Тайна Дюрка. Том 1

После продажи всех красивых невест глашатай стал выводить некрасивых, калек. Он предлагал:

– Не пожелает ли кто взять невесту с наименьшим при ней приданым?

– Желаем! Желаем! – ожили бедняки.

С теми, кто соглашался на условие глашатая, начинали торг.

Приданое всех невест определенного населенного пункта или города давалось от выручки, полученной с продажи красивых невест. Так красивые невесты невольно помогали выходить замуж некрасивым, неказистым, калекам.

А выдавать девушку замуж по желанию отца, братьев, родственников не дозволялось. И уводить девицу, приобретенную без поручителя, тоже не разрешали. Жених должен был представить глашатаю, организатору торгов своего поручителя. Поручитель ручался за жениха. Только после того, как удостоверятся в благих намерениях покупателя, ему разрешали уводить невесту.

Если жених с невестой не сходились, то по закону вырученные за невесту деньги на торгах обязаны были возвратить.

Невест в первую очередь продавили покупателям – выходцам из того населенного пункта, города, откуда невеста родом. К торгам допускались, если есть желание, и женихи из других деревень. Чтобы сохранить свой генофонд, чистоту нации, организаторы аукциона по указанию царя своих девиц редко выдавали за пределы Ассирии.

К вечеру аукцион невест завершился.

Друзья Абрама выведали, что дочерей и невесту генерала выведут на невольничий рынок через день, в «день триумфа». На невольничьем рынке в «день триумфа» состоится и «праздник любви», который продлится почти неделю.

* * *

Наступил долгожданный «день триумфа». Сердце Адада в тревоге за девочек вырывалось из груди. Он метался в четырех стенах дома, на время арендованного ему Абрамом. Решалась судьба невесты и дочерей генерала. Если друзья Абрама не помогут, он навеки потеряет их.

Друзья Абрама решили накануне ночью напасть на дом, где держат их пленниц с другими пленницами благородного происхождения. Предчувствуя нападение генерала на дом с пленницами, царица приказала охрану усилить десятикратно. Тогда решили сделать подкоп под дом. Не удалось. Сделали попытку подкупить начальника личной охраны царицы. Тот испугался за свою жизнь.

Оставалось уповать на бога и случай. В то время, когда генерал от отчаяния метался в арендованном доме, Абрам с друзьями сохраняли спокойствие. Какой план вызволения пленниц заготовили на завтра Абрам с друзьями, генералу не открыли.

* * *

На «день триумфа» в Ашшур с берегов Арагвы, Крыма, Дербента спешили доставить невольниц и погонщики верблюжьих караванов рабовладельца Абрама, и капитаны его торговых судов.

Ожидающийся сегодня «праздник любви» будоражил не только молодых людей всей Ассирии.

Один караван верблюдов Абрама с невольниками шел по Великому Шелковому пути вдоль юго-западного побережья моря Каспиан.

Кругом простирается пустыня. Выжженная морозами, высохшая за зиму прикаспийская степь, казалось, была совершенно мертва. Из глубин пустыни на море дул холодный ветер.

Нигде не видно ни деревьев, ни кустов, даже саксаула. Караван в пути будет находиться неделями, с редкими остановками и привалами. В целях безопасности погонщики верблюдов решались останавливаться только в безопасных местах. На ночлег останавливались около колодцев, вырытых в оазисах, у рек, в специальных для такого случая местах. Стражники, отдыхая поочередно, круглые сутки стерегли караван от степных разбойников. Вставали с зарей, набрав бурдюки с водой, караван с невольницами двигался дальше. Караван направлялся в столицу Ассирии Ашшур на невольничий рынок. Там будут купцы, работорговцы со всего Востока, даже с Запада.

Караван на этот раз с собой вез ценный «живой товар», приобретенный в Крыму, Черкессии, Лезгистане, на Тереке, Доне. Купцы Абрама в Ашшур на «день триумфа» везли невольниц редкостной красоты – чернооких белоликих черкешенок, кабардинок, лезгинок, белокурых светлоглазых славянок. На невольничьих рынках Востока, особенно Ассирии, высоко ценили голубоглазых славянок с Руссии, черкешенок с Кавказа. Абрам их за баснословную цену, как редкие жемчужины, поставлял в гаремы турецких пашей, персидских шахов, индийских махараджей.

