Под покровом светлых чувств

– Это, должно быть, упал один из гигантских эвкалиптов у дороги, – сказала себе Чарли и тут же подумала: «Брин! Господи, он ведь там! Не пострадал ли он?»

Чарли вскочила, оттолкнула собак и в потемках направилась к входной двери, но открыть ее не успела – дверь распахнулась сама. На пороге стоял недавний гость – Чарли узнала его по силуэту. Лицо было не разглядеть, потому что за спиной Брина сияло зарево пожара – наверное, горело дерево, только что упавшее от удара молнии.

– Чарли?

– Брин…

Она отступила, почти в испуге, и собаки опять собрались вокруг ее ног. Чарли наклонилась, чтобы снова обнять их, но сделала это, скорее, не для того, чтобы их успокоить, а чтобы вернуть себе самообладание. Потому что ей ужасно захотелось обнять мужчину, стоящего в дверях живым и здоровым, ведь на долю секунды она успела представить, что он погиб, и содрогнуться от этой мысли.

– Мне очень жаль, – извиняющимся тоном произнес Брин, – но выезд на шоссе перегородило упавшее дерево.

– Вы в порядке? Не ранены?

– Ни царапины. Но я, кажется, застрял тут. Если только нет другой дороги до шоссе. Простите меня.

Ради всего святого! Этот человек привез ее собаку домой, его чуть не убило одно из деревьев, которое, как Чарли не раз говорила бабушке, росло слишком близко к дому, – и он еще извиняется?!

– Пока не прекратится ливень, вы не сможете выехать на шоссе другой дорогой, потому что все пастбища затопит, – пояснила Чарли. – А эти деревья, эвкалипты, их иногда называют «мужеубийцы».

Чарли наконец смогла разглядеть Брина, когда очередная вспышка молнии осветила небо. Он весь вымок. Должно быть, он и в первый раз явился весь промокший, но она была так сосредоточена на Флосси, что не заметила этого.

– Мужеубийцы? – переспросил Брин.

Чарли подошла и встала перед ним.

– Так местные жители величают красные эвкалипты. Эти деревья, красивые и тенистые, печально известны тем, что могут неожиданно сбрасывать свои ветви, особенно в жаркие, безветренные дни. Люди, которые этого не знают, норовят разбить палатку под таким эвкалиптом.

– Или припарковаться под ним?

– Да, а затем на них падает сверху огромная ветка.

– Но сегодня вовсе не жаркий и безветренный день.

– Зато эти деревья такие высокие, что в них в первую очередь ударяет молния. А бабушка не хочет, чтобы растущие возле ее дома эвкалипты срубили, даже те, которые уже засохли. Она говорит, что на них вьют гнезда попугаи и селятся опоссумы. Она говорит… То есть говорила… – Чарли запнулась.

– Говорила? – переспросил наконец Брин таким деликатным тоном, что Чарли вздрогнула.

– Да… Три недели назад у нее случился сердечный приступ, и ее не стало… Вот почему я здесь. И это бабушкины собаки.

– Так вы тут совсем одна?

Чарли понимала, что не должна в этом признаваться, ведь кругом темнота, а перед ней тенью стоит на пороге почти незнакомец. Надо соврать, что наверху спит целая компания мускулистых мужчин. Но она этого не сделала.

– Да, я одна, и я не знаю, как вести себя в бурю.

– Я тоже, – ответил Брин. – У вас найдется керосиновая лампа?

– Да, конечно.

Бабушка Чарли жила в одиноко стоящем доме, окруженном эвкалиптами. Перебои с электричеством считались тут обычным явлением, и на такой случай было припасено все необходимое.

Чарли вернулась на кухню и на ощупь нашла в буфете древнюю керосиновую лампу, которая, впрочем, служила еще вполне исправно.

Брин застыл в дверях кухни темной тенью, наблюдая за Чарли. Она разожгла фитиль и установила на место стекло абажура, чувствуя, как дрожат пальцы. Брин заметил ее страх.

– Чарли, вы со мной как за каменной стеной, – мягко произнес он, улыбнулся, шагнул в кухню и добавил: – Я надежнее, чем дома, вокруг которых растут красные эвкалипты. Как вы считаете, не рухнет ли еще какой-нибудь из них на наши головы? Может, нам надо эвакуироваться отсюда?

Стараясь не смотреть в лицо Брину, Чарли поправила фитиль лампы, чтобы та не чадила, и повернулась к серванту, чтобы поискать еще лампы – у бабушки было их с полдюжины, заправленных керосином и готовых к работе.

