Достало! или Крепкое женское плечо

Джемма Хартли

Достало! или Крепкое женское плечо

© Gemma Hartley, 2018

© Д. В. Горшкова, перевод, 2018

© ООО «Издательство АСТ», 2019

* * *

Предисловие. «Невидимые» хлопоты, которым нет конца

Мы вновь возвращаемся к вопросу о том, что в действительности представляет собой общество и чего мы ждем от тех, кто призван поддерживать в нем гармонию.

Арли Рассел Хохшильд

В качестве подарка на День матери я попросила только одно – вызвать на дом клининговую службу (главным образом для того, чтобы вымыть ванные комнаты и полы и, возможно, окна, если это не будет слишком дорого). Подарком для меня в данном случае стала бы даже не уборка как таковая. Главное мне в кои-то веки не нужно будет заниматься подготовительным процессом – обзванивать клининговые компании, узнавать стоимость услуг, тщательно изучать и проверять каждую из них, оплачивать их работу и согласовывать дату и время уборки. Я хотела сбросить с себя все накопившееся за длительный период напряжение. Чистота в доме в данном случае была бы всего лишь приятным бонусом.

Мой муж надеялся, что я передумаю и соглашусь на более «упрощенный» вариант подарка, чем уборка дома, например на что-то такое, что он мог бы заказать на Amazon в один клик. Но я была настроена решительно, поэтому накануне Дня матери он все же позвонил в одну из клининговых компаний, но решил, что их услуги стоят непомерно дорого, и заявил, что наведет порядок в ванных комнатах сам. Разумеется, выбор все еще был за мной. Он назвал мне какие-то баснословные суммы, которые с него затребовали (за бюджет в нашей семье отвечаю я), и скептически поинтересовался, действительно ли я все еще хочу, чтобы он оформил заказ.

А мне просто хотелось, чтобы он взял на себя тот объем работы, который пришлось бы проделать мне самой, – попросил бы друзей на Facebook посоветовать какую-нибудь фирму, обзвонил бы еще четыре-пять клининговых компаний. Раньше я подумывала о том, чтобы заказывать генеральную уборку дома, особенно с тех пор, как моя фриланс-работа начала занимать все больше времени. Причина, по которой я этого так и не сделала, отчасти была в моем чувстве вины за то, что я не выполняю свои обязанности по дому, но еще в том, что я не хотела заниматься поиском клининговой службы – я знала, что поиск будет довольно утомительным.

Однако в День матери я получила ожерелье! Мой супруг отправился наводить порядок в ванных комнатах, оставив на моем попечении детей, а наш дом охватил хаос. Муж был уверен, что, начищая до блеска ванные комнаты, он исполняет мое заветное желание, И он был явно расстроен, когда я даже не взглянула на результат его трудов и не выказала никаких признаков благодарности, попутно убирая разбросанные на полу ботинки, футболки и носки. Зайдя в чулан, я споткнулась о большой контейнер, в котором мы обычно храним подарочные пакеты и оберточную бумагу. Муж достал его с верхней полки несколько дней назад, чтобы упаковать подарки для меня и своей матери, вынул все, что ему было нужно, и просто оставил контейнер на полу посередине чулана. Контейнер загораживал проход, мозолил глаза. Я натыкалась на него каждый раз, когда мне нужно было закинуть вещи в бельевую корзину или взять что-то из одежды. Контейнер опрокидывали, отодвигали в сторону, но так и не убрали на место. Чтобы наконец вернуть его туда, где ему и положено быть, мне пришлось принести в чулан кухонный стул, забраться на него и поставить контейнер на верхнюю полку.

Застав меня за этим занятием, муж сказал: «Ты могла бы и меня попросить убрать его на место».

«В этом все и дело, – ответила я, уже плача, – я не хочу просить».

Это была проблема. Почему он этого не сделал? И почему я постоянно должна просить его что-то сделать?

