Любовь дикая и прекрасная

Бедра графини послушно раздвинулись, а тело выгнулось навстречу его напору. Катриона крепко обвила короля ногами, и всякий раз, как Джеймс входил в нее, язычок графини выстреливал у него во рту. Монарх дико возбудился и уже не в состоянии был себя сдерживать. Однако же несколько минут спустя, когда Катриона задвигалась под ним, он снова испытал вожделение. Она вновь и вновь нашептывала его имя, словно молебствие. Король обезумел от страсти, и на этот раз он сдерживал себя до тех пор, пока любовница тоже не ощутила себя на седьмом небе.

Обессилевшие, они лежали на кровати, тяжело дыша. Наконец король сказал:

– Ты пугаешь меня, Кат! Ты совсем не походишь на простую смертную, ибо никакая женщина не способна любить так, как ты только что любила меня!

– Да что вы, милорд? Разве я вас ублажила?

– Да, любовь моя, ты потрясающе меня удовлетворила. Какая-нибудь магия?

Вспомнив, что Джеймс был страшно суеверен, Катриона закусила губу, чтобы не рассмеяться.

– Нет, милорд, я использую только чары своего тела.

Встав, она потянулась, а затем прошествовала к буфету.

– Белое или красное, милорд?

– Красное.

Графиня наполнила рубиновым вином два хрустальных бокала. Вернувшись к кровати, она протянула один королю. Задумчиво потягивая напиток, монарх спросил:

– Это Патрик тебя научил так любить?

– Да, – тихо ответила Катриона.

– И ты никогда не знала других мужчин?

– Нет, Джеми, никого. По рождению я – Хэй из Грейхевена. Наш дом стоит на отшибе, и, кроме моих братьев и кузенов Хэй и Лесли, у меня не было встреч с внешним миром. Я пришла к Патрику девственницей.

– А велика ли твоя семья?

– Четыре брата – один старший, три младших. И мои родители еще живы.

– Тебе повезло, милая.

– Однако это только часть семьи, – напомнила графиня. – Не забывай, что у меня муж и шестеро детей. – Катриона открыто взглянула на короля. – Ваше величество, когда королева, ваша невеста, прибудет из Дании, я отправлюсь домой, в Гленкерк, к детям. Пусть вы и король, но я не позволю вам разрушить мою семью! Я люблю Патрика Лесли, и я люблю наших детей. Иначе я бы скорее наложила на себя руки, чем отдалась вожделению другого мужчины!

Джеймс ухватил ее за волосы и притянул к себе.

– И однако, мадам, вы отвечаете на мои ласки и будете отвечать до тех пор, пока мне это нравится.

– Отвечаю, – с вызовом ответила Катриона, – потому что Патрик научил этому мое тело.

– Все ли Лесли являют в постели подобные образцы добродетели? – язвительно спросил король.

– Если послушать их жен и девок нашего округа, то так оно и есть. Моя кузина Фиона была очень беспокойной и легкомысленной женщиной. Но с тех пор, как она вышла за Адама, брата Патрика, ни разу не гуляла.

– Фиона Лесли, – припоминал король. – Ах да! Знойная, с золотистыми волосами, серыми глазами и атласной кожей цвета слоновой кости. Видел эту девку, но не знал, что она тебе родственница. Возможно, как-нибудь вечером я приглашу вас обеих.

– Разве тебе не хватит одной такой женщины, как я, Джеми? – И, оттолкнув короля назад на подушки, графиня умело его поцеловала. Рука Катрионы скользнула монарху между ног. Под шелковистым жаром ее настойчивых и умелых ласк он не замедлил возбудиться, но прежде чем успел пошевелиться, чтобы полезть на любовницу, Катриона взяла дело в свои руки и сама взобралась на Джеймса, торжествующе встретив его удивленный взгляд. Она уселась на нем верхом, как на лошади, и прямо-таки поскакала, резко всаживая в ясновельможные бока свои округлые колени. Такого Джеймс Стюарт не испытывал никогда и ни с одной женщиной. Он протестующе бился под ней, но она только посмеивалась. – Как вам нравится, когда вас насилуют, милорд?

