Вспомни меня, любовь

– Еще бы, ваше величество! – хором воскликнули братья.

– А вы, госпожа Нисса? Будете ли вы столь же счастливы, как ваши братья? – Король хмыкнул и, не дожидаясь ответа, продолжал: – Готов поклясться, она покорит всех молодых мужчин при дворе. Вы еще пожалеете, леди Фицхаг, что взялись присматривать за этой английской розой.

– Я вполне способна сама за собой присмотреть, ваше величество! – вскинулась Нисса. – В конце концов, я старшая из детей моей матери.

– Нисса! – Блейз шокировала дерзость дочери, но король от души расхохотался:

– Не браните ее, мадам. Она напоминает мне мою дочь Елизавету. Нисса той же породы. Английская роза, но гордая, дикая роза. Приятно узнать, что у нее сильная натура. Эта сила понадобится при дворе, ты хорошо знаешь об этом, Блейз Уиндхем. А теперь накормят меня наконец или нет? Я выполнил все твои требования, Блейз! – хохотнул он. – Теперь у тебя нет необходимости морить твоего короля голодом.

Блейз подала знак, и немедленно в дверях показалась процессия слуг. Они несли на подносах плоды усилий поварих, сбившихся за последние сутки с ног в стремлении угодить своему королю. Как и обещала графиня, главным блюдом был ростбиф. Огромный кусок мяса, обвалянный в соли, обжаривали на вертеле до тех пор, пока сквозь слой соли не начал просачиваться ароматный сок. Затем подали светло-розовую деревенскую ветчину; жареную форель, сдобренную лимонным соком и красиво уложенную на свежий шпинат; ну и, конечно, паштет из куропатки, точнее, шесть паштетов, сквозь специальные отверстия в хрустящей корочке которых вытекал густой, пряный винный соус. На столе было несколько жареных уток, посаженных на серебряные блюда посреди озер из соуса с черносливом; и деревянные блюда, доверху наполненные нежными отбивными котлетами из молодой баранины; и разнообразные овощные блюда из зеленого горошка, лука и моркови с соусами из марсалы или сливок. Подали только что испеченный хлеб, и свежее деревенское масло, и небольшой аппетитный круг острого чеддерского сыра.

Король всегда был хорошим едоком, но сейчас Блейз потряс его аппетит. Он угостился ветчиной и ростбифом, съел целиком форель, утку, один из паштетов и шесть отбивных. Отдал должное и овощам, особо налегал на жареный лук, не обошел вниманием и хлеб, и масло, и под конец умял чуть ли не треть головки сыра. Его чаша ни на минуту не оставалась пустой, и пил он с таким же рвением, как и ел. Когда поднесли яблочный торт, он удовлетворенно вздохнул.

– Подайте топленых сливок, – приказал он слуге, держащему огромный поднос с тортом, и, когда требуемое принесли, откушал с очевидным удовольствием. – Отличный пир ты мне устроила! – поблагодарил король хозяйку, отдуваясь и расстегивая пояс. – Теперь уж я наверняка не проголодаюсь до самого обеда.

– Если бы я съел столько, – прошептал лорд Морган своим зятьям, – я бы не проголодался до следующего Михайлова дня.

Когда король уже собирался отбыть на охоту, графиня Лэнгфорд, к своему величайшему удивлению, почувствовала, что у нее начинаются роды.

– Я ожидала не раньше чем на следующей неделе, – сокрушенно прошептала она, опасаясь, что это событие может ускорить отъезд короля.

– Помилуй, Блейз, – сухо заметила ее мать, леди Морган, – у тебя было уже достаточно случаев убедиться, что дети появляются на свет именно тогда, когда они к этому готовы; не раньше и не позже. – Она повернулась к королю: – Поезжайте на охоту, ваше величество, и обязательно захватите с собой лорда Уиндхема. Я не знаю ни одного мужчины, от которого был бы хоть какой-то прок, пока его жена трудится над продлением их рода.

