– Потому что, – как маленькому ребенку, растолковал ему человечек, – потому что вы слишком… эээ… эмоциональны и рассеянны. Задумаетесь в самый неподходящий момент и откроете рот, а этого делать категорически нельзя. Смертельный исход гарантирован.

Шаткин подмигнул эпроновцам:

– Ну, коли так… Убери ты эту гадость подальше. – И, обернувшись к своим друзьям, прошептал: – А все-таки у вас есть чему поучиться.

После нескольких дней пребывания в Балаклаве Сузуки не мог не согласиться с мнением, что русские – очень любознательный и упорный народ. Они буквально пожирали глазами своих японских коллег, особенно когда те проводили работы под водой.

После погружения представителей фирмы на морское дно в целях обследования подводной лодки, затопленной в 1920 году, они ощупывали водолаза, смотря на него, как на героя.

Подумать только, этот маленький желтый человек за полторы минуты исследовал объект, а через две уже рисовал его на листке бумаги.

Доктор Павловский прищелкнул языком:

– Вот тебе и правильное дыхание. И никаких признаков кессонной болезни.

Мейер усмехнулся:

– Может, они и отыщут это пресловутое золото.

На следующий день началась работа над «Черным принцем». Вместе со своими товарищами Сузуки по несколько раз опускался на дно, исследуя останки легендарного корабля.

В ходе этих работ японцы сделали одно неприятное открытие. У парохода отсутствовала средняя часть.

– Как думаете, что это значит? – спросил их Катаока за ужином.

Мио пожал плечами:

– Вы полагаете, там могло находиться золото?

– А почему бы нет?

Заявление директора не прибавило оптимизма.

– Значит, русские нас дурят? – заметил переводчик. – Значит, эпроновцы – просто хорошие актеры?

Катаока пожал плечами:

– Они ничего не теряют. В случае неудачи мы оставляем им всю технику да еще оплачиваем их труды. На таких условиях каждый согласился бы работать.

Водолазы опустили головы. Подобная мысль была им неприятна.

Директор решил разрядить обстановку:

– Возможно, я ошибаюсь. Золото может находиться на корме, а она в целости и сохранности. Вы заметили, что на носу сохранилось даже несколько иллюминаторов?

Като просиял:

– Так вы намерены подписать договор?

Катаока приосанился:

– Я не привык отступать. Но и вслепую работать не хочется. Надо поговорить с русскими.

Утром он отправился к Мейеру, застав Льва Николаевича за столом. Тот любезно предложил чая японскому коллеге.

– Спасибо. – Катаока взял в руки чашку. – Вчера я и мои люди много думали о подписании контракта.

Мейер напрягся:

– И что?

– Нас волнует один вопрос: где средняя часть корабля?

Лев Николаевич, подавившись чаем, закашлялся:

– Вы подозреваете нас в мошенничестве? Полагаете, мы давно подняли со дня золото, а теперь нацелились на вашу хваленую технику? Уверяю вас, так низко мы еще не пали и понятия не имеем, куда вдруг делась эта часть судна.

Японец отвел взгляд:

– Допустим, вы правы. Давайте подойдем к этому с другой стороны. Что бы ни было, а средняя часть отсутствует. Возможно, золото было именно там. Получается, мы рискуем (вы же не можете не согласиться, что наши люди идут на риск) при нулевых шансах на успех.

Чекист отставил чашку:

– То есть вы не будете подписывать контракт? Зачем же ходить вокруг да около? Мы можем информировать начальство прямо сейчас.

На желтом лице застыл испуг. Реплика попала в цель.

– Мы не привыкли отступать.

Лев Николаевич улыбнулся. Он давно раскусил чванливого японца.

– Разумеется, вы заберете славу, – сказал он. – О вашей фирме и так знает весь мир. Дело «Черного принца» принесет вам небывалую известность. Подумать только, сколько желающих достать это пресловутое золото погружались в морские пучины – и безрезультатно. Между тем как вы…

Комплимент также попал в цель. Катаока заулыбался: да, что ни говори, а репутация превыше всего.

На следующий день он выехал в Москву для подписания договора.

Итак, японская фирма обязалась выплатить «ЭПРОНу» сто десять тысяч рублей за работы и поделить поднятое золото таким образом: шестьдесят процентов получал «ЭПРОН», а сорок – компания Страны восходящего солнца. Но больше всех порадовал советских водолазов пункт, в котором говорилось, что их восточные коллеги передают по одному экземпляру каждого предмета снаряжения в их безвозмездное пользование.

После подписания договора Катаока, собрав прибывших с ним водолазов, сказал:

– В ближайшие дни выезжают восемнадцать человек во главе со старшим инженером Уэкки. После этого мы тотчас приступаем к работам.