Между нами произошла перепалка. Я пыталась объяснить мужу, как это тяжело – отвечать за ведение домашнего хозяйства: выявлять проблемы, давать поручения, а потом, как заезженная пластинка, бесконечно напоминать каждому о них. В конечном счете ведь именно я отвечаю за поддержание порядка в доме, освобождая тем самым своих домочадцев от какой-либо ответственности за домашние дела. Только я обращаю внимание на то, что в доме есть какая-то проблема, которую нужно решить. И чтобы сделать это, у меня всего два пути – либо я беру все в свои руки, либо перекладываю эту обязанность на кого-то из домочадцев. Например, если у нас заканчивается молоко, я вношу его в список покупок либо прошу мужа заехать за ним в магазин, даже если это не он выпил последнюю каплю. Только я замечаю, что ванная, кухня или спальня требуют уборки, и мое пристальное внимание ко всем мелочам очень часто приводит к тому, что в итоге я делаю двадцать дел одновременно вместо одного. Например, когда я, складывая носки в стирку, поднимаю брошенную игрушку, это неминуемо заканчивается уборкой всей детской комнаты, а если мой взгляд падает на забытую кем-то кружку, я отношу ее в раковину и в итоге перемываю всю посуду. Порочный круг!

При этом работа по дому – далеко не единственный раздражающий фактор. Помимо прочего я еще слежу за расписанием своих домочадцев. Только я знаю, где муж оставил свои ключи, когда мы идем на свадьбу и какой там дресс-код, остался ли у нас еще апельсиновый сок, где лежит любимый зеленый свитер, когда дни рождения всех наших знакомых и что у нас на ужин. Я постоянно держу в уме бесконечные списки дел, причем не потому, что мне это нравится, а лишь потому, что понимаю: никто, кроме меня, этого делать не будет. Никто не прочитает школьный доклад. Никто не решит, что нам принести на общий обед с друзьями. Никто из членов моей семьи даже пальцем не пошевелит, чтобы сделать что-то, до тех пор, пока его не попросят об этом. Потому что так было всегда.

Впрочем, для того чтобы просить домочадцев сделать что-либо, не вызвав их раздражения, требуется тоже немало усилий. Ведь недостаточно просто попросить, нужно потом еще напомнить об этом несколько раз, что зачастую воспринимается как придирчивость. Или ты рискуешь прослыть занудой. Поэтому я предпочитаю делать все сама. По утрам я приношу дочери ее туфли и надеваю их ей вовсе не потому, что она не в состоянии сделать это самостоятельно, а потому, что не хочу напоминать об этом десять раз, под конец уже срываясь на крик: «Уже пора выходить, а никто еще даже не обут!». Когда я хочу попросить мужа убраться во дворе (и при этом не поссориться), я вынуждена все время следить за интонацией, с которой я говорю ему об этом. В противном случае голос может предательски выдать мое раздражение, потому что муж никогда не удосуживается сам сделать что-либо без моих бесконечных напоминаний. Я ловлю себя на мысли, что, обслуживая своих домочадцев, я сдерживаю собственные эмоции, просто хотя бы для того, чтобы наша каждодневная жизнь протекала гладко. Если я не буду этого делать, мне придется все делать самой. Ни у моего мужа, ни у моих детей нет таких проблем. Все лежит на моих плечах. И так было всегда.

Казалось бы, не так уже важно, какой объем забот лежит на мне, ведь в дальнейшем он только увеличивается. Все это отнимает невероятно много времени, а результаты моих трудов по большей части остаются не замеченными моими домочадцами. Это чувство знакомо многим женщинам. В своей книге «Хватит делать все и сразу» Тиффани Дафу описывает, как в ней зреет чувство обиды на мужа после рождения ребенка. «Каждый из нас работал целый день, но дома у меня было больше обязанностей, чем у него, – пишет Дафу. – Особенно раздражало то, что он, кажется, не замечал и половины тех усилий, которые я прикладывала для того, чтобы поддерживать наш быт на должном уровне. Другими словами, он не только сам делал меньше, чем я, но еще и не ценил мой более весомый вклад». Хотя в глубине души он, возможно, думал, что делает даже больше, чем нужно. Большинство мужчин так считают ввиду того, что они действительно посвящают себя дому и семье больше, чем предыдущие поколения сильного пола. Время, которое отцы семейств тратят на домашние дела, увеличилось почти вдвое с 1965 по 2015 год, а время, которое они проводят с детьми, выросло в три раза, но даже такой резкий скачок не приводит нас к полному равноправию при распределении домашних обязанностей. Гендерное неравенство в домашнем обиходе сохраняется, причем в довольно крупном масштабе. Женщины все еще тратят в два раза больше времени на работу по дому и уход за детьми, чем мужчины. И даже в более равноправных отношениях, когда все заботы в паре делятся поровну, все равно кажется, что женщина привносит в эту совместную жизнь больше… В основе этой эмоциональной самоотдачи лежит постоянный контроль над ситуацией: все ли сделано и сделано ли так, как надо? А это большая ответственность. И еще – это работа души, которая остается незамеченной.

