Сверху казалось, будто Майами моргало, только-только проснувшись; восходящее солнце отражалось в городских окнах. Адри – в пижамных штанах на пару размеров больше, непослушные черные волосы кое-как собраны в хвост – въехала на мост Майами и остановилась на парковочной полосе. В ее «тете» накрылась плата управления. Надо чинить. Но это потом, а пока Адри в последний раз смотрела на город. Ничего особенного, если честно. Но она его больше не увидит.

Небо над Саут-Бич было низким и серым. На его фоне темнели пустые прибрежные отели, вода доходила почти до середины окон первых этажей. По всему побережью стояли заброшенные, опустевшие постройки. Квартал за кварталом, океан потихоньку захватывал город, превращая его в зачарованное королевство из старой сказки, в Атлантиду, уже превращавшуюся в миф. Утренние почтовые дроны деловито гудели над полузатопленными домами, раскачивались на ветру, но оставались на заданном курсе, выполняя свою задачу: доставить посылки тем, кто остался, – угрюмым упрямцам, неприкаянным одиночкам или людям, которым некуда больше идти.

Еще вчера Адри была одной из них; всю жизнь она наблюдала, как океан поглощает город. Она не будет скучать по Майами, но перед тем как вернуться в машину, ей пришлось сделать глубокий вдох. Адри собрала бумаги и смятые футболки, выпавшие на мостовую, когда она выходила, и забросила их на заднее сиденье. Потом осторожно сняла с лобового стекла мохнатую гусеницу и пересадила ее на перила моста. Усевшись в машину, включила автопилот. Ее беспокойные мысли стремились в Канзас. И к тому, что ждало впереди. Адри открыла электронную почту на мониторе приборной панели и перечитала уведомление о размещении.

Уважаемая мисс Ортис!

Мы стараемся по возможности обеспечить проживание в семье нашим будущим колонистам, чтобы поддерживать ощущение стабильности в этот непростой переходный период. Рады сообщить вам, что нам удалось разыскать вашу дальнюю родственницу (Лили Вега, в девичестве Ортис, возраст 107 лет), проживающую неподалеку от Центра подготовки. Миссис Вега готова принять вас в своем доме, где вы будете жить в течение следующих трех месяцев. Пожалуйста, поезжайте по этому адресу и ожидайте дальнейших инструкций.

268 Джерико-роуд Ханаан, KS 67124

Искренне ваш,

Ламонт Белл, директор программы.

Адри даже не знала, что у нее есть какие-то родственники. Бабушек и дедушек она не застала. Ее родители были единственными детьми в своих семьях; она всегда думала, что после гибели мамы и папы у нее не осталось вообще никого из родных.

Она переключилась на новостной канал. Когда водители проезжавших мимо машин сигналили ей и показывали, что ее «тета» искрит (а искрила она постоянно), Адри отвечала небрежным неприличным жестом. Откинувшись на сиденье, она смотрела на небо сквозь прозрачный люк в крыше. Она чувствовала странную легкость, и чем дальше от города, тем сильнее.

Побережье океана осталось позади, а вместе с ним – затопленные города и поселки. Дорога по новой автомагистрали между штатами занимала двенадцать часов при скорости сто пятьдесят миль в час. Время пролетело незаметно. Обычно Адри использовала бы его, чтобы позаниматься, но все ее электронные устройства были дистанционно заблокированы в тот день, когда она получила письмо о зачислении. Предполагалось, что последние три месяца будущие колонисты сосредоточатся только на том, чему их будут учить в Центре подготовки в Уичито. В остальное же время они должны пребывать – по возможности – в блаженном безделье.

Прошла лишь неделя с тех пор, как сообщение о зачислении в программу вспыхнуло на экране ее «умных» часов, выпустив целое облако голографических воздушных шаров. Это было забавно и мило, но сердце Адри все равно ушло в пятки. Впервые в жизни она расплакалась. Все ее жертвы, вся ее работа с шестого класса – бесконечные вечера за учебниками, беспрестанные тренировки, дополнительные занятия – окупились сполна. Через несколько месяцев она станет одной из немногих счастливчиков, кто полетит на Марс.