Погонщики караванов Абрама хотя и остерегались нападений степных кочевников, но чувствовали себя защищенными. Их сопровождали хорошо вооруженные стражники. Степные кочевники, профессиональные грабители, даже полосатые кошки и волки ощущали силу, исходящую от стражников каравана. Если не были уверены в своих силах, не нападали на караван.

Погонщики днем, в жару, у оазисов, у колодцев с водой, на высоких проветриваемых холмах устраивали продолжительные привалы. Больным, ослабевшим невольницам ставили юрты, шатры. Приводили знахарей, оказывая им первую помощь.

Путь каравана был долгий, утомительный. Тысячи верст из Дербента до границ Ассирии преодолели за двенадцать недель. Опытные погонщики знали свое дело. Погонщики силы и время распределяли так, чтобы прибыть к месту назначения ко «дню триумфа».

* * *

Другую часть невольниц работорговца Абрама везли на судах с Волги в Дербент. Из Дербента невольниц повезут морем, направляясь в одну из пристаней Персии.

В Дербенте на пристани караван верблюдов с невольницами вторые сутки поджидал корабли. Как только прибудут суда, невольниц загрузят в трюмы.

На судах все было предусмотрено, чтобы принять и разместить заявленное количество невольниц. В трюмах друг над другом стояло три ряда нар, куда за ноги приковали невольниц.

По Каспийскому морю суда плыли третьи сутки. В этой партии находились молодые невольницы, выкраденные осетинскими, кабардинскими, дагестанскими абреками в деревнях за Тереком, Доном, в хуторах, расположенных по Волге.

Среди невольниц находилась и княгиня Мария. Княгиня была самым ценным «товаром» в этой партии. Ее выкрал кабардинский абрек. Он с дружками напал на парусное судно русского князя с невестой, направляющегося на военную службу в Астрахань. Абрек с дружками стражу, сопровождающую князя, порубили острыми мечами. Князь успел выброситься из судна в море. Абрек княгиню Марию со служанками доставил в Дербент. Там ее за хорошие деньги выкупили купцы Абрама. Теперь люди Абрама княгиню вместе с другими невольницами доставляют в Ассирию, город Ашшур, на невольничий рынок.

– Дядя, а зачем нас заковали в цепи? – княгиня Мария обратилась к бывалому моряку, верному слуге Абрама. – Кто осмелится отсюда сбежать?

– Э, голубка, бывали и такие случаи… – отвечает моряк уклончиво. – Бывали случаи, когда невольницы поднимали бунт, хозяев заковывали в кандалы, а стражников поднимали на копья, топили в море. А сами разворачивали суда, возвращались к себе домой. Бывали случаи, когда сами невольницы, подавшись на острова в море, в устья крупных рек, становились пиратами, торговками невольницами.

– Все же, зачем вам так много стражников на судах? Слабые женщины перед вооруженной стражей – что ягнята перед волками.

– Кроме невольниц на судне у нас есть и другие головные боли. В море нас часто тревожат пираты, кочевники, подстерегающие в бухтах, у островов, в устьях рек. В последние годы на купеческие суда с невольницами на быстрых галерах часто стали нападать пираты. Особо сильно нам достается от пиратов Горбуна из Дербента. Они жестоко расправляются с нашими стражниками, а суда с невольницами направляют на другие невольничьи рынки.

– А что будет, если этот Горбун сегодня нападет на наше судно? Вас, моряков, посадит на весла своих галер, стражников перебьет, а нас отпустит по домам?

– Предполагаешь, что Горбун, любитель молодых красивых женщин, пожалеет тебя, отпустит к маменьке в сопровождении своих стражников?

– Вдруг в его сердце проснется бог? – печально вздохнула княгиня.