– Потому что свою часть этой работы мужчина делает первым, мадам! – ухмыльнулся король.

Мужчины отбыли на охоту, а Блейз, сопровождаемая матерью и сестрами, с трудом добралась до своей спальни. Там, после полутора часов энергичных усилий, она произвела на свет двух девочек.

– Не могу поверить! – изумилась графиня. – Я была уверена, что Тони умеет делать только мальчиков, а тут он подарил мне сразу двух милых дочурок!

– Они совершенно одинаковые, и лицом, и телом! – восхищалась ее мать. – Я все удивлялась, почему ни одна из моих дочерей не рожает близнецов, в то время как у меня их было четыре пары. Наконец ты первая сделала это, Блейз.

– Я поеду верхом и скажу папе, – предложила Нисса. – Он будет потрясен, уверена! – Она склонилась над малютками. – Какие они хорошенькие!

– Теперь, – промолвила леди Морган, – когда у тебя появились эти милые малышки, ты уже не так будешь скучать без Ниссы, если она уедет.

– Нет, мама, – возразила Блейз. – Никто не займет ее место в моем сердце. Ведь она – единственное, что осталось мне от Эдмунда. Я буду считать выполненным свой долг перед его памятью, только когда увижу ее в счастливом замужестве. Вы не можете не согласиться, что Эдмунд был прекрасным человеком.

– Согласна, – признала леди Морган, а леди Дороти Уиндхем, невестка Эдмунда, подтвердила сказанное кивком. – Не будь его, твои сестры не смогли бы так удачно выйти замуж, а твой отец не сумел бы поправить наши пошатнувшиеся дела. Я благословляю тот день, когда он впервые приехал к нам в Эшби. Каждый вечер я молюсь за упокой его души.

Новорожденных запеленали, а их мать устроили со всем возможным комфортом. Геарта, доверенная горничная Блейз, приготовила бодрящий напиток из молока, вина и пряностей. Подкрепив свои силы, молодая мать выразила желание остаться одной и отдохнуть.

Дамы вернулись в Большой зал и там коротали время в приятной беседе, поджидая возвращения мужчин с охоты, поскольку все они, за исключением старого лорда Моргана, присоединились к королю.

– Интересно, как она назовет своих крошек? – спросила Блайт, леди Кингсли.

– Да, мама, сумеет ли она проявить такую же чудесную изобретательность в отношении женских имен, как ты? – добавила, улыбаясь, Блисс, графиня Марвуд.

– Нисса – единственное в своем роде имя, – заметила их мать.

– Но его придумал Эдмунд, – уточнила леди Дороти. – Блейз выбрала для дочери христианское имя в память первой жены Эдмунда, Кэтрин Хэйвен, но Эдмунд заявил, что назовет девочку Нисса, что по-гречески значит «начало». Эдмунд говорил, что она должна стать первой из их многочисленных детей. Он не мог знать, бедняжка, что не ему, а моему Энтони суждено продолжить род Уиндхемов. Мне до сих пор не хватает Эдмунда, хотя вот уже пятнадцать лет, как его нет на свете.

– Блейз выбрала для своих сыновей очень удачные имена, – сказала Блайт.

– Но теперь это девочки, ты, тупоголовое создание! – уколола острая на язык Блисс свою сестру-двойняшку. – Впрочем, уверена, что Блейз выберет для дочерей прекрасные имена.

– По-моему, у моих дочерей тоже хорошие имена, – заявила Блайт.

Блисс бросила на сестру уничтожающий взгляд, но приезд лорда Уиндхема положил конец дискуссии. Ко всеобщему изумлению, вместе с ним вернулся король.

– Я должен сам поздравить мою милую девочку, – прочувствованно сказал король. – Позвольте поздравить и вас, сэр, с таким чудесным семейством! – Он сердечно пожал руку Энтони Уиндхема.

