Полная версия
У страха глаза велики
– Это другое дело, – улыбнулась Юлия Арсеньевна. – Вот так иной раз рождаются недоразумения. Поэтому, Стеша, ты уж когда передаешь кому-то чьи-то слова, старайся быть точной…
– Поняла, – кивнула Степанида.
– Ах, Стеша, я ведь обещала учить тебя французскому, и так ничего не вышло… Какая жалость!
– Да, кабы знать… – вздохнула Степанида. – Но ничего. Мотька училась французскому, уроки брала… И Аська по-французски свободно чешет. Они ж меня там одну не бросят, правда же?
– Не должны! – засмеялась Юлия Арсеньевна.
– А вы в Париже были?
– Увы, нет. Не привелось.
– Еще побываете!
– Ну, это вряд ли… Хотя чем черт не шутит, правда?
– Истинная правда! Я вот даже и не мечтала, а вчера Мотька мне сказала, так я думала: от радости в окошко выпрыгну!
– Нет уж, будь добра, в окошко прыгать не надо!
– А вы небось по книжкам все про Париж знаете?
– Не все, но многое…
– Вы мне напишите, что там надо посмотреть, ладно?
– Зачем? Думаю, все, что следует, тебе и так покажут. Без моих списков. Ты ведь едешь в гости в высшей степени интеллигентную семью.
– Ой, мамыньки! Я ж там чупаха чупахой буду выглядеть!
– Никакая ты не чупаха! – возмутилась Юлия Арсеньевна. – Ты умная девочка, за то время, что ко мне ходишь, ты многому научилась, ты вообще очень восприимчивая, сообразительная, так что тебе там совершенно нечего стесняться.
– Но вы мне все-таки скажите, научите меня, пока время есть, каким-нибудь французским словам… Или нет, бог с ними, со словами, вы скажите лучше, куда меня там поведут, чтобы я совсем уж дурой не выглядела. Мол, сегодня мы поедем туда-то, а завтра туда-то…
– Да, задачку ты мне задала! – засмеялась Юлия Арсеньевна. – Что ж, для начала давай выясним, что ты знаешь про Париж? Какая река там протекает?
– Река? Не знаю.
– Сена. Постарайся запомнить – Се-на.
– Сена. Значит, как увижу в Париже речку, можно кричать: «Ой, Сена!» Да?
– Да. А какой в Париже самый главный музей?
– Музей? Ой, я что-то слышала, Мотька говорила… Сейчас вспомню… Дувр!
– Не Дувр, а Лувр. Дувр – это город в Англии.
– Ага, Лувр! И самая главная там картина – эта… Мона Лиза, да?
– Самая главная? Пожалуй. А кто написал эту картину?
– Я помню… Сейчас… Его тоже звали Леонардо!
– Почему тоже?
– Ну, как Леонардо ди Каприо!
– Боже мой! – схватилась за голову Юлия Арсеньевна. – Его звали Леонардо да Винчи. Запомни – Леонардо да Винчи. И не вздумай там вспоминать про ди Каприо.
– Ладно, запомню.
– А ты читала «Собор Парижской Богоматери»?
– Нет, не читала.
– Я тебе дам, постарайся прочитать до отъезда, и тогда уж ты никогда о нем не забудешь.
– А книжка толстая? – деловито осведомилась Степанида.
– Довольно толстая.
– Не, Юлия Арсеньевна, я не успею. Вы лучше так мне про этот самый собор расскажите. Мотька точно там была.
– Надо полагать… – вздохнула Юлия Арсеньевна.
– В общем, чтобы не опозориться, мне там лучше помалкивать, да?
– Ну почему? Если что-то захочешь узнать, обязательно спрашивай. Думаю, вас по городу будет Ася водить, ее-то ты можешь не стесняться. А вообще, Стеша, чтобы в будущем не попадать в такие ситуации, надо побольше читать. Чем больше человек читает, тем он лучше развивается. Это еще никому не вредило.