Уже вечерело, становилось прохладно. Когда Адри въехала в Канзас, на улице было совсем темно, и еще час она ехала до съезда со скоростной магистрали. Приближаясь к Ханаану, она испытывала странные чувства: словно каждый следующий поворот уводил ее все дальше и дальше в никуда. На проселочных дорогах было темно, небо над ними – как толща чернильной темноты. В «тете» что-то громко застучало. Около одиннадцати вечера Адри переключилась на ручное управление и сбросила скорость. Когда она подъехала к нужному дому, машина была на последнем издыхании.

Адри огляделась по сторонам; жилище казалось пустым и заброшенным. Маленький белый сельский дом, обшитый досками в облупившейся краске. Рядом с домом – сарайчик. Покосившийся забор окружало большое пастбище, сбоку от дома – амбар. Или это конюшня? На подъездной дорожке стоял допотопный внедорожник – один из последних еще сохранившихся автомобилей на бензине.

Адри заглушила двигатель и оглядела пустые цветочные клумбы, уже подготовленные к зиме. И все-таки здесь наблюдались признаки жизни: малиновые пластмассовые стрекозы сидели на камнях вдоль дорожки, ведущей к крыльцу, в зарослях сорняков и ромашек стоял жестяной ангел с лейкой в руках. На табличке, установленной рядом с тропинкой, было написано: «Входи. Моим цветам будет приятно с тобой познакомиться».

– О господи, – пробормотала Адри.

Потом сделала глубокий вдох.

Запрокинула голову, глядя на небо. Здесь оно было ближе, чем дома, – или так только казалось. «Скоро и я буду там, высоко в небе», – подумала Адри. В каком-то смысле она уже была там. Вот на этом и надо сосредоточиться.

Она быстро глянула в зеркало. У нее был такой вид, словно она только что встала с постели – впрочем, она всегда так выглядела. Она пригладила волосы и вышла из машины. Следом за ней на дорожку выпало несколько фантиков от конфет и две пустые банки из-под лимонада.

К входной двери была приколота записка, написанная от руки.

Адри, я честно пыталась тебя дождаться, но не выдержала и легла спать. Старость не радость! Твоя комната – на втором этаже, справа. С нетерпением жду встречи с тобой. Если встретишь клопов, не давай им кусаться. ☺☺☺

Адри продвигалась по дому вслепую, натыкаясь на углы в темноте. Она все же добралась до лестницы и поднялась на второй этаж. Дверь в ближайшую справа комнату была распахнута настежь, приглашая войти. Внутри – выцветшие голубые обои и запах нафталина. Все лампы горели, на кровати лежало яркое лоскутное одеяло с откинутым уголком. Адри огляделась. Что-то ее беспокоило в этой комнате, что-то в ней было тревожное. Но Адри не понимала, что именно.

Комода в комнате не было, и ей пришлось сложить вещи в старинный платяной шкаф. Лили то ли забыла, то ли не потрудилась очистить полки от пыли, а по углам даже скопилась паутина, которая липла к пальцам. Кроме единственной старой обувной коробки, в шкафу не было ничего. Адри, никогда не страдавшая отсутствием любопытства, тут же открыла коробку. Внутри обнаружилась целая пачка старых открыток и фотографий.

Адри села поближе к прикроватной лампе и принялась перебирать содержимое коробки. Там было несколько фотографий одной и той же женщины – как поняла Адри, это была Лили в молодости, – на некоторых снимках рядом с ней был мужчина. Наверное, муж. Нашлось и две-три фотографии Лили в детстве. Но большинство карточек и открыток относилось к еще более раннему времени – до рождения Лили. Корешки от билетов на представления 1950-х годов, автограф какого-то Уэйна Ньютона. Одна открытка, отправленная из Нью-Йорка, была очень старой. На ней изображался широкий бульвар, по которому прогуливались мужчины и женщины в шляпах и нарядной одежде. Судя по дате на штемпеле, открытку отправили 7 мая 1920 года. Чернила так выцвели, что надпись читалась с большим трудом.

Бет!

Вчера вечером я прибыла в Нью-Йорк. Завтра еду к тебе. Везу с собой Галапагосу. Ты получила мои последние письма? Ты меня ждешь?

Ты полюбишь ее так же сильно, как люблю ее я?

С любовью,

Ленор.