Сузуки помнил счастливые лица коллег. Золото «Черного принца» не давало покоя. Все горели желанием поскорее начать обследование парохода. Азарт охватил их так же, как и эпроновцев.

Вот почему Уэкки с командой не заставили себя ждать и 15 июля состоялось первое погружение.

Мио видел, как советские водолазы подходили к Катаока, предлагая свою помощь, однако тот наотрез отказался:

– Я так полагаю, мы ведем дело самостоятельно.

Разумеется, это не означало полной секретности. И вообще, без русских во многих вопросах им было не обойтись. Доктор Павловский и Шаткин закупили для японцев четыре тонны риса.

– Это наши привычки, – пояснил Уэкки.

Сузука помнил, с каким воодушевлением началась работа. Громадные каменные глыбы, скрывавшие тайну корабля, дрогнули под их натиском. Маленькие камни выносили на поверхность, а большие отводили в море специальной лебедкой.

Азарт японцев передался и русским. Даже самые скептически настроенные часами стояли на берегу, наблюдая, как энергично копошатся в воде желтые узкоглазые человечки в своих диковинных масках. Ежедневно всех участников экспедиции атаковали репортеры.

– Мы работали в полной тишине, – усмехнулся Даниленко. – А эти капиталисты и часу не могут прожить без рекламы.

Михаил Андреевич кивнул:

– Что делать! Без этого они не продержатся.

Мио также помнил, как азарт сменялся раздражением. С каждым днем Катаока терял авторитет. Охваченные золотой лихорадкой, водолазы не выполняли его распоряжений, действуя по своему усмотрению.

Когда же директор попробовал отчитать самого независимого из них, Вакино, тот огрызнулся:

– Наверное, я так же заинтересован найти золото, как и вы. Между прочим, если кто-то забыл, я напомню: я один из главных акционеров фирмы и в случае удачи получаю проценты.

Таким образом, несмотря на уважение и любовь подчиненных, Катаока постепенно смещался на второй план. Его место занял Вакино. В этом властном, уверенном японце с иссиня-черными волосами было что-то такое, что заставляло верить ему. Его приказания водолазы выполняли беспрекословно.

Кроме того, на проценты претендовали еще двое – Иси и Ямомато. Другие, в том числе и Мио, работали за жалованье, правда, неплохое, и обещанную большую премию, если находка будет поднята на поверхность. В свободное от работ время японцы болтали с эпроновцами, непрестанно задававшими вопросы. Некоторым из них все казалось в диковинку.

Исламбеков, указав на Вакино, с самодовольным видом прошествовавшего мимо и не думавшего здороваться, поинтересовался:

– Чего это он такой? Насколько я понимаю, директор у вас Катаока.

Сузуки охотно объяснил:

– Он считает себя лучшим специалистом, и не без основания. Директору до него далеко.

Странный русский никак не мог взять это в толк.

– И все же он не директор.

– Он акционер, – пытался растолковать ему водолаз. – Он в доле, понимаешь? При таком раскладе вовсе не обязательно занимать главенствующие посты.

По его мнению, Мухтар так ничего и не понял. Для советских людей было чуждо такое понятие, как рабочая буржуазия.

– А почему ваш начальник питается вместе со всеми? Вместе со всеми живет в частном доме? Вы же капиталисты.

Подобные вопросы вызывали смех.

– Так, по-твоему, капиталисты не такие люди, как все?

Исламбеков пожимал плечами. Теория классовой борьбы крепко въелась в его плоть и кровь.

– Вот Като живет в гостинице.

Мио пожимал плечами:

– У него бессонница.

Русский не верил:

– Только поэтому?

Похоже, понятие «капиталист» в Советском Союзе приравнивалось к понятию «инопланетянин», и это забавляло японцев.

Однако сейчас, по прошествии времени, Сузуки признавал, что советские водолазы с твердыми понятиями о субординации не были столь неправы. Как ни хорошо знал свое дело Вакино, он не мог раздвоиться и руководить всеми операциями, а это влияло на ход работ. Сколько ошибок они допустили вследствие этого! Но тогда, увлекаемые азартом, водолазы ничего не замечали.

Полмесяца, окрашенные золотой лихорадкой, пролетели как один день. 8 августа по настоянию Катаока их команда устроила торжественный обед, посвященный годовщине поднятия золота в Средиземном море.

Мио вспоминал: этот день ничем не отличался от остальных. Работа шла полным ходом.

Настроение омрачил несчастный случай, произошедший у него на глазах. Щуплый матрос Генди, захватив лебедкой глыбу средних размеров, принялся поднимать ее на поверхность.