– А чего читать-то надо? Книг вон сколько понаписано, все не прочитаешь!
– Все и не надо. Я подумаю и составлю тебе список.
– Только что-нибудь нескучное, ладно?
– Постараюсь. Стеша, но ведь ты же сама мне говорила, что читать любишь.
– Люблю. Детективы и приключения разные.
– Этого мало, детка. Я знаю, в наше время многие вообще ничего не читают, только ты ведь хочешь стать образованным человеком, правда? Кстати, Матильда, насколько я знаю, много читает.
– Это правда, она без книжки вообще не может. И всегда говорит, что это благодаря Аськиной семье она вообще что-то знает.
– Вот и тебе не стоит от нее отставать.
– Но Матильда очень много всяких стихов читает, а я этого не понимаю, по-моему, это неинтересно. Всякие там розы-слезы, кровь-любовь…
– Все ясно, – улыбнулась Юлия Арсеньевна, – просто ты еще не влюблена.
– Не влюблена? А при чем тут это?
– При том, что влюбленному человеку хочется читать стихи. Погоди, ты еще в этом убедишься.
– А вообще-то правда, – задумчиво проговорила Степанида. – Алка, как в Костю втюрилась, тоже какие-то стишки читает. Ну надо же! И это все так?
– Ну, разумеется, не все, только те, у кого в душе что-то звучит…
– У Алки, значит, звучит?
– Если ее в таком возрасте на стихи потянуло, определенно звучит.
– А может быть так, что я никогда не влюблюсь?
– Нет, не может! – засмеялась Юлия Арсеньевна. – Хоть раз в жизни всякий человек влюбляется.
– А вы сколько раз влюблялись?
– Я? О, я очень часто влюблялась, я была очень влюбчивая.
– Да? А первый раз, когда влюбились, вам сколько лет было?
– Лет пять, должно быть, я была влюблена в шофера, который водил персональную машину нашего соседа по площадке. Как сейчас помню, он был молодой, красивый, и его звали Артур.
– А мне вот скоро тринадцать будет, а я еще не влюблялась, – тихо сказала Степанида.
– Стеша, а когда у тебя день рождения?
– Двадцать третьего июня.
– Значит, отмечать его ты будешь в Париже!
– Ой, мамыньки, я и забыла совсем. Ну надо же… Знаете, Юлия Арсеньевна, мне все как-то не верится… И я не знаю, как там будет…
– Там будет хорошо! Там будет просто восхитительно, можешь мне поверить. Лето, Париж… Да я в твоем возрасте даже мечтать ни о чем подобном не могла, так что ничего не бойся, а просто наслаждайся жизнью.
– А на самолете небось страшно летать?
– Страшно? Не знаю. Я всегда любила летать. Это так прекрасно – села в самолет, и через два-три часа ты уже в другом городе или в другой стране. Выходишь из самолета – и сразу ощущение чуда. А когда на поезде тащишься, в тесном купе, иной раз такие попутчики попадутся, что не дай бог… Стеша, ты еще никогда не летала?
– Нет. Только на поезде…
– Вот видишь, сколько интересного тебе предстоит. И первый твой полет будет не куда-нибудь, а в Париж! Ты счастливая, Степанида! Тьфу, тьфу, тьфу, чтоб не сглазить!
Они еще довольно долго беседовали, пока Степанида занималась хозяйством. Потом она понеслась домой. Встретила ее Матильда.
– Где ты была? – сурово спросила она.
– Мы с Алкой… – начала Степанида.
– Не ври! Я Алку встретила!
– И чего?
– Ничего! Степанида, колись!
– Да я…
– Покажи дневник! – неожиданно потребовала Матильда.
Степанида, облегченно вздохнув, полезла в сумку за дневником. Там все было в порядке. Пятерки и четверки. С точными науками она вполне справлялась сама, а с историей и литературой ей здорово помогала Юлия Арсеньевна, так что дневник она могла предъявить сестре вполне спокойно. Матильда пролистала дневник.
– Странно, – пробормотала она.
