Война или мир

– Ну и кому ты хочешь свет коммунизма нести – сапоги мои не смеши! Этим до коммунизма – как раком до Луны. Видел, что они со своими же творили, которых во «враги»? И не только с ними самими – с их бабами, детьми? И это еще цветочки – ягодки начнутся, когда мы уйдем! Будут ведь между собой разбираться, кому при дележе экспроприированного досталось на одни штаны больше, кого в следующие «враги»?

– Так ты все предвидел, знал, командир?! Что будет такое?

– А ты думал, бунт угнетенного крестьянства против помещиков-эксплуататоров выглядит иначе? Разин с Пугачевым, они «прогрессивные» или нет? Или же, как и в Европе бывало, когда «сто тысяч живых скелетов осадили замок какого-нибудь барона де Пупса и взяли его», и как думаешь, что они после сделали не только с самим угнетателем-бароном, но и с его домочадцами, семьей? Да и с прислугой из своих же – не зная никаких общих классовых интересов, а просто завидуя, что эти в барских покоях, а мы в навозе? Мне вот довелось книжонку одну прочесть, эмигрантское издание двадцать восьмого года, Первухин, «Пугачев-победитель», что было бы, если – на ночь читать не советую! У нас в семнадцатом уже были Ленин, партия и сознательный пролетариат. А Китай отстал лет на двести – нет тут ничего такого, и за год не родишь!

– И мы ничего не будем делать? Лишь смотреть?

– А отчего бы и нет, товарищ писатель? Подумай лучше, какая у тебя уникальная возможность – видеть все со стороны, будучи неприкосновенной фигурой в центре событий? И на холодную голову собирать опыт – что, как, почему и что сделать, чтоб у нас такого не было? На чужих бедах ведь лучше учиться, чем на своих?

Так кто же ты, подполковник Куницын – Волк Ларсен на службе СССР? И ведь один я это вижу – для прочих же рейд в тылу врага, где командир царь и бог, а неповиновение ему это вплоть до расстрела на месте, причем ни одна инстанция после не возразит! Из наших осназ на «дважды Героя, который Гитлера брал» с восторгом смотрит, ну а авиатехнари вообще прикомандированные, им без разницы, лишь бы кто вывел к своим. Особист Бородай, к которому я однажды подошел со своими сомнениями, ответил:

– Товарищ старший лейтенант, вы считаете товарища Куницына врагом или предателем? Нет – тогда простите, это не ко мне, а к попу, который нам по штату не положен! Сейчас не тридцать седьмой год, и по нашему ведомству установка четкая: если товарищ делом свою преданность советской власти доказал, очень серьезные и предельно конкретные доказательства нужны, чтобы что-то против него возбудить. Если у вас таких нет – то считайте, что вы мне ничего не говорили, а я не слышал.

Ну а «наших» китайцев и спрашивать бесполезно. Поскольку у них, в общем-то народа неглупого, иметь собственное мнение в присутствии вышестоящих – традицией запрещено. Как Ли Юншен, даже речь свою толкая, все время на Куницына оглядывался, а несколько раз даже его кивка ждал – все ли правильно говорю? И это тот из местных, кого мы сочли наиболее смышленым! Но и для него все просто и ясно: командир – это голос и рука самого Красного Императора Сталина, и за неподчинение – смерть, – а так как назад в босяки (это в лучшем случае, если живым) Юншену очень не хочется, то абсолютно любой приказ Куницына он выполнит не задумываясь – расстрелять или хоть живьем закопать все население этой деревни, будет исполнено, тащ командир! И чем же тогда мы от немецких карателей отличаемся? А солдаты тем более колебаться не станут – оказывается, южане для них никакие не «свои», тут даже язык отличается, даже мне иногда приходится не словами, а иероглифами изъясняться, чтобы понять диалект.

Еще запомнилось, как в одном городишке председателя «революционного комитета» выбирали. Когда «беднейшие и угнетенные» стали друг другу морды бить, разбираясь, кому в главы. А городок этот был уже не просто кучей хижин, тут и какие-то мастерские, даже заводики наличествовали – гончарный, ткацкий. Куницын и сказал, когда буянов успокоили умеренной силой (выбитые зубы не в счет):

– Так, может, хватит голодрань выбирать, поступим, как в Маньчжурии в сорок пятом. Где, при отсутствии коммунистов, мэром назначали владельца самого успешного предприятия. А кто тут у нас самый успешный?

