Работа над ошибками

– Вас, вероятно, интересует, по какой причине я попросил вас со мной связаться? – бархатным тоном произнес собеседник Даймонда.

– Нет.

Ответ Питера сбил с толку Фарр-Джонса, который явно ожидал другой реакции на свои слова. Сделав небольшую паузу, он продолжил в том же любезном тоне, начав с комплимента:

– Отлично сказано! Хороший детектив не делает никаких предположений, не имея в своем распоряжении фактов.

– Я больше не детектив, мистер Фарр-Джонс.

– Верно, но…

– И это еще большой вопрос, был ли я когда-нибудь хорошим детективом.

– Насколько мне известно, вы были очень хорошим работником.

– Что ж, жаль, что этого никто не заметил раньше. Так что же случилось? Если об этом писали газеты, то я их не читаю – за исключением объявлений о найме на работу.

– Значит, вы ничего не слышали о человеке по имени Маунтджой?

В памяти Даймонда всплыла картинка из далекого прошлого: спальня, лежащая на кровати мертвая женщина в светло-голубой пижаме. На ткани пятна крови от множественных ножевых ранений. И еще одна странная деталь, о которой упомянули в своих репортажах журналисты: дюжина нераспустившихся бутонов красных роз. Одни из них были обнаружены во рту женщины, другие кто-то просто разложил на теле убитой. В свое время эта история наделала много шума.

– И что с ним?

– Меня удивляет, что вы ничего не слышали. Всю последнюю неделю газеты только об этом и пишут. Он сбежал из тюрьмы Олбани.

– Господи!

Питер Даймонд лично арестовал Джона Грейнджера Маунтджоя 22 октября 1990 года за убийство журналистки Бритт Стрэнд, совершенное в ее квартире в Бате, в районе Ларкхолл. Маунтджоя приговорили к пожизненному заключению.

– Речь идет об очень неприятной истории, мистер Даймонд.

– И какое отношение ко всему этому имею я?

– Вы нужны нам здесь. Для нас важно, чтобы вы приехали.

– Мистер Фарр-Джонс, я уволился два года назад.

– Пожалуйста, послушайте меня, мистер Даймонд. Дело не только в том, что опасный преступник находится на свободе. Сбежав из тюрьмы, он создал экстренную ситуацию. Я ничего не могу сказать вам об этом по телефону. Замечу лишь, что мы запросили полномочия объявить запрет на сообщения прессы по данному делу, и эти полномочия нам предоставили. Как бывший начальник отдела по расследованию убийств, вы должны понимать, что без крайней необходимости мы не идем на подобные меры.

– Вы считаете, что я могу вам чем-либо помочь?

– Дело не в этом.

– А в чем же?

– Я ведь только что сказал вам, что не могу вдаваться в детали по телефону.

– Почему? Если существует запрет на сообщения в прессе, то вы можете говорить совершенно спокойно.

– Пожалуйста, не упрямьтесь. Я все понимаю – сейчас поздно, наши сотрудники явились к вам без предупреждения. Но поверьте мне на слово – ваш приезд к нам действительно необходим. Жизненно необходим.

– Что, прямо сейчас?

– Сотрудникам, которые находятся рядом с вами, даны инструкции привезти вас немедленно.

– А если я откажусь?

– Я все равно отдам им приказ доставить вас ко мне.

Питер Даймонд хотел спросить, какой смысл был в разговоре по телефону, если его в любом случае решили посадить в машину и доставить в Бат, но сдержался.

– Что ж, тогда я пойду оденусь, – произнес он. – Но я вам ничего не обещаю. Вы ведь понимаете, что я больше не сотрудник полиции?

Питер отвел Смита и Брауна в кухню и показал, где находится все необходимое для приготовления кофе, а затем отправился в спальню и сообщил Стефани о своем отъезде. О его причине он сказал ей все, что знал, хотя знал совсем немного. В конце концов, он ведь не давал обязательства держать все в секрете от жены. Стефани не поверила, будто в полиции хотят, чтобы ее муж вернулся на прежнюю службу – слишком уж громко он хлопнул дверью, когда уходил. Даймонд действительно был неплохим детективом, но, как известно, незаменимых сотрудников не бывает. Разумеется, Стефани поинтересовалась, сколько времени продлится его неожиданная командировка. Питер напомнил ей, что Бат находится всего в двух часах езды, и пообещал, что позвонит утром.