– Что странно, Мотя? Что я хорошо учусь? Я разве придурочная?
– Ты не придурочная, нет, но сейчас явно придуриваешься! Говори, где тебя носит? Мне тетя Тася сказала, что ты после школы где-то шляешься, домой поздно приходишь. Что это значит? Говори, Степанида, а не то вместо Парижа в Харьков отправишься. Со мной шутки плохи! Я не для того тебя к себе взяла, чтобы ты с дурной компанией спуталась.
Степанида молчала.
– Что молчишь? Придумываешь, как бы половчее соврать?
– Мотя, ты почему орешь?
– Я не ору!
– Ты попросила показать дневник, думала небось – там одни пары да колы?
– Знаешь, я не уверена, что это не поддельный дневник! Я, пожалуй, завтра в школу наведаюсь, с учителями поговорю! А то с тебя станется!
Степанида расхохоталась.
– Ты чего? – насторожилась Матильда.
– Иди, Мотя, иди в школу! Только потом будешь у меня прощения просить!
– Прощения просить? Интересно, за что?
– За ложные обвинения, вот! Потому что я и вправду хорошо учусь. Я, Мотя, способная, а ты и не заметила.
– Я заметила, еще как заметила! Способности у тебя и впрямь редкие, особенно если вспомнить историю с теми несчастными долларами…
– Сколько можно одно и то же вспоминать! И потом, все ведь хорошо кончилось.
– Ладно, пусть, но только ты мне зубы-то не заговаривай. Куда тебя после школы носит? Имей в виду, я ведь все равно узнаю, у меня тоже как-никак детективный опыт есть, поэтому лучше сама признайся.
Степанида смотрела на нее исподлобья и молчала.
– Не скажешь? Жаль. Я так хотела показать тебе Париж…
– Знаешь, как это называется? – разозлилась Степанида. – Шантаж!
– Ах вот что? Шантаж? А как твое поведение называется, вот что я хочу узнать! И, между прочим, если бы в твоем поведении ничего плохого не было, не стала бы ты так таиться!
– Хорошо, – решилась вдруг Степанида. Париж есть Париж! – Так вот, пусть тебе будет стыдно! Если хочешь знать – после школы я работаю.
– Работаешь? – ахнула Матильда. – Кем?
– Ну, этой… помощницей.
– Помощницей? И кому ты, интересно знать, помогаешь?
– Одной пожилой тетеньке.
– Какой еще тетеньке?
– Я ж говорю – пожилой!
– Степка, ты правду говоришь?
– А то!
– И тебе за это платят?
– А как же! Вот! – Она подскочила к письменному столу, вытащила оттуда зеленую кожаную коробку от подаренных Матильде Олегом швейцарских часов и достала голубой конверт. – Вот, это я заработала!
Матильда пересчитала деньги и вздохнула с облегчением. Денег было немного.
– Степа, но зачем? Тебе что, денег не хватало?
– Хватало. Но я хотела иметь свои, заработанные… – Она чуть было не сказала про компьютер, но промолчала, а то Мотька могла ее не так понять.
– И что это за тетенька?
– Одна знакомая. Такая хорошая…
– Но как ты ее нашла?
Эх, говорить так говорить!
– Мне тетя Липа эту работу нашла!
– Тетя Липа? – ахнула Матильда.
– Да, я ее попросила, и она нашла мне эту работу. Между прочим, она меня поняла.
– И кто эта женщина?
– Ты ее дочку знаешь. Артистку Пивоварову.
– Пивочку? – воскликнула Мотька. – Так ты у ее мамы работаешь?
– Ну!
Мотька пребывала в растерянности.
– И что же ты там делаешь?
– Всего понемножку. Убираюсь, в магазин бегаю, в аптеку, в сбербанк за квартиру платить, на почту… А Юлия Арсеньевна меня всему учит, манерам там разным, говорить правильно, вилку и нож правильно держать. Она… Знаешь, Мотя, она такая хорошая, как родная… Если не веришь, можешь ей позвонить хоть сейчас. Она так за меня обрадовалась, что я в Париж еду…
Мотька улыбнулась.
– Еду?
– Едешь, едешь! – успокоила ее Матильда.
Время летело с бешеной скоростью. Оказалось, что до отъезда надо переделать кучу дел, но Матильда со Степанидой спокойно все обдумали, распределили обязанности и в результате все успели. Более того, Матильда познакомилась с Юлией Арсеньевной. И та наговорила ей столько хороших слов про Степаниду, что Матильда ощутила настоящую гордость за свою двоюродную сестренку.
– Ох, у меня просто камень с души свалился, – призналась она пожилой даме. – А то я уж невесть что думала…
– Нет-нет, Матильда, Стеша на редкость способная и хорошая девочка. Очень добрая… Но одинокая, с комплексами. И читает мало, к сожалению.
– Ничего, это мы поправим! – задорно сказала Матильда. – Она у меня начнет читать, никуда не денется. Я ее допеку за этот месяц. А потом… Вы согласитесь ее обратно взять? – не без робости осведомилась Матильда. – Когда она у вас, я спокойна, а то после Парижа у меня сумасшедшая жизнь начнется. Гастроли и еще… Меркулов хочет ставить со мной «Ромео и Джульетту».
– Матильда, поздравляю, это же чудо!
– Это правда чудо, – кивнула Матильда. – Но работа будет еще та… Я ведь пока еще ничего не умею, одно дело играть современную девчонку, хоть и американскую, и другое дело – Шекспир! Так что Степе я мало времени смогу уделять…
– Не волнуйся, я теперь уж не могу долго без Стеши обходиться, мы с ней привязались друг к другу.
– Спасибо, спасибо вам огромное!
Степанида этого разговора не слышала, она в это время бегала в магазин и на почту. А все ее мысли были только о предстоящем путешествии. Сердце сладко и в то же время испуганно замирало, когда она говорила себе: «Послезавтра я буду в Париже! Обалдеть можно!»
Накануне отъезда ей позвонил Валерка.
– Степка, как дела? Собираешься?
– Собралась уже.
– Волнуешься?
– Ни капельки, – соврала Степанида.
– Врешь. Я ж тебя знаю! Да, кстати, я хотел спросить, про куртку никаких новостей нет?
– Откуда?
– Так я и думал. Мне тут пришла в голову одна мысль…
– Какая?
– Да вот хочу на досуге разузнать, кто такой этот Холщевников.
– На каком досуге? Ты ж на дачу едешь!
– Отъезд на три дня откладывается, там трубу прорвало, пока отремонтируют… Как ты на это смотришь?
– Да никак. Охота тебе, узнавай!
– Как, ты сказала, его зовут? Тимофей…
– Михайлович! Валер, ты один, что ли, будешь этим заниматься?
– Пока один. А там посмотрим. Если дело окажется перспективное, может, Костю привлеку.
– Валер, прошу тебя, если привлечешь Костю, привлеки и Алку, ладно?
– Это еще зачем?
– Сам не понимаешь?
– Она в него влюблена, что ли? – догадался Валерка.
– Ну да. Ой, ее ж тоже на дачу увозят…
– Да погоди, Степа, может, этот Холщевников просто какой-нибудь престарелый актер. Скорее всего даже. Везет же тебе, Степка, в Париж едешь!
– Не говори!
– Вас Олег провожать будет?
– Олег, понятное дело.
– А Мотькина мама?
– Она не сможет. У нее Игорек приболел. А ты почему спрашиваешь?
– Просто так. Ну ладно, Степа, желаю тебе удачной поездки. Да, когда будешь гулять по Монмартру, вспомни про меня.
– По чему гулять?
– По Монмартру. Монмартр – это такой район Парижа, где живут художники. Оперетку знаешь «Фиалка Монмартра»?
– Слыхала вроде…
– Наверняка слыхала. Там еще поют: «Карамболина, Карамболетта, ты светлой юности мечта!»
– А, знаю! – обрадовалась Степанида. – «Карамболина, Карамболетта, у ног твоих лежит блистательный Париж!»
– Молодец, а говоришь, не знаешь. Вот все герои этой оперетки жили как раз на Монмартре. Да, Степка, я желаю, чтобы и у твоих ног лежал блистательный Париж!
– Скажешь тоже! – хмыкнула Степанида.
– Ну не у твоих, так у Мотькиных!
– Валер, ты чего так раздухарился?
– Свобода, Степка, со школой до сентября покончено, это ли не радость?
– Вообще-то да. Ну все, Валер, у меня еще дела всякие.
– До свиданья, друг мой, до свиданья, милый мой, ты у меня в груди, предназначенное расставанье означает встречу впереди!
– Ты больной?
– Почему? Наоборот, здоровый. Я тебе прочитал стихи, а ты, как хабалка, отвечаешь: «Ты больной!» Фу, Степанида, я думал, твоя душа уже распахнута для искусства! Ты что, этих стихов не знаешь? Это же Есенин. Сергей Есенин. Это его самое последнее стихотворение, он его кровью написал, вскрыл себе вены и кровью написал эти стихи, а потом повесился.
– Брешешь.
– Степанида, ты хотя бы слышала про такого поэта – Есенин?
– Конечно! Только я ничего такого не знала… про вены…
– Зато теперь узнала. Кстати, Маяковский про это написал: «Может, окажись чернила в “Англетере”, вены резать не было б причины». Ладно, Степка, вот ты вернешься из Парижа с распахнутой душой, и я научу тебя любить стихи.
– Да чего вы заладили: стихи, стихи? – проворчала Степанида.
– Кто это вы? – полюбопытствовал Валерка.
– Ты да Юлия Арсеньевна.
– Потому что мы оба чувствуем за тебя ответственность и не хотим, чтобы ты выросла недоразвитой.
– А по-твоему, кто стихи не читает, тот недоразвитый?
– В известном смысле.
– Валер, а ты давно стихами увлекаешься? – спросила Степанида, припомнив слова Юлии Арсеньевны о том, что стихи читают влюбленные.
– Да как тебе сказать… уже года три. А что?
– Да нет, так… – разочарованно протянула Степанида.
– Ладно, Степка, счастливо тебе!
– И тебе – счастливо оставаться!
… Утром Матильда разбудила ее ни свет ни заря.
– Степка, вставай, а то в Париж опоздаем!
Матильда так и сияла.
– Моть, вон сколько времени еще, а у нас все готово! Могли б еще поспать.
– Ничего, в самолете поспишь!
– Нешто там уснешь?
– А почему бы и нет?
– Страшно.
– Да нет, Степа, можно привыкнуть.
– А ты когда первый раз летела – боялась?
– Боялась, да. Но Аська меня успокаивала. И потом, в самолете было так интересно! Ох, Степка, просто сил уж нет терпеть!
– Ты меня поэтому разбудила?
– Конечно! – счастливо засмеялась Матильда и в ночной рубашке закружилась по комнате.
– А нас кто встречать будет? Аська?
– Конечно! И еще, наверное, Ниночка. Помнишь Ниночку?
– Помню, еще бы не помнить! А у них там чего, дом свой?
– Нет, квартира, но большущая, на целый этаж! А красивая… Ох, как я по Аське соскучилась, мне столько надо ей рассказать…
– Да, так я и знала, вы там целыми днями секретничать будете, а мне что делать?
– Успокойся, все продумано! – засмеялась Мотька. – Днями мы секретничать не будем, только ночами. Когда ты будешь дрыхнуть без задних ног.
– А вы спать не будете?
– Будем, будем! Но немножко меньше.
Когда они позавтракали, Матильда заставила Степаниду одеться и критически ее оглядела.
– Годишься! – сказала она. – Вполне!
На Степаниде были новенькие джинсы и привезенный из Риги модный джемперок красивого золотисто-бежевого цвета, который очень шел к ее карим глазам.
Вскоре позвонил Олег и спросил, готовы ли они.
– Спускайтесь через двадцать минут, – распорядился он, – хотя нет, у вас же чемоданы, я сам зайду. Опять небось соленые огурчики прешь для Игоря Васильевича?
– Пру! – засмеялась Матильда. – С мамой спорить бесполезно!
Игорь Васильевич Потоцкий – Аськин дед, знаменитый оперный певец. В его честь Мотькина мама Александра Георгиевна назвала своего сынишку, которому не было еще и года.
Раздался звонок. Степанида открыла дверь и обомлела. Рядом с Олегом стоял смеющийся Валерка.
– Не ожидала? А я вот решил тебя проводить. А то, думаю, Матильду Олег провожает, а тебя – никто. Ты не против?
– Нет, что ты… – обрадовалась Степанида. – Это клево!
– Ты сегодня нарядная, тебе эта кофточка к лицу.
Степанида вспыхнула. День хорошо начинается, подумала она, и радость ее захлестнула.
– Все, девочки, пора! – напомнил Олег и подхватил их сумки и большой чемодан.
Глава III
Долгожданная встреча
Я проснулась и сразу вспомнила – сегодня прилетает Мотька! Мы не виделись почти полгода, и каких полгода! В ее жизни столько всего произошло за это время. Моя любимая подружка Мотька стала настоящей звездой! Но это там, в России, она звезда, а здесь, в Париже, она будет просто Мотькой, как раньше. Я уверена, что она не зазналась, не изменилась. И все в доме радуются ее приезду – и дед, и Ниночка. Однако с Мотькой приедет Степанида, та еще штучка. Мы с нею, правда, давно помирились, но все-таки неизвестно, чего от нее можно ожидать. Но все же я и ей очень рада.
Зазвонил телефон. Это Ален.
– Стася! Ты готова?
Встречать Матильду мы поедем с Аленом. Дед и Ниночка сейчас в Испании, там в Севилье у деда концерт и два спектакля. Он поет дона Базилио в «Севильском цирюльнике».
– Буду готова через полчаса! – ответила я Алену.
На восемнадцатилетие ему купили машину. И дед успокоился. Он почему-то просто сходил с ума, когда Ален возил меня на своем мотоцикле.
– А Поль поедет?
– А как же! Он Матильду никак забыть не может!
Поль – товарищ Алена: прошлым летом, когда Мотька гостила у меня в Париже, он ухаживал за нею. Она, правда, осталась к нему равнодушна, но, думаю, все-таки будет рада его видеть.
– Стася, через полчаса спускайся, мы будем внизу.
– Договорились!
Я быстренько привела себя в порядок и выбежала на кухню, где мадам Жюли готовила что-то для торжественного завтрака. Когда дед с Ниночкой в отъезде, мадам Жюли остается ночевать у нас. Раньше мне это доставляло массу неприятностей, поскольку я не умела говорить по-французски, но за полтора года в Париже я стала говорить совершенно свободно, но, как уверяет Ален, только с легким акцентом, и теперь мы с мадам Жюли живем душа в душу. Хотя, конечно, это вам не тетя Липа!
Я выпила стакан сока и съела тост с сыром.
– А кофе? – спросила мадам Жюли.
– Спасибо, не хочется. А чем это так вкусно пахнет? – полюбопытствовала я.
– Это будет соус с базиликом.
– Соус? А к чему?
– К телятине, – невозмутимо отозвалась мадам Жюли.
– Просто слюнки текут! Ну все, мадам Жюли, я побежала!
– Ася, а ты уверена, что хочешь жить в одной комнате с Матильдой?
– Еще бы!
– Но, может, лучше было бы кузин поселить вместе?
– Нет-нет! Они всегда вместе, а мы с Матильдой так редко видимся.
– Боишься, что днем вы не успеете наговориться?
– Вот именно!
Я выскочила на свою любимую авеню Виктора Гюго, и тут же к дому подкатил красный «Пежо» Алена. Я прыгнула на сиденье рядом с ним. Поль сидел сзади.
– Послушай, Стася, а что мы будем делать с этой девчонкой, Матильдиной кузиной? – спросил Поль. – Она же будет под ногами путаться. Например, вечером мы могли бы пойти потанцевать, а как быть с нею?
– Да, это задачка! – засмеялся Ален. – Я как-то об этом не думал.
Сказать по правде, я тоже не думала об этом. Но, зная характер Степаниды, я поняла – это может стать проблемой.
– Значит, мы пойдем сегодня в такое место, куда можно взять и ее.
– Интересно, что это за место? – хмыкнул Поль.
– К примеру, в театр!
– В театр? Но она же по-французски ни в зуб ногой! – напомнил Ален. – Бедняжка просто сдохнет с тоски. Как, впрочем, и мы.
– Ничего, я все придумал! – засмеялся вдруг Поль. – Мы должны до вечера так ее умотать, чтобы часам к десяти она уже с ног валилась. Пусть детка сладко спит под присмотром мадам Жюли, а мы спокойно пойдем танцевать.
– Правильно! – обрадовался Ален. – Дешево и сердито!
– Не уверена, что из этого что-нибудь выйдет, – ответила я, – боюсь, что вы раньше с копыт слетите, чем Степанида!
– А что, такая мощная девица?
– Мощная? Да нет, но… От нее всего можно ждать. И вот еще… Прошу вас, не подшучивайте над ней.
– Почему, юмора не понимает?
– Понимает, но в Москве. А как поведет себя здесь, одному богу известно, – сказала я. – Очень прошу вас…
– Хорошо, – пожал плечами Ален. – Что мы, изверги?
– Вы не изверги, но…
– Все, Стася, можешь не продолжать!
В аэропорту меня охватило жуткое нетерпение. Скорей бы увидеть Матильду. Поль купил ей прелестный букет. Ален тоже подошел к цветочному киоску и выбрал маленький изящный букет.
– Это твоей Степаниде. Чтоб ей не обидно было.
Я взглянула на него с благодарностью.
Но вот объявили, что самолет из Москвы прибыл. Я замерла в ожидании.
– Аська! – раздался вдруг Мотькин вопль. – Аська!
Мы бросились друг другу в объятия. Потом отстранились – посмотреть, насколько мы переменились за это время. Меня поразила Мотькина бледность и худоба. Она была почти прозрачная. А глазищи теперь занимали пол-лица. У меня сжалось сердце.
– Мотька, ты так похудела! Ты здорова?
– Здорова, как корова! Только устала до чертиков. Ой, Аська, мне столько надо тебе рассказать.
И тут я взглядом наткнулась на Степаниду. Она стояла позади Мотьки с довольно-таки хмурым видом.
– Степанида, привет! Дай-ка я тебя поцелую. А ты выросла и похорошела!
Степанида позволила себя поцеловать. И тут к ней шагнул Ален.
– Добрый день, Степанида! Я – Ален! А это тебе, с приездом! – он протянул ей цветы.
Степанида залилась краской.
– Это мне? – пролепетала она. – Какие красивые… Спасибо.
И она взглянула на Алена с такой благодарностью, что я чуть не разревелась. А Матильда тем временем уже обнималась с Полем.
– Ну все, все, – сказал Ален, – нежности потом, сейчас надо ехать. Мадам Жюли ждет нас с завтраком. А ее завтраками пренебрегать не стоит.
– Я опять в Париже! – восторженно вскрикнула Мотька. – Кто бы мог подумать! Степка, ты хоть понимаешь – ты в Париже!
– Понимаю, чего ж тут не понять.
– Вот что значит разница темпераментов, – проворчал Ален.
В машине я с Мотькой и Степанидой села сзади, а Поль рядом с Аленом. Мотька то и дело что-то восклицала, а Степанида молча смотрела в окно.
– Аська, а какие планы на сегодня? – спросила негромко Мотька.
