Ислам и мир: восток глазами классиков

Нурали Латыпов

Важно отметить, что сама последовательность произведений, составляющих «Подражания Корану», их композиционный порядок как бы постоянно «провоцируют» читателя на поиск разного рода ассоциаций и связей между ними.

На мой взгляд, «Подражания Корану» – глубоко религиозное произведение, связанное с духовными исканиями Пушкина, «подражательность» это всего лишь форма, за которой кроется глубоко осознанное стремление проникнуть в скрытые духовные смыслы Корана, найти некие небесные коды в его поэзии.

Исмагил Шангареев

Многие авторы пытались комментировать «Подражания Корану», сличать с подлинником, найти те или иные особенности филологической подачи текста. Думаю, это делать нельзя. Пушкин – явление настолько уникальное, что подходить к его духовным исканиям с позиции какого-либо анализа – дело неблагодарное. «Парадоксов друг» – он оставил нам духовное наследие, о котором хорошо сказал Достоевский, отмечая, что «появление его сильно способствует освещению тёмной дороги нашей новым направляющим светом». И безусловно, «Подражания Корану» – одна из самых интересных загадок его светоносного творчества. В этой связи также нельзя не вспомнить слова Достоевского о том, что «Он унёс с собою великую тайну».

Нурали Латыпов

Я целиком солидарен с мнением Достоевского. Пушкин многое не успел сказать. Сегодня мы можем лишь наслаждаться «Подражаниями Корану»: кто – как шедевром поэзии, а кто – как примером яркого и искреннего духовного восхождения к божественным смыслам ислама.

Исмагил Шангареев

Больше всего меня поражает «первое подражание», его удивительная мощь и сила, которая словно бьёт через край. Пушкин так истово, с такой искренностью передает смыслы Корана (Переложение суры XCIII «Солнце восходящее») обращённые к пророку, что хочется преклонить колени, повторяя эти простые истины, в которых слышится неподдельная забота и любовь к человеку, избранному нести в мир Слово.

Клянусь четой и нечетой,Клянусь мечом и правой битвой,Клянуся утренней звездой,Клянусь вечернею молитвой:Нет, не покинул я тебя.Кого же в сень успокоеньяЯ ввёл, главу его любя,И скрыл от зоркого гоненья?Не я ль в день жажды напоилТебя пустынными водами?Не я ль язык твой одарилМогучей властью над умами?Мужайся ж, презирай обман,Стезёю правды бодро следуй,Люби сирот, и мой КоранДрожащей твари проповедуй.

Нурали Латыпов

Важно отметить, что «Подражания Корану» это не просто случайно избранные суры, но результат некой селекции, условно говоря, «естественного отбора» сюжетов, которые несут в себе не только религиозно-законодательные смыслы, но и философские проблемы непреходящего значения. Достаточно сказать, что девятый раздел «Подражаний» по сути философско-аллегорическая концепция обратимости времени, изложенная в суре II «Корова» (261 стих). Вот как она звучит в интерпретации Пушкина:

И путник усталый на бога роптал:Он жаждой томился и тени алкал.В пустыне блуждая три дня и три ночи,И зноем и пылью тягчимые очиС тоской безнадежной водил он вокруг,И кладез под пальмою видит он вдруг.И к пальме пустынной он бег устремил,И жадно холодной струёй освежилГоревшие тяжко язык и зеницы,И лёг, и заснул он близ верной ослицы —И многие годы над ним протеклиПо воле владыки небес и земли.Настал пробужденья для путника час;Встает он и слышит неведомый глас:«Давно ли в пустыне заснул ты глубоко?»И он отвечает: уж солнце высокоНа утреннем небе сияло вчера;С утра я глубоко проспал до утра.Но голос: «О путник, ты долее спал;Взгляни: лёг ты молод, а старцем восстал;Уж пальма истлела, а кладез холодныйИссяк и засохнул в пустыне безводной,Давно занесённый песками степей;И кости белеют ослицы твоей».И горем объятый мгновенный старик,Рыдая, дрожащей главою поник…И чудо в пустыне тогда совершилось:Минувшее в новой красе оживилось;Вновь зыблется пальма тенистой главой;Вновь кладез наполнен прохладой и мглой.И ветхие кости ослицы встают,И телом оделись, и рёв издают;И чувствует путник и силу, и радость;В крови заиграла воскресшая младость;Святые восторги наполнили грудь:И с богом он дале пускается в путь.

