Убийство, похожее на месть

– Папа, сейчас киллера найти проще простого. Зачем ты обратился к Шаху? – вступил в диалог средний сын Вадим.

– Ну, обратился, обратился! – развел руками Андрей Тимофеевич. – Что теперь делать? Он мой должник, я помог ему, потому и надеялся…

– Люди плана Шаха долгов не имеют, – сказал Вадим. – Почему ты сразу не посоветовался с нами?

– А действительно – почему? – подхватил Артур. – Ты доверяешь нам меньше, чем Шаху? Извини, лично я оскорблен. Теперь ты, даже если самостоятельно расправишься с Бельмом, попадешь на крючок Шаху. Уж поверь, он выжмет из тебя максимум выгоды, а когда ты станешь ему не нужен, кинет в топку. Ты поступил очень неосмотрительно.

– Знаю, – ворчливо произнес Андрей Тимофеевич. – Потому и позвал вас, что лопухнулся. Я запаниковал, когда Бельмо явился ко мне с двумя экипированными гладиаторами. Знаешь, что означает «гладиатор»? Исполнитель приказов. Фактически Бельмо угрожал мне без слов.

– Это осложняет дело, – сказал Артур. – Еще двоих убирать… Милиция встанет на дыбы.

– Боже мой! – схватилась за сердце Агата. – О чем вы говорите! Это же… это же убийство! Человека!

– Мама, ты как будто живешь на острове и ничего не знаешь, – сказал Вадим. – А что ты предлагаешь? Отдать деньги?

– Отдать! – воскликнула она. – Отдать! Что вас так удивляет?

– Ты представляешь, сколько придется отдать? – принял сторону отца и брата Артур. – Не десять тысяч рублей…

– Но деньги не наши, – окрысилась мама.

– И не Бельма, – цинично заявил Вадим. – Ты слышала, что говорил папа? Бельмо деньги украл и отдал на хранение.

– Вот пусть Бельмо и забирает их, – агрессивно возразила она. – Он украл? Значит, это его деньги. Отец попользовался ими, обязан вернуть.

– Я согласна с мамой, – заявила Рита, не дав возможности братьям перекрыть мнение матери. – Папа, пойми: тебе лучше отдать деньги и позвонить Шаху. Скажи, что ты передумал, отменяешь заказ на Бельмо. Иначе попадешь в ножницы. Бельмо не подарит тебе своих денег, за которые отсидел столько лет. Ты бы тоже сделал все, чтоб их забрать. А Шах, папа, коварный и подлый тип, о нем отвратительные слухи ходят. Ему нельзя оказывать услуги и пользоваться его услугами тем более нельзя, это же все знают. Отдай и получишь покой.

– Сумма уж очень большая, – упрямился Андрей Тимофеевич, но уже несмело.

– Господи! – заломила руки жена. – Я бы поняла, если б у тебя не было денег, но ты ведь не бедный человек.

– Я не бедный, – согласился он. – Именно потому, что иногда не дружил с совестью. Если бы она брала верх, то вы не сидели бы сейчас в этом кабаке, не разъезжали бы на дорогих автомобилях и жили бы все скопом, в лучшем случае в четырехкомнатной квартире.

– Папа, твоя жизнь в опасности, – напомнила Рита. – Такие долги не прощают. Думаю, твоя жизнь дороже тех денег.

– Наверное, ты права, – внезапно сдался он. – Ладно, верну.

– Вот и славно, – с облегчением вздохнула Агата.

Но Андрей Тимофеевич не получил облегчения. Он продолжал думать: куда заведет его нечаянная ошибка?

Они просидели до закрытия бара.

– С вас полторы тысячи, – выпалила Сандра.

– За что?! – привстал Держава, набычившись. – За четыре кружки пива и тарелку раков? Ты всех так обдираешь?

– Хорошо, тысяча. – Сандра на всякий случай отступила назад.

– А немного подумать – будет пятьсот? – приходил все в большую ярость Держава. – Ты бандитка!