Почему обломок скалы сорвался – осталось загадкой для всех. Как завороженные, наблюдали его коллеги за стремительно падающим, как метеорит, вниз камнем. Генди, на его несчастье, не сумел отбежать: все произошло быстро и неожиданно. Глыба стукнула его по спине, разодрав костюм и оставив глубокую рану. Это происшествие привело Катаока в ужас.

– Плохой знак, – сказал он Уэнди. – Это никак не должно было случиться в такой день. Может быть, нас предупреждают о том, что не надо было выходить на работу, может быть, – о том, что мы ничего не найдем.

Павловский, осматривавший раненого, похлопал Катаока по плечу:

– Ваше положение не так уж и плохо. Через несколько дней Генди будет в полном порядке. У нас в таких случаях говорят: родился в рубашке. По-моему, вам должно сопутствовать везение.

Катаока улыбнулся своей резиновой улыбкой:

– Мы не собираемся сворачивать работы.

– Вот и прекрасно.

Японец наморщил лоб:

– Что же касается обеда… пожалуй, вы правы. Жизнь моих людей мне дороже золота. Я устрою более торжественный обед, чем намеревался. Мы докажем всему миру, что цифра «восемь» – счастливая для нас.

Вечером в саду дома, в котором жили японцы, был устроен торжественный обед. Осторожный Катаока не пригласил никого из посторонних.

Сузуки заметил: как ни старались его коллеги продемонстрировать свое прекрасное настроение, их лица вовсе не излучали радость. Именно тогда в его душу закралось сомнение: есть ли на дне это проклятое золото, – сомнение, не покидавшее его до самого конца.

На следующее утро все снова были в боевой готовности. Работы по очистке корабля от камней подходили к концу. Вакино приказал поднимать части парохода, и при помощи лебедки огромный кусок борта с иллюминатором оказался на берегу.

Иси, торжествующе улыбаясь, воскликнул:

– Теперь оно от нас не уйдет!

Вера этого человека в сокровища на «Принце» просто поражала.

Мио помнил, как плясал водолаз, найдя на дне английские золотые монеты.

– Я без пяти минут богач!

– Что ты сделаешь со своими деньгами? – спросил его Сузуки.

Именно Иси подсказал ему идею, которой он воспользовался впоследствии:

– Открою подобную фирму. Ведь лучше этого я ничего не умею.

Мио не стал его разочаровывать. Своими подозрениями он тогда ни с кем не поделился. Да и зачем? Кто из них сейчас может знать наверняка, есть ли на дне золото?

Первыми, кто стал открыто заявлять о неудачах японской фирмы в Балаклавской бухте, были английские и германские газеты.

Потрясая ими в воздухе, Като кричал, брызгая слюной:

– Эти олухи обвиняют нас в том, что мы не там ищем.

Вакино невозмутимо произнес:

– А как же те вещи, которые мы извлекли на поверхность?

Коммерсант сунул ему под нос пахнущий типографской краской листок:

– Читай. На это у них имеются свои возражения. Корабль, старательно расчищаемый нами от завалов, – вовсе не «Черный принц».

«Японцы сделали ту же ошибку, что и русские, – писала газета. – Они не пожелали как следует изучить исторические документы, для того чтобы точно определить местонахождение корабля. Вероятно, уверенные в своей непогрешимости, водолазы проигнорировали сведения, полученные от итальянцев, дескать, при своей ужасной технике те ни в коем случае не могли найти затонувший пароход. Однако махнем рукой на русских. Широта их натуры известна так же, как и беспечность. Но японцы! Где их хваленые качества? Впрочем, они вроде бы что-то отыскали. Нет, не золото, а части какого-то судна. Что ж, пожелаем им удачи. На дне Балаклавской бухты еще много всякого хлама».

Увидев эту статью, Катаока схватился за сердце:

– Шакалы! Они подрывают авторитет нашей фирмы!

Окинув свою команду безумным взглядом, он произнес:

– Среди нас есть сомневающиеся в правильности выбранного пути?

Все молчали. По унылым лицам коллег Сузуки прочел: сомневающихся более чем достаточно.

Главное, было непонятно, почему же такой специалист, как Катаока, пренебрег возможностью лучше узнать о местонахождении «Принца»? Почему Вакино, Иси и Ямомато не подсказали ему?

Вероятно, чувствуя свою вину, директор фирмы громко воскликнул:

– Мы ведь не отступимся, правда? Мы еще докажем всему миру, на что способны.

Этот призыв был поддержан слабыми возгласами. Даже всегда оптимистично настроенный Като впал в состояние депрессии.