Адри быстро посчитала в уме, сколько лет прошло с 1920 года: сто сорок пять. Она перечитала открытку еще раз, потом убрала ее в коробку, а коробку вернула на место.

Не придумав, чем еще можно заняться, она выключила свет и легла в постель. В тишине незнакомой комнаты смутное ощущение тревоги стало еще сильнее и никак не давало заснуть. Может быть, она просто нервничала, что ей предстоит жить в одном доме с чужим человеком… который, что самое странное, был ей родным. Интересно, какая она, Лили… Адри почему-то вспомнилась ее соседка по комнате в интернате в Майами, которая однажды сказала: «Я тобой восхищаюсь, Адри, честное слово. Но с тобой тяжело. Ты очень непростой человек».

Адри не показала, как сильно ее задели эти слова, но она их запомнила. Она и сама толком не понимала, что ее заставляет быть такой резкой, замкнутой и отчужденной, а временами заносчивой и даже грубой. Она давно прекратила попытки что-то в себе изменить; просто не знала, как это сделать.

Она наблюдала, как другие ребята заводят дружбу. При всех своих странностях и недостатках им удавалось ладить друг с другом. У каждого появилась своя компания – своего рода закрытые клубы, куда не было доступа Адри. Она думала: «Как это им удается?» Это было сродни сложному погружению на глубину.

Адри – не аквалангист. Если уж на то пошло, она кирка, крошащая дни. Ближайшие три месяца ей предстоит жить в одном доме с очередной незнакомкой, пусть даже и родственницей… Что ж, она искрошит в пыль и эти месяцы тоже.

На астрономии в шестом классе Адри впервые прочла о нейтрино – частицах, пронизывающих все в космосе, от одного края Вселенной до другого, неудержимых и ни к чему не привязанных. Они беспрепятственно проникают сквозь материю, пролетают сквозь планеты, людей и все остальное. Потом, когда одноклассники заводили разговор о том, кто кем хочет стать в будущем, перед мысленным взором Адри неизменно вставала страница учебника астрономии, открытого на статье о нейтрино.

Сейчас Адри представляла тот день, когда она тоже покинет Землю, неудержимая и ни к чему не привязанная. Она надеялась, что время между «тогда» и «сейчас» пройдет быстро. Она заснула, и ей приснилось, как она мчится сквозь космос.

Глава 2

Следующим утром Адри проснулась еще до рассвета. Она спустилась на цыпочках в пастельно-зеленую прихожую и огляделась по сторонам: стены были увешаны дешевыми репродукциями – натюрморты с цветами и овощами – и открытками с ангелами и щенками с надписями вроде «Держись!». В углу пылился сломанный робот-пылесос. Деревянная газетница у подножия лестницы была набита старыми газетами и журналами. На нижней ступеньке сидел плюшевый ангел. Поскольку Лили еще спала, Адри решила заняться починкой «теты».

Она снова поднялась наверх, достала из сумки портативную «Принт-фабрику», установила ее на тумбочке у кровати и задала программу печати детали, которая, как она думала, ей нужна. Уже через пару минут у нее была новая плата управления взамен сгоревшей. Потом Адри тихонько спустилась в прихожую и вышла на улицу – в утреннюю прохладу.

Однако замена платы не помогла реанимировать «тету», как не помогла и переустановка операционной системы. Впрочем, к этому все и шло. Жалко только, машина не дотянула каких-то три месяца.

Адри уныло провела рукой по капоту. Потом посмотрела на небо, уже розовевшее на востоке.

– Время смерти: рассвет.

Машина была самым ценным ее имуществом и, наверное, лучшим другом. Адри будет скучать по ней больше, чем по кому бы то ни было.

Она огляделась по сторонам и решила обойти дом и посмотреть, что там находится. Она сошла с подъездной дорожки в высокую траву, шелестевшую на ветру. Заросший все той же высокой травой задний двор переходил в бесконечный луг, протянувшийся до самого горизонта, едва различимого в предрассветной дымке.

Огибая сарай, Адри разглядела чуть в стороне небольшой прудик, почти невидимый в темноте. Она не заметила низкий заборчик и споткнулась о него. Ее напугало какое-то непонятное шевеление в сумраке у пруда.