– Не спорь, Держава, – доставая портмоне, сказал Бельмас, просто млеющий от дочурки, что было видно невооруженным глазом. Он положил на стол полторы тысячи. – Спасибо, Сандра.

– Пожалуйста, – вызывающе бросила девушка, смахнув купюры в кармашек фартука. – Больше не попадайся мне на глаза, дядя папа, а то у тебя денег не хватит.

Проводив девушку взглядом бешеного быка, Держава взялся за воспитание новоиспеченного папаши:

– Ты ее балуешь. Этак она вконец обнаглеет.

– Сандра должна понять, что я не враг ей.

– Ничего она не поймет, потому что не хочет. Но бабки из тебя вытащит. Ты, я вижу, совсем лох?

– Тебе не понять меня, – снисходительно улыбнулся Бельмас. – Я жил одиноким волком, у меня не было ни дома, ни родных. Жизнь прошла вхолостую. А теперь у меня есть дочь. Родная дочь! И ты хочешь, чтоб я отказался от такого подарка судьбы? Для меня другие краски появились в этом мире. Да я для нее… дом куплю, одену как манекен…

– Если Японец отдаст баблосы, – вставил Держава.

– Отдаст, никуда не денется.

Бельмас вообще-то не был уверен, но надеялся, что Японец не посмеет обмануть его, ведь когда-то Бельмо кидал другу бабки, пусть и ворованные, на хлеб с маслом для детишек. Неужели у друга короткая память?

4

Японец заказал требуемую сумму в банке и три дня скрежетал зубами от жадности. К тому же его раздирали противоречивые мысли. Андрей Тимофеевич не созрел разрешить проблему примитивным способом, но Шаху позвонил и, как ни противно было прогибаться перед ним, взял елейный тон:

– Фарид, прости за беспокойство, я отменяю заказ.

– А что так?

– Да все уладилось, это была минутная слабость, – неестественно оптимистичным тоном продолжил Андрей Тимофеевич. – Договорился я с Бельмом, все в порядке. Слава богу, грех не придется брать на душу. А то ведь душа одна, и, говорят, она бессмертна.

Душу приплел, бога… Совсем плохой стал.

– Как скажешь, – произнес Шах своим мягким голосом, по которому никогда не определишь, что он там себе думает на самом деле.

Андрей Тимофеевич положил трубку, ссутулился, сунув сложенные ладони между коленями, его тело, как острым ножом, пронизало слово «отдать». Добровольно отдают бешеные бабки только конченые идиоты! Японцу жутко не хотелось лишаться огромной суммы, не хотелось быть конченым идиотом.

За последние годы он привязался к деньгам, полюбил их всеми фибрами души, потому что только они имеют смысл, как он выяснил на своей практике. И когда маячит перспектива их потерять – наступает пора ошибок. Первой его ошибкой было обращение к Шаху, второй – вызов семьи на совет. Нашел с кем советоваться! К тому же о чем! Но ведь подобной ситуации у него никогда не было… Большинству бизнесменов на плечи сваливаются проблемы, когда встает вопрос жизни и смерти, тогда как Андрей Тимофеевич до сих пор шел по бизнес-дороге без препятствий, можно сказать, легко шел. Появился Бельмо и образовал трещину даже в семье, которая разделилась надвое, внеся диссонанс в мироощущение Андрея Тимофеевича. Собственно, на что он рассчитывал, устроив экстренный сбор? На оплот, на могучий клан, на поддержку. Они все должны были ударить себя кулаком в грудь, мол, мы с тобой. И помочь выкрутиться, придумать какой-нибудь нестандартный ход.

Несмотря на то что сыновья приняли его сторону, Андрея Тимофеевича не устроила та легкость, с какой они согласились устранить Бельмо. Если б это произошло в процессе длительного отбора, в результате которого они пришли бы к выводу, что только крайние меры – единственно правильный выход, то папа принял бы их позицию. Но перед сыночками не стояла проблема выбора – вот открытие! Андрей Тимофеевич думал убрать одного бывшего друга, а мальчики без колебаний решили пустить под нож всю его банду. Круто! Есть тут какая-то червоточина, она и настораживала. Но так или иначе, а семья разделилась, что означает нестабильность. Возможно, Японца не устроило бы любое предложение семьи. Да, скорей всего, он интуитивно сделал им проверку. А они должны были дать понять: ты глава и впереди, а мы за тобой стоим монолитом. Не случилось.