Проснувшись, Блейз увидела короля. Она порозовела, припомнив времена, когда его визиты в ее спальню носили более интимный характер. Мысли Генриха Тюдора в этот миг также обратились в прошлое, но в речах он был вполне благопристоен.

– Я счастлив, мадам, убедиться, что вы прекрасно выглядите после этих трудов! – Склонившись, он запечатлел поцелуй на ее руке.

Блейз тепло улыбнулась в ответ:

– На этот раз все длилось недолго, ваше величество. Я уже как хорошая кошка: в последние годы рожаю быстро и легко. Рада, что вы вернулись повидать меня!

– Я уже видел твоих девчушек, Блейз. Они такие же прелестные, как их мама. Как ты их назовешь?

– Если ты не возражаешь, Гэл, – сказала Блейз, – я хотела бы назвать ту, что родилась первой, Джейн, в честь покойной королевы. А вторую Анной, в честь принцессы Клевской, которая скоро станет твоей спутницей и нашей королевой. Мне кажется, так будет правильно, поскольку именно в этот день, когда я родила моих девочек, ты был здесь, у нас.

Услышав это, король, сентиментальный человек, всегда наслаждавшийся ролью милосердного монарха, даже прослезился. Вытащив из рукава камзола лоскут белоснежного шелка, он утер глаза. Затем, обращаясь к лорду Уиндхему, спросил:

– Есть у вас в доме священник, Тони?

Граф кивнул в ответ.

– Тогда позовите его, – распорядился король. – Пусть он сегодня же окрестит ваших дочерей, а я буду крестным отцом им обеим. Таково мое желание, моя девочка. Отныне ты и твоя семья станут частью моей жизни.

– О, Гэл, это такая честь для нас, – пролепетала Блейз, в свою очередь готовая расплакаться. – Ты так добр!

Послали за отцом Мартином. Священник жил в семье со времен Эдмунда Уиндхема и успел состариться на службе у графов Лэнгфорд. Услыхав сразу все новости: что графиня разрешилась двойней, что новорожденных будут крестить немедленно, что крестным отцом будет сам король, старик засуетился, привел в порядок парадное облачение и велел позвать мастера Ричарда, чтобы тот помогал ему во время церемонии.

Блейз не могла не присутствовать при таком важном в жизни ее дочерей событии, поэтому ее принесли в домашнюю часовню на носилках. Глаза Блисс округлились от негодования, а Блайт с трудом удержалась от смеха, когда они, крестные матери, узнали, какие имена выбраны для девочек. Во время церемонии малышек держала на руках Нисса, их третья крестная. «Джейн Мэри», – почти пропела Блайт. «Энн Мэри», – процедила Блисс, отвечая на вопрос священника.

Король не к месту поклонился, по очереди принял из рук Ниссы детей и передал их отцу Мартину.

После завершения обряда все выпили вина за здоровье новых членов семейства Уиндхем, и король начал готовиться к отъезду.

– Я дам вам знать, когда госпоже Ниссе следует прибыть ко двору, – объявил он Блейз. – Я хочу, чтобы она приехала заранее. Пусть разузнает, где что расположено, что ей положено делать и вообще кто есть кто, если она намерена всерьез служить принцессе, то бишь королеве Анне. Я ожидаю прибытия невесты поздней осенью. У тебя не много времени, моя деревенская девочка, чтобы приготовить дочь к отъезду. Я прослежу за тем, чтобы никто не обидел ее, пока она будет на нашем – моем и королевы – попечении.

Блейз взяла руку короля и, подняв к губам, почтительно поцеловала.

– Благодарю тебя, Гэл, за твою доброту ко всем нам, – вымолвила она и, изнуренная всеми тяготами этого длинного дня, откинулась на подушки.

Улыбаясь, король отошел от ее постели и вернулся в Большой зал, где попрощался со всеми Уиндхемами и их родней.

– До встречи во дворце, госпожа Нисса. С вами и с вашими братьями. Верно служите королеве, и вы будете моими друзьями, – пообещал он, покидая Риверс-Эдж.