– Кажется, уходить сейчас из дома опаснее, чем в нем оставаться, – ответила она. – Даже если бы выезд на шоссе не был завален упавшим деревом. И даже если вспомнить поговорку о том, что молния не бьет дважды в одно и то же место.

– Кажется, вокруг много эвкалиптов, – произнес Брин с сомнением. – Как вы думаете, в понятие «одно и то же место» входят все деревья, растущие менее чем в двадцати футах от дома?

Чарли повернулась и посмотрела на него.

– Мистер Морган, похоже, вы застряли здесь на ночь. Я вам очень благодарна и не боюсь вас. Но меня пугают бури. И я с радостью предоставлю вам ночлег и ужин, если вы соберете все свое мужество и будете говорить мне что-то вроде: «Подумаешь, всего лишь немного посверкает молния!» А если вы посмеете утверждать, что для меня есть хоть малейшая вероятность быть раздавленной следующим упавшим деревом, тогда можете отправляться искать дорогу под дождем. Так что вы выбираете?

Чарли уперла кулаки в бедра, вскинула подбородок и пристально посмотрела на Брина. Этот взгляд заставил его рассмеяться, и неожиданно настроение его улучшилось.

Вечерок выдался кошмарным, и вообще дела Брина в этот момент оставляли желать лучшего. Все, чего ему сейчас хотелось, – это вернуться домой, в Баллистоун, к своим собакам и коровам, забыв как страшный сон все неприятности. Но вместо этого он обнаружил, что улыбается стоящей перед ним рыжеволосой подстрекательнице и ищет слова, чтобы доказать ей, что он – как она там сказала? – «собрал все свое мужество».

– Не обращайте на меня внимания, мэм, – заявил он, все еще улыбаясь и пытаясь пародировать тон супергероя. – Да, один из крошечных эвкалиптов, растущих рядом с домом, может упасть, но, если это произойдет, я поймаю его одной рукой и использую в качестве растопки для вашей печки. Вам нужны дрова? Если да, я пойду и притащу сюда то жалкое деревце, которое только что упало от удара молнии.

Их взгляды встретились. Вызов, написанный на лице Чарли, сменился еле заметной улыбкой, коснувшейся глаз.

– Что, если я отвечу «да» на ваше предложение? – выпалила она, прыснув от смеха.

– Ваше желание – закон для меня, – храбро ответил Брин и посмотрел в окно на остов огромного дерева на дороге, еще тлеющего и рассыпающего во все стороны искры. – Мне не помешала бы пара жаростойких перчаток. Это дерево выглядит горячим.

Тут уж Чарли расхохоталась в голос, от души. Глядя на ее бледное, усталое лицо, Брин подумал, что, наверное, эта женщина давно не смеялась. Как хорошо, что он сумел ее развеселить!

– Вам нужна помощь с Флосси? – спросил Брин.

– Да, пожалуйста. Я с радостью ее приму. Вы много знаете о собаках?

– Всю свою жизнь я держу собак. – Все еще пытаясь сохранить улыбку на лице Чарли, Брин добавил: – Вот только будет ли мужественно с моей стороны признаться, что я обычно падаю в обморок при виде крови?

– Но вы ведь несли Флосси на руках. На вашей рубашке осталась ее кровь.

– Точно! Так и было, – изумился Брин. – И я умудрился не потерять сознание. Тогда давайте воспользуемся этой переменой во мне. Надо перевязать Флосси, пока моя мужественность не испарилась. Итак, медсестра, мне нужно больше света, горячая вода, мыло…

– И бинты?

– Разумеется, – улыбнулся он и посмотрел на собаку, терпеливо дожидающуюся перед печью, когда на нее обратят внимание. – У вас найдется собачья еда и миска для воды? Не знаю, когда Флосси ела в последний раз, но, полагаю, сначала нам нужно ее накормить.

Чарли направилась к холодильнику, чтобы найти немного мяса, но все ее мысли в этот момент были лишь о том, как красив стоящий позади нее мужчина.

Глава 2

После тщательного осмотра Брин решил, что перелома нет. Ссадина протянулась по всей длине бедра, но пока ее обрабатывали, собака вела себя спокойно, лишь негромко заскулила, когда Брин попробовал согнуть лапу Флосси, чтобы проверить, цел ли сустав. Зато на порезанную курятину псина набросилась с необычайной жадностью. Проглотив ее, Флосси снова бессильно откинулась на бок, но ее взгляд, исполненный преданности и любви, был прикован к Чарли.