– У невольниц, подобных тебе, в жизни случайности не бывают, милая. От чего, думаешь, хозяин последнее время троекратно усилил стражу на судах? Был недавно случай. Мы возвращались из Дербента с «живым товаром», приобретенным в Крыму. День был хороший, на море полный штиль. Хозяин находился в прекрасном настроении. Он нам по прибытии на пристань обещал хороший бакшиш. Вдруг с одного острова в море мы услышали умопомрачительную песню сирен. Сирены за считанные мгновения своей песней заколдовали стражу, гребцов. Стража потеряла бдительность. А гребцы перестали грести веслами. Не успели мы оглядеться, как на нас на пяти быстроходных галерах напали пираты во главе с тем самым Горбуном. Они дрались отчаянно. Многих наших стражников перебили, выбросили в море, моряков приковали цепями к галерам, заставили грести. Мы с хозяином вместе с некоторыми стражниками сумели выброситься в море. Спаслись чудом. Нас подобрал караван судов, следующий за нами. Пираты захваченные суда развернули в одну из бухт. Невольниц высадили. Оттуда невольниц на караванах верблюдов люди, которые занимались грабежом, переправили в Самарканд, Бухару, Ташкент. Тогда Абрам нас жестоко наказал. Одних приказал исхлестать нагайками, других бросил в каземат… Нет, красавица, к старости мне не хочется, чтобы палачи рабовладельца Абрама с меня живьем содрали шкуру.

Княгиня Мария после страшной истории, рассказанной старым моряком, утихла. Она тихо заплакала, обжигаясь горькими слезами. Многие невольницы, ставшие свидетельницами этого разговора старого моряка с княгиней, тоже зарыдали.

Чем дальше караван судов уплывал в море, тем дальше невольницам казались родные края!

Попутный ветер раздувал паруса судна. Оно бежало по морю, зарываясь носом в волны.

Аукцион

Караван судов с невольницами вовремя прибыл в назначенную пристань Персии. Стражники с невольниц снимали цепи. Их партиями выводили к каравану, который, не мешкая, собирался отправляться дальше. Караван пошел на Восток по Шелковому пути, одна из ветвей которого проходит по столице Ассирии Ашшуру.

В это время на площади, где собирались провести аукцион невольниц, генерал Адад, загримированный, переодетый в одежду купца-еврея, изучал подходы и отходы.

Эта площадь хорошо просматривается и из окна дома Абрама. Площадь очень большая, на ней уместятся торговцы, невольницы, граждане города, приезжие из других провинций империи.

На стратегически важных участках площади усилена вооруженная стража царицы. По оживленному движению горожан, стремящихся на площадь, их разговорам, можно понять, какие страсти разгорятся на площади спустя некоторое время.

Адад протискивался в толпе, прокладывая себе дорогу, работая локтями. Перед ним на площадь, где должен происходить аукцион, направляется хорошо одетый мужчина восточного типа, грубо расталкивая рабов и слуг. Он за собой на веревке ведет молодую мулатку, у которой из одежды на груди и на бедрах есть лишь набедренные повязки. Мужчина невысокого роста, полноватый, движения его навязчивые, бесцеремонные. По тому, как себя ведет, можно догадаться, что он не патриций, не боевой генерал, даже не купец. В толпе, скорее всего, «рисовался» бывший раб, получивший недавно свободу. А сегодня сам на веревке ведет свою первую рабыню, которую собирается продать с аукциона.

Мулатка, идущая за ним, была стройной, высокой, мускулистой. У нее были красивые черты лица, широко раскрытые угольно-черные глаза. Брови так красиво были настрожены, словно она только что вышла из салона красоты. Ее курчавые иссиня-черные волосы привлекали взоры проходящих рядом мужчин.

А человек, ведущий рабыню на веревке, шел так, словно в этом мире, кроме него, никого нет. Показывая свою власть над рабыней, резко оборачивался, дергая веревку. Покрикивал на нее, чтобы поторапливалась, иногда угрожающе размахивал плеткой. Мулатка, хотя и могла легко разделаться с хозяином, покорно шла за ним, не обращая внимания на его окрики. У невольницы связаны руки, взгляд опущен к земле. Она прибавляет шаг. Проходит мимо растерянно оглядывающего ее Адада. В глазах рабыни Адад прочел отпечаток смирения, страх за свою судьбу. «Что же будет с моими девочками? – ком застрял в горле. – Я не вынесу их унижения! Эта несчастная, наверное, с Черного континента. Она ангельски хороша. Трудно определить, из какой она страны. Но на Черном континенте такие красотки рождаются в Эфиопии или в Египте».

Адад шаг за шагом углублялся в толпу. На площадку аукциона два раза в неделю поднимаются сотни, тысячи рабынь, тысячи поломанных судеб, разбитых вдребезги сердец. Этой «шоколадке» повезет, если попадет в хорошие руки. Но если попадет в придорожное кафе, караван-сарай, на пристань грузчицей, она долго не протянет.