Оказалось – хозяин местного публичного дома! Поскольку городских путиловых и рябушинских успели прибить, вместе с семьями, даже дома их уже разграбили. Городок небольшой, так что доставили этого типа быстро, он сразу ниц упал и стал умолять подарить ему легкую смерть, «а не так, как почтенному Чжэну», это здешний хлеботорговец. Услышав же, что его хотят сделать главой, сразу воспрял и произнес витиеватую речь во славу великих Трех Императоров – Сталина, Гао Гана и Пу И. Говорил он не на местном, а на «мандаринском» наречии, чем меня заинтересовал – оказалось, он какую-то школу успел окончить, то есть по местной мерке, человек образованный.

– Ты, главное, порядок блюди! – сказал Куницын. – Чтоб промышленность здесь работала, на благо революции. И никаких чанкайшистских мятежей!

А этот склонился и изрек:

– Великий Конфуций учил почитать порядок. Для чего нужны три вещи: слепая вера в непогрешимость законов, беспрекословное оным повиновение, а также неусыпное наблюдение каждого за всеми. А пуще всего надо грамоту извести, от нее все беды. Грамотным надлежит быть лишь тем, кому дозволено и нужно – для прочих же чтение есть опасность погрязть в сомнении и смуте. Мне будет дозволено представить достойным господам список тех, кого следует убить – или я буду вправе сделать это по собственному разумению?

И тут я, Аркадий Стругацкий, повидавший за время войны всякое (одна Блокада чего стоит), но не убивший пока ни одного человека, страстно захотел, чтобы эта тварь перестала быть. Он со всеми начнет – грамотный? На плаху! Во имя серости и бескультурья. Когда даже в Ленинграде, той самой страшной блокадной зимой, все же оставались работающие театры, школы, библиотеки. Что еще отличает человека от скота?

Я сказал о том Куницыну, тот отшутился. Но я успел поймать его взгляд на китайца – как на пустое место. Когда собравшиеся народные представители новое начальство единогласно утвердили и после приступили к обеду с пьянкой – мы ели мало и не пили вина совсем («Ни капли, пока к своим не выйдем – или хотите, чтоб вас сонными повязали?») – и выполз новоявленный «начальник» по нужде во двор, шумя, ругаясь, рыгая и оттаптывая ноги. Тут я заметил, что Куницына рядом нет. Он появился буквально через минуту и спокойно стал допивать чай, лишь произнес, усмехнувшись:

– Потренировался немного. Форму еще не потерял.

А после нашли «председателя» в нужнике, крови не было, упал и шею сломал, да еще мордой в яму. И во дворе ведь люди были, и не только солдаты Юншена, местные тоже, но никто ничего не видел и не слышал.

– Много пить вредно, – сказал Куницын, – вот, поскользнулся, упал… и гипса не надо.

Контуженый, не иначе. Для которого убить, что чихнуть. И стойкое ощущение, что «не совсем наш», не отсюда. Как будто в другом измерении существует, в сравнении со всеми нами.

Но как вернемся, я обязательно напишу! Рапорт куда следует – по долгу советского человека. Или роман – если и впрямь когда-нибудь литературой займусь?

Так и вижу сцену, как он идет по чужому городу – а позади мертвые тела.

Москва.

Вечер 14 сентября 1950 года

Союз нерушимый республик свободныхСплотила навеки великая Русь.Да здравствует созданный волей народовВеликий, могучий Советский Союз!

Голос московского радио, с января сорок четвертого. Первый вариант: со словами «нас вырастил Сталин, на верность народу». В иной истории их уберут в пятьдесят шестом, придумав замену лишь в семидесятом, так что «песня без слов» на официальных торжествах – это отнюдь не изобретение Ельцина[4]. Без десяти двенадцать, перед гимном, была сводка новостей. С внутреннего фронта – принята вторая очередь Минского автомобильного завода. Вручение наград отличившимся на строительстве Волго-Донского канала, 12 человек – Герои Соцтруда, 125 – орден Ленина, 681 – Трудовое Красное Знамя, 1064 –«Знак Почета». И 26 тысяч – к досрочному освобождению[5]. И еще сообщения – восстановление городов, пуск новых заводов, совхозы и колхозы успешно сдают зерно в закрома Родины. И лишь после говорилось о международных событиях. Что это – абсолютная уверенность в своих силах или страх перед очевидным?