Король так и не сумел вырваться из железного обхвата этих сильных и горячих бедер, и, к страху своему и стыду, Джеймс почувствовал, что изливает в нее свое семя яростными струями. Катриона, обессилев, рухнула на него. Разъяренный монарх перевернулся и задвинул графиню под себя. Ее глаза озорно сверкали, а рот смеялся. Слегка отшлепав упрямицу, сладострастник изумился, потому что вдруг почувствовал, как в нем снова просыпается желание. Он тут же вонзился в любовницу, да так, что та закричала от боли. И тогда Джеймс несколько утешился мыслью, что причинил ей страдание.

– Из всех женщин, с которыми я спал, ты, Катриона Лесли, возбуждаешь меня больше всех. Но если ты когда-нибудь еще раз сделаешь мне то, что сделала сегодня, я изобью тебя до посинения. Я не девка, чтобы со мной обращались таким образом!

– Прошу прощения у вашего величества, – покорно отвечала Катриона. Но в голосе ее почему-то звучало мало раскаяния. – Время от времени, – продолжила она, – Патрик желает, чтобы я любила его таким способом. Он уверяет, что возбуждается, когда играет с моими грудями, когда…

– Когда я захочу тебе всунуть и при этом поиграть с твоими сиськами, то поимею тебя по-гречески, – прервал ее король. – Это, кстати, я и намереваюсь сейчас проделать!

– Нет, Джеми!.. Проклятие! Пожалуйста, только не это! Ненавижу это! Не-ет!

Теперь уже посмеивался король. Джеймс хотел наказать ее еще сильнее и нашел, как это осуществить. Катриона испытает такой же стыд, какой испытал он. Силой перевернув графиню на живот, король немедленно овладел ею, безжалостно тиская прелестные груди. Он испытывал удовольствие от того, что Кат плакала и пыталась вырваться из его рук. Когда он наконец кончил, строптивая леди выглядела сильно подавленной, и Джеймс чувствовал, что он снова над ней господин.

Несколько часов они проспали. Затем, возбудившись зрелищем обнаженной любовницы, встрепанной и сонной, король овладел ею снова. На этот раз он сделал это с нежностью. Потом, глядя на нее сверху, сказал:

– Сегодня вечером, моя кошечка, я задержусь. Приду ближе к полуночи.

Взяв марципан с тарелки на ночном столике, он надел халат и исчез в двери потайного хода.

Катриона, истощенная до крайности, откинулась на подушки. Она прислушалась к своему измятому и израненному телу и даже засомневалась, что сможет подняться и пойти. Но – и тут графиня, засыпая, улыбнулась – если она сумеет все это выдержать и дальше, то скоро у Джеймса Стюарта накопится достаточно воспоминаний, чтобы навсегда сжечь ему душу. Никакая другая женщина уже не сумеет удовлетворить короля. Такой будет ее месть. И Катрионе не приходило в голову, что сиятельный любовник может просто не отпустить ее.

Несколько часов спустя в комнату заглянула Эллен. То, что она увидела, определило ее действия.

– Сегодня утром графине нездоровится, – объявила она обеим младшим горничным Катрионы. – Вот вам на двоих серебряная монета. Прямо за городом – ярмарка. Можете пойти, но сразу пополудни возвращайтесь.

Эллен заперла двери покоев и, вернувшись в спальню, села рядом со своей хозяйкой, занявшись вязанием.

Катриона проснулась поздно.

– Сколько времени? – спросила она.

– Третий час, – ответила Эллен. – Боже милостивый, миледи! Что он вам сделал?!

– Все, – устало отвечала Катриона. – Где Силис и Юна?

– Я отослала их, потому что увидела, в каком вы состоянии. Они скоро вернутся.

– Я хочу ванну. Горячую-горячую ванну!

– Нельзя так каждую ночь, – с укором заметила Эллен.

Катриона печально улыбнулась.

– Да, нельзя. Но не пугайся, Эллен. Этой ночью мы с королем только примеривались друг к другу. Теперь он знает мою мерку, а я – его!

Полтора часа спустя графиню Гленкерк можно было увидеть за городом, она ездила верхом в окружении шести вооруженных всадников. Простой народ, знавший репутацию добродетельной графини, восхищался прекрасной наездницей и показывал дочерям как пример.

Весь конец лета и начало осени Катриона Гленкерк блистала при дворе Джеймса Стюарта. Не было такого дворянина, молодого ли, старого ли, который не желал бы ее. Но гордая леди Лесли не уступала никому. Она оставалась мягкой, очаровательной, изящной, остроумной и – недоступной. Адам Лесли искренне восхищался свояченицей.

– Никто, – сказал он, – никто никогда не догадается, что ты спишь с королем. Патрик гордился бы тобой.

– Сомневаюсь, – сухо ответила Катриона. – Кстати, тебе следует получше приглядывать за Фионой. Джеймс назвал ее знойной девкой. И мне кажется, что он совсем не прочь ее поиметь. – И Катриона обрадовалась смущению Адама.

– Сколько времени еще не будет юной королевы? – перевел разговор Адам.

Катриона помрачнела.

– Они один раз уже выходили в море, но столкнулись с необычайно жестокой бурей. Насколько я знаю, их кораблю пришлось зайти в Осло, и там они ждут, когда море успокоится. – Катриона понизила голос: – Говорят даже о черной магии. Нескольких женщин уже допрашивали. Джеми начинает тревожиться. Я не удивлюсь, если он сам отправится за невестой.

– И оставит Шотландию? – недоверчиво переспросил Адам. – Но зачем? Пусть пошлет своего главного адмирала.

– Ботвелл не поедет. Он заявляет, что обеднел из-за штрафов, которые Джеми наложил на него во время их последней ссоры, и не имеет денег на такую экспедицию.

Адам засмеялся.

– А он нахален, этот пограничный лорд! Не боится снова навлечь на себя гнев его величества. Ты и в самом деле думаешь, что Джеми поедет?

– Да. В конце концов, он хочет заиметь свою жену, а не чью-то другую.

Катриона улыбнулась – ведь именно она и настроила короля. Уже десять недель она делила ложе с Джеймсом. Впервые в его унылой жизни ночи наполнились теплом, появилось даже какое-то ощущение уюта. Женщина, которая спала рядом с ним, была нежной, доброй и щедрой. Она уверяла, что и его брачное ложе доставит ему такие же наслаждения. И конечно же, не минует монарха приятная обязанность производить детей. Датская королевская семья отличалась многочисленностью, и его будущая супруга Анна, без сомнения, окажется плодовитой. Подумать только, всего через год Джеми может уже стать отцом!

И чем больше славословила Катриона, тем более страстно и скорее желал Джеймс Стюарт соединиться со своей невестой. И, не имея больше сил терпеть, король отдал распоряжения, как правительству работать в его отсутствие. Оставив регентствовать своего кузена Френсиса Стюарта Хепберна, графа Ботвелла, двадцать второго октября 1589 года Джеймс Стюарт отплыл из Ли в Осло. Ему сопутствовала удача. Дули свежие бризы, ярко голубели солнечные небеса, а море словно приветствовало монарха. Он быстро достиг Норвегии.

После отъезда короля Катрионе больше не было смысла оставаться при дворе, и она стала подумывать о возвращении в Гленкерк. Джеймс, однако, перед своим отъездом потребовал с нее обещания не покидать столицу до того, как он привезет юную Анну. Графиня согласилась, посчитав, что с появлением датчанки освободится от его ухаживаний. Катриона страстно желала Патрика и волновалась, столь ли он одинок, сколь и она.

17

Когда в начале ноября король Джеймс прибыл в Осло, то был встречен своими же дворянами, посланными сопровождать королеву. Они эскортировали нетерпеливого монарха к дому, в котором остановилась датская принцесса. На громоподобный стук выбежал перепуганный слуга, и, оттолкнув его, Джеймс Стюарт ворвался внутрь, крича, что желает немедленно видеть свою невесту.

Короля спешно направили в гостиную на второй этаж. Он легко взбежал по ступеням. Влетев в салон, Джеймс закричал:

– Анни, любовь моя! Это твой Джеми! Поцелуй меня, девочка! Я приехал забрать тебя в Шотландию!

Перепуганная принцесса, хоть и очень усердно изучавшая прежде английский, не смогла, конечно, разобрать, что сказал этот дикий мужчина, так внезапно представший перед ней. С выражением явного неудовольствия она отступила назад. Тогда вперед выступил граф Гленкерк и на медленном английском языке, без акцента, произнес:

– Ваше королевское высочество, дозвольте мне честь представить вам его милостивое величество короля Шотландии Джеймса Стюарта.

Принцесса опустилась в изящном реверансе. Король был моментально очарован. Невеста оказалась даже милее, чем на портрете. Анна Датская, лишь немного уступавшая Джеймсу в росте, покорила монарха шелковистыми желтоватыми волосами, небесно-голубыми глазами и розово-белым цветом лица.

На ее подбородке была небольшая расщелинка, а когда девушка смеялась, то с обеих сторон ее рта, свежего, как бутон розы, появлялись две восхитительные ямочки. Вся она дышала юностью и невинностью, и перед Джеймсом сразу же прошли все те картины, которые ему рисовала Катриона и которые должна была принести ему супружеская жизнь.

– Ваше высочество, его величество хотел бы приветствовать вас поцелуем, – продолжил граф.

Анна Датская даже не посмотрела на короля. Она обратилась прямо к Гленкерку:

– Пожалуйста, передайте его величеству, что воспитанные датские дамы не целуют джентльменов, пока не выйдут за них замуж.

Одарив собравшихся новым реверансом, она сделала знак своим фрейлинам и покинула гостиную.

Король остался стоять с разинутым ртом, глядя невесте вслед. Затем он выругался.

– Боже! И с этой ледяной девицей меня повязали?!

Хотя многие из его придворных уже успели познать на опыте неразборчивость датских дам, никто не осмелился проронить ни слова; наконец подал голос Патрик Лесли:

– На самом деле, кузен, это милая девчушка. Просто вы застали ее врасплох. Думаю, что она испытала неловкость и девическую робость. Несомненно, она желала встретить вас в парадном одеянии, а не в простом платье, которое было на ней. Как мужчина, который женат уже много лет, скажу, что женщины придают весьма большое значение своему внешнему виду, особенно при первой встрече.

Придворные согласно забормотали. Несколько смягчившись, Джеймс сказал:

– Катриона шлет тебе свою любовь, Патрик. Я разрешил ей, пока мы не вернемся в Шотландию, съездить домой в Гленкерк.

Датские придворные сопроводили короля Джеймса в другой особняк, где ему предстояло жить до бракосочетания. А граф Гленкерк отыскал одну из фрейлин принцессы и попросил на следующую встречу с королем одеть невесту более изысканно.

Заочно Анну Датскую и Джеймса Стюарта женили двадцатого августа. Теперь их официально венчал пресвитерианский священник, прибывший из Шотландии вместе с королем. Бракосочетание происходило в местной церкви двадцать девятого ноября. Для шотландских и датских аристократов был устроен пир. Новая королева Шотландии превыше всего остального любила танцы и вечеринки. Празднество получилось веселым, и фрейлины королевы вдоволь позабавились.

Одна из них, госпожа Кристина Андерс, уже давно выделила среди шотландских дворян графа Гленкерка. Впервые эта дама увидела Патрика в самом начале сентября и тогда же решила его непременно добиться. То, что граф оказался женат, заботило госпожу Кристину мало. Она тоже была связана узами брака, третьего по счету, с мальчиком двенадцати лет.

Семнадцатилетняя Кристина Андерс, изящная малышка с волосами цвета позолоченного серебра и темными сапфировыми глазами, казалась морской богиней в миниатюре. Десятилетней ее выдали замуж за старого графа, который питал слабость к маленьким девочкам. В тринадцать лет юная дама овдовела, и тогда ее выдали за человека средних лет, который любил лишать юных девушек невинности. А Кристина все еще была девственницей.

После того как ее второго супруга убил разъяренный крестьянин, госпожа Кристина быстро женила на себе мужнина наследника, мальчика, которому едва минуло одиннадцать. Тут-то она и обрела свободу в личной жизни. Поручив малолетнего мужа наставнику и оставив обоих в поместье, госпожа Андерс, не испытывая недостатка в деньгах, отправилась в Копенгаген. Здесь она возобновила знакомство с принцессой Анной, подружкой детских игр. Естественно, что, когда принцессу обручили с королем Шотландии, Анна попросила свою старую подругу стать одной из ее фрейлин. Отказываться было немыслимо.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.