В тот день, разумеется, меня довел до слез не пресловутый контейнер, на который я постоянно натыкалась, и даже не то, что муж не смог сделать мне именно тот подарок, который мне так хотелось получить. Проблема накапливалась годами.

Я достигла точки кипения в тот момент, когда поняла, что не в состоянии объяснить мужу, что именно меня так угнетает. Когда именно все это началось и стало приобретать столь угрожающие масштабы? Получается, что мои труды на благо семьи и раньше всегда были только моей прерогативой? Разве это был не мой личный выбор – посвятить себя заботам о нашем доме, наших детях, нашей жизни, наших друзьях и семье? Ведь у меня это получается лучше, чем у мужа? И если я хочу расставить акценты между нами по-другому, то я прошу слишком многого?

Это был не просто диалог с самой собой. Ведь если бы я не принимала как должное, что забота о семье – основная сфера приложения моих сил, что тогда было бы с моими близкими? Я всегда переживала обо всем – где может на сей раз грянуть гром и кто, если не я, будет устранять последствия бури?

Если бы я пустила заботы о домашнем хозяйстве и управление всеми семейными делами на самотек, кому от этого стало бы хуже? И куда приведут нас наши разногласия, если я стану меньше обращать внимания на свои интонации и манеру поведения по отношению к мужу? Вся моя жизнь была подчинена нескольким факторам – думать на несколько шагов вперед, предвидеть желания и нужды моих близких и заботиться о них. Забота о других – это то, что я впитала с молоком матери. Мой муж был воспитан иначе. Его нельзя назвать равнодушным человеком, но и слишком большой заботы он не проявляет.

С другой стороны, если учесть, что я была не только более подходящей, но даже наилучшей кандидатурой, для того чтобы возложить на себя все эти обязанности, получалось, что я контролирую абсолютно все. Я лучше справляюсь с тем, чтобы успокоить детей, когда у них истерика, поэтому именно я этим и занимаюсь. Я лучше справляюсь с поддержанием порядка в доме. Что касается пристального внимания к деталям, то здесь тоже перевес был на моей стороне, поэтому не было ничего удивительного в том, что именно я постоянно отвечаю за все. В книге «Не бойся действовать» Шерил Сэндберг отмечает, что подобный расклад, при котором только один человек в семье берет на себя груз ответственности за все, может привести к опасному дисбалансу в паре: «Каждый из партнеров должен нести ответственность за какие-то определенные вещи, иначе ситуация очень легко может повернуться так, что один из них будет думать, что, выполняя определенные обязанности, он делает другому одолжение». В понимании моего мужа все то, что выходило за рамки его обычных обязанностей, принимало форму одолжения. Все приложенные им усилия и моральные затраты не имели никакого отношения к общей организации нашей жизни или к чувству осознанной ответственности. Если он брал на себя ту или иную функцию или обязанность самостоятельно, без моих напоминаний, то мог преподнести это будто он «балует» меня. Подразумевалось, что за это я должна была его похвалить и быть благодарной, хотя я при этом не могла рассчитывать на благодарность с его стороны за выполнение тех же самых обязанностей. С другой стороны, лично для меня эмоциональная самоотдача стала полем битвы, ведь за что бы я ни бралась в доме, это требовало именно эмоциональной самоотдачи.