Когда мир стоит на пороге Третьей мировой войны. Кроме сотни тысяч китайцев (число жертв еще уточняется), в Сиани погибла советская миссия – и никто не ожидал, что Сталин настолько всерьез отнесется к своим словам, сказанным еще в сорок третьем: «Крови своих граждан СССР не прощает никому». Советские танки двинулись из Маньчжурии на китайские равнины, и Северная армия Чан Кайши просто рассыпалась, разбежалась, исчезла неведомо куда. Долина реки Хуанхэ стала могилой для сотен американских самолетов, сбитых реактивными «мигами» (наличие которых у Советов также было полной неожиданностью). А на угрозы генерала Макартура последовал ядерный удар по порту Нью-Шанхай, где разгружалась свежеприбывшая дивизия Армии США, и число жертв превысило тридцать тысяч, в ответ за всего лишь полсотни русских в Сиани!

В Перл-Харборе погибло две тысячи триста американцев – и это стало поводом для войны и смертным приговором для Японии. Америка была единой в гневе и решимости – когда против была Япония, по военно-промышленной мощи уступающая даже Италии и стоящая на уровне Голландии или Бельгии. Сейчас врагом был СССР, вместе с захваченными им коммунистической Германией и народной Италией (и всякой мелочью, вроде Польши и Венгрии, в качестве довеска). Первые же битвы Китайского инцидента показали, что американского воздушного блицкрига не будет (а о наземном сами генералы Армии США и не мечтали!). И если война с япошками длилась четыре года и потребовала на завершающем этапе помощи Советов, то сколько лет уйдет на войну с СССР при существующем раскладе? Когда аксиомой англосаксонского военного планирования было, что война должна быть прежде всего выгодной! Компенсировать издержки полученной в итоге добычей, а опыт, что этой Великой войны, что предшествующей, показал, насколько легко здесь ошибиться в планах, судьба Британской империи, безусловно Первой державы на 1914 год, тому пример!

Так что Америка тоже не собиралась прощать ничего и никому. Но ведь месть – это блюдо, подаваемое холодным? Чтоб подготовиться лучше и тщательнее – и в режиме мирного времени, а не под русскими бомбами. Которые оказались пренеприятнейшим сюрпризом: пятьсот килотонн в одном ударе – это пока что-то запредельное, свои умники клянутся, что сделать урановый заряд такой мощности в принципе невозможно, ну а «водородная» бомба – это пока лишь перспективный проект! И это очень опрометчиво, выходить с кольтом на бой с тем, у кого пулемет, разве не так? Разумнее взять тайм-аут, чтобы перевооружиться. Особенно когда враг не подозревает, что это всего лишь передышка, затишье перед расплатой, а не его победа! Потому – сейчас улыбаемся и жмем руки, выторговывая мир. А убивать будем потом!

Таковы были подробные инструкции, с которыми прилетел в Москву специальный посланник США, помощник президента по вопросам национальной безопасности Джек Райан[6]. Не просто рекомендации – а высочайшее мнение тех, кто подлинно правит Америкой. И Райан, как член президентской команды, не сомневался в их правоте. Теперь он так не думал.

Отчего для такой ответственной миссии выбрали именно его, совсем молодого по меркам американского истеблишмента? Положим, возраст не всегда показатель компетентности – какой идиот додумался поставить на должность посла США в СССР адмирала Алана Кирка? Решив, что этот дуболом, энергично и умело командовавший эскадрой в Средиземноморье, «эталонный антикоммунист» и приятель Даллеса, способен на что-то большее, чем давить, требовать и угрожать – это было бы уместно в какой-нибудь Бразилии или Гондурасе, или даже в Англии сорок первого, стоящей на грани пропасти и опутанной нашим кредитом. В итоге старый болван, после заявления Макартура, не придумал ничего лучшего, как сказать мистеру Молотову, что в Вашингтоне ночь, а потому консультации Государственного департамента с военными задерживаются! Решил «помариновать» русских с ответом, чтобы они были сговорчивее – вот они и ответили, ударом по Шанхаю! Кстати, вполне по-американски поступили – если ты думаешь, что у противника в кармане взведенный кольт, стреляй первым!