– Ну и денек! – воскликнула леди Морган со вздохом облегчения. – Кто мог знать, какой это будет необыкновенный день, когда он начался так буднично? Три моих внука определены ко двору, и родились сразу две внучки. – Устроившись в большом кресле у камина, леди Морган обратилась к Блисс: – Кстати, когда было решено, что вы возвращаетесь ко двору? Для меня это новость.

– В самом деле, мадам, – подхватил Оуэн Фицхаг. – Я немало удивился, скорее, даже поразился, услыхав ваше заявление, хотя и не стал опровергать вас в присутствии короля. Мы даже не обсуждали это, Блисс. Миновали годы с тех пор, как мы были при дворе последний раз. Я не уверен, что теперь мы не окажемся там лишними.

– Ох, Оуэн, не будь таким старым ворчуном! – беззаботно прощебетала его супруга. – Это воистину фантастическая удача для Ниссы. Тридцать первого декабря ей исполнится семнадцать, Оуэн, а она еще даже не помолвлена! Если немедленно что-то не предпринять, она останется старой девой. Королевский двор – самое подходящее место, чтобы найти хорошего мужа для девушки такого круга, как Нисса, и с таким приданым, как у нее. Кроме того, Филипп и Джайлс тоже будут в свите новой королевы, так что Блейз необходимо, чтобы кто-то присмотрел за ее детьми. Мы возьмем с собой Оуэна-младшего и Эдмунда, сына Блайт. Это прекрасно!

– Что? – обескураженно переспросил ее муж.

– Моего Эдмунда? – взвизгнула Блайт.

– Ну конечно! – подтвердила Блисс. – Филипп Уиндхем, Оуэн-младший и Эдмунд Кингсли дружат с самого рождения. Между ними и разницы-то всего несколько месяцев. Они никогда не разлучались надолго, и хотя у Филиппа будут какие-то обязанности, думаю, он сумеет выкроить время, чтобы побыть со своими кузенами. О, для них это будет совершенно восхитительный сезон! – закончила Блисс, с победной улыбкой глядя на своих родственников.

– По-моему, это блестящая идея, – согласился лорд Кингсли. – Парни хорошо проведут время.

– Да, тебе легко говорить, – съязвил его зять, – ты-то таким образом хотя бы несколько месяцев отдохнешь от этих сорванцов.

– А они не станут досаждать мне, тетя? – забеспокоилась Нисса. – Одно дело, если там будут только Филипп и Джайлс, но если к ним присоединятся еще Эдмунд и Оуэн, то прав дядюшка Оуэн: с этой четверкой не сладить. Я не хочу, чтобы они дразнили и изводили меня там так же, как здесь. Ох, и зачем только мама испросила должности и для мальчишек тоже!

– Не будь эгоисткой, Нисса, – упрекнула внучку леди Морган.

– Вы, бабушка, всегда становитесь на их сторону. Вы ведь знаете, что мне иной раз бывает нелегко справиться со своим настроением. А королевская фрейлина должна быть образцом благопристойности, сдержанности и достоинства. Как же я смогу выполнять эти требования, если мои братцы будут постоянно выводить меня из равновесия?

– Почему это ты так решила? – спросила ее бабушка.

– Да потому что они – маленькие дикари! – в сердцах бросила Нисса. – Им только того и надо – помучить меня.

– Если бы это не было так забавно, дорогая сестрица, – заявил, ухмыляясь, Филипп Уиндхем, – мы бы уже давно оставили тебя в покое.

Леди Морган снисходительно заулыбалась.

– Ты такой непослушный мальчик, Филипп, – нежно проворковала она. – Тебе и вправду следовало бы оказывать больше почтения своей старшей сестре. Она теперь займет положение, какого еще никогда не удостаивалась ни одна из женщин нашей семьи. Быть фрейлиной королевы – великая честь.