Я была раздражена и совершенно измотана. Мне не хотелось балансировать между бережным отношением к чувствам мужа, с одной стороны, и попыткой донести до него свою позицию – с другой. С самого раннего детства женщин учат, что они должны чутко обращаться с чувствами своего партнера – предвосхищать его желания, не допускать недовольства и не устраивать скандалов. И это та данность, в которую отлично встраивается «естественная» и вполне приемлемая для мужчин точка зрения – занимать оборонительную позицию, раздражаться и злиться, если их просят вносить свою лепту в разрешение спорных ситуаций. «В целом мы продолжаем укреплять в обществе неверное представление о том, что в самой природе женщины заложена способность воспринимать, выражать свои чувства и управлять ими лучше, чем у мужчины», – полагает доктор Лиза Хюбнер, гендерный социолог, которая публикует материалы и читает лекции об эмоциональной самоотдаче в университете Уэст-Честер, штат Пенсильвания. «Это вовсе не означает, что некоторые люди контролируют свои эмоции хуже других, если рассматривать управление чувствами как одно из личных качеств, – продолжает она. – Но я полагаю, что у нас все еще нет убедительных доказательств того, что эта способность биологически определяется половой принадлежностью человека. В то же время (и я бы поспорила с этим, потому что это нельзя назвать естественным различием) мы можем наблюдать в нашем обществе множество примеров того, что девушки и женщины действительно несут ответственность за эмоции, в то время как мужчины делают это весьма посредственно».

Даже сам разговор о дисбалансе душевной самоотдачи в семье требует определенных эмоциональных усилий. Мой муж, несмотря на свое добродушие, все равно реагирует на критику в свой адрес крайне патриархальным образом. Если заставлять его замечать и ценить результаты моих усилий, он воспринимает это как личный выпад в его сторону. Доходит до того, что я вынуждена тщательно взвешивать и выбирать, стоит ли мне пытаться донести до моего мужа, что именно меня удручает, ведь для этого придется потратить массу душевных усилий, чтобы во время подобного разговора не поссориться. В большинстве случаев я просто спускаю проблему на тормозах, напоминая самой себе о том, что мне в общем-то повезло, потому что мой супруг охотно выполняет те обязанности, которые я на него возлагаю. Я знаю, что в моей семье все обстоит не так уж и плохо, если сравнивать с ситуациями, в которых оказываются другие женщины, в том числе мои родственницы и друзья. Мой муж делает немало. Каждый вечер он моет посуду, и это уже вошло в привычку, он часто готовит ужин, укладывает детей спать, когда я работаю. Если я попрошу его взять на себя еще что-то из домашних хлопот, он сделает это без лишних пререканий. Иногда мне хочется, чтобы он делал все больше и больше. Как бы то ни было, муж хороший человек и сторонник равноправия полов. Следует признать, что он пытался понять, что именно меня так уязвляет в сложившейся ситуации. Но не понял. Он просто сказал, что постарается взять на себя еще какую-то часть уборки по дому, чтобы помочь мне. Он повторял вновь и вновь, что мне стоит только попросить его о чем-либо и моя просьба будет выполнена, но именно в этом и крылась проблема. Мне вовсе не хотелось брать на себя «ручное управление» домашним хозяйством. Мне нужен был партнер, который был бы способен, так же как и я, брать на себя инициативу.

Писательница и мать четверых детей Шани Брюси в своей популярной статье на портале Babble поднимает проблему нехватки помощи по дому и делится своими мыслями на этот счет: «Если бы каждый из домочадцев убирал за собой после еды, разве это не экономило бы время? А после этого мы могли бы все вместе отдохнуть. Разве не было бы здорово, если бы дети поняли, что не только матери должны следить за чистотой? И разве не было бы более разумно, если бы все поняли, что то пространство, которое мы разделяем, является также и общей зоной ответственности, которую мы тоже должны разделять?» Откровенно говоря, разве не было бы хорошо, если бы все эти домашние обязанности не ложились на нее одну? А что если бы ее муж, а в один прекрасный день, возможно, и ее дети сами взяли инициативу в свои руки и просто сделали бы что-то по дому? Брюси – фриланс-писатель, она работает полный рабочий день и получает шестизначную сумму в качестве гонорара, поэтому небольшая «помощь» по дому со стороны членов ее семьи была бы более чем оправданна. В общих чертах ее позиция заключается в том, что ответственность за их общий дом никогда и не должна была ложиться целиком и полностью на ее плечи. Однако это уже произошло. В своей статье она пишет о том, что иногда у нее есть возможность переложить часть послеобеденных хлопот на кого-то из домочадцев. При этом она не просто просит их сделать что-то с ободряющими нотками в голосе, но и после того, как ее первая просьба бывает пропущена мимо ушей, прибегает к дополнительному стимулу – обещает, что после того, как все будет сделано, все вместе поиграют. Если ей нужна помощь, она должна попросить об этом деликатно, даже если помощь заключается в том, чтобы домочадцы убрали следы беспорядка, который они сами же и устроили. «Мы расцениваем выполнение обязанностей по дому как “помощь маме”, вместо того чтобы просто делать то, что нужно, – пишет Брюси. – Я хочу, чтобы дети осознавали, что забота о нашем домашнем обиходе очень важна, а раз уж это так, мы все должны делать это вместе». Кроме того, еще одна проблема появляется в том случае, если супруг не принимает такого же участия в заботах по дому, я имею в виду как моральный, так и физический вклад в общий быт, и не обращает внимания на то, что необходимо сделать по дому в данный момент. Просто выбросить мусор – это, конечно, здорово, но самое главное – заметить самому, что корзина полная и ее нужно вынести.