– Черт, – пробормотала она, пристально вглядываясь в темноту. По спине пробежал холодок. Там, у воды, было что-то живое. Адри слышала, как оно шаркает по земле. Когда глаза немного привыкли к сумраку, она разглядела темный силуэт, похожий на… что? Старый щит? Большой камень? Ходячий камень? Высотой почти ей по колено.

Что-то сдвинулось с одного бока темного купола – голова. Голова повернулась к Адри, и та вмиг успокоилась.

Это была черепаха. Адри попыталась вспомнить, что едят черепахи: вегетарианцы они или нет. Теперь она разглядела большую миску с водой, стоявшую рядом с навесом, который, видимо, построили, чтобы он защищал черепаху от солнца.

Адри медленно приблизилась к черепахе и неловко присела на низкий заборчик.

– А ты забавная, – сказала она.

Хотя что могло быть забавного в черепахе? Как и у всех черепах, вид у нее был серьезный, скучающий и немного унылый.

Адри никогда в жизни не видела таких больших черепах, размером чуть ли не с карликового пони. У нее был высокий, бугристый, слегка кривоватый, как будто поникший по краям панцирь и длинная шея, которую черепаха с любопытством тянула к Адри.

Та придвинулась ближе, охваченная неодолимым желанием прикоснуться к этому блестящему панцирю и узнать, какой он на ощупь. Черепаха изогнула шею и прижалась головой к руке Адри.

– Любишь, когда тебя гладят, да?

Адри протянула руку к шее черепахи, и ее пальцы наткнулись на что-то прохладное и металлическое. Ошейник с медальоном. Нет, не ошейник, а скорее тонкое ожерелье. Адри прищурилась, чтобы прочесть надпись на медальоне в бледных лучах рассвета.

Там было написано: «Галапагоса». По спине Адри вновь пробежал холодок.

Краем глаза она заметила, что в доме зажегся свет. Она еще раз взглянула на медальон, сделала глубокий вдох и поспешила вернуться в дом.

Внутри было тепло. В кухне играла музыка. Сальса. У холодильника стояла миниатюрная сухонькая старушка – очень худая и бледная, но вполне бодрая – ждала, когда из встроенной кофеварки польется готовый кофе. Она тихо охнула, когда Адри ворвалась в кухню, и ее сморщенное лицо расплылось в улыбке.

– Адри! – Ее голос оказался неожиданно громким и звучным. – Я уж думала, ты никогда сюда не доберешься! Прости, что я тебя не дождалась, легла спать.

– Э… Доброе утро, мисс Лили… Или миссис?

Лили шагнула к ней, не давая договорить, и крепко ее обняла. От нее пахло цветами.

– Лили, – сказала она. – У нас здесь все по-простому, без церемоний.

Адри неловко высвободилась из объятий дальней родственницы, и та отступила на пару шагов, по-прежнему улыбаясь.

– Как доехала, солнышко? Как тебе спалось на новом месте?

– Лучше просто Адри, если можно, – смутилась Адри. Она не любила нежностей со стороны незнакомых людей.

Лили широко раскрыла глаза и серьезно кивнула, хотя было видно, что просьба Адри ее удивила и слегка позабавила.

– Поняла. Ты хорошо выспалась? Тебе понравилась твоя комната? Как самочувствие после поездки?

– Э… Да, да, хорошо. – Адри взяла кружку с кофе, которую ей вручила Лили.

– Я стараюсь поддерживать в доме порядок. Но эта комната пустовала уже много лет.

– Тут у вас настоящая глушь, – заметила Адри.

Лили пожала плечами.

– Да нет. Просто я уже старая, и все люди, которых я знала, давно мертвы. – Она сделала глубокий вдох. – Но зато у меня есть родной человек. Это ты! Даже не верится, да? Твой прадедушка – младший брат моей мамы. Мама родила меня поздно, почти в сорок лет, а он был на шестнадцать лет младше… И когда у него появился твой дедушка, ему было… дайка я соображу…

Адри молча пила кофе, наблюдая за тем, как Лили печатает две порции яичницы с беконом на кухонном принтере, стоявшем на стойке рядом с холодильником. Занимаясь своими делами, Лили то и дело украдкой поглядывала на Адри, на ее растрепанные волосы и пижаму, которая явно была велика ей на пару размеров.