Главное, полагал лауреат Нобелевский премии по химии Илья Пригожин, запустить механизм парадокса времени, когда становится возможным «таинственное совпадение прошлого и будущего, истоков и конца». При этом он допускал, что «может быть, существует более тонкая форма реальности, охватывающая законы и игры, время и вечность». То, что мы находим в суре Корова, и то, что утверждает современная фундаментальная физика, по сути раскрытие тайн одних и тех же «законов и игр». Путник, который роптал на Бога, оказался вовлечённым в игру ускорения времени, а затем его мгновенного обратного течения. После урока, преподанного ему Аллахом, он, подобно Эйнштейну, мог сказать: «Для нас, убеждённых физиков, различие между прошлым, настоящим и будущим – не более чем иллюзия, хотя весьма навязчивая».

Исмагил Шангареев

Действительно, просто поразительная история, в которой «время и вечность» обретают новые для нас смыслы. Но всё же, с моей точки зрения, ключевым разделом, в котором в полной мере даны великие смыслы Божественного замысла, является «пятое подражание» (Подражание отрывкам из разных мест Корана: суры XXI «Пророки», XXIV «Свет», XXXI «Лукман»). Вселенские масштабы Творения, картина, словно уходящая в бесконечность и одновременно дающая панораму земной природы. Ислам и Мир здесь рисуются как единство, главное в котором – «Свет», сияние Всевышнего, к которому должен стремится человек.

Земля недвижна – неба своды,Творец, поддержаны тобой,Да не падут на сушь и водыИ не подавят нас собой.Зажёг ты солнце во вселенной,Да светит небу и земле,Как лён, елеем напоенный,В лампадном светит хрустале.Творцу молитесь; он могучий:Он правит ветром; в знойный деньНа небо насылает тучи;Дает земле древесну сень.Он милосерд: он МагометуОткрыл сияющий Коран,Да притечём и мы ко свету,И да падет с очей туман.

Думаю, что каждый человек должен найти свое сокровенное в этих удивительных стихах… Пусть это будет для кого-то поэзия, а для кого-то смыслы духовных исканий. Главное, что всё это прошло через сердце поэта, который искал Истину… В небесах и на земле.

Нурали Латыпов

В заключение хотелось бы отметить, что пушкинские «Подражания Корану» явились для современников поэта настоящим откровением на пути к свободе. «Мужайся ж, презирай обман, / Стезёю правды бодро следуй».

В этой связи нельзя не вспомнить, что Рылеев писал Пушкину в апреле 1825 года, за восемь месяцев до декабристского восстания: «Лев прочитал нам несколько новых твоих стихотворений. Они прелесть; особенно отрывки из Алкорана». И с этим трудно не согласиться. Но как всё-таки много самых невероятных пересечений в истории – декабристы за месяц до знаменитого восстания слушают пушкинские «Подражания Корану». Что-то в этом есть метафизическое, находящееся за гранью культурно-исторических и социально-политических процессов.

Исмагил Шангареев

«Подражания Корану», как все великие произведения – вне времени и на все времена. И словно к нам сегодня обращены пушкинские строки о мудрости и милосердии Всевышнего: «Он милосерд: он Магомету /Открыл сияющий Коран. / Да притечём и мы ко свету, / И да падёт с очей туман».

Диалог II. Молитва Михаила Лермонтова

Исмагил Шангареев

Уважаемый Нурали Нурисламович, я предлагаю придерживаться мусульманской литературной традиции, которая восходит к сказкам «1001 ночи», когда тема не прерывается, а плавно перетекает в новый сюжет. Духовную эстафету Пушкина продолжил его великий современник – Михаил Лермонтов. Начиная с известного всем стихотворения «На смерть поэта» и заканчивая стихами, несущими в себе духовные смыслы ислама и обращением к своим татарским корням.

Нурали Латыпов

Можно сказать, что смерть не прервала работу мысли великого поэта над текстами Корана. Благодаря тому, что эстафету духовных исканий принял современник Пушкина, который прожил ещё более короткую, но не менее яркую жизнь. Речь идет о ярчайшем даровании русской культуры – Михаиле Лермонтове, который, по моему глубокому убеждению, является недооцененным не только своими современниками, но и многочисленными историками литературы наших дней. Недооценка, в данном случае, главная причина непонимания его духовных исканий, а нередко просто откровенной хулы всего того, что он хотел сказать Богу.

Так, Дмитрий Мережковский – известный русский писатель, поэт и, что важно в нашем случае, религиозный философ, писал: «Лермонтов всегда и со всеми лжет». – Лжет, чтобы не узнали о нём страшную истину. Звери слышат человечий запах. Так люди слышат в Лермонтове запах иной породы…»

Исмагил Шангареев

Сказано жёстко, как говорят – «не в бровь, а в глаз». Однако за этой, я бы сказал, эпатажной жесткостью, кроется глубокий анализ творчества Лермонтова, попытка сказать правду о поэте, вопреки сложившемуся о нем общественному мнению. Кстати, это вполне в духе самого Лермонтова. И всё-таки, что имел в виду Мережковский?

Нурали Латыпов

Отвечу словами известного историка русской литературы Михаила Синельникова: «Выговаривая правду прямо и до конца, надо признать, что автор самых проникновенных и чистых православных стихов был отчасти мусульманином». Вот вам пусть не полный, но ответ на то, что имел ввиду Мережковский, говоря, что Лермонтов скрывал свою истинную сущность. Но это только «одна сторона медали».

Есть и иная причина мотивации к скрытности – это татарские корни Лермонтова. Помните, как у Булгакова точно сказано: «…вопросы крови – самые сложные вопросы в мире!… Есть вещи, в которых совершенно недействительны ни сословные перегородки, ни даже границы между государствами». Однако, думаю, нам надо поступить, как в предыдущей беседе, и разбить наш разговор на части, чтобы не смешивать религиозные предпочтения Лермонтова и «вопросы крови».

С чего начнем?

Исмагил Шангареев

Давайте с последнего, поскольку именно «вопросы крови», с моей точки зрения, во многом предопределили обращение Лермонтова к духовным смыслам ислама.

«Вопросы крови»

Исмагил Шангареев

Сразу хочу оговориться: подымая вопросы крови, я имею в виду не только Лермонтова, но общую тенденцию формирования российского этноса в направлении «От Руси к России». Так называется известная книга Льва Гумилева, который очень тонко подметил, что: «Татары – народ не рядом с нами, они внутри нас, они в нашей крови, нашей истории, нашем языке, нашем мироощущении». В свете сказанного Михаил Юрьевич, скорее, не исключение, а правило.

Нурали Латыпов

Не столько правило, сколько тенденция, которая имела место быть в истории государства Российского. В этой связи важно отметить большую созидательную роль татарского рода Гиреев, чьи славные представители почти 350 лет занимали в разные годы престолы Казанского, Астраханского Крымского и Касимовского царств, управляли землями материковой Таврии, Кубани, Поволжья, Джемболука, Едисана и Буджака. Известно, что Лермонтов имел прямое отношение к династии Шан-Гиреев по линии матери – Марии Михайловна Арсеньевой.

Исмагил Шангареев

Как представитель этого славного рода хочу заметить, что вероятным основателем русского рода Шан-Гиреев, предков не только Лермонтова, но и Григория Сковороды, является казацкий полковник времен Богдана Хмельницкого – Шагин Иван Гирей (Шан-Гирей).

Надо сказать, это не единственная в роду Лермонтовых тюркская ветвь. Согласно имеющимся документам, бабушка Шан-Гирея Екатерина и бабушка Михаила Лермонтова Елизавета происходили из рода Аслан-мурзы Челебея, который в 1389 году вместе со своей дружиной перешел, из Золотой Орды на службу к великому князю Димитрию Донскому.

Всё это позволяет сделать вывод, что по линии матери Лермонтов принадлежал к самым знатным и влиятельным татарским родам.

Нурали Латыпов

Интересно, а он сам об этом знал?

Исмагил Шангареев

Разумеется, должен был знать, как и всякий дворянин, знакомый со своими фамильными гербами. Известно, что у Арсеньевых в гербе два скрещенных ятагана, стрела, подкова и полумесяц, свидетельствующие о исламских корнях их родословной. Кроме того, Лермонтов в Москве часто общался с потомками бывших крымских ханов – Гиреями, среди которых, в частности, были Розенов – русский офицер Бота Шамурзаев и государственный чиновник высшего класса, поэт Айбулат-Розен. Это те, о которых доподлинно известно. Думаю, татарский круг знакомых Лермонтова был гораздо шире.

Нурали Латыпов

Интересно услышать о роли Пушкина в формировании особой атмосферы вокруг рода Гиреев. Ведь незримые нити между ними существовали, хотя встреча их так и не произошла.

Исмагил Шангареев

Начнем с того, что в новую русскую литературу Гиреев «ввел» Пушкин, сделав героем поэмы «Бахчисарайский фонтан» Крым Гирея. О любви Пушкина к Анне Гирей сказано уже достаточно. Хотя и этот факт можно рассматривать как нить судьбы от потомка рода Гиреев Лермонтова к Пушкину, мечтавшему связать свою жизнь с Анной.

Впрочем, если говорить о переплетенье судеб Пушкина и Лермонтова, то последние годы, благодаря кропотливым исследованиям литературоведов и историков литературы Владимира Казарина и Марины Новиковой, было установлено, что оба поэта во время пребывания на Кавказе принимали участие в одном из главных мусульманских праздников Ураза-Байрам в ауле Аджи. Это в пяти километрах от Пятигорска.

Нурали Латыпов

Надо только иметь ввиду, что в реальном времени они разминулись, но в пространстве творчества их взгляды сошлись в одной точке.

Однако давайте обо всем по порядку. Летом 1825 года Лермонтов находился на лечении «водами» в Пятигорске. Там юный поэт имел возможность посетить главный мусульманский праздник – Большой Байрам или Ураза-Байрам. Есть упоминание, что Пушкин с Раевскими за 5 лет до этого, 3 июля 1820 года тоже были в этом же ауле и являлись гостями на праздновании Ураза-Байрама. Как вам такой вариант событий? И главное, не переплетаясь их судьбы шли по близким орбитам! Как у звёзд!

Исмагил Шангареев

Так они и есть звёзды. Были и есть. И орбиты их не случайны, как не были случайны их визиты в селение Аджи на празднование Ураза-Байрама.

Нурали Латыпов

И всё же, в чём смысл пребывания их в Аджи, всего лишь в совпадение орбит, когда оба поэта географически недолго присутствовали в одном месте?

Исмагил Шангареев

География здесь ни при чём. При оценке подобных фактов важны не внешние условия, а понимание того высшего духовного начала, которое присутствует в творчестве великих поэтов. Я специально подчёркиваю – «великих», вкладывая в это слово свое значение – «отмеченных Всевышним».

Если реально отталкиваться от их творческих исканий, пойти как бы в глубь вопроса, то выясняется, что оба поэта не просто были участники одного и того же мусульманского праздника, но как бы соучастники некого культурно-исторического действа, которое открывалось только их взгляду, давало пищу только их воображению.

Я бы сегодня не побоялся утверждать, что, находясь в мусульманской среде, в отличие от других гостей, они приобрели и усвоили бесценный опыт соприкосновения с мусульманской культурой, исламскими обычаями и традициями. Хочу подчеркнуть, что сказанное мной не просто предположение. Об этом говорят их бессмертные произведения и, прежде всего, пушкинская поэма «Бахчисарайский фонтан» и лермонтовская поэма «Измаил-Бей», где вы найдете отражение тех впечатлений, что были получены во время празднования Ураза-Байрама в Аджи.

Нурали Латыпов

Вы сейчас говорите о том общем, что поразило обоих поэтов на празднике в Аджи, но были и какие-то особенности?

Исмагил Шангареев.

Да, и эти особенности имеют в нашем разговоре принципиальное значение. Лермонтов, в отличие от Пушкина, проявлял глубокий интерес не только к мусульманской тематике, но и к татарскому языку, стихам и песням татарского народа.

Как я уже говорил, Лермонтов оказался на празднике Ураза-Байрам спустя 5 лет после Пушкина. Многие историки литературы, исследователи жизни и творчества Лермонтова отмечали, что уже в отроческие годы он обладал феноменальной памятью. Если говорить о мусульманском празднике в ауле Аджи, то он запомнил все его мельчайшие детали: как в этот день творили молитвы, как проходили конные состязания со стрельбой, сопровождаемые «весельем, ликованьем». Но для нас важно, что самое большое впечатление произвело на юного Лермонтова творчество певца-ашика – стихослагателя, аккомпанировавшего себе на трёхструнном сазе.

Нурали Латыпов

Да, несомненно, здесь Лермонтов идет дальше Пушкина, концентрируя впечатления от праздника на творчестве певца-стихослагателя. Это ещё один срез реальности тех лет, но открылся он только для Лермонтова.

Исмагил Шангареев

Хочу обратить ваше внимание, что ашик – стихослагатель, чьи песни несли в себе всю мощь и красоту Духа татарского народа! Таким подлинно народным певцом предстал перед юным Лермонтовым 15 июля 1825 года Султан Керим-Гирей.

Нурали Латыпов

Остается только удивляться, что до сих пор в достаточно обширном лермонтоведении практически отсутствуют специальные исследования о влиянии образа Султан-Гирея на восприятие Лермонтовым мира Востока, его культуры и религии.

Исмагил Шангареев

Тогда в Аджи молодой поэт с упоением слушал редкой красоты песни. Нет сомнения, что рядом были те, кто, пересказал пытливому отроку содержание этих песен, одну из которых в 1832 году он включит в свою поэму «Измаил-Бей» вместе с ярким и детальным описанием праздника Ураза Байрам.

Образ Султан-Гирея в этой поэме приобретает присущие ему черты подлинно народного певца – поэта, отмеченного печатью благочестия и преданности духовным идеалам ислама.

Поводя итоги первой части нашего разговора о «вопросах крови», хочу заметить, что и Пушкин, и Лермонтов в своих поэмах «Бахчисарайский фонтан» и «Исмаил бей» выводят образы двух представителей династии Гиреев. Пушкин правителя Крым Гирея, Лермонтов повествует о «богоданном» своему народу певце, раскрывая поразивший его в отрочестве образ Султан Керим-Гирея. Последнее обстоятельство имеет для нас особый смысл, так как Лермонтов сам принадлежал к династии Гиреев, которая известна не только своими славными правителями, но и, это мне представляется важнее, династией поэтов.

Нурали Латыпов

А в чём всё-таки конкретно проявлялась тяга Лермонтова к своим корням? Где «вопросы крови» проявляются так, что никаких сомнений быть не может?

Исмагил Шангареев

«Вопросы крови» тем и интересны, что дают такие ответы, от которых нельзя просто отмахнуться. Открываю четвертый том собрания сочинений Лермонтова, на странице 113 читаем: «Начал учиться по-татарски, язык, который здесь, и вообще в Азии, необходим как французский в Европе…». Это фрагмент письма, написанного рукой Лермонтова. Поэт не только обращался к истории, культуре и традициям татарского народа, но к самым его корням – татарскому языку. И это не только намерение, поэт использует тюркские слова в шестой речи Печорина (его герой тоже учился говорить по-татарски) и Максима Максимовича в романе «Герой нашего времени».

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.