Полагаю, если бы меня попросили назвать любимый рассказ этого сборника, я бы остановился на «Л.Т.». Побудительным мотивом к его написанию стала, насколько я помню, колонка «Дорогая Эбби»[1], в которой Эбби высказалась в том смысле, что подарка хуже домашнего животного просто не может быть. Она исходила из следующих соображений: во-первых, домашнее животное и новый хозяин могут не сойтись характерами, а во-вторых, на хозяина возлагается нелегкий труд по кормлению животного два раза в день и уборке за ним вторичных продуктов как в доме, так и на улице. Насколько я помню, она писала: «Подарить домашнее животное может только тот, кому совершенно безразличны как интересы животного, так и человека, который получает такой подарок». Я думаю, тут она перегнула палку. Жена на мое сорокалетие подарила мне собаку, и Марло (корджи[2], ему сейчас четырнадцать лет и у него только один глаз) с тех пор является уважаемым членом нашей семьи. Пять лет у нас одновременно с ним жила довольно-таки безумная сиамская кошка Перл. Наблюдая за взаимоотношениями Марло и Перл (пожалуй, их следовало охарактеризовать как настороженное уважение), я и задумал рассказ о семье, в которой домашние животные вносят свою лепту в и без того сложные отношения между мужем и женой. Я помню, какое удовольствие получал, работая над этим рассказом, и если ко мне обращаются с просьбой почитать что-нибудь, я всегда выбираю «Л.Т.», точно зная, что на его чтение требуется пятьдесят минут. Люди смеются, читая рассказ или слушая меня, и мне это нравится. Еще больше мне нравится смещение акцентов с юмора на грусть и ужас в конце рассказа. Это происходит совершенно неожиданно, читатель или слушатель совершенно к этому не готов, а потому эмоциональное воздействие многократно усиливается. А для меня эмоциональное воздействие – главный критерий. Я хочу, чтобы вы смеялись или плакали, читая написанное мною… или смеялись и плакали одновременно. Другими словами, я хочу тронуть ваше сердце. А если вы хотите чему-то поучиться – идите в школу.

Мой друг Л.Т. редко упоминает о том, как пропала его жена, или что она, возможно, мертва (еще одна жертва Человека-Топора), зато любит рассказывать, как она от него ушла. Проделывает он это, определенным образом закатывая глаза, как бы говоря: «Она обдурила меня, ребята, обвела вокруг пальца как мальчишку!» Иногда он рассказывает эту историю мужчинам, сидящим на одной из разгрузочных площадок у заводского здания во время обеденного перерыва. Они едят и он ест, только обед этот он приготовил себе сам: сейчас Красотка-Лулу дома его уже не ждет. Обычно все смеются, слушая этот рассказ, который всегда заканчивается выведенным им постулатом теории домашних животных. Черт, я тоже обычно смеюсь. Это забавная история, даже если знаешь, как все обернулось. Впрочем, как раз этого никто из нас и не знает, во всяком случае, полностью.

– Я закончил, как обычно, в четыре, – так всегда начинает Л.Т., – потом заглянул в «Дебс ден», куда всегда заходил после работы, выпил пару кружек пива, сыграл партию в китайский бильярд и поехал домой. Тут и начались отклонения от моего привычного распорядка. Встав рано утром, человек и понятия не имеет, как круто может измениться его жизнь после возвращения с работы. «О дне же том и о часе никто не знает»[3], говорится в Библии. Вроде бы там идет речь о смерти, но выражение это, парни, применимо ко всему. Вы просто не можете знать, что вас будет ждать вечером дома, когда уходите на работу.

Свернув на подъездную дорожку, я увидел, что ворота гаража открыты и маленького «субару», который она купила еще до замужества, нет. Но меня это особенно не удивило. Она частенько уезжала, к примеру, на какую-то распродажу, и оставляла ворота гаража открытыми. Я ей не раз говорил: «Лулу, если ты будешь продолжать в том же духе, кто-нибудь этим обязательно воспользуется. Войдет, возьмет грабли, мешок с семенами травы, а то и газонокосилку. Черт, даже адвентист седьмого дня, только-только вышедший из колледжа и несущий людям слово Божье, украдет, если его сильно искушать, а ведь их учат бороться с искушением». На это она мне отвечала: «Хорошо, Эл-Ти, я постараюсь не забывать закрывать ворота, честное слово, постараюсь». И какое-то время действительно старалась, лишь изредка забывала, нарушая данное слово, как обычный грешник.

Я припарковался сбоку, чтобы она могла заехать в гараж, когда вернется, уж не знаю откуда, но ворота закрыл. Потом прошел на кухню. Проверил почтовый ящик – пусто, вся корреспонденция на столике, стало быть, она уехала после одиннадцати, потому что раньше он не приходит. Я про почтальона.

Люси сидела у двери, плакала, как умеют плакать только сиамские кошки. Мне всегда нравилось, как она плакала, Лулу же это ненавидела, потому что звуки напоминали плач ребенка, а она не хотела иметь ничего общего с детьми. «Зачем мне эти маленькие обезьянки?» – спрашивала она.

Люси у двери меня не удивила. Кошка меня очень любила. И сейчас любит. Ей уже два года. Мы взяли ее за год до того, как Лулу сбежала от меня. Невозможно поверить, что Лулу нет уже целый год. Красотка-Лулу из тех, кто производит впечатление на мужчин. Было в ней то, что я называю «звездностью». Знаете, кого она мне всегда напоминала? Люсиль Болл[4]. Теперь я уже думаю, что именно поэтому назвал кошку Люси, хотя тогда таких мыслей у меня точно не было. Когда она переступала порог – Красотка-Лулу, не кошка, – в комнате словно вспыхивал дополнительный источник света. Если такие люди уходят, в это трудно поверить, и все время ждешь их возвращения.

Но вернемся к кошке. Поначалу ее звали Люси, но Лулу возненавидела малышку, не нравилось ей, как та себя ведет, и стала звать ее Сука-Люси, и эта кличка к кошке прицепилась. Люси, между прочим, нормальная кошка, ничем такой клички не заслужила, она лишь хотела, чтобы ее любили. Хотела любви больше, чем всякий другой домашний зверек, а я их перевидал на своем веку.

Так или иначе, я вхожу на кухню, подхватываю кошку, глажу ее, она взбирается мне на плечо, мурлычет, что-то говорит на сиамском своем языке. Я разбираю почту на столике, бросаю счета в мусорное ведро, подхожу к холодильнику, чтобы достать Люси еду. Я всегда держу в холодильнике банку кошачьей еды, прикрытую фольгой. Чтобы не волновать Люси. Она всегда впивается когтями мне в плечо, когда слышит, как я открываю банку. Кошки очень умны, знаете ли. Куда умнее собак. И других отличий у них очень много. Вполне возможно, что и людей надо делить не на мужчин и женщин, а на любителей собак и любителей кошек. А что вы, упаковщики свинины, об этом думаете?

Лулу выходила из себя из-за банки кошачьей еды в холодильнике, даже прикрытой фольгой, говорила, что все продукты пропитываются запахом залежалого тунца, но в этом я ей не уступал. Если мы о чем-то спорили, практически всегда она брала верх, но в этом вопросе я твердо стоял на своем. Потому что дело было не в кошачьей еде. В кошке. Она не любила Люси, вот и все. Люси была ее кошкой, но она ее не любила.

В общем, подошел я к холодильнику и увидел на нем записку, закрепленную магнитом. От Красотки-Лулу. Насколько я могу вспомнить, такого содержания:

«Дорогой Л.Т. – я от тебя ухожу, сладенький. Если ты только не придешь пораньше, я буду уже очень далеко, когда ты прочтешь эту записку. Я не думаю, что ты придешь домой пораньше, за все время нашей совместной жизни такого не случалось ни разу, но по крайней мере я знаю, что ты увидишь ее, как только переступишь порог, потому что, вернувшись домой, ты не станешь искать меня, чтобы сказать: „Привет, моя маленькая, я дома“ и поцеловать, а сразу направишься к холодильнику, чтобы достать банку „Кейло“, которую ты поставил туда, и покормить Суку-Люси. По крайней мере я знаю, что ты сразу не поднимешься наверх, не ужаснешься, увидев, что моей картины „Последний ужин Элвиса“ нет на месте, как и вещей, которые лежали в моей половине стенного шкафа, и не подумаешь, что к нам забрался грабитель, интересующийся женскими платьями (в отличие от некоторых, кому интересно только то, что под ними).

Я иногда злилась на тебя, сладенький, но я все равно думаю, что ты милый, добрый и хороший, ты всегда будешь моей конфеткой, хотя наши пути и разошлись. Просто я решила, что не подхожу на роль жены упаковщика „спэма“[5]. Только не ищи в моих словах презрения. На прошлой неделе я даже звонила по Горячей линии психологической помощи, потому что, вынашивая это решение, не спала ночами (и слушала, как ты храпишь, да, ко всему прочему, ты еще и храпишь). Там мне так сказали: „Сломанная ложка может стать вилкой“. Поначалу я не поняла, что это значит, но не сдалась. Я не так умна, как некоторые (скорее они лишь считают себя очень умными), но упорства мне не занимать. Хорошая мельница мелет медленно, но хорошо, говаривала моя мама, вот я поздней ночью перемалывала эту фразу, как мельница для перца в китайском ресторане, пока ты храпел и, должно быть, решал во сне, сколько свиных пятачков войдет в банку „спэма“. И до меня дошло, что выражение, что сломанная ложка может стать вилкой, имеет глубокий смысл. Потому что у вилки есть зубцы. И эти зубцы разделяются, как должны теперь разделиться мы, но у них все равно остается общая ручка. Как и у нас. Ведь мы – люди, Л.Т., способные любить и уважать друг друга. Сколько мы с тобой ссорились из-за Фрэнка и Суки-Люси, но все же находили общий язык. Однако я пришла к выводу, что мне пора попытать счастья одной, свернуть на свою дорогу, взглянуть на жизнь не так, как смотришь на нее ты. И потом, я соскучилась по маме.

(Не могу сказать, что все это Л.Т. прочитал в записке, которую нашел на холодильнике. Скорее всего и половины там не было, но когда мужики слушали его историю, признаюсь, мне казалось, что я слышу голос Красотки-Лулу.)

Пожалуйста, не пытайся найти меня, Л.Т. Хотя я буду у мамы и номер ее домашнего телефона ты знаешь, я буду очень признательна, если ты не позвонишь и не будешь ждать звонка от меня. Когда-нибудь я, возможно, и позвоню, но пока мне надо многое обдумать. И пусть я ушла по этому пути достаточно далеко, „из тумана“ еще не вышла. Думаю, со временем я попрошу тебя о разводе, сразу хочу предупредить. Считаю, это правильно. Я не из тех, кто поддерживает ложные надежды. Предпочитаю говорить правду, а не крутить хвостом. Пожалуйста, помни, что мной движет любовь, а не злость и ненависть. Пожалуйста, помни, что я говорила тебе и говорю сейчас: сломанная ложка может быть замаскированной вилкой. С любовью Красотка-Лулу Симмс».

Тут Л.Т. выдерживал паузу, позволяя слушателям переварить тот факт, что она подписалась девичьей фамилией, и несколько раз закатывал глаза, как умел только Л.Т. Девитт. А потом цитировал приписку:

– «Фрэнка я взяла с собой, Суку-Люси оставила тебе. Подумала, что ты возражать не станешь. Люблю, Лулу».

Если сравнивать семью Девиттов с вилкой, то Сука-Люси и Фрэнк были еще и двумя зубцами. Если не сравнивать (я вот, к примеру, всегда представлял себе семью, как нож, причем очень опасный, обоюдоострый), Сука-Люси и Фрэнк все равно стали главной причиной разлада Л.Т. и Красотки-Лулу. Потому что (подумать только!), хотя Красотка-Лулу купила Фрэнка Л.Т. (на первую годовщину их свадьбы), а Л.Т. купил Люси, ставшую Сукой-Люси, Лулу (на вторую годовщину свадьбы), все кончилось тем, что они поменялись домашними животными, когда Лулу уехала от Л.Т.

– Она купила мне этого пса, потому что мне понравился пес во «Фрейсиере»[6], – продолжал Л.Т. – Это терьер, только не помню, как именно называют эту породу. Джек как-то там. Джек Спрэт? Джек Робинсон? Джек Дерьмос? Знаете, так бывает, словно вертится на кончике языка, но никак не может соскочить.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

«Дорогая Эбби» – колонка вопросов (каждый начинается словами «Дорогая Эбби…») и ответов, связанных с различными жизненными ситуациями, которую публикует множество газет и сайтов. Ведет колонку Эбигейл ван Барен. Под этим псевдонимом скрываются мать и дочь, Полин и Джин Филлипс. – Примеч. пер.

Корджи – порода (выведена в Уэльсе) небольших собак с добродушной мордочкой, высокими ушками торчком и короткими лапами.

От Матфея святое благовествование, 24:36.

Болл Люсиль Дезире (1911–1989) – одна из самых известных комедийных актрис Голливуда.

«Спэм» – мясная тушенка.

«Фрейсиер» – сериал Эн-би-си 1993–1996 гг.

Конец ознакомительного фрагмента

Купить и скачать всю книгу

На страницу:

Перейти

1 из 1