Главное, совершенно неясным оказывался фактор Двери. Что Сталин имеет какую-то связь с русскими из будущего. И если это правда, то начинать войну с СССР будет даже не глупостью, а ошибкой. С абсолютно непредсказуемыми последствиями; а это очень плохой бизнес – начинать дело, не просчитав результатов! И именно Райан, еще в сорок пятом приезжавший в Москву, считался «экспертом» по данному вопросу.

То есть решение воевать или не воевать с русскими прямо сейчас в значительной степени зависело от ответа, есть ли у Советов помощь потомков? Или все это блеф, хитроумная операция советской разведки?

Неделю назад, 7 сентября, русские взяли Циндао. Из восьми тысяч американцев гарнизона и тыловых служб четыре тысячи погибли, остальные в плену. От экспедиционного корпуса в Шэньси по радио слышны вопли о помощи, прорваться из окружения решительно невозможно, у русских господство в воздухе, у наших парней на исходе снаряды и горючее, хорошо еще, что провизию можно на месте реквизировать, и не зима – так что участь Паулюса генералу Робертсону не грозит. А еще севернее влипла в дерьмо 82-я десантная, сброшенная на Яньань: предполагалось, что на третий день туда подойдут войска Чан Кайши, теперь приходится выпутываться своими силами, совершая рейд через весь Особый Коммунистический район, практически пешком, без транспорта и тяжелого вооружения. Их счастье, что русские не препятствуют – наверное, считают, что если наши парни помнут макаку Мао, это будет даже к лучшему для их макаки Гао Гана в Харбине?

И, наконец, авиабаза Синьчжун. При ознакомлении с тайными пружинами этого дела хотелось взвыть и выругаться – если подозрения окажутся правдой, в высоких штабах головы полетят! Как в ноябре сорок первого – ведь не секрет, что война с Японией тогда была нужна Штатам, вот только по внутриполитическим причинам требовалось, чтобы именно желтомордые напали первыми, подобно тому, как за четыре года до того они потопили «Пэней». Средство казалось безошибочным – сначала по отношению к Японии проводилась откровенно хамская политика, когда макак буквально загоняли в угол и душили санкциями, ну а затем должны были быть трупы, как «Мэн» в Гаване, за полвека до того. И в узких кругах ходили разговоры, что некое старое корыто, невооруженное, но с американским командиром, экипажем в два десятка человек и военным флагом – с юридической точки зрения полноправный корабль ВМС США, потопление которого это «казус белли» – аж с середины ноября и до самого начала войны болталось в море вблизи Японии – простите, парни, но так надо для Америки! И не беспокойтесь, за вас достойно отомстят. Кто ж знал, что самураи проигнорируют приманку и ударят по самому Перл-Харбору?!

Так и тут – Райан успел ознакомиться лишь с самой предварительной информацией, но у него возникло стойкое убеждение, что Синьчжун подставляли русским, объектом их мести, как пробку в электрической цепи. Чем еще объяснить срочный переброс в Китай практически небоеспособной эскадрильи, предсерийных машин – как выяснилось, у них даже размер бомбоотсеков не соответствовал принятым на вооружение бомбам! Однако Советам давались намеки, и «утечкой», и явные, что В-47 готовы нанести удар по целям в Сибири, и что они неуязвимы для русской ПВО! А гарнизон базы, ее оборона и материальное обеспечение были ниже предусмотренных по штату – подобно тому, как для Гаваны выбрали уже старый «Мэн» с экипажем из матросов-ниггеров, а все офицеры корабля благоразумно оказались на берегу. Никто не ждал от русских такой наглости… и подлости! Статья в «Правде», с охотой перепечатанная множеством европейских газет – кто такой этот Ли Юншен, командир китайского партизанского отряда, нет на него никаких данных. Но в Париже злорадствуют, американскую армию уже и китайцы бьют, не одним же нам от вьетнамцев терпеть! А британский «Милитари Обсервер» осмелился даже подвергнуть сомнению американскую военную мощь! Нравится это кому-то в Вашингтоне или нет, но факт очевидный: европейцы в большинстве воевать с СССР категорически не желают (за исключением очень немногих, как норвежский король, одержимый манией вернуть Нарвик и Шпицберген, как в свое время французы Эльзас и Лотарингию). И если завтра начнется война – Советскую армию (и Красный вермахт ГДР) в Европе остановить будет нечем, так что итогом первого раунда боевых действий станет отступление, с потерей союзников и капитала. Одновременно Советы выдвинутся и в Китае, и на Ближнем Востоке, так что когда Америка будет готова вернуться, года через два-три, воевать придется со всей Евразией, прошедшей коммунизацию (кто сомневается, пусть взглянет на Рейх 1944 года и ГДР 1950-го) – и это еще без учета фактора Двери!