И получается: на этом свете лишь деньги имеют смысл. Дети предадут, как предала папины интересы дочь, значит, и обманут, и бросят. Друзья, жена – тоже. Только деньги могут быть надежными и верными. Если детки не подадут стакана воды на смертном одре, то это сделают деньги: заплатишь – получишь. Как же их сохранить?

Из любого положения, говорят, есть выход. И, если рассуждать трезво, Бельмо вор, а не убийца. Может, кинуть ему в пасть тысяч сто, а про остальные сказать, мол, верну позже. И пусть ждет. Каковы будут действия Бельма? Из-за таких денег, без сомнения, уничтожают, но вряд ли Бельмо захочет получить срок за убийство. Но и ста тысяч жалко – вот в чем суть!

«Еще какие-нибудь варианты имеются?» – мучительно спрашивал себя Андрей Тимофеевич.

А ведь есть. Один есть. Но сопряженный с риском, потому что неизвестно, сколько гладиаторов у Бельма. Можно сделать так: отдать всю сумму, потом проследить за Бельмом и… положить всех разом. Однако делать это надо самому – ни сыновей, ни кого другого не впутывать. То есть взять оружие в руки придется ему, Андрею Тимофеевичу, лично? Кто его заподозрит? Семья, например. А откуда они, собственно, узнают, что Бельмо с компанией переселились в мир иной? Ни газет не читают, ни криминальных передач не смотрят – это все портит нервную систему. Если и узнают – промолчат. Правда, дочь с женой ныть примутся, совестить. Впрочем, это ерунда. Кто еще догадается? Шах! Ну и что? Разве у Шаха рыльце не в пуху? Еще в каком! Просто залеплено его рыло пухом. Только о его подпольных подлостях никто не догадывается, следовательно, прижать нечем. А у Андрея Тимофеевича маленький компроматик на него имеется, так что и Шаху можно глотку заткнуть в случае нужды. Есть выход, есть…

Японец открыл сейф, достал пистолет. Хорошая штука, автоматическая. Купил не потому, что боялся врагов, а просто так. Все имеют пушки, он не хуже других. Правда, Андрей Тимофеевич не бог весть какой стрелок, но когда ненавидишь цель, попадешь в нее обязательно. Так он думал, разглядывая со всех сторон пистолет.

Три дня Бельмас, Держава и Горбуша наслаждались ничегонеделанием. Только вечером ехали к бару и провожали Сандру до дома, ведь сейчас по ночам опасно в городах, всяких выродков полно. Девочка об этом не догадывалась, потому что машина ехала за ней со всеми предосторожностями. Папа Бельмо решил дать дочурке паузу, а потом продолжить осторожненько приручать ее. И вот что его поразило – у красавицы Сандры не было молодого человека, который бы встречал ее по вечерам и провожал домой! С другой стороны, рано заводить кавалеров, девочке надо учиться. Бельмас рисовал картины будущего: как купит Сандре место в институте, обязательно в престижном, как повезет отдыхать куда-нибудь на Адриатику, и… В общем, мечты были самые что ни на есть идиллические, сладкие, сентиментальные.

И вдруг произошел инцидент. Около часа ночи Сандра вошла во двор. Горбуша остановил машину напротив въезда, поэтому Бельмас собственными глазами увидел, как его дочурку обступили три барбоса. Уж кто-кто, а он по опыту знал, как выглядит угроза якобы в покойных телах. Бельмас тут же ринулся из машины, бросив Державе с Горбушей:

– За мной!

Однако, влетев во двор, папа притаился в тени, пока не имея повода вмешаться, и все слышал.

