Танкист: Я – танкист. Прорыв. Солдат

Когда колонна была почти сформирована и в неё вошла новая техника, ко мне подошёл Волохов. Нужно было уточнить дальнейший маршрут. Расстелив карту на капоте своего внедорожника, при свете фонарика я стал объяснять:

– Смотри, старлей. Мы всё ещё в районе дороги, буквально забитой немецкими частями. Да ты и сам видел, за те двадцать километров мы проехали около тридцати ночных стоянок разных подразделений противника. Сейчас немного в сторону ушли, их тут поменьше будет, однако ухо всё равно нужно держать востро. Как двигаться ночью, ты уже понял. Одно прошу, передай своим бойцам в передовом дозоре, если встретятся фельджандармы – дорожная полиция, они за порядком на дороге следят, по блестящим бляхам на груди их можно опознать, – постарайтесь часть живыми взять. Командира желательно. Тут не все генералы знают, что происходит, а эти полицаи просто обязаны знать, где какая часть находится, чтобы если кто заплутает, возвращать на правильную дорогу. Они мне нужны. Однако специально искать их не требуется. На главной дороге не попались, может, тут найдём. Теперь по маршруту. Двигаемся по этой дороге ещё шесть километров, оставляя деревню по правому борту, и вот тут на развилке уходим влево. Дорога плохая, малоезженая, две колеи фактически, но она ведёт к броду, о котором немцы не знают. Всё остальное перекрыто засадами с пушками и пулемётами. Конечно, мы такой заслон собьём, но потери мне не нужны, по-тихому пройдём, отправив раненых и гражданских в тыл, и когда освободятся руки, уже нормально повоюем. За бродом ещё километров двадцать, и мы окажемся между немецкими передовыми частями и отступающими советскими, там с балластом и расстанемся. Вроде всё. Как видишь, план простой, но в суть посвящать тебя пока не буду, мало ли.

– Думаете, в плен попаду?

– Может быть ещё хуже. Уйдёшь к нашим, и там какому-нибудь полковнику придёт мысль, что у него танков мало, а тут у немцев по тылам гуляет бесхозная группа. Нет хуже врага, чем дурак в своих рядах.

– А у нас она бесхозная?

– По сути да. Мне поставили устный приказ повоевать в тылу немцев. Не уточнив, как и где. Так что я действую на свой страх и риск. Моя цель – немецкие фронтовые аэродромы. Знаешь, какое лучшее средство против авиации противника?

– Истребители?

– Наши танки на их аэродроме. Сигнал, ремонтники закончили. По машинам!

Мы заняли свои места, и я приказал выдвигаться. Снова впереди мотоцикл, а за ним «Опель» с десятью пограничниками – наш увеличившийся головной дозор. А следом и сама колонна, также приросшая несколькими единицами техники. Чуть позже, буквально в трёх километрах нам встретилось сразу два КВ, сиротливо стоявших на обочине с открытыми люками. Но остановиться мы не могли, хотя смотрели на них с жадностью. Однако рядом остановилась на ночёвку крупная немецкая часть, так что проехали мимо. Попыток остановить не было, хотя дежурные вышли к обочине и фонариками освещали проезжающие машины, но к счастью, обошлось без эксцессов. Тем просто не могло прийти в голову, что достаточно крупная советская часть двигается мимо них. А мы именно так и делали. Да и в пользу того, что это всё же немецкие солдаты на трофеях, говорило то, что мы их не атаковали. Ну как тут можно не атаковать стоящий на ночёвке и не ожидающий нападения воинский лагерь? А мы проехали, хотя танкисты Михайлова с трудом себя сдерживали. Вот тут ошибок допускать нельзя, до брода не так далеко.