На деревянных помостах площади на продажу в ряд выставлен «человеческий товар». Девицы, молодые женщины, некоторые с грудными детьми. Много разных: светлокожие, светловолосые, с шоколадным цветом лица, желтолицые, узкоглазые… На генерала, проходящего мимо, с надеждой, мольбой смотрят монголки, китаянки, татарки, узбечки… Среди невольниц есть славянки, представительницы с Кавказа… У каждой невольницы на шее висит табличка. Работорговцами на таблички занесены их данные: происхождение, род занятий, достоинства, некоторые недостатки.

Вот табличка на шее одной негритянки: «Эфиопка, сильная, работящая, послушная». Вот табличка на шее другой невольницы: «Гречанка. Знает грамоту, владеет греческим, римским, ассирийским, галлским языками. Можно использовать как преподавателя при храме, как чтицу стихов на пирах». Вот еще одна табличка: «Дочь киевского князя, прекрасна, умна, образована, украсит собой любой гарем».

Какова доля истины в этих надписях? Видавшие жизнь ассирийцы знают, что работорговцам и их доверенным лицам не стоит доверять. Они ради наживы пойдут на любой подлог: азиатку сделают негритянкой, блондинку сделают брюнеткой и наоборот. Чтобы продать свой «товар», торговцы будут приукрашивать достоинства, смягчать недостатки, скрывать вредные привычки.

На аукционе рабыни, прошедшие через руки многих торговцев, выглядят невозмутимыми. Глаза этих рабынь, спрятанные под копнами рыжих, черных, светлых волос, кажется, не выражают никаких эмоций. В них не увидишь ни протеста, ни гнева, ни отчаяния. Каждая из этих невольниц на аукцион попала не по своей воле. Может, проходя, через третьи, четвертые руки. У каждой рабыни за плечами стоит трагическая судьба. Они ждут своей участи. У многих рабынь, которые попали на торги первый или второй раз, в глазах затаился немой вопрос, страх, отчаяние.

Есть такие, которым уже все равно, что с ними случится, куда их продадут.

Есть совсем молоденькие, которых накануне вырвали из материнских объятий, у которых еще не высохли слезы на глазах. Первый раз в жизни они видят невольничий рынок, город, такое огромное скопление людей, других рабынь в звенящих цепях и кандалах. Что с ними после аукциона будет? Благо, если попадут в хорошие дома, особняк патриция, в штат его домашней прислуги! Такая рабыня еще в состоянии повлиять на свою судьбу. Если не считать возможной сексуальной эксплуатации, есть надежда через некоторое время хотя бы получить свободу. Если невольница попадет в лавку, где ее под присмотром бывшего раба-надсмотрщика будут использовать тягловой силой, там она сгинет. Но бывает еще хуже, если попадает в бордель – сексуальное рабство.

Невольничий рынок является своего рода преддверьем в ад. Девица, родившаяся, жившая в хорошей, благополучной семье, с определенным достоинством, подчинявшаяся общественным порядкам, на невольничьем рынке неожиданно превращается в простой предмет купли-продажи…

Адад, переходя от помоста к помосту, наблюдает жестокие, бесчеловечные картины, встречающиеся только на рынках скота. Вот в кругу покупателей торговец открывает рот рабыне, чтобы продемонстрировать покупателю ее зубы, свежесть дыхания. Другой торговец под похотливым взглядом жирного и потного клиента щупает рабыне грудь, гладит рукой по животу. Третий торговец, чтобы показать силу, выносливость огромной немки, выставленной на продажу, хлопает ее по заду, поглаживает бедра и икры ног.

Выкрики, которые Адад слышит из толпы, из рядов купцов, не менее вульгарны:

– Смотри, какая кобылица, даже слона вытерпит.

– Посмотрите на глаза этой мулатки, как они горят?! Сильна ведьма, любому мужику череп раскромсает, как скорлупу грецкого ореха!

Его напарник:

– Это же находка для тебя! Корми, одевай, и над рабами никакого надсмотрщика не надо!

Напарник его перебивает:

– Тогда купи ее сам.

Напарник:

– И куплю. Разверни-ка, братец, ее задом! Дай разгляжу товар!

Торговец заставил рабыню поворачиваться.

– Предложи свою цену.

Торговец огласил цену. Покупатель согласился с ценой. Торг состоялся. Ударили по рукам.