Несмотря на неудачи, японцы терпеливо продолжали делать свою работу и были вознаграждены.

Однажды в первых числах сентября везунчик Ямомато, в очередной раз опустившись на дно вместе с Сузуки и продолжая исследовать останки корабля, взмахом руки привлек его внимание.

Мио, не заставив себя ждать, через секунду стоял возле него. Водолаз указывал на ямку, оставшуюся на месте небольшого камня. В ней что-то блестело.

Сузуки подошел поближе. Тусклые солнечные лучи, пробиваясь сквозь толщу воды, осветили золотую монету.

Мио нагнулся, чтобы взять ее в руки, однако Ямомато остановил его и оказался прав.

Поднявшись на поверхность, они сообщили о находке Катаока. Глаза директора загорелись.

– Это английская монета?

– Да, – с готовностью ответил Ямомато. – Кажется, на ней был изображен всадник на лошади.

Лицо Катаока вытянулось:

– Это же Георгий Победоносец! Мы на правильном пути! Вы взяли ее?

Сузука отрицательно покачал головой:

– Нет.

Директор кивнул:

– И правильно сделали. После всей этой газетной шумихи нас могут обвинить в том, что мы ее попросту подкинули, и акции нашей фирмы не только не поднимутся, а упадут в цене. Пригласите ко мне доктора Павловского.

Услышав о находке, доктор примчался со скоростью звука. С силой дернув дверную калитку, он влетел в сад, где Катаока пил утренний чай.

– Вы действительно нашли золото?

Японец усмехнулся:

– Возможно. Обращаюсь к вам с просьбой засвидетельствовать нашу находку.

Павловский с недоумением уставился на него:

– Зачем?

Директор подробно объяснил, в чем его могут обвинить.

Доктор кивнул:

– Хорошо, я согласен.

Вскоре он уже спускался на дно.

Весть о находке моментально облетела окрестности Балаклавы. Не только водолазы, но и жители этого маленького городка осматривали ее с каким-то благоговением. Лишь дед Мирон скептически улыбался.

– Почему ты так реагируешь? – спросил его Даниленко.

Старик почесал затылок:

– Этот пароход проклят, о чем я тебе уже не раз говорил. Он надежно хранит свою тайну и никогда никому не отдаст золота, особенно чужеземцам.

Изобретатель поморщился:

– Похоже, твоя теория рассыпается.

Мирон пожал плечами:

– Эти узкоглазые авантюристы могли сами подбросить монету. Ну и что с того, что ваш Павловский спускался за ней на дно? Кто докажет, что она лежит там восемьдесят лет?

Даниленко развел руками. На это было нечего возразить.

– А ежели монета действительно английская, то этот кораблик – не «Черный принц». Ведь япошки не видели его названия. Что ж, пусть прочесывают неизвестные останки, если им больше нечего делать.

Инженер ничего не ответил. Попрощавшись с вездесущим дедом, он отправился на берег.

Японцев охватило воодушевление. С удвоенной энергией они изучали дно, и это снова принесло успех.

Везучий Ямомато нашел второй золотой.

Доктор Павловский, засвидетельствовав находку, заметил:

– Эти монеты могли быть в карманах английских моряков. Наши ныряльщики, в том числе и дети, неоднократно находили их.

Катаока покачал головой.

– Обратите внимание на дату. – Он протянул соверены русскому коллеге. – Они выпущены в одном году. Это опровергает вашу версию.

Вспоминая его слова, Сузуки печально улыбнулся. Ну почему все затопленные корабли так притягивают к себе? Вот и тогда они верили в лучшее и надеялись на чудо.

Однако его не произошло. А их команда чего только не пережила за те месяцы! Даже знаменитое Крымское землетрясение.

Он восстановил в памяти тот день.

Вакино, опустившись на дно, почти сразу попросил поднять его.

– Что случилось? – бросился к нему Катаока.

– Землетрясение, – дрожащими губами произнес водолаз.

– Вы уверены?

– Как и в том, что я житель Японии.

Колебания земли знакомы каждому японцу. Вот почему они сразу поверили Вакино. Их осторожность вызвала насмешки у русских.

– Какое еще землетрясение? Море спокойно, как никогда.

Катаока не стал с ними спорить:

– После пережитого нами ужаса будет лучше, если мы перестрахуемся.

Он имел в виду землетрясение в Токио.

Несмотря на слабые толчки, японцы побежали к дому и стали в спешке кидать вещи в дорожные сумки. В панике повар не заметил разбитую бутылку и, наступив на нее босой ногой, в ужасе закричал. Катаока, услышав доносящиеся из сада вопли, махнул рукой на собранные вещи и выпрыгнул в окно. Хозяин дома молча наблюдал за странными капиталистами, усмехаясь в густые усы.