– Так нечестно! – запротестовал Брин. – Мне достается грязная работа, а вам – благодарность.

Он закрепил конец бинта и посмотрел на женщину и ее собаку. Кудри Чарли почти касались головы Флосси, а нос – собачьего носа. Флосси выглядела так, словно не мылась несколько месяцев, но Чарли, казалось, этого не замечала.

– Ей не помешало бы искупаться, – сказал Брин, и Чарли посмотрела на него с презрением, которое он явно заслужил.

– Вы предлагаете снять с нее эту красивую белую повязку, унести собаку от теплой печки и бросить в ванну?

Флосси взглянула на Брина с тем же упреком, который читался и во взгляде Чарли.

Брину захотелось рассмеяться, а ведь он давно этого не делал.

Раскаты грома раздавались теперь все дальше от дома. Собаки, перестав бояться, тоже собрались на кухне всей сворой и теперь все тут обнюхивали. Брин почесал Флосси за ухом, и тут же образовалась целая очередь из псов, желающих, чтобы их тоже потрепали за ушами.

– Вы не можете погладить одного, не погладив всех, – сказала Чарли и снова коротко рассмеялась своим замечательным смехом, отчего Брину захотелось…

Нет! Нельзя о таком думать! Ему и без того хватает проблем, и, в довершение ко всему, он сейчас расположился перед старинной печкой, и слабого света древней керосиновой лампы едва хватает, чтобы рассмотреть сидящих перед ним дворняжек, ожидающих, когда их приласкают. А хозяйка смотрит на них и улыбается. Тем временем снаружи… Черт! Цена машины, на которой он сюда приехал, настолько велика, что на эти деньги можно приобрести неплохой дом. Как теперь объяснить то, что произошло?..

– У меня на плите вкусный, густой суп, – сказала Чарли, отрывая Брина от размышлений о разгневанных конкурсных управляющих, агентах по взысканию долгов и продавцах автомобилей, которые вряд ли поверят в его невиновность.

Он постарался сосредоточиться на собаках. Будут ли они ревновать друг к другу, если он потратит, скажем, полторы минуты на Собаку Номер Один, а затем две минуты на Собаку Номер Два? Он решил не рисковать и посмотрел на часы. Чарли заметила это и улыбнулась.

– У вас в машине есть все, что вам понадобится на ночь? – спросила она. – Если хотите сходить туда за своими вещами, я могу одолжить вам зонт.

Это вернуло Брина к самой главной проблеме: он ведь застрял тут до утра и ему надо где-то переночевать. Об этом надо думать в первую очередь, а не о том, сколько секунд он чесал за ухом Пса Номер Один.

– У вас найдется свободная кровать? – осторожно спросил Брин.

– Да. Я размещу вас в задней части дома, чтобы собаки вам не мешали. Они спят со мной. Все, кроме Опоссума. Он – мой сторожевой пес и обычно спит у задней двери. Но если гроза не утихнет, он тоже будет ночевать в моей комнате. И Флосси, разумеется, будет спать со мной.

– Вы будете спать с Флосси? Она ведь вся в грязи!

– Я уверена, что это хорошая чистая грязь, – бодро ответила Чарли. – И вы не представляете себе, как сильно я волновалась за эту собаку. Если бы у меня была половина королевства, я бы отдала ее вам в знак благодарности прямо сейчас.

– У вас есть запасная зубная щетка?

Чарли моргнула.

– Простите?

– Я питаю легкую неприязнь к молниям, – признался Брин. – Пусть лучше мои вещи остаются в машине.

«Надо бы сказать Чарли о том, что случилось», – подумал он, но решил, что она уже и так достаточно бледна. Не хватает ей только услышать вдобавок о том, что, подойди он к машине на пару секунд раньше, был бы расплющен эвкалиптом, как и спорткар. Впрочем, об этой свалившейся на голову проблеме думать сейчас не хотелось.

– У меня есть запасная зубная щетка, – ответила Чарли. – Если вы не возражаете против розового цвета с перламутром, она ваша.

– Вы готовы отказаться от такой красивой щетки ради меня?

– Я ведь уже сказала, что вы заслуживаете половину моего королевства. И это была вовсе не шутка.

– В таком случае я удовольствуюсь зубной щеткой, тарелкой супа и кроватью для ночлега. И больше ничего у вас не попрошу, – заявил Брин.

– Отлично! – согласилась Чарли и потянулась, чтобы тоже почесать за ухом одного из псов.

Ее пальцы случайно коснулись руки Брина, и от этого прикосновения все разом изменилось.

Напряжение между ними стало почти ощутимым.

– Итак, отведаем супа, почистим зубы и отправимся в постель, – предложил Брин.

– Еще чего! Размечтались! – резко бросила она, но тут же пробормотала, запинаясь: – Я не это имела в виду… Знаете, я не имела в виду…

– Я вовсе не думал предлагать вам заняться сексом, – произнес он бесстрастно, понимая, что лжет.

– Собирались!

– Если и так, это неправильно.

– Я ничего не знаю о вас, – заявила Чарли и тут же спохватилась: – Но даже если бы знала…

– Я фермер из Великобритании, – сообщил Брин, ощутив внезапный порыв объясниться. – Мне тридцать пять лет, приехал в Австралию по семейным делам. Завтра возвращаюсь в Лондон.

– И все равно это не означает, что я лягу с вами в постель.

– Конечно нет, – усмехнулся Брин. – Может, бури действуют так же возбуждающе, как и устрицы. Но мы взрослые люди и сможем держать себя в руках.

– Да, – подтвердила Чарли, но в ее голосе прозвучало сомнение.

– Так что давайте познакомимся чуть ближе. Не в качестве вступления к сексу. Просто для того, чтобы разрядить атмосферу и предупредить возможные недоразумения. Как я уже сказал, я фермер. Живу в паре миль от границы с Уэльсом и приехал сюда потому, что мой дядя…

Брин запнулся. Как объяснить Чарли, что натворил Томас? Только не сейчас. А лучше вообще не трогать эту тему. Ему не хотелось даже думать о Томасе.

– Мой дядя жил в Австралии несколько лет, а затем переехал. Мне нужно было разобраться с вещами, которые он тут оставил. Но я уже все закончил. А что насчет вас?

Чарли с сомнением посмотрела на него, словно не понимая, что сейчас происходит. Впрочем, Брин в этот момент чувствовал себя так же. Напряжение между ними нарастало, и сверкающие за окном молнии были тут ни при чем. А может, винить следовало именно их? С электричеством связано много всего странного.

– Я дизайнер интерьеров, – произнесла Чарли наконец. – У меня был… У меня есть свой бизнес в Мельбурне. Но сейчас я присматриваю за семью собаками, двумя коровами и пятнадцатью курами, пытаясь подыскать для них новых хозяев. Я нахожусь в ожидании чуда, которого не случится. А между тем, мистер Морган, меня ждут собственные дела, и мне не до мыслей о сексе с кем-либо, тем более с вами. Так что пока вы гладите собак, я налью нам супа, а там посмотрим.

– Утром я уеду.

– Разумеется. Как только я… – Чарли запнулась и нахмурилась. – Ах да! Дорогу ведь перегородило упавшее дерево! Чтобы оттащить его в сторону придется нанять людей. – Но тут ее лицо прояснилось. – Хотя эту проблему можно решить иначе. Если у вашего автомобиля клиренс достаточно высокий, а округу затопит не сильно, можно будет выбраться на шоссе через пастбища.

– Утро вечера мудренее, – ответил Брин.

– Я постоянно это себе твержу, – вздохнула Чарли, с трудом поднялась на ноги и посмотрела на него в тусклом свете лампы. – Вот было бы здорово, если бы мне не приходилось этого делать!

Первый натиск бури остался позади. Ветер, гром и молния стихли. Брин удобно устроился в приличной кровати, в сто раз лучше того твердого ложа, на котором он спал последние несколько дней в мотеле.

Карлсбрук был небольшим городком всего с одним пабом и единственным магазином. Он вовсе не походил на курортные города, где привык жить дядюшка Томас. Но Брин прекрасно понимал, почему тот решил обстряпывать свои делишки именно здесь. В этих местах, отрезанных от остального мира, люди, в основном немолодые, проживают на небольших фермах, разводя скот, и тут есть проблемы с подключением к Интернету. Такое население идеально подходит для мерзких афер Томаса.

Но сегодня вечером Брин почти не думал о своем дяде. Он лежал на старинной кровати с балдахином в спальне на втором этаже. Ветер стонал за стенами старого дома, деревья скрипели за окном. Что-то было в этом доме, в этих собаках, в этой женщине такое, что до странности напоминало Брину его родной дом, расположенный далеко, в Баллистоун-Холле, на границе с Уэльсом. Это великолепное место для жизни, но там Брину никогда не спалось хорошо. А здесь, в этой спальне с невзрачной мебелью, он почти мгновенно погрузился в крепкий сон и проснулся только оттого, что буря снова разбушевалась.

Она налетела с такой силой, что весь дом содрогнулся от первого раската грома – небывало громкого и продолжительного. Вспыхнувшая молния осветила всю комнату жутким светом.

Следующий раскат грома был еще громче, еще сильнее, и через две секунды одна из собак вскочила на кровать Брина. Вскоре к ней присоединились пять других псов.

Брин предполагал, что они спят с Чарли, но горе-охранники явно покинули свою хозяйку, как крысы тонущий корабль.

Первый из этих псов, Стретч, похожий на таксу, но с вьющейся бородой, выдающей изъян в его родословной, бросился на кровать и, прежде чем Брин успел его остановить, забрался под одеяло. Остальные пять собак собрались было последовать примеру Стретча, но Брин уже был готов к такому повороту событий и подтянул одеяло к шее.

Затем он кинул взгляд на дверь и в свете очередной молнии увидел Чарли, стоящую на пороге босиком, в полинялой кружевной ночнушке, с растрепанными, словно от беспокойного сна, волосами. В руках она держала лампу и Флосси.

С расширенными от страха глазами Чарли прошептала:

– Собаки бросили меня. Они испугались молнии.

– И вы тоже ее боитесь?

– Если она ударит в дом…

– Вы видели, какие высокие деревья растут рядом? В первую очередь молния ударит в них.

Наверное, зря он это сказал, потому что лицо Чарли побледнело еще сильнее.

– Молния ударит в дерево, а оно упадет на дом.

– Только не с этой стороны, – заверил Брин.

Окна его спальни выходили на задний двор, а эвкалипты росли в основном у парадного входа.

– Моя спальня выходит окнами на другую сторону.

Чарли стояла с испуганным лицом, держа в руках собаку.

– Знаете что, – благородным тоном заявил Брин, – давайте вы ляжете здесь, а я – в вашей комнате!

– Н-нет…

– Чарли…

– Я не люблю грозу, – прошептала она.

Этого было достаточно, чтобы Брин, расслышав ужас в ее голосе, отшвырнул одеяло, оттолкнул собак и направился к двери. Стоило ему подойти к Чарли, как он сразу понял, что она очень испугана, как и Флосси на ее руках. Теперь стало ясно, почему собаки бросили Чарли. Им нужен был вожак, которого не страшила бы гроза. На лице Чарли было написано, что она искала того же.

Значит, им требуется вожак стаи? Брин шагнул вперед и крепко обнял Чарли.

Флосси обмякла, зажатая между их телами, словно в сэндвиче. На Брине были надеты только трусы, потому что его пижама лежала сейчас где-то там, под горящим эвкалиптом. Почувствовав грубую шерсть Флосси на своей голой коже, Брин ощутил, что собаку бьет дрожь. И Чарли тоже.

Он обхватил ее за талию. Чарли положила голову ему на плечо, словно хотела быть как можно ближе к Брину. Он уперся подбородком в ее макушку, и ощущение, что вернулся домой, усилилось.

Волосы Чарли были такими густыми, такими мягкими, и от них так великолепно пахло чем-то цитрусовым! Нет. Эта женщина была великолепной вся, с головы до пят!

В его объятиях она успокоилась. Брин чувствовал, что Чарли хочет, чтобы он продолжал ее обнимать, хочет быть как можно ближе к нему. Но лишь по единственной причине – потому что она напугана. Ей страшно, и он ее утешает.

Но эта женщина и в самом деле великолепная!

Снова это слово – «великолепная»! Оно словно само просочилось в его мозг, и что-то внутри его изменилось.

Еще один раскат грома сотряс дом, и Брин почувствовал, как Чарли вздрогнула. Женщина и собака прижались бы к нему еще крепче, будь это возможно.

Со стороны кровати раздалось шесть громких собачьих воплей.

Что должен делать мужчина в такой ситуации?

– Пойдемте спать, дорогая, – пробормотал он Чарли в волосы. – Вы, я и семь собак. Мы переживем эту бурю вместе.

– Вместе… – эхом отозвалась она.

Брин чувствовал, как в ее душе страх перед бурей сражается со страхом перед незнакомцем.

– Мы можем так поступить, – сказал он. – Когда в постели только мужчина и женщина, дело может зайти далеко. Но если в кровати мужчина, женщина и семь псов… Сомневаюсь, что эта проблема вообще возникнет.

* * *

Когда Чарли погрузилась в сон, между ней и Брином лежало семь собак. Но, проснувшись от особенно мощного удара грома, она обнаружила себя в объятиях этого почти незнакомца – ее спина прижималась к его груди, а лицом он уткнулся в волосы Чарли. Она чувствовала дыхание Брина. И все остальное. На нем были надеты трусы, но с таким же успехом он мог бы быть полностью голым. Сквозь тонкую батистовую ночнушку Чарли чувствовала обнаженную грудь Брина. Его мускулистые, сильные руки крепко обнимали ее. Его кожа прижималась к ее коже.

Сквозь щель между задернутыми шторами уже пробивались солнечные лучи. Флосси лежала в конце кровати – Чарли чувствовала тепло и тяжесть ее тела на своих ногах. Но остальная часть своры, очевидно, уже проснулась и убежала из спальни.

Буря закончилась. Чарли понимала, что должна высвободиться из объятий этого мужчины. Но ей так хотелось остаться в кольце его рук! Весь мир в этот момент словно замер. Здесь, в объятиях Брина, было покойно, словно в убежище.

Но как такое может быть? Чарли знала этого человека всего около двенадцати часов, и большая часть этого времени была потрачена на сон. О боже!

«Вставай! – приказала она себе. – Проверь рану Флосси! Оцени ущерб, причиненный бурей!»

Но Чарли не пошевелилась, позволяя коварной сладости момента окутать ее. Вот бы так и лежать в постели, воображая, что никаких проблем в жизни нет: бабушка по-прежнему жива, не нужно выплачивать долги и волноваться о том, как найти новых хозяев собакам, которых она не может оставить себе! Чарли не хотелось вспоминать и о том, что сама она была предана подлецом и, кажется, не может доверять никому на целом свете.

– Как хорошо! – пробормотал Брин ей на ухо. – Как вы думаете, если мы останемся в постели достаточно долго, остальной мир исчезнет?

Значит, он не спит, и у него тоже есть проблемы в жизни? Впрочем, у кого их нет? Это сделало его в глазах Чарли еще более человечным.

«Хорошо»? Нет, этим словом даже близко не описать испытываемое блаженство. Если не заставить себя как можно скорее покинуть объятия Брина, то…

Он словно прочел ее мысли, потому что с сожалением заявил:

– Если мы сейчас же не отодвинемся друг от друга, я за себя не отвечаю…

Чарли почувствовала, как его тело пошевелилось – там, где это сейчас, уж точно, было неуместным. Хватит предаваться фантазиям! Словно поддерживая решение хозяйки, Флосси завозилась у нее в ногах – пора было вставать.

Брин разжал объятия и подался назад, но Чарли не могла заставить себя подняться с постели.

«До чего же нелепо! – подумала она. – Просто мое тело реагирует на стресс последних недель. И это никак не связано с Брином».

Между тем он откинул одеяло, встал на ноги, и у Чарли захватило дух от взгляда на этого мужчину. Вчера вечером Брин сказал, что он фермер, и его тело подтвердило это: загорелое, жилистое, словно Брин всю жизнь тягал тюки с сеном, стриг овец и выполнял прочую фермерскую работу. Эти мысли напомнили Чарли о том, что ее ждут дела.

– Вам, наверное, есть чем заняться. – Брин будто понял, о чем она подумала. – Выпустить собак гулять. Покормить их и остальных ваших животных.

– Надо позаботиться о коровах, – кивнула Чарли, – и накормить кур. Если, конечно, они пережили эту ночь. Но вам нет смысла оставаться тут дольше. Если земля не слишком мокрая, вы сможете проехать на машине по пастбищу за домом.

– И оставить вас разбираться с этим беспорядком в одиночестве?

– Это мой беспорядок. Вы и так слишком задержались из-за меня. Куда вы направлялись прошлой ночью? В Мельбурн?

– Да, – с горечью произнес Брин и потянулся за своими брюками.

Чарли эта ситуация показалась такой интимной, почти семейной: она лежит в постели, пока мужчина рядом с кроватью одевается. Как странно, и до чего же сбивает с толку!

– Я направлялся в аэропорт.

– Выходит, вы опоздали на самолет? – Чарли села в постели и в ужасе воззрилась на Брина. – Из-за Флосси? О нет!

– Будут и другие рейсы.

– Ваш билет пропал? Я могу… Я…

В голове мелькнуло: «А что ты можешь? Заплатить за другой авиабилет? Но чем?»