Ахматовские зеркала

Алла Демидова

Ахматовские зеркала

Алла Сергеевна Демидова

Ахматовские зеркала

Из разговора средневекового философа с сыном:

– Папа, а в человеке есть Бог?

– Есть.

– А в животных есть Бог?

– Есть.

– А в цветах есть Бог?

– Есть.

– А в цветах, которые отражаются в зеркале, есть Бог?

…И я не знал, что ему ответить.

Анна Ахматова

Поэма без героя

Deus conservat omnia

Бог сохраняет всё

(Девиз в гербе Фонтанного Дома)

Вместо предисловия

Иных уж нет, а те далече…

Пушкин

Первый раз она пришла ко мне в Фонтанный дом в ночь на 27 декабря 1940 г., прислав как вестника еще осенью один небольшой отрывок («Ты в Россию пришла ниоткуда…»).

Я не звала ее. Я даже не ждала ее в тот холодный и темный день моей последней ленинградской зимы.

Ее появлению предшествовало несколько мелких и незначительных фактов, которые я не решаюсь назвать событиями.

В ту ночь я написала два куска первой части («1913») и «Посвящение». В начале января я почти неожиданно для себя написала «Решку», а в Ташкенте (в два приема) – «Эпилог», ставший третьей частью поэмы, и сделала несколько существенных вставок в обе первые части.

Я посвящаю эту поэму памяти ее первых слушателей – моих друзей и сограждан, погибших в Ленинграде во время осады.

Их голоса я слышу и вспоминаю их, когда читаю поэму вслух, и этот тайный хор стал для меня навсегда оправданием этой вещи.

8 апреля 1943Ташкент

До меня часто доходят слухи о превратных и нелепых толкованиях «Поэмы без героя». И кто-то даже советует мне сделать поэму более понятной.

Я воздержусь от этого.

Никаких третьих, седьмых и двадцать девятых смыслов поэма не содержит.

Ни изменять ее, ни объяснять я не буду.

«Еже писахъ – писахъ».

Ноябрь 1944Ленинград

Посвящение

27 декабря 1940 года

Вс. К.

………………………………….а так как мне бумаги не хватило,Я на твоем пишу черновике.И вот чужое слово проступаетИ, как тогда снежинка на руке,Доверчиво и без упрека тает.И темные ресницы Антиноя…[1] [2]Вдруг поднялись – и там зеленый дым,И ветерком повеяло родным…Не море ли?Нет, это только хвояМогильная, и в накипанье пенВсё ближе, ближе…Marche funèbre…[3]Шопен…Ночь.Фонтанный Дом

Второе посвящение

О. С.

Ты ли, Путаница-Психея[4],Черно-белым веером вея,Наклоняешься надо мной,Хочешь мне сказать по секрету,Что уже миновала ЛетуИ иною дышишь весной.Не диктуй мне, сама я слышу:Теплый ливень уперся в крышу,Шепоточек слышу в плюще.Кто-то маленький жить собрался,Зеленел, пушился, старалсяЗавтра в новом блеснуть плаще.Сплю —она одна надо мною.Ту, что люди зовут весною,Одиночеством я зову.Сплю —мне снится молодость наша,Та,его миновавшая чаша;Я ее тебе наяву,Если хочешь, отдам на память,Словно в глине чистое пламяИль подснежник в могильном рву.25 мая 1945Фонтанный Дом

Третье и последнее

(Le jour des rois)[5]

Раз в Крещенский вечерок…

ЖуковскийПолно мне леденеть от страха,Лучше кликну Чакону Баха,А за ней войдет человек…Он не станет мне милым мужем,Но мы с ним такое заслужим,Что смутится Двадцатый Век.Я его приняла случайноЗа того, кто дарован тайной,С кем горчайшее суждено,Он ко мне во дворец ФонтанныйОпоздает ночью туманнойНовогоднее пить вино.И запомнит Крещенский вечер,Клен в окне, венчальные свечиИ поэмы смертный полет…Но не первую ветвь сирени,Не кольцо, не сладость молений —Он погибель мне принесет.5 января 1956

Вступление

ИЗ ГОДА СОРОКОВОГО.КАК С БАШНИ, НА ВСЕ ГЛЯЖУ.КАК БУДТО ПРОЩАЮСЬ СНОВАС ТЕМ, С ЧЕМ ДАВНО ПРОСТИЛАСЬ,КАК БУДТО ПЕРЕКРЕСТИЛАСЬИ ПОД ТЕМНЫЕ СВОДЫ СХОЖУ.25 августа 1941Осажденный Ленинград

Часть первая

Девятьсот тринадцатый год

Петербургская повесть

Di rider finirai

Pria dell’aurora.

Don Giovanni[6]

Глава первая

С Татьяной нам не ворожить…

Пушкин

Новогодний праздник длится пышно,

Влажны стебли новогодних роз.

1914

Новогодний вечер. Фонтанный Дом. К автору вместо того, кого ждали, приходят тени из тринадцатого года под видом ряженых. Белый зеркальный зал. Лирическое отступление – «Гость из Будущего». Маскарад. Поэт. Призрак.

Я зажгла заветные свечи,Чтобы этот светился вечер,И с тобой, ко мне не пришедшим,Сорок первый встречаю год.Но…Господняя сила с нами!В хрустале утонуло пламя,«И вино, как отрава, жжет»[7].Это всплески жесткой беседы,Когда все воскресают бреды,А часы всё еще не бьют…Нету меры моей тревоге,Я сама, как тень на пороге,Стерегу последний уют.И я слышу звонок протяжный,И я чувствую холод влажный,Каменею, стыну, горю…И как будто припомнив что-то,Повернувшись вполоборота,Тихим голосом говорю:«Вы ошиблись: Венеция дожей —Это рядом… Но маски в прихожей,И плащи, и жезлы, и венцыВам придется сегодня оставить.Вас я вздумала нынче прославить,Новогодние сорванцы!»Этот Фаустом, тот Дон Жуаном,Дапертутто[8], Иоканааном[9],Самый скромный – северным ГланомИль убийцею Дорианом,И все шепчут своим дианамТвердо выученный урок.А для них расступились стены,Вспыхнул свет, завыли сиреныИ, как купол, вспух потолок.Я не то что боюсь огласки…Что́ мне Гамлетовы подвязки,Что́ мне вихрь Саломеиной пляски,Что́ мне поступь Железной Маски,Я еще пожелезней тех…И чья очередь испугаться,Отшатнуться, отпрянуть, сдатьсяИ замаливать давний грех?Ясно всё:Не ко мне, так к кому же?[10]Не для них здесь готовился ужин,И не им со мной по пути.Хвост запрятал под фалды фрака…Как он хром и изящен…ОднакоЯ надеюсь, Владыку МракаВы не смели сюда ввести?Маска это, череп, лицо ли —Выражение злобной боли,Что лишь Гойя мог передать.Общий баловень и насмешник,Перед ним самый смрадный грешник —Воплощенная благодать…Веселиться – так веселиться,Только как же могло случиться,Что одна я из них жива?Завтра утро меня разбудит,И никто меня не осудит,И в лицо мне смеяться будетЗаоконная синева.Но мне страшно: войду сама я,Кружевную шаль не снимая,Улыбнусь всем и замолчу.С той, какою была когда-то,В ожерелье черных агатовДо долины Иосафата[11]Снова встретиться не хочу…Не последние ль близки сроки?..Я забыла ваши уроки,Краснобаи и лжепророки! —Но меня не забыли вы.Как в прошедшем грядущее зреет,Так в грядущем прошлое тлеет —Страшный праздник мертвой листвы.

