Земля мертвецов

– Я бы по ней прошлась! – буркнула миссис Грегсон, когда старшая сестра отошла. Она просила комбинезон, но сестра Спенс не одобряла на своем посту женщин в брюках. Она нашла для волонтерок два халата, в которых женщины стали похожи на шалтаев-болтаев. Санитары принесли два ведра воды и мешок известки, а сами ушли.

– Думаю, сперва надо отскрести эту зелень, –  сказала мисс Пиппери.

– Зачем?

– Иначе известка плохо ляжет. Через две недели начнет шелушиться.

– А где мы будем через две недели? – спросила миссис Грегсон.

– Не знаю.

– А я знаю. Где угодно, только не здесь.

Нагнувшись, она вскрыла мешок. При этом сорвала ноготь и выругалась.

– Здравствуйте, леди. Вам помочь?

Это сказал младший лейтенант – чуточку голенастый, но симпатичный, с умилительно аккуратными усиками и ясными зелеными глазами. У него на скулах от смущения горели два красных пятна.

– Давно вы здесь стоите? – возмутилась миссис Грегсон.

– О, недавно. Просто вышел подышать. В палатах душновато.

– Неужели?

– Ну да, вам ли не знать? Удивительно, что девушек поставили малярничать, а?

Миссис Грегсон закатила глаза.

Лейтенант смотрел на мешок с известкой и ведра рядом.

– Только обязательно надо соблюдать пропорции. Часто известку замешивают слишком густо. И размешать хорошенько.

– Так уж обязательно? – съязвила миссис Грегсон.

– Да. –  Осмотрев стену, лейтенант добавил: – И надо отскрести…

– Вы не могли бы найти какую-нибудь палку? – прервала урок миссис Грегсон. –  Чтобы размешать.

Офицер беспомощно завертел головой.

– О… сию минуту!

– Или одолжите нам эту? – Она указала на его трость.

– А… нет. Я сейчас вернусь. Меня, кстати, зовут Меткалф. Джеймс Меткалф.

Едва Меткалф отошел, мисс Пиппери заметила:

– Ему от нас что-то нужно.

Миссис Грегсон с ней согласилась:

– Редкий офицер так сразу побежит за палкой. Пришлось бы не раз просить.

Меткалф вернулся с обломком ручки от швабры и, пока миссис Грегсон засыпала известку, умело, ни капли не расплескав, раскручивал ею воду в ведре.

– Дело в том, леди, что я пришел кое-кого повидать. Раненых.

– Вы не ошиблись адресом, –  отозвалась миссис Грегсон. –  Здесь их сотни.

– Нет, –  поправился Меткалф и стал медленно, как полоумной, объяснять ей: – Видите ли, это мои люди. Их ранило осколками. Дело в том, что офицеры моего батальона просили меня устроить танцы. Видите ли, нас в обозримом будущем выводят с передовой. И мы подумали, раз уж на отдыхе… Честно говоря, я собирался убить двух уток одним выстрелом.

Женщины переглянулись.

– Я хотел сказать, раз уж я пришел навестить своих, спрошу заодно, не пожелает ли кто из сестер составить компанию офицерам?

– Офицеров у нас здесь хватает, лейтенант. Или вы имели в виду целых – для разнообразия? – осведомилась миссис Грегсон.

– Ну да, в некотором роде. Господи, какая жестокая шутка.

– Мы подумаем, –  вставила мисс Пиппери. Миссис Грегсон согласно кивнула. –  При одном условии.

– При каком же?

Мисс Пиппери кокетливо улыбнулась:

– Помогите нам выкрасить эту стену.

Миссис Грегсон послала подруге восхищенный взгляд. Она сама не справилась бы лучше.

– Что? Когда?

– Сейчас.

Лейтенант оглядел свой безукоризненный мундир, уже припорошенный известкой. И попытался отряхнуться.

Миссис Грегсон поцокала языком.

– О, мы наверняка найдем, чем его прикрыть. Вы умеете красить?