– Ну, Саня, поговорим? – сказал парень лет двадцати пяти, остановившись напротив Сандры. – Кинула меня, подруга, и бегаешь?

– Я бегаю? – Сандра вела себя спокойно, но новым своим отцовским чувством Бельмас понял: девочка напряглась. – О чем ты?

– Это не фирменный мотоцикл! – рассвирепел парень. – Сборка!

– За фирменным идут в салоны, а не ищут что подешевле. – Сандра продолжала держать марку храброй девчонки. – Кто приставал: где бы купить дешевый? Знакомый моего знакомого продавал, ты купил. Я при чем? Только сказала тебе, в каком месте продается мотоцикл, кого спросить.

– Будто ты не знала, что детали прилеплены пластилином, не знала, что мотя – груда ржавого и крашеного железа! Я выяснил: ты не первый раз помогла ему загнать металлолом. Я отвалил пятьдесят штук! Так что, подруга, бабки верни.

– Иди к тому, кто продал.

– Адреса парень не оставил. Да и не нужен он мне. Ты свела? Ты. Ты и заберешь бабки.

– Сам забирай.

Сандра оттолкнула его, а убежать не смогла – два парня сзади схватили ее за локти. Обманутый мотоциклист вытащил нож и поднес его к лицу девушки:

– Я тебе не лох. Сейчас как чикану по роже…

– Эй! Убери нож! – вышел из тени папа Бельмас, так как настал момент спасать девочку.

– Дед, катись отсюда, а то я нервный, – процедил сквозь зубы мотоциклист.

– Не лай, щенок! – подходя, цыкнул Бельмас. – А то я тоже нервный. Отпустите Сандру.

– Ты че сказал, дед? – Мотоциклист согнулся, идя теперь на Бельмаса, при этом голову повернул ухом к «деду». – Кто щенок? Кто лает? Ты у меня сейчас язык свой съешь и зубы проглотишь, ты…

– Ай-яй-яй, – покачал головой Бельмас, – такой большой, а хамло без воспитания. У тебя, наверное, мамы с папой не было.

Мотоциклист развеселился от наглости, посему нож решил в ход не пускать, а сделал замах ногой, целясь в живот тщедушному на вид «деду». Удар должен был быть сильным и мгновенным, но Бельмас не интеллигент с портфелем, школу выживания проходил самую высшую – он молниеносно отскочил в сторону. Тяжелая штука, когда затраченная энергия не попала по цели – парень со всего маху упал на спину. Не успел он отойти от боли, как его ждал еще один сюрприз: дружков метелили два бугая.

Потасовка длилась не больше минуты, недавние храбрецы позорно бежали под свист победившей стороны. Бельмас тоже бежал. За Сандрой. Но дверь квартиры захлопнулась перед его носом.

– Сандра! – забарабанил по ней ладонью Бельмас. – Сандра, клянусь, я твой папа! Так сказала твоя бабушка!

– Спасибо за помощь, – отозвалась она. – Но шел бы ты домой, дядя папа.

Как ни уговаривал Бельмас выслушать его, больше не добился ни звука.

– Хорошо, – сдался он. – Мы поговорим днем, ладно? – В ответ тишина. – Чтоб ты не боялась меня, поговорим в людном месте. До свидания, Сандра.

Держава по лицу Бельмаса определил, что дочь не пала на грудь блудному папе. Плюхнувшись на сиденье рядом с Горбушей, он оглянулся назад:

– Слышь, Бельмо, а дочка-то твоя мошенница. Ты не понял?

– Ха! – И на сей раз его распирало от гордости. – Вся в меня!

– Я бы не сказал, что она в тебя, но раз ты так хочешь… – Держава развернулся лицом к лобовому стеклу. – Нам послезавтра к Японцу. Не понравился он мне. Слышь, Бельмо, свинью не подложит Японец?

– Посмотрим.

– Давай стволы достанем? – Держава снова повернулся к Бельмасу. – Неспокойно мне. А со стволами ты кум королю: и припугнуть можно, и вообще…

– Не люблю опасные игрушки, они в руки просятся, – сказал Бельмас. – Запомни, сынок, и не бери их никогда.

Настал ответственный час. Бельмас даже дочь не посещал, готовился к встрече с Японцем, предварительно созвонившись с ним, то есть напомнив о себе. Что ждет впереди? Придется ли применять силу, угрожать, а то и увезти бывшего дружка? Он и на это был готов, но свои деньги решил получить во что бы то ни стало. Хоть из пасти Японца выдрать!

Без десяти минут семь автомобиль остановился у здания. Прошлый раз Бельмас засек время с момента остановки авто до того незабываемого мига, когда он вошел в кабинет. Это профессиональная привычка – точно рассчитывать минуты, а точность, между прочим, – вежливость королей. В сопровождении Державы и Горбуши (в шляпах и очках) Бельмо вошел в здание, не посмотрев в сторону охранников. Те даже не поинтересовались, к кому идут посетители в конце рабочего дня, когда офисы быстро пустеют. Очевидно, устали. У лифта произошла заминка, но на такой случай Бельмас выделил пару-тройку минут запасных. Пока лифт спускался, он вытер платком вспотевшую шею.

Двери разошлись в стороны, и на него наскочила та самая дамочка, Ксения. Выронила из рук сумочку без ремешка.

– Простите, – сказала она, наклоняясь.

Бельмас опередил ее, поднял раньше. Ксения, еще раз извинившись, выхватила сумочку и побежала к выходу. Что-то в ней было необычное, впрочем, какая она, так сказать, в быту, он не мог знать. Бельмаса очаровало ее раскрасневшееся взбудораженное лицо. Он смотрел ей вслед, видел через стеклянную дверь, как она прыгнула в машину и просто вылетела со стоянки.

– Долго мы будем стоять? – спросил Держава.

– Красивая женщина, – вздохнул Бельмас, заходя в лифт. – Не бережет себя. Лихачи за рулем – самоликвидаторы. Глаза у нее… ммм… цвета сливы. Спелой сливы.

– Ты б не о бабах сейчас думал, а о бабках, – посоветовал Держава.

– Ты младше меня лет на…дцать, а рассуждаешь, как старый пень на завалинке. Неужели тебя не привлекают женщины?

– Я их не привлекаю.

– Ну, это дело поправимое, – рассмеялся Бельмас. – А я уж думал, ориентацию решил поменять. – Держава покривил губы. – Шучу, шучу.

Этаж. Бельмас скомандовал:

– Ну, вперед! И да поможет нам бог.

Коридор прошли, никого не встретив. Приемная. В приемной ни души, однако стол секретарши в рабочем беспорядке, наверняка тетя с буклями у патрона. Бельмас не стал дожидаться, когда она выйдет, постучал и сразу открыл дверь.

– А вот и я, – идя к столу, за которым сидел Японец, оповестил он.

Японец не ответил, даже не шелохнулся. По мере приближения к нему у Бельмаса гасла улыбка. Что-то странное было в его позе, пугающее. Бельмас притормозил. Слишком хорошо знаком ему этот тупой и безжизненный взгляд. Конечно, он не мог издали разглядеть пробоину на коричневой рубашке в районе сердца.

– Убили, – выдавил сзади Держава.

У, как резануло слух «убили»! Сразу неприятно защипало в горле, потянуло под ложечкой до тошноты. Естественно, убили. Обычной пулей. Но каково, а?!

Внезапно все трое разом оглянулись на стон, похожий на всхлип. Нет, все же это был стон, причем женский. У стены рядом с дверью полусидела секретарша в буклях, она истекала кровью и таращила еще живые глаза. Бельмас кинулся к ней:

– Кто это сделал? Кто стрелял?

– А… а… а… – только выдыхала она, а глаза молили о помощи.

– «Скорую» вызывай! – бросил Бельмас. – Быстро!

Держава бросился к столу, снял трубку, набрал номер… Но в этот момент раздался тихий, при всем том злой голос Бельмаса:

– Поздно, Маня, пить боржоми – почки отвалились.