– Полагаю, что это лучше, чем позировать голым, – улыбнулся он, чтобы разрядить атмосферу.

– Я бы на это не рассчитывала, – заметила Стефани.

Глава 3

Сержант Браун вел машину так, словно сидел не за рулем автомобиля, а за штурвалом самолета, идущего на взлет. Улицы западного Лондона за окном сливались в мутные полосы. Сидя на заднем сиденье красного «Ровера Монтего», Питер Даймонд предпринял несколько попыток завязать разговор со своими сопровождающими. Ему хотелось выяснить, в чем состоит «экстренная ситуация», о какой упомянул Фарр-Джонс и из-за которой его вытащили из дома среди ночи. Однако и Смит, и Браун предпочитали отмалчиваться, так что в конце концов Питер решил, что они оба – просто оперативники и им самим ничего толком не известно. Сменив тему, он попробовал узнать, какие изменения произошли за последние два года в кадровом составе полиции Эйвона и Сомерсета. Ему сразу стало ясно, что с приходом нового начальника там появилось много новых сотрудников. В отделе по расследованию убийств после ухода Даймонда осталось лишь два детектива, которые работали при нем. Семеро были либо переведены на другие должности и в другие отделения, либо ушли в отставку. Оставшимися оказались Кайт Халлиуэлл, человек весьма обаятельный, но довольно поверхностный в том, что касалось профессии, и Джон Уигфул, карьерист, думавший исключительно о том, как угодить начальству. При этом Уигфулла повысили до старшего инспектора, так что теперь он возглавлял отдел.

Узнав новости, Даймонд прикрыл глаза, убеждая себя в том, что его они больше не касаются. Какое ему дело до того, что подхалим Уигфулл оказался на руководящей должности?

– Правильно делаете, – сказал Смит.

– Вы о чем? – удивился Питер.

– Пытаетесь хоть немного поспать, пока есть возможность.

– Если и дальше будем мчаться так быстро, не исключено, что мы все можем заснуть вечным сном.

Странно, но в какой-то момент Даймонд все же задремал. Когда же проснулся, машина въезжала на заправку.

– Не знаю, как вы, джентльмены, а я бы не отказался от чашки кофе, – сказал Питер.

– Мы будем на месте меньше чем через час, – отозвался Смит.

– Точнее, менее чем через сорок пять минут, – заявил Браун. – Тогда и кофе попьете.

– Боюсь, к тому времени мне потребуется кое-что покрепче, чем кофе.

На последнем отрезке пути, когда дорога после длинного подъема начала спускаться, Браун превзошел самого себя. Почти не снижая скорости, он закладывал крутые виражи на поворотах, и визжавшие покрышки оставляли на дороге черные следы. Даймонд знал, что, если бы они не удержались на трассе, их ждало бы падение с высоты в несколько сотен футов. Он крепко вцеплялся обеими руками в край сиденья всякий раз, когда Браун бросал автомобиль в очередной изгиб дорожного полотна.

При иных обстоятельствах Питер Даймонд мог бы насладиться видом залитого электрическим светом Бата и украшенного подсветкой аббатства. Однако он благоразумно решил подождать с выражениями восторга до того момента, когда машина закончит спуск.

– Хорошо, – негромко произнес он, когда это произошло.

– Что именно? – поинтересовался Смит. – Вам понравилось вождение? Или рады оказаться здесь, в Бате?

– Сколько сейчас времени?

– Начало четвертого.

– Значит, дорога заняла целых два часа. Долго же мы ехали.

Смит и Браун являлись для Питера легкими мишенями – задеть их было проще простого. Впрочем, интуиция подсказывала Даймонду, что настоящий обмен колкостями еще впереди.

– Ну, и с кем мне предстоит побеседовать? – спросил он. – Кому из вашего начальства не спится?

Смит никак не отреагировал на слова Даймонда.

Машина подкатила ко входу в отделение полиции Бата на Манверс-стрит, и Питер, радуясь, что остался жив после поездки, в сопровождении Смита отправился получать ответ на свой вопрос.

Ему сразу бросилось в глаза, что просторную когда-то приемную для посетителей разделили перегородками на несколько небольших помещений. Трофеи, завоеванные в соперничестве с коллегами из других отделений, по-прежнему хранились неподалеку от входа в стеклянном шкафу. Круглое зеркало было размещено на стене таким образом, чтобы из любой точки вестибюля можно было хорошо видеть входящих и выходящих. Дежурный сержант сидел за бронированным стеклом, словно банковский служащий. Он был одним из старожилов отделения, и при виде Даймонда лицо его просияло.