Когда я пыталась донести эту мысль до своего мужа, он никак не мог уловить разницу. Раз уж мусор вынесли, так ли важно, кто именно попросил это сделать? В тот самый момент я не смогла правильно облечь в слова свои мысли по этому поводу и в конечном счете описала все свои переживания и тревоги, которые и привели к этому непониманию, в статье в журнале Harper’s Bazaar. Я знала, что мою статью прочтут женщины, которые поймут меня как никто другой. Каждый день мы заставляем крутиться механизм под названием «семья, быт, дом». Мы ежедневно посвящаем себя запуску этого механизма, а это остается незамеченным другими. И все же я была удивлена, когда моя статья под названием «Женщины не капают на мозги – мы просто устали» стала невероятно популярной (когда вышла эта книга, статьей поделились в социальных сетях более 962 тысяч раз). Тысячи читателей оставили свои отзывы и комментарии: они делились своими собственными воспоминаниями, связанными с Днем матери. Люди писали о том, что они тоже оказывались между двух огней, с одной стороны, взвалив на себя слишком большое бремя ответственности, а с другой – пытаясь объяснить, как это тяжело, своей второй половине. Миллионы женщин из разных слоев общества узнавали в описанной ситуации себя, соглашаясь: «Да. И у меня тоже так». Это была солидарность, которая вызывала одновременно и удовлетворение, и беспокойство. И у меня возник вопрос: почему именно сейчас эта статья так взволновала женщин?

И я была далеко не первой, кто анализировал эмоциональную самоотдачу. Изначально этот термин был введен социологами для описания того, как общаются с людьми бортпроводники, горничные и разного рода обслуживающий персонал. В их должностные обязанности входит постоянное взаимодействие с окружающими, и они должны всегда излучать доброжелательность и быть готовы им помочь им. Такое определение эмоциональной самоотдачи появилось в книге американского социолога Арли Рассел Хохшильд «Управляемое сердце», вышедшей в 1983 году. Автор использовала термин «эмоциональная самоотдача» для описания процесса контроля над эмоциями, который направлен на формирование благоприятного внешнего впечатления в глазах других людей. Если говорить о работниках обслуживающей сферы, такая способность имеет свою «стоимость» и может считаться ценным качеством в глазах правообладателей. Наряду с этим Хохшильд использует термины «эмоциональный труд» и «управление чувствами», говоря об эмоциональной самоотдаче применительно к личной жизни. В своем исследовании она обращает особое внимание как на более сложные и глубокие, так и на более простые действия, которые требуются от бортпроводников для того, чтобы не только казаться дружелюбными по отношению к пассажирам, но и действительно стать дружелюбными и выказывать расположение к ним. Это нужно для того, чтобы лучше контролировать свои эмоции во время полета и сформировать для себя правильные ожидания от поведения пассажиров. Автор поясняет, что для стюардессы улыбка неотъемлемый атрибут, а для успешной работы ей нужно привести к общему знаменателю свои внутренние ощущения с внешним выражением эмоций, чтобы ее внешнее дружелюбие казалось естественным и скрывало усталость и раздражение, которые в свою очередь могли бы заставить пассажиров чувствовать себя дискомфортно. Бортпроводников обучали контролю своих эмоций и подавлению своего вполне оправданного гнева в отношении пьяных или буйных пассажиров – их следовало воспринимать как детей, которые требуют к себе повышенного внимания. Для этого их просили придумывать какие-то истории про таких пассажиров и тем самым пробуждать в себе чувство сопереживания к ним. Все это было нацелено на то, чтобы подстроиться под настроение клиента, отделив при этом свои личные эмоции от этого процесса. Это была клиентоориентированность в высшем понимании.