Рядом свой «товар» предлагает другой торговец:

– Купите мой товар. Самая что ни есть нубийка! Продам совсем недорого! Уступлю, как другу! В наше время нубийки так вздорожали. К тому же она и с хозяйством управится, и постель согреет, и от двора любого сборщика налогов отпугнет!

Покупатели обступили нубийку. Поторговались. Торг состоялся. Нубийка пошла за новым хозяином.

Недалеко разворачивается не менее трагичная сцена.

– Хозяин, сними повязку со лба вот того раба. Не того карлика, другого! Громадного, как горилла, с буквой F, выжженной на лбу! Хозяин, ты кого продаешь? Ведь он беглый раб! (В Риме пойманному беглому рабу выжигают на лбу надпись fug (что значит «беглец»). Выжигают надпись fur, если он вор.

Генерал Адад, ощущая ищущие глаза шпионов, затерялся в толчее покупателей, продавцов «товара», поставленного на аукцион только что с Черного континента.

* * *

Аукцион черных рабов проходит отдельно, на специально оборудованных по этому случаю площадках. Правила на аукционе «черного товара» всем торговцам ясны: продавцы товар рекламируют, покупатели его разглядывают, прицениваются, приобретают.

Бывает, что на рынках черных рабов делят на категории. Их продают в разные дни. В один день продают «прислугу» для домашней работы, на следующий день – «профессионалов»: поваров булочниц, танцовщиц, садовниц, массажисток и…

Есть такие дни, когда на продажу выставляют девочек для работы по дому и обслуживания гостей на пирах.

Есть день, когда на аукцион выставляют калек, уродов. Для них открыты специальный ряд и помосты: для карликов, великанов, рабынь с физическими и умственными недостатками. Таких рабов приобретают на самые грязные работы, куда не допустишь даже собак…

На расстоянии полета стрелы есть рынок, где, если хорошо поторговаться, можно купить интеллектуально развитых невольниц редкостной красоты и чистоты. Только там сначала надо хорошо осматривать «товар» и долго прицениваться.

Глашатай описывает достоинства, которыми обладает невольница: девица, молодая женщина, еще не почувствовавшая ласку супруга. Таких невольниц в основном берут в гаремы вельможных особ, наложницами ханов, князей, пашей…

Вот на площадке стоит милая, красиво одетая и разукрашенная девица. Она в сандалиях с золотыми пряжками. С мочек ушей свисают серьги-колокольчики из чистого золота. А на груди висит огромный золотой кулон с рубином – работа арабских мастеров.

Продавец с лица красавицы на голову откинул черную вуаль. Девушка вскинула на толпу зевак огромные угольно-черные глаза с длинными лучистыми ресницами.

Толпа изумленно ахнула.

– Взгляните на эту жемчужину Кавказа! – обратился к покупателям глашатай.

Площадку стали окружать со всех сторон.

Из копны темно-каштановых волос смущенно выглядывает носик, и за ним изумленное лицо. Оно невероятной красоты, чистоты и белизны. Под носиком с еле заметной горбинкой и пышущими ноздрями пунцовеют губы, как бутоны только что раскрытой розы. Девушка среднего роста, стройна, грациозна, с высокой грудью. У нее огромны жгучие черные глаза. Овальное лицо, худощавое тело, но заметный стан, бедра.

– Перед вами красотой блещет кавказская лань. Эта красота из Черкессии. Она в лучшей одежде, какую носят самые богатые пери на Востоке. Ее стан стройнее гибких веток ивы, речи ее нежнее ветерка на заре. Кто станет обладателем этой жемчужины, не будет знать ни горя, ни недостатка!

Покупатель в атласном красном халате, в тюрбане, с чувяками с острыми носами, надетыми на босые ноги, глядя в глаза невольницы, затрясся:

– Сколько стоит эта невольница?

Посредник:

– Цена этой жемчужины Кавказа десять тысяч динаров. Ее владелец клянется, что эти десять тысяч динаров не покроют расходы на ягнят, горских ланей, которых резали, чтобы кормить ее свежим мясом, поить водой, набранной с вершин кавказских гор! Взгляните, как она одета: бархат, золото, драгоценные камни! Самые лучшие мастера слова, ученые-арабисты учили ее мудреным наукам. Красавица изучала чистописание, грамматику, восточные языки. Эта лань лучше любого ученого-арабиста толкует Коран, основы законоведения, каноны религии, врачевания. Она лучше любого устаза играет на струнных инструментах.