БЕЛЫЙ ЗАЛ

Звук шагов, тех, которых нету,По сияющему паркету,И сигары синий дымок.И во всех зеркалах отразилсяЧеловек, что не появилсяИ проникнуть в тот зал не мог.Он не лучше других и не хуже,Но не веет летейской стужей,И в руке его теплота.Гость из Будущего! – НеужелиОн придет ко мне в самом деле,Повернув налево с моста?С детства ряженых я боялась,Мне всегда почему-то казалось,Что какая-то лишняя теньСреди них «без лица и названья»Затесалась…Откроем собраньеВ новогодний торжественный день!Ту полночную ГофманиануРазглашать я по свету не стануИ других бы просила…Постой,Ты как будто не значишься в списках,В калиострах, магах, лизисках[12], —Полосатой наряжен верстой,Размалеван пестро и грубо —Ты…ровесник Мамврийского дуба[13],Вековой собеседник луны.Не обманут притворные стоны,Ты железные пишешь законы,Хаммураби, ликурги, солоны[14]У тебя поучиться должны.Существо это странного нрава,Он не ждет, чтоб подагра и славаВпопыхах усадили егоВ юбилейные пышные кресла,А несет по цветущему вереску,По пустыням свое торжество.И ни в чем не повинен: ни в этом,Ни в другом и ни в третьем…ПоэтамВообще не пристали грехи.Проплясать пред Ковчегом Завета[15]Или сгинуть!..Да что там!Про этоЛучше их рассказали стихи.Крик:«Героя на авансцену!»Не волнуйтесь: дылде на сменуНепременно выйдет сейчасИ споет о священной мести…Что ж вы все убегаете вместе,Словно каждый нашел по невесте,Оставляя с глазу на глазМеня в сумраке с черной рамой,Из которой глядит тот самый,Ставший наигорчайшей драмойИ еще не оплаканный час?Это все наплывает не сразу.Как одну музыкальную фразу,Слышу шепот: «Прощай! Пора!Я оставлю тебя живою,Но ты будешь моей вдовою,Ты – Голубка, солнце, сестра!»На площадке две слитые тени…После – лестницы плоской ступени,Вопль: «Не надо!» и в отдаленьеЧистый голос:«Я к смерти готов».

Факелы гаснут, потолок опускается. Белый (зеркальный) зал[16] снова делается комнатой автора. Слова из мрака:

Смерти нет – это всем известно,Повторять это стало пресно,А что есть – пусть расскажут мне.Кто стучится?Ведь всех впустили.Это гость зазеркальный? ИлиТо, что вдруг мелькнуло в окне…Шутки ль месяца молодого,Или вправду там кто-то сноваМежду печкой и шкафом стоит?Бледен лоб и глаза открыты…Значит, хрупки могильные плиты,Значит, мягче воска гранит…Вздор, вздор, вздор! – От такого вздораЯ седою сделаюсь скороИли стану совсем другой.Что ты манишь меня рукою?!За одну минуту покояЯ посмертный отдам покой.Через площадку

Интермедия

Где-то вокруг этого места («…но беспечна, пряна, бесстыдна маскарадная болтовня…») бродили еще такие строки, но я не пустила их в основной текст…

«Уверяю, это не ново…Вы дитя, синьор Казанова…»«На Исакьевской ровно в шесть…»«Как-нибудь побредем по мраку,Мы отсюда еще в “Собаку”…»[17]«Вы отсюда куда?» —«Бог весть!»Санчо Пансы и Дон КихотыИ, увы, содомские Лоты[18]Смертоносный пробуют сок,Афродиты возникли из пены,Шевельнулись в стекле Елены,И безумья близится срок.И опять из Фонтанного грота[19],Где любовная стонет дремота,Через призрачные воротаИ мохнатый и рыжий кто-тоКозлоногую приволок.Всех наряднее и всех выше,Хоть не видит она и не слышит —Не клянет, не молит, не дышит,Голова Madame de Lamballe[20],А смиренница и красотка,Ты, что козью пляшешь чечетку,Снова гулишь томно и кротко:«Que me veut mon Prince Carnaval?»[21]

И в то же время в глубине залы, сцены, ада или на вершине гётевского Брокена появляется Она же (а может быть – ее тень).

Как копытца, топочут сапожки,Как бубенчик, звенят сережки,В бледных локонах злые рожки,Окаянной пляской пьяна, —Словно с вазы чернофигурной,Прибежала к волне лазурнойТак парадно обнажена.А за ней в шинели и в каскеТы, вошедший сюда без маски,Ты, Иванушка древней сказки,Что тебя сегодня томит?Сколько горечи в каждом слове,Сколько мрака в твоей любови,И зачем эта струйка кровиБередит лепесток ланит?

Глава вторая

Иль того ты видишь у своих колен,

Кто для белой смерти твой покинул плен?