– Яйца закончились, – громко объявила Лили холодильнику. Это была старая модель с голосовым управлением. – Как ты, наверное, уже поняла, я люблю поболтать.

Лили поставила тарелки с готовой яичницей на стол.

– А я нет, – заметила Адри. – Особенно по утрам.

Лили понимающе кивнула.

– Ладно, тогда не буду зудеть у тебя над ухом. – Лили изобразила, будто закрывает рот на молнию. Но, усевшись за стол, она продолжала поглядывать на Адри, время от времени тихо вздыхая и хмыкая себе под нос.

Наконец Адри не выдержала и спросила:

– Чего?

Лили как будто смутилась.

– Я думала, ты будешь другая. Вы, колонисты… ну, знаешь… цвет Земли. Я думала, ты будешь такой… холеной и строгой…

Колонистами восхищался весь мир, и так было всегда, сколько Адри себя помнила. Самые умные и достойные, лучшие из лучших, они породили целую культуру: им подражали, о них снимали документальные драмы, в их честь наладили выпуск портретных фигурок, они задавали моду во всем, вплоть до оттенков теней для век («Мейбеллин» выпустил серебристые тени «Фобос» и фиолетовые «Деймос» в честь двух спутников Марса, а также розовые тени «Элла» и темно-синие «Лакши» в честь самых красивых колонисток). В понимании большинства они были героями, а герои должны выглядеть соответственно.

Адри не знала, что на это ответить.

– Я хорошо маскируюсь, – сказала она наконец, и Лили рассмеялась.

– А какая у тебя специальность? – спросила она. – У каждого колониста есть своя специализация, правильно?

– У меня биология и инженерное дело. Я займусь изучением окаменелостей и современных биологических образцов. И все колонисты должны уметь ремонтировать оборудование.

– Ох, – Лили сморщила нос. – Это так сложно.

– Потерять всех, кого ты любила, вот что по-настоящему сложно, – ответила Адри и сама поняла, что ляпнула что-то не то.

Лили посмотрела на нее удивленно, но, кажется, не обиделась. Она медленно отпила кофе.

– Да. Так и есть.

Под дружелюбным, пристальным взглядом Лили Адри чувствовала себя неуютно. Она оглядела кухню. Здесь все проседало, разваливалось на глазах. Полка над раковиной висела на одном гвозде, готовая свалиться в любую минуту. Дверцы буфета болтались на расшатанных петлях. Холодильник – весь увешанный магнитиками с изображениями ангелов – был совсем древним. Из тех допотопных моделей, которые не подключались к Интернету и не заказывали продукты автоматически. Интересно, почему Лили не вызвала мастеров, чтобы ей все починили?

Их взгляды встретились, и Лили подперла подбородок рукой.

– Что ж… Я понимаю, ты еще не проснулась, но мне очень хочется выяснить кое-что. Твой прадедушка был моим родным дядей, а твой дедушка, его сын – моим двоюродным братом. – Лили сплела пальцы в замок. – По телевизору была передача о механизмах наследственности, и там говорили, что даже черты характера передаются по родственной линии. Я подумала… Какой у тебя психотип, «критик» или «инспектор»?[2] По-моему, ты «инспектор»…

– Мне обязательно отвечать? – спросила Адри.

– Необязательно. – Лили обиженно замолчала, а потом пробормотала себе под нос: – Наверное, все-таки «критик».

Адри задумалась, сколько у них с Лили общих генов. Они чем-то похожи – особенно если принять во внимание их почти одинаковые острые подбородки, – и это сходство, наверное, тоже указывает на родство. Где-то они были связаны: на огромном родовом дереве, теперь растерявшем почти все свои ветви.

– Слушай, Лили…

– Да?

– Мне, наверное, нужно заранее извиниться. На самом деле, я человек мрачный и необщительный.

– Я уже догадалась, – сказала Лили, но как будто в шутку.

– Я просто хочу, чтобы ты знала: дело не в тебе. Дело во мне. Я такая, какая есть. Я очень тебе благодарна, что ты пригласила меня к себе. Просто мы вряд ли станем большими друзьями. Я очень плохо схожусь с людьми.

Лили долго смотрела на Адри, а когда собралась что-то сказать, ее отвлекло движение за окном.