– Приходилось, –  осторожно признался Меткалф, гадая, пристало ли джентльмену заниматься физической работой. –  А вы подумаете? Насчет танцев? Может, еще кого из подружек спросите?

– Мы же обещали. А лучше нашей мисс Пиппери никто фокстрот не танцует.

– Правда? – просиял Меткалф.

– Она училась у самого Гари Фокса.

Мисс Пиппери потупила взгляд – будто и вправду застеснялась.

– Господи боже! Неужели?

– В «Jardin de Danse» на крыше нью-йоркского театра.

Меткалф принялся расстегивать мундир, а миссис Грегсон с мисс Пиппери прятали друг от друга глаза, чтобы не захихикать вслух.

Они уже закончили стену и собирались перебираться к парнику, когда услышали мужской плач.

Ватсон, отодвинув занавеску, вышел из офицерской палаты в узкий коридор, закончившийся комнатой с такими же высокими потолками, но с широкими окнами, дававшими больше света. Пожалуй, бывшая трапезная, только запущенная: под протечками крыши стояли жестяные ведра, и капли выбивали на них музыкальные ноты. Кровати располагались как у офицеров – в два ряда лицом друг к другу, однако здесь был только один обогреватель, а пузатую печурку еще не затопили, и мороз пощипывал кожу.

– Майор Ватсон! Это вы, сэр?

Ватсон обернулся направо. Сержанта он узнал не сразу – его левый глаз был закрыт толстой повязкой, скрывавшей бо€льшую часть лица. Но такой нос забыть невозможно.

– Сержант Шипоботтом!

– Точно, сэр, Шипоботтом. Как вы, сэр?

– Ваш капитан говорил, что вас ранили, но на долгую беседу у нас времени не было. Как попали сюда Парни из Ли?

Ватсон говорил громко, как всегда, имея дело с фабричными рабочими, глуховатыми от вечного шума машин. Зато они навострились читать по губам, и это умение пригодилось в траншеях.

Шипоботтом указал на повязку.

– Получил в брюхо. И осколок в глазу…

– Нет-нет, друг мой, –  рассмеялся Ватсон. –  Я имел в виду – как вы попали в Бельгию. В последний раз я видел вас в Египте, и направлялись вы к Дарданеллам.

– Точно, сэр, да с тех пор месяц минул.

Ватсон не сразу научился разбирать ланкаширский выговор Парней из Ли с их, как говорили, «кашей во рту», но, проработав месяц их полковым врачом – солдаты охотно соглашались на опыты с переливанием за шиллинг и капельку рома, –  привык. Одна из странностей войны – она сводила вместе людей из разных мест и разных классов, которым в другое время не выпало бы случая заговорить друг с другом. Такое нарушение национальных (и отчасти классовых) границ Ватсон скорее приветствовал. Даже если оно порой затрудняло разговор.

– Вы поправились, сэр? Не трясет больше?

– Да, спасибо. –  У Ватсона в Египте началась умеренная малярия, достаточно изнуряющая, чтобы его отправили на родину. –  Совершенно здоров, рецидивов нет, тьфу-тьфу-тьфу. Так вас прямо из Египта послали сюда?

– Ну да. Мы, как вы и сказали, вроде как к Дарданеллам готовились… а нас сюда пихнули. Чтобы мы, мол, зелень, привыкали к окопной жизни.

Ватсон уловил запашок в его дыхании.

– Вы пили, Шипоботтом?

Тот уставился на врача, скроив мину, столь же забавную как его имя, которое, по словам владельца, пошло с тех пор, как первый Шипоботтом, разыскивая овцу, по самое брюхо искупался в ручье.

Кажется, он хотел отпереться, но передумал.

– Было дело. Самую малость. Не нажалуетесь на меня, сэр?

– Не стану. Но вы это напрасно. Здесь вам больше пить не следует. Вы поняли?

– Да-да…

– А как остальные?

Шипоботтом помрачнел.

– Держимся. Вот капитана Левертона потеряли. Жалко-то как…

– И мне жаль. –  Ватсон говорил правду. Левертон был хорошим офицером и заметно старше большинства. Британской армии не хватало зрелых мужчин. –  Как это случилось?

– Какая-то желудочная болезнь. Под конец ужас что творилось. Вы бы, поди, его спасли.

Дизентерия, кишечные заболевания и, как на себе убедился Ватсон, малярия были обычным явлением.

– Я уверен, врачи сделали все возможное.

В свободном от повязки глазу Шипоботтома таилось сомнение.

– Этого де Гриффона капитаном поставили. Мы все решили: это потому, что его родня на короткой ноге с благородными. Богатеи вроде как. Ну и последыш он. Только нет, парень справляется. Думаю, удержится в капитанах.

– Не сомневаюсь. Он очень за вас беспокоился.

Ватсон знал, что де Гриффон происходит из состоятельной семьи, но он умел находить общий язык с рядовыми. Что, однако, означает «последыш»? Скорее всего, изнеженный младший сынок?

– А здесь, во Франции, в бою побывали?

– Не. Под пушками только. Чертовы пушкари не жалеют на нас снарядов. Хуже всего «окопная стопа». Снимет иной парень сапоги, а нога раздулась со свежий каравай. Я им говорил, надо разуваться, разматывать обмотки и втирать китовый жир, да только он и смердит же! Не знаю, как киты эту вонь терпят. А потом и мне попало. Доктор Майлс говорит, под повязкой просто царапина. Думаю, скоро вернусь к ребятам.

– А жена ваша как? Семья?

Шипоботтом просиял.

– Пегг у меня лучше не надо, и с мальчишками, и вообще, спасибо! Я им «лентяйку» послал, а в ответ уже три письма.

«Лентяйкой» называлась готовая почтовая открытка с набором фраз, среди которых требовалось подчеркнуть подходящие. «Был ранен в руку\ногу\бедро\лицо\туловище». «Заживает хорошо/лучше, чем ожидали/ медленно». И свободное место для адреса эвакопункта или госпиталя. Шипоботтом, как догадывался Ватсон, сам не написал бы и такой.

Осматривая лицо сержанта, он заметил что-то в белке здорового глаза.

– Сержант, я посмотрю вам глаз вокруг зрачка?

– Сэр…

Большим и указательным пальцем Ватсон развел ему веки. Что-то необычное. Среди сеточки сосудов он видел голубоватое пятнышко. Что это значит? Побочный эффект проникшего в тело металла? Ватсон взял на заметку, что надо будет, когда снимут повязку, посмотреть и второй глаз.

– Все в порядке? – спросил сержант.

– Да, хорошо.

– Я, знаете, размечтался об отпуске. Черт меня побери…

В голосе этого силача Ватсону послышались слезы. Шипоботтом, веселый сквернослов (когда поблизости не было офицеров) и крепкий сын природы, был по-настоящему напуган. Он не хотел возвращаться на передовую. Кажется, прошедшая рядом смерть потрепала ему нервы.

– Но такого ценного солдата кто ж отпустит, а, сержант?

За плечом Ватсона появился Каспар Майлс.

Шипоботтом подтянулся:

– И то верно, доктор Майлс, спасибо вам. Только меня еще морочит малость. И котелок трещит.

– Морочит? – Майлс взглянул на Ватсона. –  Я понимаю не больше слова из трех.

– Головокружение, –  перевел тот. –  А «котелок трещит» – это головная боль. Он много крови потерял?

– Да, от ранения в живот, –  кивнул Майлс. –  Ему вливали солевой раствор.

Ватсон слишком хорошо знал, что солевой раствор, оказывающий поначалу поразительное действие, со временем приводит к впечатляющим срывам.

– Вы могли бы влить ему цитратную кровь из моих запасов. Она творит чудеса. –  Ватсон снова повернулся к пациенту: – Сержант сам мог убедиться в Египте.

– А шиллинг и ром дадут? – нахально осведомился Шипоботтом.

– Думаю, на этот вопрос вы ответите сами, сержант.

Шипоботтом изобразил смирение:

– Слушаюсь, доктор.

Ватсон повернулся к Майлсу:

– Подбор нужной группы займет одну секунду. Надо просто посмотреть, агглютинирует ли кровь донора, идет ли гемолиз. –  Спохватившись, он обратился к сержанту: – Вы свою группу не помните?

– Помню, у меня была четвертая. Лучшая.

Ватсон пытался объяснить своим подопытным морским свинкам, что четвертая группа ничем не лучше первой – это просто термины, устанавливающие соответствие, но те не верили.

– Ну вот, ему подходит любая группа – универсальный реципиент. Просто вводите цитратную кровь так же, как солевой раствор, –  осторожно посоветовал Ватсон. Непозволительно было предположить, что коллега, врач, в чем-то некомпетентен или незнаком с новой методикой.

– Да, я слышал, –  спокойно ответил Майлс.

– Если сержант достаточно хорошо себя чувствует, переводите его в палатку для переливания. Там меньше народу, и волонтерки смогут его наблюдать, не теряя драгоценного времени здесь. Кроме того, при потушенных лампах будет лучше снять повязку с глаза. Окон там нет.

Не говоря о том, что там, подальше от длинных ушей и любопытных глаз, Ватсону удобнее было бы обсудить душевное состояние Шипоботтома.

– Прекрасная мысль. –  Майлс прокашлялся. –  Доктор Ватсон, можно на два слова?

Отойдя на середину комнаты, Майлс понизил голос.

– Я хотел спросить, –  осторожно начал он.

– Проблемы? – Ватсон автоматически перешел на шепот.

– Младшая сестра Дженнингс…

– Да?

– Вы были с ней вчера. В приемной. –  Ватсон кивнул. –  Что вы о ней думаете?

Ватсон поразмыслил, не особенно понимая вопрос. Возможно, речь шла о рекомендации на повышение или упоминание в рапорте?

– Я считаю, она превосходно справляется с работой, доктор. Самое малое, как старшая сестра. Конечно, она молода…

– Нет, я о другом, –  заговорщицки прошептал Майлс. –  Что вы о ней думаете? Не как о сестре.

– Я думаю о ней только как о сестре.

– Правда? – подмигнул Майлс. –  Я понимаю, разница в возрасте, но ведь никогда не знаешь. Знаменитый писатель, как-никак. Есть шанс, несмотря на… – Он кашлянул и решил не заканчивать фразу. –  Значит, не против, если я за ней приударю?

– Что?

– Приударю. Попробую заарканить. Я и раньше об этом подумывал, но потом увидел вас вместе так близко… Дурное дело нехитрое, померещилось что-то. Вот и решил проверить.

Ватсон поймал себя на том, что хлопает глазами.

– Доктор Майлс, если младшая сестра Дженнингс заведет с вами какие-либо отношения в этом смысле, сестра Спенс вам…

– Вот уж нет. –  Майлс ткнул себя в грудь. –  Доктор? Да. Но не военный. Не офицер, на меня правила не распространяются.

Ватсон в этом сильно сомневался. Едва ли сестра Спенс позволит своим подчиненным какие-то исключения из правил.

– Зато распространяются на сестру Дженнингс.

– Я и в суде буду настаивать на своем.

– А мне вы зачем об этом рассказываете?

– Я же сказал – решил, будто вы сами на нее делаете заходы. Хотел убедиться, что я не… как у вас говорится?.. Не смешаю вам карты. Хотя я, видите ли, первым ее высмотрел.

– Доктор Майлс…

– Каспар.

– Доктор Майлс, никаких карт у меня нет. Но, если вы повредите репутации или карьере этой девушки, обещаю вам…

– Ох, не будьте таким сухарем!

– Я добьюсь, чтобы вас отослали в вашу часть. Гарвардскую или как там она называется. –  Майлса эта достаточно бессильная угроза не слишком встревожила. –  У меня есть предложение.

– Какое же?

– Найдите себе сестру из Канады. Они больше в вашем вкусе. А теперь, извините меня, доктор, мне надо приготовить кровь для вашего пациента и разыскать своего шофера.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.