Но были и соображения «против» мира. Эти сообщения русского радио, и весь СССР как большая стройка – в то время как в США закрываются заводы, построенные во время войны, из-за недозагрузки мощностей, товар некуда сбыть! Сейчас русские уступают Америке в промышленной мощи в разы, но они идут вперед гораздо быстрее, у них не было Депрессии – и при их строе никогда не будет! Не говоря уже о рынках в Северном Китае и Восточной Европе, помимо своего собственного – куда они категорически отказываются пускать иностранных игроков, наплевав на святая святых, «свободу торговли»! Да, мы используем время для лучшей подготовки к войне – но ведь и они тоже уйдут вперед, и в 1955 году чего достигнут? Не окажемся ли мы в положении Англии 1914 года?

Паровозы надо давить, пока они еще чайники. Эти слова Райан слышал от кого-то в Москве, еще в прошлый свой приезд. Так не окажется ли, что еще через пять лет русский «паровоз» наберет скорость, и встать на его пути будет смертельно опасно? Не выйдет ли, что прав окажется Макартур, кричавший, что если коммунизм не остановить сейчас, то после будет уже поздно? Очень многих в Штатах успокаивает, что Сталин будто бы отказался от «мировой коммунистической революции». А если он решил, что превратить весь мир в свой «задний двор», как Штаты сделали это с теми, кто южнее Рио-Гранде – столь же результативно, зато дешевле и безопаснее?

И снова был фактор неопределенности – Дверь. Безвозмездной помощи не бывает. Если потомки (да хоть марсиане или черти с рогами) в игре на стороне Сталина – то чего они хотят для себя? И в какой мере СССР здесь свободен в своих решениях?

Русский министр иностранных дел Молотов был полным аналогом Кирка – упрямый «господин Нет». Удалось лишь через него передать Сталину предварительные условия договора. Прекращение огня в Китае (хотя бы между войсками СССР и США), отвод сил, обмен пленными (звучало как издевательство – у русских было четыре тысячи американцев, взятых в одном лишь Циндао, у нас единицы, в основном из числа их летчиков). Придется пойти на уступки – очевидно, что русские, заняв территорию до Хуанхэ, а местами и за ней, оттуда уже не уйдут, и Гоминьдану не отдадут – так что в ближайшей перспективе возникнет какой-нибудь «Народный Северный Китай», как еще недавно две Италии было. Также подвисает в воздухе вопрос с Синьцзян-Уйгурией – где все идет к тому, что там еще одна просоветская «маньчжурия» образуется. И вопрос в ООН, который Советы поднимали уже не раз: а по какому, собственно, праву Китайская Республика является Постоянным Членом Совета Безопасности ООН, наравне с СССР, США, Великобританией? По праву причисления к державам-победительницам во Второй мировой войне? Тогда на каком основании вы применяете к ней Атлантическую хартию, которая, как известно, открывает свободный доступ державам на рынки одних лишь колоний? А ведь еще вопросы по Европе возникнут и по мировой торговле. Например, по срокам выплаты ГДР репараций США и Англии (о французах дипломатично промолчим).

Наконец, удалось добиться встречи с самим Сталиным. Хотя это было неуважением с его стороны, назначать срок на столь поздний час – подобно тому, как в НКВД здесь практикуют ночные допросы, чтоб сломить волю подследственных. Райан знал, что русский Вождь любит сидеть допоздна и даже собирать совещания своих министров, но иностранные посланники от такого прежде были избавлены! Но выбирать не приходилось – тем более это позволяло получить в посольстве последние инструкции по спецсвязи. Когда в Москве полночь, в Вашингтоне еще четыре часа пополудни – ну а в Пекине, наоборот, уже восемь утра!

Райан был один. От русских, кроме Вождя, еще переводчик и секретарь. Говорят, что на совещаниях Сталин любит ходить по кабинету вокруг сидящих остальных. Здесь же он сидел во главе стола, покрытого зеленым сукном, его помощники стояли от него слева и справа – а Райану указали место за противоположным концом стола. И переговоры начались.