– Мистер Даймонд! – воскликнул он. – Рад вас видеть!

Приветствие оказалось более теплым, чем Питер ожидал. У него, впрочем, не возникло по этому поводу никаких иллюзий – он сразу сообразил, что дело не в отношении лично к нему, а в инструкциях. Руководство отделения велело сотрудникам по возможности быть любезными с посетителями.

Смит проводил Даймонда наверх, в комнату, где обычно принимали вышестоящее начальство. Питер хорошо помнил, что именно из этой комнаты он вышел, демонстративно хлопнув дверью, когда находился в отделении на Манверс-стрит в последний раз. В тот день мистер Тотт, заместитель начальника отделения, облаченный в застегнутый на все пуговицы мундир, объявил Питеру, что он отстранен от расследования дела об убийстве, которым занимался в последнее время. Даймонд также узнал, что дело передано Уигфуллу. Причиной послужил незначительный инцидент, случившийся ранее. Даймонда обвинили в чрезмерной жестокости по отношению к двенадцатилетнему хулигану, пнувшему его в пах. В результате ответных действий Питера тот якобы получил сотрясение мозга. Между тем Даймонд всего лишь оттолкнул парня, и тот ударился спиной и головой о стену. Позднее Мэтью – так звали наглого юнца – признался, что никакого сотрясения не было и он просто симулировал. Однако к тому времени Даймонд уже уволился со службы.

Дверь комнаты была открыта.

– Входите, – произнес Смит. – Мистер Тотт ждет вас.

Даймонд резко остановился, упершись ладонью в дверной косяк.

– Вы сказали – Тотт? Не могу поверить.

– Замчальника отделения, – прошептал Смит с нотками благоговения в голосе.

– Мне известно, кто он такой, – заявил Даймонд громко и резко, так что в комнате его слова наверняка услышали. – Я не желаю с ним говорить.

Развернувшись, Питер двинулся по коридору обратно к лестнице. Он вряд ли смог бы сказать, куда именно идет, но знал одно – ему хотелось оказаться как можно дальше от неприятного ему человека, которого он презирал. В душе Даймонда снова закипел гнев.

Догнав Питера, Смит схватил его за рукав:

– Что случилось?

– Просто я не хочу устраивать здесь бойню.

– О чем вы?

– Не волнуйтесь. К вам это не имеет никакого отношения.

– Еще как имеет. Мне поручили доставить вас в ту комнату. Там вас ждут и хотят с вами побеседовать. Куда вы вдруг собрались среди ночи?

– Куда угодно, лишь бы подальше от этого ублюдка. Я – гражданское лицо, штатский. И никому ничего не должен.

Питер зашагал вниз по лестнице.

– Я не могу позволить вам уйти, мистер Даймонд, – произнес Смит у него за спиной. – Я вас не выпущу из здания.

– Ну-ка, попробуйте остановить меня! У вас есть ордер на мой арест?

Спустившись на первый этаж, Питер пересек вестибюль, не удостоив ни словом своего старого знакомого, сержанта, сидящего в дежурке. Распахнув двойные двери, он вышел на улицу, жадно вдохнув прохладный ночной воздух.

– За кого они меня принимают – за полного идиота? – возмущенно воскликнул он.

Даймонд быстро зашагал прочь по Манверс-стрит, чувствуя, что кровь у него в жилах продолжает бурлить от ярости. Однако, когда перед глазами замелькали светящиеся пятнышки, Питер сообразил, что у него, вероятно, поднялось давление, и будет лучше, если он успокоится. По крайней мере, сказал он себе, у него хватило решимости уйти. Тем самым он показал своим недругам, что нисколько от них не зависит и не намерен плясать под их дудку.

Даймонд решил попробовать снять номер в отеле «Фрэнсис» на Куинн-сквер. Это было вполне подходящее место, где он мог поспать до утра, а затем сесть на поезд и отправиться домой. В прежние времена в обеденный перерыв он нередко заходил в бар отеля, чтобы выпить кружку пива. Питер представил уютное помещение с плюшевыми диванами и креслами. Вспомнил городских щеголей в костюмах из ткани в тонкую полоску, развлекающих капризных девушек в шляпках-колокольчиках. И невольно улыбнулся.

