кровию слоговЛюбви и маков алых не прибавить.

Летят ангелы, летят демоны

В сей май пришла вослед пылающей пореНагая осень вновь, и то предстало въяве,Что умертвил Господь навеки в ноябре,Что гнилью затекло, клубясь в посмертном сплаве.Безумство – созерцать остудное клеймоУпадка на церквях и славить ноябрины,Иосифа читать неровное письмо,Сколь ястреб не кричит и глухи окарины.Была ль весенних дней томительная вязь,Где малый ангелок со рдеющею бритвой,Ямбически легла антоновская грязь,Экзархам серебрить купель ее молитвой.А мы своих молитв не помним, бродникиЛетейские чадят и гасят отраженья,Проемы тяжелы, где топятся венкиИ ангелы следят неловкие движенья.Ах, томных ангелков еще мы укорим,Не стоят копий тех загубленные чада,Стравили весело, а десно мы горимТеперь за серебром портального фасада.Антоновки давно украли вещуны,Кому их поднесут, не мертвым ли царевнам,Яд более тяжел, когда огни темныИ славские шелка развеяны по Плевнам.Что русский симфонизм, его терничный медОтравы горше злой, архангелы пианствоПриветствуют быстрей, надневский черный ледСтрашнее для певцов, чем Парок ницшеанство.Гори, пылай, Нева, цикуту изливай,Рифмованную труть гони по Мойке милой,Обводный холоди гранитом, даровайБессмертие певцам холодности унылой.Я долго созерцал те волны и гранит,Печалил ангелков, их лепью умилялся,Доднесь алмазный взор оцветники темнит,За коими Христос злотравленным являлся.Забрали музы тень благую на Фавор,Терновьем повели строки невыяснимость,А чем и потянуть бессмертие, каморПылающих черед гасить хотя ревнимость.На золоте зеркал горят останки лип,Раструбы лиц и чресл и в пролежнях полати,И, багрие разъяв, зрит цинковый Эдип,Как мертвый Кадм парит в кругу фиванской знати.В слепом альянсе зелень с чернью, а меж нихКирпичные взялись деревья, и блистаютИх красные купы, да в небесех двойныхИ ангелы, и демоны летают.

«Четверг избыл и узы сентября…»

Четверг избыл и узы сентября,Потир ополоснул от иван-чаяСлезами, ничего не говоря,Простимся, а пепле губы различая.Не молви, днесь печали велики,С бессмертием прощается славянка,Пииты облачились во портки,Для ангелов накрыта самобранка.Нужны ли революции в раю,И речь о том – бессмысленная треба,Владимиры в ямбическом строюМаршируют пред остием Эреба.С классической привычкою хохмитьУспеем хоть ко вторничной сиесте,Чтоб мертвые тростинки преломитьЛишь в милом Габриэля сердцу месте.Где ж царские девишники сейчас,Кого их юный цвет увеселяет,Пусть чернит полотенце хлебный Спас,Мечты в отроков ханука вселяет.Мы с Анною заглянем в Баллантрэ ль,Поместия мистический владетельНас звал, но сталась цинком акварель,Без соли и текилы мертв свидетель.От Радклиф отчураются писцы,Магического жертвы реализма,А десть куда тьмутомные свинцыИ вычурные замки модернизма.Витий сакраментальные томаБравадою пустою обернулись,Восславил кулинарию Дюма,Иные царским шелком совернулись.Какой еще приветствовать роман,Иль «Норму», иль черево «Амстердама»,Предательство повсюду и обман,И глорья – астеническая дама.Засушен лес норвежский на корню,Исчах над тронной краскою версалец,Я в мире, Габриэль, повременюИ спутник будет мне Мельмот-скиталец.Бог весть куда спешили и, дивись,Успели на престольные поминки,И сирины понурые взнеслись,Рекут о них иные метерлинки.Еще заплачем зло по временам,Всемилости не знавшим патриаршей,В подвалы доносившим разве намЗлатые ноты моцартовских маршей.Поэтому во плесень погребныхЧернил, блюдя предвечные обряды,Мы вдалбливали звезд переводныхСтолучья и не чтили колоннады.Они держать устанут потолкиДворцовые, холодную лепнину,Со мрамором ломаются в кускиАрхангелы, месившие нам глину.Возведен замок, статью и венцомРавенствующий Божеским чертогам,Гарсиа, пред началом и концомЛукавостью хотя отдарим слогам.Тезаурус наш кровию потек,Суетно с горней речью возвышаться,Там ангели уместны, им далекТот промысел, какому совершаться.Геройство бедных рыцарей пьянит,А песни гасят мрамором очницы,Бессмертие к сиесте временит,Несутся мимо славы колесницы.Летите вкось и дальше, нам пораИные внять венцы и обозренье,Высокая окончилась игра,Предательство есть плата за даренье.Веселый этот фокусный обман,Быть может, близ расплавленных жаровенВ Тартаре наблюдал АристофанПечально, ход истории неровен.И кто открыть потщился: золотойНавеян князем сон, в кругах вселеннойНет рая и чистилища, восстойПред адами, искатель славы тленной.Нет счастия, но есть в иных мирахПокой, небытия бредник садовый,Заслуживает дичи вертопрах,Обман ему венчается плодовый.Ах, стоят света разве ангела,Судить мы их отважились напрасно,Вот слушай, литания истекла,Ан жизни древо тучное прекрасно.Улыбкой смерть встречают, здесь темноВ саду и Шуберт нем, пора ль уведатьНам Плюшкина минувшее, виноКорицею заесть и отобедать.Чудесное успение – тщета,Но сраму убиенные не имут,Зальется кровью сей царь-сирота,Когда венцы с нас выцветшие снимут.