Народам нужен мир. После совсем недавно закончившейся разрушительной войны, в которой погибло едва ли не больше людей, чем во всех предшествующих войнах, вместе взятых. Какой будет Третья мировая – и нужна ли она, не проще ли договориться мирно? Слова, составленные лучшими сочинителями речей – а впрочем, Райан и сам имел хорошо подвешенный язык, без этого в политике нечего делать, даже если ты не публичная фигура, а аналитик, ведь изложить предмет своему боссу, коротко и ясно, бывает еще важнее, чем толпе! Это было вступление, дальше должна была последовать конкретика. Конечно, не спрашивать Сталина про Дверь – не ответит. Но, может, укажет намеком, даст какую-то информацию для размышления?

– Мир – это хорошо, – ответил русский Вождь, – мир нужен всем. И нашему народу, в минувшей войне потерявшему шестнадцать миллионов, это очень хорошо известно. Но разве мы начали эту войну? Разве мы сбросили атомную бомбу на беззащитный Сиань, убив двести тысяч даже не солдат, а гражданских лиц? А кто пытался сделать то же с нашим Порт-Артуром? Благодарите наше ПВО за отличную работу, иначе бы вы одним Шанхаем не отделались! Кто, без объявления войны, атаковал наши корабли в международных водах, в Корейском проливе? А погромы советских представительств и консульств на территории США – у нас здесь вы видели что-то подобное по отношению к американцам? Так кто разжигает войну – или вы хотите сказать, что ваш Макартур и вверенные ему войска, имея атомное оружие, уже и вашему президенту не подчиняются, и ваша верховная власть за его слова и поступки не отвечает?

Райан искренне удивился – поскольку достоверно было установлено, ни один самолет Бомбардировочного Командования приказа на атомный удар по Порт-Артуру не получал, боевых вылетов не совершал и не был там потерян. Вождь усмехнулся очень нехорошо, протянул руку – куда секретарь тотчас вложил конверт. Кинул через стол Райану – смотрите, читайте. Этого – не было?

Отрывок из доклада командующего русской военно-морской базой Порт-Артур: «2 сентября сего года самолет В-29 с опознавательными знаками ВВС США сбросил над городом предмет на парашюте, схожий с атомной бомбой. Зенитным огнем предмет был сбит и упал в море, поиски ведутся. Бомбардировщик был атакован парой истребителей МиГ-15, сбит, упал в море, парашютов экипажа не замечено».

Еще документ: «Обломки упавшего самолета обнаружены в точке с координатами… на глубине 35 метров. Аварийно-спасательной службой ТОФ проведена операция по их подъему и доставке на берег. Обследование показало, что данный экземпляр В-29, бортовой номер… безусловно, является носителем ядерного оружия. По признакам: люк в переборке из кабины экипажа в бомбоотсек – отсутствует на серийных машинах, но наличествует на «атомоносцах», где бомбардир окончательно снаряжает бомбу уже в полете. Облегченное вооружение – кроме хвостовой установки, имеются лишь две оборонительные турели вместо четырех, также характерно для носителей атомных бомб».

И четкие фотографии – плавучий кран извлекает из воды фюзеляж В-29. Те же обломки, уже на берегу, в окружении русских офицеров и матросов, хорошо различимы опознавательные знаки и бортовой номер. Отдельно и крупно – вышеупомянутые отличия «атомного» бомбардировщика. Останки экипажа в кабинах – вид ужасный, но форму пилотов США опознать можно. Они же – уже извлеченные, разложенные на земле. Фотографии документов, обнаруженных в карманах, – пострадали от морской воды, но фамилии и звания вписаны очень прочной тушью, сохранились вполне читаемо.

– У вас принято возводить ложь в принцип: что не доказано, того не было, – сказал Сталин, – так вот доказательства вашей неспровоцированной агрессии против нашей страны, которые будут предъявлены в ООН и опубликованы в газетах. Как мы можем верить тем, кто постоянно лжет? Ваши индейцы помнят, чем это всегда кончалось. Да, мы хотим мира. Но считаем, что одни лишь слова тех, кого схватили за руку на самой наглой лжи, стоят очень дешево. Мы поверим лишь конкретным делам. А пока же – вправе ждать от вас самого худшего и быть к этому готовыми.