Центр города Бат в ночное время был безопаснее для одинокого пешехода, чем центр Лондона. За весь путь Даймонд никого не встретил, если не считать группы бродяг, сгрудившихся у вентиляционной решетки неподалеку от римских бань – из нее поступал теплый воздух. Питер решил, что, если не удастся снять номер в отеле, он отправится на железнодорожную станцию и проведет остаток ночи там. А затем уедет обратно в Лондон первым же поездом.

Питер уже отчетливо различал перед собой портик отеля «Фрэнсис», выполненный из стекла и металлических решеток и обращенный в сторону старых деревьев на Куинн-сквер и обелиска, украшавшего площадь. Оставалось пройти до вращающейся двери отеля всего несколько шагов, когда из-за угла, с Чепэл-роуд, вывернулась полицейская машина с включенным проблесковым маячком и, грубо нарушая правила и визжа покрышками, ринулась прямо к нему.

На Куинн-сквер спрятаться было некуда. Ни переулков, ни дверей магазинов, куда можно нырнуть, – ничего, кроме отеля, вход в который был обнесен металлическими поручнями. Комплекция Даймода плохо подходила для бега и прыжков, к тому же ему не хотелось ворваться в отель, будучи преследуемым по пятами полицейскими. Он остановился на тротуаре и стал ждать.

Патрульная машина остановилась, и с пассажирского сиденья на тротуар ступил человек в джинсах и кожаной куртке. Питер не сразу сообразил, что это женщина. Еще больше времени ему потребовалось, чтобы узнать ее. В последний раз, когда они встречались, Джули Харгривз была полицейским сержантом. Тогда Джули произвела на Даймонда положительное впечатление – она показалась ему способным и надежным сотрудником.

Вздохнув с облегчением, Даймонд немного расслабился и улыбнулся.

– Я ничего такого не сделал, шеф, – сказал он. – Зачитайте мне мои права.

Джули улыбнулась в ответ.

– Я так и знала, что вы отправитесь во «Фрэнсис».

– Да, это было одним из моих любимых мест.

– Смит проверяет «Пратт».

– Вы хорошо изучили мои привычки. Ну что, наденете на меня наручники, Джули?

– Вообще-то следовало бы. Вы сейчас самый разыскиваемый человек в Бате.

Почувствовав, что наступил удобный момент, чтобы получить хоть какую-то информацию, Даймонд произнес:

– Было бы интересно знать, почему. Тотт, похоже, полагает, что у него есть полное право приказать, чтобы меня разбудили среди ночи, вытащили из постели, запихнули в машину, отвезли за сто двадцать миль из Лондона в Бат и доставили к нему в кабинет для разговора. А я-то, дурак, думал, что времена гестапо канули в прошлое.

– Извините, мистер Даймонд, дело действительно срочное.

– Да, мне говорили.

– За вами послал вовсе не мистер Тотт.

– Верно, не он, – кивнул Питер, – а Фарр-Джонс.

– Мистер Тотт в данном деле вообще ничего не решает. Он, конечно, имеет к нему отношение, но лишь косвенное – как жертва.

– Жертва?

– В каком-то смысле. В общем, если говорить откровенно, жертва не он сам, а его дочь.

– Дочь Тодда?

– Послушайте, я вам ничего не говорила, ладно? – Джули нервно оглянулась через плечо на водителя патрульной машины, который говорил по рации. – Начальство хочет само ввести вас в суть проблемы. Они очень надеются на вашу помощь.

– Но что я могу такого, чего не могут другие?

– Вы должны их выслушать, мистер Даймонд. Эту историю держат в тайне.

Даймонд хотел спросить, о какой истории идет речь, но понял, что, пытаясь получить информацию от Джули, поступает не совсем порядочно. Ведь он мог добыть нужные ему сведения вполне легальным путем. А его неприязнь к Тотту – сугубо личное дело.

– Ну, так что, сэр? – промолвила Джули. – Вы поедете со мной обратно на Манверс-стрит, чтобы переговорить с моим начальством?

– Ладно, ваша взяла, сержант.

Когда они сели в автомобиль, Джули сообщила Питеру, что в ноябре прошлого года ее повысили до должности инспектора. Он сказал, причем искренне, что она это заслужила.