– Это к тебе. – Она встала из-за стола и пошла открывать входную дверь. – Мне никто ничего не шлет воздушной почтой.

К дому спустился почтовый дрон. Завис в полуметре над крыльцом, сбросил свой груз на верхнюю ступеньку, снова набрал высоту и улетел восвояси.

Лили подняла коробку и передала ее Адри. На ней было написано: «Колонистке Адри Ортис». Сердце Адри забилось быстрее.

– Кажется, что-то важное, – сказала Лили. – Ладно, не буду тебе мешать. – Она спустилась с крыльца, но остановилась на нижней ступеньке и обернулась к Адри. – Кстати, кто знает? Может, я тоже мрачный мизантроп. Забавно получится, если сегодня ночью я зарежу тебя во сне.

Адри удивленно уставилась на нее.

Лили улыбнулась и пошла прочь.

Рядом с кухней обнаружилась уютная комнатка – что-то вроде библиотеки-гостиной, – заставленная покосившейся старой мебелью. Полки на стенах проседали под тяжестью старых бумажных книг. Адри села на диванчик и вскрыла коробку.

Внутри оказался ППД, портативный проектор данных. Как только Адри положила его на ладонь, у нее над рукой поднялась голограмма: объемное изображение Ламонта Белла. Включился звук. Экран осветился, и по нему поползла бегущая строка.

Добро пожаловать в Канзас! Еще раз примите мои поздравления. Вы стали одной из немногих, кто допущен к участию в программе колонизации Марса. Нам повезло, что вы с нами, и я с нетерпением жду личной встречи! Наш первый сбор состоится 1 ноября в 10.00.

Примерно за месяц до старта мы с вами встретимся для индивидуальной беседы и утвердим ваше участие в программе. А пока что у нас будет время присмотреться друг к другу и определиться с вопросом дальнейшего сотрудничества. В ближайшие месяцы вам предстоит ознакомиться с нашим рабочим процессом, но не забывайте о том, что это время дается вам, в частности, чтобы подумать и принять окончательное решение. По статистике, двадцать процентов потенциальных участников отсеиваются на этапе предварительной подготовки, когда понимают, что не найдут в себе сил покинуть родную планету без возможности возвращения. Поскольку участие в программе должно происходить исключительно на добровольной основе, мы уважаем право каждого из соискателей на отказ.

Ждем вас в Центре подготовки в указанный день в указанное время.

Спасибо.

Адри не верилось: первый сбор только через одиннадцать дней. Почему так долго? Она примчалась сюда, чтобы сидеть и ждать? Да она умрет со скуки за это время.

В коробке лежали и другие устройства, с которыми надо было ознакомиться: портативный электронный переводчик, ППД с информацией о других колонистах из ее команды… Адри быстро просмотрела все профили и от скуки включила телевизор. Шла какая-то документальная передача о захоронении углерода где-то в Южно-Китайском море. Адри особенно не вникала. Она рассеянно смотрела в окно, выходившее на задний двор, где она гуляла сегодня утром.

Лили вернулась в дом и принялась прибираться в кухне. Адри тоже вышла на кухню и встала в дверях, с удивлением наблюдая за Лили. Особенно ее поразило, что Лили выкидывала весь мусор в ведро, а не в бак раздельной переработки, стоявший рядом.

– Слушай, Лили, – сказала Адри. – Ты не знаешь, сколько лет той черепахе? Галапагосе?

Лили посмотрела на нее через плечо.

– Точно не знаю, но она древняя как мир. Эти черепахи живут по сто пятьдесят лет, но ей, может быть, и того больше.

Адри задумалась, стоит ли признаваться, что она рылась в коробке, найденной в шкафу, но любопытство все-таки победило.

– Вчера вечером я открыла шкаф у себя в комнате и нашла коробку со старыми фотографиями и открытками. И там была одна открытка… От кого-то по имени Ленор кому-то по имени Бет. Отправленная в тысяча девятьсот двадцатом году. Там упоминается Галапагоса… Судя по всему, эта Ленор ее очень любила и привезла откуда-то издалека. Даже как будто специально везла. Как ты думаешь, это может быть та же самая Галапагоса?

Лили бросила протирать раковину и задумчиво нахмурилась.

1 2 3 4 >

На страницу:

Перейти

1 из 4