1913

Спальня Героини. Горит восковая свеча. Над кроватью три портрета хозяйки дома в ролях. Справа она – Козлоногая, посредине – Путаница, слева – портрет в тени. Одним кажется, что это Коломбина, другим – Донна Анна (из «Шагов Командора»). За мансардным окном арапчата играют в снежки. Метель. Новогодняя полночь. Путаница оживает, сходит с портрета, и ей чудится голос, который читает:

Распахнулась атласная шубка!Не сердись на меня, Голубка,Что коснулась я этого кубка:Не тебя, а себя казню.Все равно подходит расплата —Видишь, там, за вьюгой крупчатой,Мейерхольдовы арапчатаЗатевают опять возню?А вокруг старый город Питер,Что народу бока повытер(Как народ тогда говорил), —В гривах, в сбруях, в мучных обозах,В размалеванных чайных розахИ под тучей вороньих крыл.Но летит, улыбаясь мнимо,Над Мариинской сценой prima —Ты – наш лебедь непостижимый, —И острит опоздавший сноб.Звук оркестра, как с того света(Тень чего-то мелькнула где-то),Не предчувствием ли рассветаПо рядам пробежал озноб?И опять тот голос знакомый,Будто эхо горного грома, —Наша слава и торжество!Он сердца наполняет дрожьюИ несется по бездорожьюНад страной, вскормившей его.Сучья в иссиня-белом снеге…Коридор Петровских Коллегий[22]Бесконечен, гулок и прям.(Что угодно может случиться,Но он будет упрямо снитьсяТем, кто ныне проходит там).До смешного близка развязка:Из-за ширм Петрушкина маска[23][24],Вкруг костров кучерская пляска,Над дворцом черно-желтый стяг…Все уже на местах, кто надо,Пятым актом из Летнего садаВеет… Призрак цусимского адаТут же. – Пьяный поет моряк.Как парадно звенят полозья.И волочится полость козья…Мимо, тени! – Он там один.На стене его твердый профиль.Гавриил или МефистофельТвой, красавица, паладин?Демон сам с улыбкой Тамары,Но такие таятся чарыВ этом страшном дымном лице —Плоть, почти что ставшая духом,И античный локон над ухом —Все таинственно в пришлеце.Это он в переполненном залеСлал ту черную розу в бокалеИли все это было сном?С мертвым сердцем и мертвым взоромОн ли встретился с Командором,В тот пробравшись проклятый дом?И его поведано словом,Как вы были в пространстве новом,Как вне времени были вы, —И в каких хрусталях полярных,И в каких сияньях янтарныхТам, у устья Леты – Невы.Ты сбежала сюда с портрета,И пустая рама до светаНа стене тебя будет ждать.Так плясать тебе – без партнера!Я же роль рокового хораНа себя согласна принять.На щеках твоих алые пятна;Шла бы ты в полотно обратно;Ведь сегодня такая ночь,Когда нужно платить по счету…

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Антиной – античный красавец.

2

Сноски, обозначенные цифрами, отсылают к «Примечаниям редактора» в конце поэмы. –Ред.

3

Траурный марш (фр.). – Ред.

4

«Ты ли, Путаница-Психея…» – героиня одноименной пьесы Юрия Беляева.

5

Le jour des rois – канун Крещенья: 5 января.

6

Смеяться перестанешь / Раньше, чем наступит заря. Дон Жуан (ит.). – Ред.

7

Отчего мои пальцы словно в кровиИ вино, как отрава, жжет?(«Новогодняя баллада», 1923) —Примеч. Ахматовой.

8

Дапертутто – псевдоним Всеволода Мейерхольда.

9

Иоканаан – святой Иоанн Креститель.

10

Три «к» выражают замешательство автора. –Примеч. Ахматовой.

11

Долина Иосафата – предполагаемое место Страшного суда.

12

Лизиска – псевдоним императрицы Мессалины в римских притонах.

13

Мамврийский дуб – см. Книгу Бытия.

14

Хаммураби, Ликург, Солон – законодатели.

15

Ковчег Завета – см. Библию.

16

Зал – Белый зеркальный зал в Фонтанном доме (работы Кваренги) через площадку от квартиры автора.

17

«Собака» – «Бродячая собака», артистическое кабаре десятых годов.

18

Содомские Лоты – см. Книгу Бытия.

19

Фонтанный грот – построен в 1757 г. Аргуновым в саду Шереметевского дворца; был разрушен в начале десятых годов.

20

Мадом де Ламбаль (фр.).

21

Чего хочет от меня мой принц Карнавал? (фр.). – Ред.

22

Коридор Петровских Коллегий – коридор Петербургского университета.

23

Вариант: Чрез Неву за пятак на салазках. –Примеч. Ахматовой.

24

Петрушкина маска – «Петрушка», балет Стравинского.