Как оказалось, лагерь немцы устроили неподалеку от места боя, дальше мы обнаружили позиции советских артиллеристов. Они лежали тут же, на своих позициях, их никто не убирал, и со множеством стрелковых ячеек линии обороны. Много было не пустых. Всё это было перемешано воронками с землёй. Я не видел, погранцы бегали, осматривали, потом доложили. Сказали, что наши успели подбить два немецких танка, но убитых немцев не нашли, видимо, убрали. Дорожное полотно на месте боя немного пострадало, но всё же мы проехали, тем более тут кто-то не так давно проводил ремонт, мы даже нашли следы танковых гусениц. Нет, не немецких, хотя и они были, чётко выделялись следы КВ. Интересно, это случайно не группа капитана Якимова? Того самого фронтовика, что рассказывал, как смог прорваться к нашим? Вполне возможно, как раз ночь с двадцать пятого на двадцать шестое. Да, сходится, это он. Думаю, нам его не догнать, у того несколько часов форы, так что двинем и дальше на средней скорости. Время, как ни странно, играет на нас.

До брода мы добрались, фактически повторяя маршрут капитана Якимова. Разведка перешла на другую сторону и кодовыми сигналами фонарика подтвердила, что пусто, немцы не устроили засаду. Конечно, есть очень хитрые немчуры, что засады устраивают чуть дальше, чтобы не насторожить наших раньше времени, а когда на берегу скопится большая часть бойцов, открывают шквальный огонь из пулемётов, миномётов и, если есть, пушек. Тут немцев точно не было, погранцы проехали по малозаметной дороге, и по местам возможных засад пробежались. Никого.

Я не сильно опасался, что танки разобьют дно в речке, поэтому они первыми и прошли. Брод тут искусственного происхождения, как мне пояснил в будущем полковник Якимов, сапёрный батальон их дивизии укреплял тут дно щебнем, поэтому он о броде и знал. Погоняли через него машины, щебень и улёгся, а воды едва полметра в самом глубоком месте. Так что когда прошли танки, я проехал за ними и, свернув в сторону, наблюдал, как проходят брод грузовики и броневики. Хорошо проходили, водители следовали приказу – пока следующая машина не выберется на берег, в воду не съезжать. На нашем берегу колонна снова формировалась. Наконец, речку преодолел тягач, что продолжал тащить на буксире «тридцатьчетвёрку» и зенитку, и, снова встав сразу после танков, я отдал приказ продолжить движение. Немецкие части нам по-прежнему попадались, но куда реже, чем у главного и единственного здесь шоссе. Ближе к передовой все удобные места стоянок, я был уверен, заняты. Было бы у меня побольше танков, я бы рванул по дороге, круша всё и уничтожая. Ну, километров десять точно бы прошёл, сметая всё, пока не нарвался бы на успевший проснуться и подготовиться заслон. Немцы уже научились использовать «ахт-ахт» против наших средних и тяжёлых танков и держали их в передовых частях, так что преимущество наше в этом случае таяло, при правильном применении зениток – фактически до нуля.

Следующие тридцать километров мы ехали без остановок, на это ушло больше двух часов. Немцы встречались, но всё меньше и меньше. Видимо, это вырвавшиеся вперёд части. Фельджандармы так и не встретились, что было обидно. Под конец, когда немцев становилось меньше, нашу передовую группу дважды останавливали. Дежурные поясняли, что дальше русские и ехать опасно. Мы поясняли, что собран специальный отряд из танкистов полка «Бранденбург» на трофейной технике для наведения паники в тылах Советов, и его сопровождают. Кстати, не впервые давали такое объяснение, может, поэтому нас и не останавливают. Передали по рации дальше, и все дела. Хотя вряд ли, в штабе армии должны были бы знать о такой группе. Скорее всего, просто объяснение проходило. Интересно, Иванов, используя такой же способ, добрался до наших или нет? Тут опасны не немцы, а больше свои, всё же на трофейной технике едем.