Через пять минут Даймонд сидел за большим овальным столом в кабинете Тотта, при виде которого его едва не стошнило. Тотт принадлежал к исчезающей разновидности полицейских руководителей, которых на вид трудно было отличить от генералов времен Второй мировой войны. Кроме него и Даймонда за столом расположились старший инспектор Джон Уигфулл, инспектор Джули Харгривз и инспектор Кайт Халлиуэлл. Уже по тому, как собравшиеся его поприветствовали, Питер понял, что речь действительно пойдет о чем-то чрезвычайном. Тотт, встав со своего места, обошел стол и, остановившись перед Даймондом, чуть ли не насильно пожал ему руку. Мало того, стиснув в пожатии правую ладонь Питера, Тотт другой, левой рукой ухватил его за локоть.

Халлиуэлл ограничился приветливой улыбкой и вежливым кивком. Уигфулл тоже растянул губы, но при этом состроил страдальческую физиономию, словно участник Уимблдонского теннисного турнира, проигравший решающий сет.

– Почему бы вам не проверить, что стало с тем кофе, который мы заказали? – спросил Тотт, бросив взгляд на Уигфулла.

Старший инспектор, залившись краской, встал из-за стола и вышел из комнаты.

– Мистер Даймонд, – начал Тотт, как только дверь за Уигфуллом затворилась, – нам всем придется нелегко. Джон Уигфулл сейчас является старшим инспектором, и все нити расследования дела, о котором пойдет речь, находятся в его руках.

– Поскольку я ни в каких расследованиях больше не участвую, не вижу в этом проблемы, – заметил Даймонд.

Тотт, опустив голову, сел и подпер подбородок кулаками. Поза свительствовала о том, что он в чем-то раскаивается и собирается сделать нелегкое для себя признание.

– Я хочу выступить с заявлением личного характера. Было бы хорошо, если бы вы, мистер Даймонд, отбросили в сторону свои негативные чувства ко мне. Надеюсь, в данный момент мы сможем на время забыть о причинах, которые эти чувства породили. Смею вас заверить, что мое присутствие здесь в данный момент не является необходимым. Но я подумал, что должен присутствовать в отделении, когда вы сюда прибудете. Как-никак я перед вами в долгу.

– Передо мной?

– И перед… перед другими тоже. Полиции Эйвона и Сомерсета необходима ваша помощь. И я считаю нужным лично призвать вас… Нет, попросить с сочувствием выслушать все, что вам скажут. А поскольку мы с вами во время нашего последнего разговора в этой комнате расстались отнюдь не друзьями, самое меньшее, что я могу сделать…

– Ладно, мистер Тотт, попытка засчитана, – произнес Даймонд. – Я не ожидал, что когда-нибудь снова окажусь в этой комнате. Но тем не менее я тут.

– Благодарю вас.

– А теперь, может, кто-нибудь объяснит, зачем меня сюда привезли?

Нетрудно было заметить, что Тотт находился в состоянии нервного напряжения. Голос его прерывался, руки дрожали.

– Полагаю, будет лучше, если это сделает старший инспектор Уигфулл, который вот-вот вернется, – ответил он.

Тотт и Уигфулл. Ну и команда, подумал Даймонд.

В комнату вошел полицейский-стажер, неся поднос с кофе и бутербродами с ветчиной и сыром. Следом за ним появился Уигфулл и занял свое место за столом. Питер не без язвительности отметил, что назначение Уигфулла на должность начальника отдела по расследованию убийств привела к одному любопытному изменению в его внешности: теперь его усы были тщательно подстрижены. А пару лет назад они довольно неопрятно торчали в разные стороны.

– Насколько я понимаю, вы собираетесь ввести меня в курс дела, Джон, – сказал Даймонд.

– Именно так.

Уигфулл дождался, пока стажер выйдет и закроет за собой дверь, и взглянул на Тотта. В зависимости от отношения к старшему инспектору этот взгляд можно было истолковать либо как выражение вежливости, либо подобострастия. Тотт кивнул.

– Итак, – начал Уигфулл, – как вам известно, десять дней назад, четвертого октября, Джон Маунтджой совершил побег из тюрьмы Олбани.

– Вы сказали «как вам известно». Но я про побег Маунтджоя ничего не знаю, – возразил Даймонд.

На лице Уигфулла появилось недоверчивое выражение.

– Но ведь об этом писали все газеты!

– Я не читаю газет, Джон.