Держава оглянулся. Бельмас стоял над секретаршей, вернее, над ее трупом, заложив руки в карманы брюк. Нелепо смотрелись ее ноги, разведенные широко в стороны, а ступни носками внутрь. Голова свесилась на грудь, одна лишь пышная прическа и видна была.

– «Скорая» слушает. Алло! – бойко проговорила в трубке женщина.

– Спасибо, не надо, у нас все умерли, – пробубнил Держава и положил трубку на аппарат. – Мы, кажется, крупно влипли.

– Не кажется, а влипли, – произнес Бельмас, глядя на труп секретарши с простреленной грудью. Внешне он никак не обозначил отношения к ситуации, а она была хуже некуда. – Держава, пальчики сотри с аппарата. Так… – Он заходил по кабинету. – У меня багаж тяжелый, со счета сбился, сколько сделал ходок. У тебя, Держава, одна судимость, у Горбуши одна. Выходит, мы банда. А я главарь преступной группировки. Налицо обстоятельства, отягчающие наказание. Статья 61 УК РФ до моей последней ходки в зону. Не думаю, что ее изменили. А счастье было так возможно…

Он огляделся. Мрачный Горбуша стоял, вперив тяжелый взор в сейф с приоткрытой дверцей. Бельмас быстро подскочил к сейфу, достал платок, взялся за ручку. Разумеется, внутри пусто.

– Сматываемся, Бельмо! – жалобно промямлил Держава. – Как зайдут сюда, хана нам…

– Тихо, тихо, тихо, – пробормотал Бельмас, обводя глазами коршуна кабинет. Нет, просто так он не мог уйти. Теперь стоит вопрос жизни и смерти. – Пальчики сотрите везде, на дверной ручке тоже…

Держава бросился исполнять поручение, а Бельмас, разглядывая пол, шел к трупу. Вот она, гильза. А вон вторая. Осмотрев Японца, Бельмас открыл по очереди ящики стола – нашел деньги. Не долг Японца, а несколько сот долларов. Чтобы вор оставил бабки? Такое в страшном сне не приснится. У ног Японца стоял кейс, Бельмас взял его, начинку смотреть не стал, махнул Горбуше – мол, пора на выход.

Они шли к лифту, прислушиваясь к каждому звуку. Впрочем, в большом здании было тихо. Однако и тишина умеет шуметь. Она дышит, разговаривает, смеется и подкарауливает. Обычный человек не слышит звуков тишины, а Бельмас слышал ее обостренными нервами, чувствовал перемены в ней. Остановившись у лифта, он поднял глаза вверх. Цифры докладывали: второй этаж, третий, четвертый…

– На лестницу! – скомандовал он.

Едва добежали до лестничной клетки и притаились за углом. Лифт остановился, и из него выскочили… менты. И кинулись прямиком в офис Японца, будто там пожар, а они пожарные.

– Вниз, – бросил Бельмас.

Будто включились реактивные двигатели – два этажа троица миновала за считаные секунды. Бельмас выглянул из-за угла – никого. Кивком головы дал понять, что надо идти к лифту. Нажал на кнопку вызова. Вдруг на площадку вышла женщина, а троица дышала, как будто час занималась спортом. Собственно, почти так и было.

– Не дышать, – процедил Бельмас и замер, кося глаза на женщину и умоляя ее: гуляй, тетя, мимо.

Она прошла, с интересом поглядывая на троих мужчин у лифта. В них появилось нечто, привлекающее внимание? Судя по Горбуше и Державе – да, появилось: оба взмокли, рожи раскраснелись, глаза навыкате и с паническим блеском. Наверняка и Бельмас не лучше выглядел. Женщина вошла в какой-то кабинет, пришел лифт. Все трое оперлись спинами о стенки лифта, не имея сил стоять без опоры. А Бельмас ворочал шариками, ведь сейчас главное – выбраться из здания.

Лифт достиг первого этажа. Бельмас нажал на кнопку второго этажа, лифт поехал вверх.

– Зачем назад? – вытаращился Держава.

– Легавые приехали к Японцу, – сказал он. – Значит, их кто-то вызвал. Что, если они никого не выпускают из здания?

– Как же мы выберемся отсюда? – потух Держава.

Он не знал, с кем имел дело. Держава-то залетел в колонию по недоразумению, как и Горбуша, зато у Бельмаса опыт убегания от милиции достоин лиги чемпионов. На втором этаже он стремительно двинулся по коридору, посматривая на двери. Вот то, что искал, – сортир. Внутри никого не было. Так ведь время позднее, редкий трудоголик задержался на работе, выслуживаясь перед начальством. Не расслабляясь, Бельмас ринулся к окну. Тут лицо его осветилось счастьем.

– Во двор выходит! Держава, открывай!

Повернуть шпингалеты для того – пара пустяков, но когда распахнули окно, кто-то вошел в первую комнатку туалета. Бельмас подтолкнул приятелей к кабинке, кое-как разместились там, прижавшись друг к другу вплотную. Неизвестный журчал с полчаса, или так казалось. Но, сделав дело, не торопился уходить. Захлопнул окно, покряхтел, поворачивая шпингалеты. Вот зачем ему это нужно? Потом, напевая, мыл руки в первой комнате, сушил их под электрической сушилкой, затем неизвестно, что делал, но пел во всю глотку – может, к эстрадной карьере готовился.

Держава нервничал, нетерпеливо кусая губы и вслушиваясь в рулады. По Горбуше не определялось, в каком он состоянии, Бельмас находился в хладнокровном спокойствии. Умение ждать и выжидать, а также следовать соответственно поставленной задаче, не распыляясь, – залог успеха. Сейчас главное – выпорхнуть из скворечника. Все свое существо Бельмас подчинил этой задаче.

Наконец пение смолкло, но выждали еще с минуту, только потом вышли. Вновь Держава взобрался на подоконник, открыл окно, выглянул наружу:

– Порядок. Никого.

– Прыгай, – приказал Бельмас.

Прыгнул Держава, за ним Горбуша, Бельмас бросил им кейс и взобрался на подоконник. Высоковато, а что делать… Он сначала сел и свесил ноги, после соскользнул вниз. Удачно приземлившись, Бельмас поднялся на ноги, отряхнулся. После этого взял кейс и неторопливо двинулся к машине, бросив через плечо:

– Шляпы снимите, а то больно приметны.

В автомобиле он не вздохнул с облегчением, не расслабился. Глядя на милицейскую машину, пробормотал задумчиво:

– А ведь кто-то им сообщил о трупах…

– Да подставили нас, Бельмо! – высказался с первого сиденья Держава. – Крупно подставили. И накрылись твои баблосы медным тазом. Гони, Горбуша!

Едва машина Бельмаса выехала с места стоянки, тут же за ним поехал черный автомобиль бизнес-класса. Пассажир в салоне – коренастый, плечистый, с лицом «сажай в тюрьму, не ошибешься», – поднес к уху мобилу:

– Он у нас на крючке. Идем за ним.

5

Горбуша нажарил картошки с яйцами. Вот человек – тут такое случилось, а он в заботах о желудке погряз! Ели прямо со сковородки, ели в гнетущем молчании. Держава с Бельмасом приняли по сто тоже молча, Горбуша даже в этой страшной ситуации пить отказался. На диване лежал «вспоротый» кейс Японца, куда время от времени бросал задумчивый взгляд Бельмас. Денег там не оказалось, а лежали какие-то бумаги-документы, органайзер, паспорт, водительское удостоверение и всяческая ерунда. Между бровями Бельмаса пролегла глубокая вертикальная впадина. Он думал, как быть, о чем догадался Держава и выступил с предложением:

– Отрываться надо, таково мое мнение.

– Куда? – скептически хмыкнул Бельмо. – Думаешь, никто-никто не знает, что именно в семь часов мы должны были прийти к Японцу за бабками? Но кто-то нас опередил.