Когда я заметил, что вот уже пять километров как нам никто не встречается, то приказал передовой группе в случае обнаружения брошенных танков встать рядом для отдыха. До рассвета ещё около двух часов, успеем. Техника на обочине нам мало попадалась, поэтому я решил вернуться к главной дороге. Поворот был недалеко, и мы свернули, куда нужно. Это помогло, действительно стало встречаться много техники – горелой, в окружении воронок, или просто брошенной. Обнаружив на дороге в одном месте сразу пять КВ и несколько «тридцатьчетвёрок», сперва один КВ и одну Т-34 нашли, а потом и остальное обнаружили, мы встали. Пока ремонтники осматривали бронетехнику, я направился к голове колонны. Сюда подъехали грузовики с гражданскими и санитарный автобус. Кстати, его я отдавать не собирался, да и другие машины тоже, поэтому и наблюдал, как пассажиры высаживаются из машин. Причина была проста: удалось найти автобус той же марки, сейчас его заправляли и проводили обслуживание. Ремонтники «Опелем» притащили на буксире Ба-20 и также ставили его на ход, двигатель успели запустить, проверяли, как передвигается. Этим пулемётным броневиком планировалось охранять колонну. Чуть позже пригнали найденную полуторку, и на этом всё, машин хватало. Врача я отпускал. Он гражданский доктор. Да и остальных. Автобус пока принял санинструктор с заставы Волохова, но это до того момента, пока военврача не найдём. Старшим колонны я назначил следователя из погранотряда. Жаль было расставаться с профессионалом, но из-за ранения ноги тот пока особой ценности не представлял. Однако был в сознании и командовать мог, хоть и лёжа. Отобрал себе зама посмышлёнее, мало ли его растрясёт, я проинструктировал водителей, как передвигаться днём, и мы заправили машины под пробку. До Минска точно хватит, но я велел объехать его и двигаться дальше, после чего стал составлять рапорт на имя командующего фронтом. Будет возможность, передадут. Там описал момент формирования мангруппы и проведённые боевые действия. Причём все. Описал, как дальше будут действовать немцы, чтобы Павлов не совершил тех ошибок, что ему приписывали в разных мирах. Дал небольшую характеристику таким мангруппам, как моя. Пусть думают. Хотя фронт валится, так что не до них.

Наконец всё было готово, Лосев запечатал мне пакет, и я вместе с запасным планшетом передал его лейтенанту Баюнову, старшему колонны. Тот обещал при возможности передать пакет представителям штаба фронта. После этого прошло короткое прощание, мужья прощались с жёнами и детьми. Врач проверил, как там раненые в полуторке, после чего прошёл в автобус, часть гражданских, жёны командиров и их дети, уже сидели в автобусе, после чего последовал сигнал, и колонна скрылась в ночи.

С момента остановки колонны прошло порядка сорока минут, и за это время ремонтники успели многое. Осмотрели всю доступную технику и сообщили, что два КВ и три «тридцатьчетвёрки» вернут в строй быстро, вот с остальными придётся повозиться.

Выделенные мехводы для перегона техники осваивали восстановленные машины. Михайлов за эти сорок минут подобрал экипажи только для обоих КВ, это были «единицы», а вот Т-34 пока получили только мехводов. Ладно, хоть столько найти удалось, а то спецы всё же дефицитные.

Подсвечивая фонариком карту, я стоял у капота своего внедорожника, изучая дальнейший маршрут, когда подошёл Волохов. Он был немного смурной после прощания с женой.

– Какие наши дальнейшие действия, товарищ майор?

– Уйти в тихое место и затаиться, пока немцы проходят мимо. Западные области мы уже практически покинули, на границе находимся, так что можно тут работать свободно. Если что, местные жители помогут. В смысле информации. Хм, вот тут рядом крупный лесной массив, с одной стороны к нему подходит болото, но как базовый лагерь для нас он годится. Да и дорога тут есть. Уйдём в лес и встанем лагерем. Пока темно, нужно использовать все возможности для эвакуации брошенной техники. Часть сейчас возьмём на буксир другими танками, часть вывезем позже. Мне нужно сформировать полноценную танковую роту, не меньше пятнадцати машин, тогда можно творить реальные дела.