Другие социологи также подробно анализировали понятие «работа души» в научных журналах, рассматривая эту проблему с точки зрения того, какая эмоциональная самоотдача от них требуется в домашней обстановке. В 2005 году Ребекка Эриксон провела параллель между «эмоциональным трудом» и неравным распределением обязанностей в быту. Ее исследование показало, что эмоциональная самоотдача стала решающим компонентом в понимании гендерного распределения ролей дома: женщины выполняют больше, руководят распределением обязанностей чаще, стараясь сделать так, чтобы все члены семьи были довольны. В домашнем обиходе система распределения обязанностей все еще сохраняется, поскольку по укоренившейся традиции считается, что эмоциональная самоотдача в быту – прежде всего прерогатива женщин. Заложенные в нас культурные и гендерные нормы свидетельствуют о том, что женщины должны нести ответственность за домашнее хозяйство, тем самым порождая и поддерживая тот глубокий дисбаланс в супружеских отношениях, с которым сталкивается множество семейных пар.

В то же время лишь относительно недавно эта тема стала вызывать все больший интерес уже за пределами академических кругов. В 2015 году публицист Джесс Циммерман начала публичную дискуссию, посвященную женской эмоциональной самоотдаче. Она обратила особое внимание на то, что женщины выполняют в своей повседневной жизни массу обязанностей, причем делают это постоянно. Мы выслушиваем. Мы даем советы. Мы тешим самолюбие других, понимая и принимая их чувства и одновременно подавляя свои собственные. Мы соглашаемся, улыбаемся, опекаем. Пожалуй, самое главное во всем этом то, что мы делаем это без надежды на взаимность, потому что это наш долг. И мы все это знаем. «Мы неоднократно слышали, что женщины более мягкие, более чуткие, им от природы свойственны желание и возможность оказывать поддержку и помогать советом, – пишет Циммерман. – Это очень удобно для мужчин, поскольку подобная культурная установка позволяет им оправдывать их эмоциональную неповоротливость. И как удобно получается, что вся эта глубочайшая работа души предстает в качестве внутренней потребности, стремления, предположительно берущих свое начало где-то в глубине женской природы как таковой».

Статья Циммерман породила оживленную, получившую широкую известность в интернете цепочку мета-фильтров: тысячи женщин присоединились к обсуждению проблемы эмоциональной самоотдачи и щедро делились личным опытом в комментариях. Во всех случаях читатели воспринимали эмоциональную самоотдачу как некий комплекс приложенных ими усилий, включающих в себя предвосхищение потребностей своей семьи, взвешивание всех «за» и «против» и поиск золотой середины в расставлении спорных приоритетов, умение поставить себя на место другого человека, а также множество других факторов. Пользователи полагали, что эмоциональная самоотдача затрагивает абсолютно все сферы жизни. Например, она кроется в чувстве стыда и вины за несделанные домашние дела. Она требуется и в тех случаях, когда приходится в большей степени считаться с чувствами своего партнера, нежели со своими собственными. Журналист Роуз Хэкмен в своей статье в газете The Guardian еще более расширила понятие эмоциональной самоотдачи, предположив, что она могла бы стать новой областью в движении феминизма. Она рассуждает не только о работе души, исследованием которой занималась Циммерман. Она также пишет о том, как эмоциональная самоотдача проявляется в деталях – в продумывании мелочей, внимании, заботе. Автор полагает: что бы мы ни делали, даже если какие-то мелкие и не совсем очевидные хлопоты, даже они требуют эмоциональной самоотдачи, которая все глубже проникает во все сферы нашей жизни. Проблема эмоциональной самоотдачи продолжала набирать обороты и привлекать все больше внимания на протяжении последующих двух лет. Этой теме, а также ее различным вариациям было посвящено множество статей. Более того, и я далеко не первая подняла этот вопрос в своей статье в Harper’s Bazaar. Всего лишь за месяц до ее публикации я написала для портала Romper статью об эмоциональной самоотдаче матерей-домохозяек. Проблема обсуждалась повсеместно. Тогда почему моя статья в Harper’s Bazaar так взбудоражила общественность?