– В общем, он каким-то непостижимым образом прошел через несколько дверей с электронными замками, переодетым в форму офицера полиции. Справедливости ради следует сказать, что в это время в тюрьме возникли беспорядки, и весь персонал бросили на их подавление. Пока не удалось выяснить, был ли бунт устроен специально, чтобы облегчить Маунтджою побег. С момента, когда он оказался за пределами тюрьмы, и временем, когда охранники обнаружили его отсутствие и подняли тревогу, прошло два часа. Судя по всему, беглец отличается редким хладнокровием. Вместо того чтобы прямиком направиться к дороге, он добрался до Паркгерста, соседней тюрьмы, которую, как вам известно, от Олбани отделяет только поле. Там он проник в дом, где живут женатые надзиратели, и украл принадлежащую супруге одного из охранников карточку торговой сети «Метро». Два дня спустя ее нашли в Бембридже.

– Странный он выбрал путь. Ведь Бембридж находится довольно далеко, на восточной окраине острова.

– Этот человек поступает непредсказуемо. Пока полиция прочесывала местность к северу от Олбани, он украл небольшую прогулочную лодку класса «Миррор Динги», стоявшую на берегу у одного из летних коттеджей, рядом с гаванью.

– Похоже, Маунтджой везучий.

– Полагаю, дело не в этом. Там было несколько лодок. Люди на острове довольно беспечны. Хозяин похищенной лодки проявил неосторожность, оставив в ней все снасти. Маунтджою нужно было всего лишь спустить ее на воду под покровом темноты и поднять парус.

– Где он научился ходить под парусом?

– А это имеет значение? – удивился Тотт.

– И немалое. Спустить лодку на воду и поднять парус – не так просто.

– Он посещал частную школу в Истберне, – пояснил Уигфулл.

– Там обучают парусному делу? – поинтересовался Даймонд, чтобы внести полную ясность в обсуждаемый вопрос.

– Да. Как раз на «Миррорах».

Уигфулл, судя по выражению его лица, знал о существующей в Британии системе образования так же мало, как о хождении под парусом.

– Итак, беглец под покровом темноты спустил лодку на воду, поднял парус и направился на восток, – продолжил он. – Течение должно было отнести его в сторону Портсмута. Пройдя пятнадцать миль, он оказался в Уэст-Уиттеринге.

– Откуда вам это известно?

– Хозяин коттеджа в Бембридже приехал, чтобы закрыть дом на зиму, и обнаружил пропажу лодки. На берегу в районе Уэст-Уиттеринг нашли обломки ее корпуса. Это давало основания предположить, что Маунтджой утонул. Однако местный фермер заметил рядом с изгородью своего участка аккуратно сложенные парус и спасательный жилет. Полиция прочесала остров между Олбани и Коуз. Было организовано наблюдение за всеми паромами, а Солент постоянно патрулировался вертолетами.

– А беглец, значит, направился в Бат?

Уигфулл кивнул:

– Все, что я сейчас говорю, только для вашего сведения. Пресса не будет ничего писать об этом деле до тех пор, пока мы не разрешим существующую проблему. Итак, в течение недели о Маунтджое ничего не было слышно. А вчера вечером девушка-оператор отеля «Ройал кресент» приняла телефонный звонок. Звонил мужчина, судя по голосу, вполне интеллигентный. Он потребовал, чтобы девушка записала его слова и как можно быстрее передала сообщение полиции. Так, собственно, все и началось.

Уигфулл протянул Даймонду блокнот с фирменным знаком отеля «Ройял кресент». Питер неохотно взглянул на него, всем своим видом давая понять, насколько ему не хочется ввязываться в данное дело. Однако, увидев в тексте свои имя и фамилию, не удержался и, взяв блокнот в руки, прочитал запись: «Мистер Тотт, ради девушки сообщите Питеру Даймонду, что он должен быть готов, с машиной, к девяти часам утра. Он должен быть один. Никаких раций, подслушивающих устройств, попыток преследования. Запомните: терять мне нечего».

– Здесь говорится о девушке. Значит, речь идет о похищении? – уточнил Даймонд и, стараясь не встречаться взглядом с Джули, поинтересовался: – Нам известно, кого преступник имеет в виду?

– Это моя дочь Саманта, – дрожащим от волнения голосом ответил Тотт.

– Ясно.

– Именно поэтому мы все принимаем эту историю так близко к сердцу, – добавил Уигфулл.

– В любом случае вы должны принимать это близко к сердцу, – едко заметил Даймонд. – Не так ли, Джон?

По лицу Уигфулла пробежала тень смущения.