– Думаю, быть возлюбленной короля – еще большая честь, – вежливо возразил наследник рода Лэнгфордов.

Леди Морган была шокирована.

– Где это ты такого наслушался? – вскричала она, побледнев от возмущения. – Кто рассказал тебе эти басни?

– Ой, бабушка, – вмешалась Нисса, – да мы давно знаем о мамочкиных приключениях при дворе. Она всегда говорила, что лучше сама расскажет нам, чем какой-нибудь недоброжелатель представит все в дурном свете. Папа согласен с ней. И теперь, когда мы знаем правду, никто не сможет смутить нас сообщением, что наша мама несколько месяцев была возлюбленной короля Генриха. Никому от этого никакого вреда не было, никаких незаконнорожденных – тоже. Наоборот, если бы король не чувствовал себя в какой-то мере в долгу перед мамочкой, мы не попали бы теперь ко двору. В конце концов, Уиндхемы из Риверс-Эджа не такие уж важные птицы, чтобы претендовать на должности фрейлин и пажей.

– Ну знаешь ли! – задохнулась леди Морган. – Ну это уж чересчур!

– Ах, мама, да не переживай ты так из-за пустяков! – не выдержала графиня Марвуд. – Нисса абсолютно права и очень здраво рассуждает. Как только при дворе узнают, чья она дочь, на нее обрушится поток грязных сплетен о прошлом ее матери. Для Ниссы, Филиппа и Джайлса гораздо лучше заранее подготовиться и знать правду, нежели пасть жертвой злобных сплетников. Учти, большинству придворных просто нечем заняться, кроме как болтовней. Злословие для них – основной вид времяпрепровождения, способ существования.

– И ты готова сама вернуться к такой жизни, оставив детей на попечение слуг? – драматически воскликнула леди Морган.

Она никогда не уезжала далеко от дома и даже ни разу не была в Лондоне.

Блисс засмеялась:

– Мама, я родила Оуэну трех сыновей и дочь. Он обещал мне, что мы вернемся ко двору, как только дети смогут обходиться без меня. По-моему, это время давно настало.

– И к тому же здесь остаюсь я, – добавила ее сестра. Блайт всегда была миротворцем.

– Наверное, мне нужно сшить новые платья? – встрепенулась Нисса.

Разговоры бабушки и теток слегка раздражали ее. Ведь это она, Нисса, поедет ко двору! А они сидят и бесконечно толкуют об одном и том же, о всяких пустяках. Конечно, дети тети Блисс прекрасно обойдутся без нее.

Блайт тут же поняла состояние племянницы и перевела разговор на интересующую ее тему:

– Я думаю, Ниссе нужно полностью обновить гардероб. Ее платья хороши для деревенской девушки, но отнюдь не для молодой придворной леди. Как ты считаешь, Блисс?

Блисс, признанный эксперт по части моды, энергично кивнула.

– Ее нужно одеть заново с головы до пят, – категорически объявила она, – а у нас не так уж много времени. Новая королева прибудет в течение ближайших двух месяцев, но король сказал, что Нисса должна быть на месте до ее приезда. Если мы хотим как следует снарядить Ниссу, то должны приступить к делу завтра же.

– Я не очень-то в ладах с иголкой, – призналась Нисса.

– Такой же была и твоя мать, – усмехнулась Блисс. – Когда она выходила замуж за твоего отца, основную часть ее приданого шили мы. Но не беспокойся, Нисса. Ты вовремя получишь все, что полагается. Мы поможем, а твоя мама держит в доме швею. В кладовке, насколько мне известно, хранится множество тканей.

На следующий день, пока ее мать еще отдыхала после родов, Нисса с помощью тетушки Блисс выбрала ткани, из которых должны были сшить ее новые наряды. В свои шестнадцать лет она еще ни разу не выезжала за пределы обширных фамильных владений.

– Только не эти, тетя, – запротестовала Нисса, увидев, как Блисс отложила в сторону несколько роскошных тяжелых отрезов. – Это для меня слишком пышно.

– Это как раз то, что нужно, – возразила графиня Марвуд. – При дворе, дорогая моя, все разряжены в пух и прах. – Она внимательно рассматривала девушку. – У тебя превосходная кожа, Нисса, белая, гладкая. Ты унаследовала от мамы фиалково-синие глаза и ее чудесный овал. Это очень выигрышно сочетается с темно-каштановыми волосами, которые достались тебе от отца.

– Мама говорит, что у меня волосы чуть-чуть светлее отцовских, – заметила Нисса.

Она не могла помнить Эдмунда Уиндхема: когда он умер, ей не было еще и двух лет. Его племянник Энтони, впоследствии женившийся на ее матери, стал ее отцом.

– Твои волосы очень красиво отливают золотом, чего не было у твоего отца, – объяснила Ниссе тетка.

– Геарта говорит, я похожа на него, – сказала Нисса. – Иногда я подолгу смотрю на его портрет в галерее, но он по-прежнему остается для меня незнакомцем. Хотя порой я замечаю некоторое сходство между нами.

– Он был удивительным человеком! – с чувством произнесла графиня Марвуд. – Можешь гордиться тем, что ты его дочь, Нисса. И благодари Бога, что тебе достался его нос, а не курносый носик твоей мамы.

– У моей мамы такой симпатичный носик, – засмеялась Нисса, – но я согласна с вами, тетя. Мне нравится, что у меня прямой нос.

Графиня Марвуд остановила свой выбор на бархате, парче, тафте, шелке. В некоторые ткани были вплетены золотые и серебряные нити. Для отделки нарядов приготовили вороха черных, белых и золотистых кружев. Белье шили из льна, шелка, шерсти и хлопка; чулки – из шелка и из шерсти. Плащи и накидки – шелковые, шерстяные, полотняные, с меховой отделкой. В снаряжение Ниссы входило искусно вышитое постельное белье из тонкого полотна; ночные и дневные чепчики, шляпы и бархатные капюшоны. Ее новые туфли и ботинки сшили из самой лучшей кожи, и, к восторгу Ниссы, часть из них украсили красивыми камнями. Помимо драгоценностей, украшавших ее одежду, она везла с собой ожерелья, браслеты и кольца.

– У меня никогда не было такого великолепного гардероба! – воскликнула Нисса. – Неужели придворные постоянно так одеваются?

Блейз, уже полностью оправившаяся после рождения близнецов, рассмеялась:

– Ты будешь маленькой синичкой среди разряженных павлинов, дорогая! Совершенно ни к чему, однако, чтобы ты затмевала других роскошью. Ты красивая молодая девушка, Нисса, и благодаря заботам твоей тети одета как раз так, как нужно.

– Ох, мама! У меня в голове все перепуталось! – призналась матери Нисса. – То я счастлива, что еду ко двору, а в следующий миг вдруг ужасно этого боюсь. Я ведь никогда нигде не была. Вдруг я сделаю что-нибудь не так при короле? Вдруг совершу что-то, что навлечет позор на наше имя? Наверное, лучше мне не ехать, – упавшим голосом закончила Нисса.

– Знаешь ли ты, что впервые меня привезла ко двору твоя тетя Блисс? – сказала Блейз. – Твой отец умер незадолго перед этим. Я очень любила его. Его кончина и смерть твоего новорожденного брата чуть не убили меня. Твоя тетка, однако, решила, что хватит мне предаваться горю; и вскоре после Нового года я вместе с Оуэном и Блисс очутилась в Гринвиче. До этого самым отдаленным от Эшби местом, где я бывала, был Риверс-Эдж. Я плакала, до смерти перепугалась, чувствовала себя неуклюжей и неотесанной, и это несмотря на то что я была взрослой женщиной, уже вдовой, а не юной девушкой. Мне хотелось спрятаться, уехать, но твоя тетя не позволила.

Блисс представили ко двору вскоре после свадьбы с Оуэном Фицхагом, и она сразу почувствовала себя там как рыба в воде. Это – ее стихия, – продолжала Блейз. – Думаю, она сумеет провести тебя невредимой сквозь лабиринты придворных нравов и обычаев. Ты благоразумная девушка, Нисса, доверься ей и следуй ее советам. – Блейз обняла дочь и привлекла к себе. – Но один совет, моя дорогая, я хочу дать тебе уже сейчас. Тщательно оберегай свою репутацию. Твоя девственность – самое большое твое сокровище, Нисса. Это дар, которым только ты можешь распорядиться, но надеюсь, уверена, Нисса, что ты принесешь этот дар тому человеку, за которого в один прекрасный день выйдешь замуж, ибо именно это он оценит превыше всего. Из-за того, что когда-то я недолгое время была возлюбленной короля, наверняка найдутся дураки и бесстыдники, которые сочтут тебя легкой добычей. Жестко напомни им (а я знаю, что сама ты не нуждаешься в этом напоминании), что ты – законная дочь и наследница графа Лэнгфорда, а не какая-нибудь беспутная девка, с которой можно шутки шутить.

– Мама, а король был влюблен в тебя? – осмелилась Нисса задать давно волновавший ее вопрос.

– Он был увлечен мной недолгое время, – ответила мать, – но я не думаю, что он был по-настоящему влюблен в меня. Зато мы с ним стали друзьями, и, наверное, это к лучшему. Я всегда оставалась верной слугой короля, какой, надеюсь, будешь и ты, Нисса.

– Я много раз слышала, мама, что король считался самым очаровательным принцем во всем христианском мире. Но мне он не кажется очаровательным. Он слишком толстый, и от его больной ноги так неприятно пахло, когда он гостил у нас… Не представляю, чтобы даже ради короны я могла выйти замуж за такого мужчину. Не завидую этой бедной женщине, принцессе Клевской. Насколько могу судить, сам король считает себя неотразимым. Не могу поверить, что ты любила его.

Блейз улыбалась. Молодые всегда так строго судят старших.

– Король очень изменился. Располнел. В молодости он действительно был красивым мужчиной. Время, увы, разрушило былое очарование. Мы не замечаем своего возраста так, как его видно другим. Король по-прежнему ощущает себя интересным джентльменом. Со стороны тех, кто его окружает, разумнее всего делать вид, что и они воспринимают его таким же. Никому не хочется стареть, дочь моя, и даже король бессилен перед разрушительным действием времени.

– Я буду так скучать, мама, по тебе и по папе! – воскликнула Нисса.

– Я тоже буду очень скучать, моя хорошая, – ответила графиня Лэнгфорд, – но что поделаешь, пришло время тебе самостоятельно плыть по реке жизни. Двор откроет перед тобой удивительные возможности. Ты наверняка сможешь найти там хорошего мужа, Нисса. Может быть, это будет человек, занимающий видное положение, может быть – брат какой-нибудь твоей новой подруги. Сколько всего ждет тебя, сколько возможностей!

– Я выйду замуж только по любви, мамочка, – решительно заявила Нисса.

– Любовь часто приходит уже после свадьбы, дитя мое, – ответила мать. – Я лишь однажды, и то мельком, видела твоего отца до того, как вышла за него. Я совершенно не знала его, но Эдмунд был так добр. Очень скоро я от души полюбила его. Его было легко любить.

– Но что, если бы ты так и не полюбила его? – упрямо допытывалась Нисса. – Это было бы ужасно для тебя! Мне кажется, лучше уж я до свадьбы уверую, что полюбила этого человека, чем полагаться на волю случая в таком важном деле. Мисс Фортуна – непостоянное создание.

– Ради Бога, если во всем остальном он будет подходящей парой, – отозвалась графиня. – Ты должна сделать правильный выбор, Нисса.