– И чего бояться? – недоуменно спросил он сам себя.

Ошалевшие от испуга, японцы расположились на берегу. Это место показалось им самым безопасным.

Там и нашел их Павловский. Глядя на побелевшие от страха лица, он сбегал за бутылкой вина и, разлив его в бокалы, угостил зарубежных коллег.

– Мы считаем, нет никакого повода для беспокойства, – сказал он.

Катаока пожал плечами:

– Кажется, у вас говорят: береженого Бог бережет. Если бы вы видели, что творилось в Токио…

– Но мы не в Японии. Сильные землетрясения здесь крайне редки. А незначительные случаются каждый день.

Методы убеждения доктора оказались действенными. Через полчаса команда уже улыбалась, решив вернуться в дом, а наутро вышла на работу как ни в чем не бывало, снова погрузившись на дно.

Найденная монета не давала покоя. Вот почему на маленькие толчки уже не обращали внимания.

Однако сегодня им не везло. Искатели золота ничего не нашли.

Расстроенный Катаока, измученный бессонной ночью и беспокойством, с раздражением заметил:

– В следующий раз, пускаясь в такое рискованное предприятие, мы будем тщательнее анализировать все источники.

Услышав это, Вакино побледнел.

– Значит ли это то, что никакого золота нет? – запинаясь, выдавил он.

Директор, поняв, что сболтнул лишнее и что любой неверно сделанный им шаг может подставить под удар дальнейшую работу, поспешил поправить себя:

– Вы сделали неправильные выводы. Я хотел сказать вовсе не это. Никто не будет отрицать один факт: работа оказалась во много раз тяжелее и рискованнее, чем мы предполагали. Однако представители нашей фирмы никогда не пасовали перед неприятностями. В связи с этим у меня к вам есть несколько предложений.

– Каких? – спросил Иси с интересом.

Он еще не терял надежды получить законные проценты.

Катаока потер рукой лоб:

– Без землесоса нам не справиться. Он облегчит работу и поможет перетряхнуть песок под останками. Как вы на это смотрите?

Даже самолюбивый Вакино вынужден был признать целесообразность такого предложения.

Работа закипела с новой силой. Землесос и водолазы перетряхивали весь грунт, но их поиски не увенчались успехом. Правда, они нашли еще несколько монет и, кроме того, кучу бесполезных предметов – от серебряных ложек до резиновых подошв. Единственное, что выбрасывалось на берег в изобилии, были свинцовые пули.

Настроение команды упало.

Однажды ночью Сузуки разбудили стоны, доносящиеся из сада. Наспех одевшись, он вышел в темноту.

Возле крыльца, обхватив руками голову, сидел Като. Погрузившись в свои, вероятно, безрадостные мысли, он не заметил подошедшего коллегу.

Мио дотронулся до его локтя:

– Что-нибудь случилось?

Коммерсант поднял на него измученные глаза:

– Случилось то, что все мы оказались идиотами.

– Почему?

Молодой человек похлопал его по плечу:

– Глупо искать черную кошку в темной комнате, тем более когда ее там нет. – Он рубанул ладонью воздух. – Теперь понимаешь? Там, – указательный палец взметнулся в сторону бухты, – ничего нет. Золото – это миф, сказки, на которые мы купились, как младенцы.

Сузуки попытался его успокоить:

– Еще ничего не известно.

– Все давно известно – Он наклонился к уху Мио и прошептал: – Надо скорее уезжать отсюда. Мы нарушили спокойствие корабля, и он может отомстить нам за это. Он уже мстит… Генди, потом землетрясение. Он предупреждает нас, а мы не хотим этого видеть.

Сузуки рассмеялся:

– Вы неправы.

Водолаз попытался сказать еще что-нибудь ободряющее. Однако Като, охваченный суеверным ужасом, его больше не слушал.

– Я не хочу ночевать в гостинице, – признался коммерсант. – Там всюду слышатся шорохи. Это души погибших моряков пришли за мной.

Безумными глазами он огляделся по сторонам:

– Слышишь? Они пришли и сюда. Все это добром не кончится.

Мио стало страшно.

– Пойдемте в мою комнату, – предложил он.

Коммерсант неожиданно согласился:

– Пойдем. Если они захотят, то достанут в любом месте.

Ночью Като стало совсем плохо. Он метался по кровати и звал родителей.

Повар сбегал за Павловским. Тот, осмотрев больного, дал ему какие-то таблетки, сказал встревоженному Катаока: