bannerbanner
Желание исчезнуть
Желание исчезнуть

Полная версия

Желание исчезнуть

Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
На страницу:
5 из 5

– Недавно полиция задержала одного человека, незаконного торговавшего радиооборудованием. В числе его клиентов значилось ваше имя, – спокойно и даже с лёгкой улыбкой сообщил Сергей. После этой фразы повисла пауза, и Андрей заметил, как его сидящий рядом товарищ съёжился и стал меньше.

– А почему здесь стало незаконно торговать радиооборудованием? – пробормотал он. – В смысле, я не знаю никакого такого человека, но мне просто хотелось бы понять.

– Потому что городок находится в особо охраняемой зоне. По сути это режимный объект. До тех пор, пока не выйдет новый приказ правительства. Меры, естественно, временные, – Сергей покосился на Андрея, и у того в голове моментально пронеслись три голоса, твердивших о временности происходящего день за днём со страниц газеты.

– Ясно… Ну, как я уже сказал, мне ничего об это не известно.

– Действительно? – Сергей изобразил сильное удивление. Он протёр очки и снова надел их на нос, его лицо и взгляд заострились, голос стал более звонким и механическим, минуту он что-то писал от руки, Андрей вскользь отметил аккуратный, ровный почерк. – Просто если так выяснится, я закрою это обсуждение и сообщу в полицию, что они могут вызывать вас на допросы и все прочие мероприятия… Пойдёте как свидетель. Наверное. Я лишь хочу узнать, остаётся ли у вас желание пребывать в городке. Я задаю этот вопрос в первый и последний раз.

– Сначала всех сюда заманивали, чуть не выталкивали! А теперь задаёте вопрос! Конечно, тут паршиво! – воскликнул Пётр, но вид у него уже был не боевой, а скорее затравленный. Андрей косился на него с любопытством.

Сергей опустил голову и продолжил писать в журнале. Мужчины сидели в тишине, время клонилось к шести. Андрей привык, что в этот момент звучал звонок, он вставал и шёл домой. Усталость резко навалилась на него, он начал протирать глаза.

– Итак, – закончив писать, сказал Сергей, – у меня всего один вопрос: хотите ли вы оставаться в городке или хотите покинуть его?

Андрей вздрогнул. Почему вопрос не задают ему? Разве возвращение в Москву – это наказание? Если бы ему предложили вернуться в одну из первых недель – разве он не ухватился бы за этот шанс?

– Мне надо обсудить это с женой, – сухо ответил Пётр.

– А при чём тут жена?

– Как это при чём?

– В её благонадёжности ни у меня, ни у полиции нет сомнений. Естественно, она останется.

– «Естественно»?! – Пётр вспыхнул как спичка. Он вскочил и угрожающе навис над Сергеем, опустив крепко сжатые кулаки на чиновничий стол. Тот поднял на него взгляд и глядел, не мигая, словно пытаясь перебороть одними лишь чёрными глазами. – Я тебе скажу, что естественно: моя жена поедет со мной!

– Я не выпишу ей разрешение, – спокойно ответил Сергей. – Вам могу выписать, поскольку вы создаёте опасные настроения в городе своим антисоциальным поведением. А ей нет. Она может остаться и пользоваться привилегиями горожанина.

– Чёрт, вы что тут, все больные?! – закричал Пётр.

Он повернулся к Андрею, словно в поисках союзника, но потом его взгляд изменился, его лицо сложилось в гримасу злой брезгливости.

– Ты с ними заодно! – воскликнул он. – Как я сразу не понял?!

– Я? Почему? – удивился Андрей.

– Ты сидишь тут!.. С этим лицом!.. – Пётр задыхался от возмущения. – Как будто тебя это не касается!

– Его это действительно не касается, – вставил Сергей, – он ваш поручитель. В его интересах, чтобы вы соблюдали закон.

– Я ничего не нарушал, чёрт бы тебя подрал! – Пётр переключился на чиновника. – Я хотел купить рацию, чтобы узнать, какого хрена нас сюда свозят, почему отсюда никого не выпускают, почему нам нельзя пользоваться телефоном и писать письма!.. Тебе что, наплевать? – он снова повернулся к Андрею. – Ты же, мать твою, журналист! Тебе должно быть не всё равно, почему с людьми обращаются как с заключёнными!

– Я… – Андрей вдруг понял, что в этой сцене главную роль играет Пётр, а он стал массовкой и потерял голос. Кабинет, казалось, потемнел окончательно – лишь узкие пучки света падали на три лица: два ледяных, непроницаемых и одно, обезображенное яростью. Тенистые углы комнаты населили шепчущие, посмеивающиеся демоны.

– Я думаю, что понимаю, почему мы должны здесь оставаться, – вдруг сказал Андрей.

– Да неужели? И почему?!

Андрей раздумывал несколько секунд. Его скулы двигались, словно он прожёвывал тишину, пробовал ее на вкус. Затем он тихо произнёс то, что никто не заносил в его голову напрямую, но он чувствовал это поселившимся глубоко внутри, как нечто очевидное, неизбежное, пришедшее из самых старых детских кошмаров.

– Потому что будет война, – сказал он. – И Москвы не станет. И остальных городов тоже. И ничто их не защитит. Они опустеют… Все, кого мы знали там, исчезнут. Мы можем спастись здесь, только если враг не будет знать, где мы.

Пётр удивлённо уставился на него. Потом фыркнул и сказал, садясь на место:

– Пропаганда! Ты знаешь, что всё это бредни! Не будет никакой войны. Им просто надо было, чтобы все думающие люди свалили, тогда они могут делать что хотят. Им надо опустошить наши головы.

– Вы задумывались, о ком говорите, когда произносите «они»? – спросил Сергей.

– Нет, – мрачно сказал Пётр, – но мы все знаем, кто это. Я не уеду без жены, – добавил он. – Либо с ней, либо остаюсь здесь.

– Тогда вас могут привлечь к ответственности за попытку приобрести запрещённое оборудование.

– Пускай…

Сергей дописал что-то в журнал и выдал Петру талон для выхода. Тот вяло поднялся. Из его тела будто вынули весь огонь, его движения снова были мягкими и медленными. Он пошёл к выходу, вслед за ним направился Андрей.

– Андрей Павлович, задержитесь, – попросил бывший редактор.

– Хорошо.

Он повернулся и спокойно посмотрел на Сергея. Пётр что-то пробормотал и вышел в коридор. Когда его шаги стихли, чиновник сказал:

– Садись, Андрюха.

Андрей сел, в очередной раз удивляясь тому, как этот человек преображается за считанные мгновения. Сняв очки, чиновник протёр глаза. Раздался звонок – точно такой же, как в редакции, – сообщавший о том, что рабочий день окончен.

– Шесть часов, скоро пойдём домой.

– Угу, – отозвался Андрей.

– Ну как тебе наша работа?

– Работа?

– Ну, выяснение настроения неблагонадёжных граждан.

– Интересная работа, – рассеянно ответил Андрей.

– Если бы не твоё сообщение, этот человек, возможно, не привлёк бы внимания и мы бы и не узнали, что за мысли у него рождаются.

– Ого, – безрадостно сказал Андрей.

– Продолжай в том же духе. Общайся с людьми. Держи ушки на макушке. А я буду дружить с тобой и слушать, что ты говоришь, – пообещал Сергей.

– Хорошо. Только я ни с кем не общаюсь.

– Я знаю. Очень плохо.

– Ну да, – Андрей рассеянно кивал на всё, что ему говорили. Он мечтал о «Северных», о Стелле и о сне. – А что будет с теми, кого вышлют из города? Они действительно поедут домой? – спросил он, вспомнив эту часть разговора.

Сергей заговорщицки усмехнулся.

– Не так быстро. Но может быть, и поедут. Но ты всё правильно сказал: в Москве сейчас опасно. Это, конечно, временно, как ты знаешь: наши дипломаты прикладывают все усилия на мировой арене, чтобы избежать открытого конфликта. Но угроза пока сохраняется, и лучше быть не там. Просто поверь мне.

– Хорошо.

– Ну вот и славно. А что с ним будет, решит теперь полиция. Может, и ничего не будет, а может, штраф. Но мы продолжим присматривать за его поведением. Тебе, как хорошему горожанину, полагается награда. Хочешь телевизор?

– Телевизор? – удивился Андрей. – У меня и…

Он хотел сказать, что и дома не было телевизора, но вспомнил, что дома имелись компьютер, телефон, газеты со всего мира – в общем, всё нужное, чтобы получать информацию и развлечения, – и поэтому сказал:

– Да, хочу.

– Славно. Я тебе передам. А что ты на Новый год делаешь?

– На Новый год? А он скоро?

Сергей рассмеялся.

– Ну, посмотри на календарь.

Повернув голову, Андрей увидел, что было двадцать второе декабря. Уже с завтрашнего дня полярная ночь по секунде будет таять, пока не превратится в свою противоположность и всюду не воцарится день. Впрочем, в наступление лета было сложно поверить.

– Ничего не делаю.

– Тогда приходи ко мне. Я тут буду на дежурстве. Хоть посидим пообщаемся, – сказал Сергей. – Выпьем, телик посмотрим.

– А зачем тебе дежурить? – удивился Андрей. – Что может случиться?

– Им виднее.

Сергей благодушно улыбнулся, показывая, что говорит о таких силах, которые не стоит обсуждать или комментировать, и Андрей тоже натянул бесцветную улыбку. На следующий день в его комнате появился телевизор.

Глава седьмая

Вторая женщина. Новый год

Накануне Нового года он получил новое письмо от Лены. Она написала:


«Привет, Андрей.

Будем считать, что я получила ответы на свои вопросы. Я постаралась выждать немного, чтобы сразу не писать.

Скоро будет Новый год. Я решила тоже поехать куда-нибудь, чтобы не быть одной. Поеду к брату. Не знаю, буду ли возвращаться. Москва пустеет. Это, наверное, похоже на сорок первый год. Только вот… Не знаю, что “только вот”. Извини, пустая голова. Я поняла, что боюсь.

Теперь мне ничего особенно не хочется, только поехать к тебе. Но в ваш городок сейчас не попасть – он, говорят, забит до отказа. Да я и не знаю, там ли ты. Вдруг я пишу в пустоту. Мне кажется, что ты ничего не сделал из того, что я просила… Извини, я не хотела об этом, но я ничего не почувствовала, никаких твоих мыслей… Это так странно: неужели и правда там, куда я пишу, нет моего Андрея, а только всё засыпано снегом и дует ветер? Кто тогда это прочитает? А вдруг никто?.. Ужас. Если тебя нет, то, получается, и меня нет. Как в “Ежике”, помнишь? Я никогда не понимала особо, что там происходит, пока сама не угодила в такой туман. Интересно, ты знаешь, что у нас творится? У тебя там вообще есть новости?

Ты в курсе, что мы продолжаем со всеми ссориться и рвать отношения? По телику они скажут тебе, что “дипломаты работают” и бла-бла-бла, но на самом деле я только и слышу, что очередная страна ввела ограничения против каких-то чиновников, санкции, визы… Я помню, когда всё началось, все посмеивались, потом стали злиться и кричать, что с Россией так нельзя и мы всем покажем. А потом наступил какой-то надлом, и всем стало наплевать. Никто уже никуда не может поехать – так и чего это обсуждать?

Мой брат, к которому я собираюсь (это старший, он до сих пор в Курске), помню, в те времена, когда всё началось, кричал мне по телефону, что я ничего не понимаю, что всё будет круто, что мы скоро увидим процветание и что к нам обратно будут проситься бывшие республики… Потом он стал как-то меньше об этом, я думала, из-за того, что родилась дочь у них. Но сейчас он вообще не говорит на эту тему. Я пробовала спросить, но он просто замолкает. Мне даже страшновато – что это в голове человека, который просто молчит, когда слышит вопрос? Напишу тебе потом, что он из себя представляет.

Иногда я думаю… Мне казалось это таким бредом. Я была так зла на тебя. А ты, наверное, был зол на меня. Конечно, я тебя подвела. Мне теперь странно это понимать. Неужели действительно возможно, что мы никогда не увидимся? Я не верила в тот день… Интересно, ты бы стал со мной разговаривать после того, как я не пришла к поезду? Я вдруг поняла тогда, что хочу запомнить тебя смеющимся, улыбающимся, свободным… А не хмурым на перроне (и не говори, что ты был не хмурый!). Я поняла, что эти полчаса или час, которые у нас будут, ничего не поменяют… И в общем вот. Не приехала. Потом узнала, что ни Лёшка, ни Игорь не приехали. Ты, наверное, страшно обиделся на всех. Ладно, я просто закончу на этом. Прости.

Слушай, ты всё-таки думай обо мне, ладно? Я думаю о тебе часто. Чувствуешь ли ты это? Давай будем думать о том, как увидимся, хорошо? Мы не можем не воссоединиться. Если у нас будет ещё хотя бы одна встреча, я буду говорить без умолку, пока не скажу всё-всё-всё. Звучит как угроза, да? (Смайлик.) Странно, я пишу это, и мне смешно, но хочется плакать.

Всё, хватит. Поеду куплю билет. Надо быть не одной в Новый год, а то начинается депрессия. Надеюсь, ты тоже там не один и у тебя есть друзья.

Мы встретимся. И теплые волны будут омывать наши ноги. Представила сейчас… На море встретимся, хорошо?

Обнимаю.

Лена».


Андрей нахмурился, когда закончил чтение. Он действительно не пытался больше вернуться мыслями в Москву, боясь, что снова окажется немым и не сумеет сказать ни слова. Он закрыл глаза: ему представилось огромное расстояние, разделявшее их, и что оттуда, из далёкой точки на карте России, бьёт одинокий луч света, протянутый лично к нему.

В темноте, звенящей одиночеством (у которого на самом деле нет ни звука, ни запаха, ни цвета, но тем не менее оно способно казаться звоном), он пробовал нащупать путь к ней, но снежные преграды вставали волна за волной, каждая следующая – выше предыдущей. И он выбился из сил, прорезая их, да так и застрял где-то посередине. Из оцепенения его вывел бодрый голос диктора в новом шоу, которое началось в девять утра.

Он открыл глаза. Было утро вторника, оставалось поработать два дня, потом наступали праздники. Здесь не чувствовалось такой суеты, как в Москве. Собственно, если бы не напоминания его нового приятеля, он бы постоянно забывал о Новом годе. Андрей встал и покачнулся (накануне он крепко выпил в одиночестве и ещё не полностью протрезвел). На столе лежал галстук серо-голубого цвета – он собирался подарить его новому приятелю-чиновнику. Рядом он положил письмо. Тоскливое желание ответить теребило краешек его души.

– Лена, ну что я могу сказать. Здесь нормально. Есть дешёвый алкоголь и «Северные», – пробормотал он. Лёг на кровать без одежды, услышал, как в трубах сдавленно булькает вода: их дом хорошенько грели в связи с наступившими морозами. – Ещё тут в квартирах тепло. Надеюсь, у вас тоже, – добавил он, повернувшись к телевизору.

Ток-шоу заменило его мысли, и Андрей остекленевшими глазами смотрел на красавчика-ведущего и его гостей. Даже не верилось, что где-то в Москве они записывали эту передачу: добрых четыре часа напряжённой работы, куча гримёров, операторов, сценаристов, помощников… В городке такая яркая картинка смотрелась как фантастический привет с другой планеты – тут, наверное, и не собрать столько ярких цветов, сколько поместилось на экране. Андрей, насытившись пустой болтовнёй о предмете, который даже не запомнил, ушёл на службу. За время его работы в конторском полумраке ненадолго рассвело и снова стемнело.

На тридцатое декабря сотрудникам газеты был в последний момент объявлен выходной. В этот высвободившийся день Андрей решился позвонить Петру и узнать, как дела. Поначалу долго не было ответа. Затем ответил женский голос, он не сразу узнал Олесю.

– А, привет, Андрей, – растерянно сказала она, – ты знаешь, у нас беда. Петя пропал несколько дней назад, я не знаю, где он. Везде искали. Я звонила, но тебя не было дома. Твоя хозяйка сказала, что у тебя гостей не бывает… А к тебе не приходила полиция?

– Нет.

Олеся помолчала. Андрей представлял её, стоящую в полутёмном общем коридоре, прислонившуюся к стене, увешанной куртками и шубами, и закрывшую глаза от усталости и отчаяния.

– Я слышала, – почти шёпотом сказала она, – что уже не первый человек так пропадает. И его в общем не особо ищут. Они говорят: да-да, мы ищем. А сами даже не смотрят на меня. Неужели с нами правда так поступают?

– Как «так»?

– Уничтожают нас, – чуть слышно пролепетала она, – тех, кто высказывает недовольство. Ведь Петя был очень взбудоражен тем вызовом. Он потом два дня не спал, очень переживал, что наговорил лишнего… Он такой – полезет на рожон, а потом жалеет. Даже думал найти того чиновника, извиниться. И пропал.

– Он ходил к нему?

– Он собирался в тот день. Но полиция говорит, его никто не видел. Получается, он вышел из дома и просто исчез, как в сугроб провалился. В принципе немудрено: тут же никто не поднимает глаз от земли. Но я ходила к тому чиновнику, и меня не пустили, понимаешь?

– Понимаю.

– Я никогда не была такой беспомощной, – сказала Олеся после долгой паузы. – Даже в детстве. Всегда есть какой-то ответ, что делать в той или иной ситуации, а тут я просто как без рук. Я попросила организовать общественные поиски, но как их сделать без интернета и телефона? Я хожу по тем местам, где мы с ним бывали, просто брожу по городу… Я тоже хочу пропасть, – она заплакала.

Андрей почувствовал леденящее отчаяние, оно передалось по телефонным проводам сквозь заснеженные улицы городка. Он с содроганием подумал, что его безумная идея обмануть редактора и избавиться от назойливых расспросов причиняет столько горя. Её плач постепенно стихал, потом повисла тишина.

– Всё будет хорошо, – пробормотал он. – Хочешь, я приду? Покажешь мне картину.

– Да, – обесцветившимся голосом согласилась она.

Андрей оделся и пришёл. В квартире никого не было, хотя во всех комнатах (почему-то двери были нараспашку) он заметил следы жизни множества людей.

– Тут ещё две семьи, – сказала она, приглашая идти за собой, – хозяйская и другие эвакуированные. Но здесь хотя бы дали отдельную комнату.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Конец ознакомительного фрагмента
Купить и скачать всю книгу
На страницу:
5 из 5