– А ну-ка, братец, покажи ее зубы.

Посредник заставил невольницу раскрыть рот. Невольница показала ровный ряд зубов. Зубы были здоровы, чисты, сияли перламутром.

– Пусть она декламирует стихи.

Девица звучным грудным голосом прочла одну суру из Корана. Чем изумила окружающих.

– Пусть танцует.

Откуда-то в руках виртуоза появился бубен. Над головами невольниц пронеслись звонкие удары пальцев о бубен. Девушка закрутилась так юрко, что подол ее платья завихрился.

Торг состоялся.

В другом месте невольница сама рассказывает о своих достоинствах. Ее спросили:

– Как тебя зовут, красавица?

– Мое имя Амина, – мягко ответила невольница.

– О, Амина, скажи на радость, каким наукам обучена? Что еще умеешь делать? – спросил купец.

Невольница отвечает:

– Господин, я хорошо знаю точные науки: математику, геометрию, астрономию. Обучена словесности: грамматике, лексике, законоведению, умело толкую суры Корана. Кроме того, я играю на домбре, знакома с музыкой Востока, хорошо рисую. Я изучила Коран, читаю его согласно семи, десяти и четырнадцати чтениям. Я знаю число сур Корана, стихов, его частей, половин, четвертей, восьмых, десятых. Знаю и число падений ниц. Я знаю количество букв в Коране, стихи, отменяющие и отмененные. Я знаю суры мекканские и мединские, условия их ниспослания…

Покупатель из-за пазухи вытащил томик Корана, приложил к губам, передал невольнице:

– Читай вот эту суру, – показал пальцем.

Кругом все замерли. Девушка поклонилась, приложила Коран к губам, ко лбу. Она оглядела толпу жгучими глазами, изящно наклонила голову над священной Книгой и стала декламировать одну из сур. После первых же слогов, прозвучавших из ее уст, на площади многие замерли, встали на колени. Они за невольницей шепотом повторяли заветные слова Корана. Невольница так мастерски читала, что поразила всех своим голосом, дикцией, выразительностью чтения. У нее был такой завораживающий голос, что многие плакали в умилении. Девушка закончила чтение, Коран, кланяясь, передала его хозяину. Вдруг площадь взорвалась от криков восторга, грома аплодисментов.

Объявились множество покупателей этой жемчужины. Аукцион состоялся на окончательной цифре в двадцать тысяч динаров. Один из покупателей выложил запрошенную посредником сумму.

На другой площадке покупателю было достаточно одного заявления продавца:

– Эта леги из Кавказской Албании.

Покупатель, ударяя по рукам, лишь воскликнул:

– Если есть в этом деле грех, да падет он на голову продавца!

Сделка состоялась.

Генерал выбрался из толпы, направился к площади храма Ашшура. На площади для проведения «праздника любви» доделывали последние мелочи.

«Праздник любви» продлится четыре дня. По той информации, которую генерал получил от доверенных лиц Абрама, его девочек на аукцион выставят в последний день празднования.

День триумфа

В «день триумфа» с рассветом в город на взмыленных конях въехали два всадника. Один из всадников – женщина, переодетая в мужскую форму. Всадники шагом проехались мимо загримированного генерала Адада, который в это время затесался в толпу, прущую на центральную улицу. Эта дорога вела к храму Ашшура. Генерал Адад во всаднике узнал друга Абрама. Но не показал виду.

– Судьба благосклонна к нам, Амелия! – произнес Абрам. – Мы не опоздали на «день триумфа». Храм Ашшура находится там, за спинами стражей царицы!

– Господин, я рада, что мы вовремя успели. Успели, пока по улице ради триумфа не провели пленников царицы?

– Всему свое время…

– Но подскажите, как мы выберемся из этой гущи собравшихся? Как бедных девочек вызволим из плена царицы? Сами же не нападем, когда они будут проходить мимо дома? Переодевшись купцами, простыми гражданами, в толпе, видимо, затаился не один стервятник царицы, выслеживая нас?

– Да, Амелия! Везде расставлены капканы царицы. Эти шакалы того и ждут, чтобы затолкать нас туда! А потом вздернуть на виселице перед всей беснующейся толпой. Не волнуйся: в толпе на площади работают десятки моих друзей. В случае опасности они предупредят нас. Девочек спасем… есть один план… Ты же знаешь, генералу Ададу я обязан жизнью и честью моих дочерей!