Через двадцать минут колонна, увеличившаяся на несколько единиц бронетехники и шесть грузовиков, в которых обнаружили боезапас для танков, включая «двойки», двинула дальше. Когда появилась нужная развилка, мы ушли в лес и долго двигались по нему, пока не добрались до смолокурни. Именно тут мы рассредоточили технику. Поляна не сказать что большая, но всё же смогли сгруппировать технику по краю так, чтобы не мешала. Отдельно устроился ремвзвод и тут же занялся «тридцатьчетвёркой», что мы таскали на буксире. Обещали за два часа управиться, заодно модернизировав её двигатель. Да и остальным нужно поставить масляные и воздушные фильтры и провести комплексное обслуживание. Этой ночью техника хорошо потрудилась.

Повар сообщил, что обед готов, или ужин, попробуй, пойми. Так что наш интендант Крапивин сразу же озаботился выдачей посуды. Погранцы со склада вещевого имущества вывезли целый грузовик всякой всячины, больше машин не могли выделить. Солдатских котелков там хватало. Пока выделяли только их, кружки и ложки, да ещё в смазке, но остальное позже. У бойцов многого не хватало. Вон, у двенадцати пограничников были немецкие ранцы за неимением сидоров. Конечно, они вполне удобны, но лучше использовать своё снаряжение.

Счастливчики, получившие новые кружки, котелки и ложки, направились к роднику, чтобы отмыть их, а те, у кого посуда уже была, забирали горячее. Повар расстарался, были щи и каша на мясе. Откуда свежая капуста и картошка. Скорее всего, овощи нашли в одной из брошенных машин, другого объяснения у меня не было, нужно будет уточнить. Чай, само собой. Жаль, женщин и детей горячим не покормили, они раньше уехали, зато выдали им сухпай каждому, дня на три хватит. Крапивин расстарался, у него теперь был персональный автомобиль, никому не нужная «эмка», он ею сам управляет. А вот я за едой не ходил. Лосев и один из посыльных принесли пять котелков и кружки с чаем на всех. За вторым потом сбегают. Кстати, у посыльных ранее посуды не было, только что получили и отмыли. Да и сидор был один на двоих. Реально часть бойцов придётся доукомплектовать, но для этого мы снаряжение и вывезли со склада, чтобы не знать проблем в дальнейшем.

Через час после прибытия охрана лагеря была организована толково: на дороге в засаде танк, на случай если сюда немцы сунутся – в общем, со всех сторон подготовились, и я дал отбой, слишком все устали. Тягач, освободив от буксируемой зенитки и танка, посылать к дороге за остальной техникой я не стал, совсем рассвело, не хотелось, чтобы его застали там наши или немцы. Кстати, ещё четыре танка нам удалось вывезти, буксируя их другими танками. Это был КВ, тоже «единица», и три «тридцатьчетвёрки». Танки других моделей там тоже были, причём больше, чем вот этих, самых современных и новейших на данный момент в РККА, но мы их пока не рассматривали, хотя пару БТ как разведчиков я бы прибрал. Быстрые и скоростные танки нам бы пригодились. Только авиационного топлива, на котором работают их двигатели, у нас не было, я приказал брать обычный бензин для грузовиков и дизельное топливо. У нас их четыре грузовика осталось, из двух уже использовали. Прожорливая у меня техника.

Перед отбоем я собрал всех командиров, дежурным назначив политрука Юрченко. Тот за время движения колонны умудрился выспаться в кабине одной из машин и выглядел более или менее свежим. Я назначил время подъёма на двенадцать часов дня и распределил задачи и приказы по группам на следующий день. Естественно, танкистам и ремонтникам – как можно быстрее приводить технику в порядок, миномётчикам – привести матчасть в порядок, пара тренировок и заняться повседневными делами. Для них работы на завтра пока не было. Вот погранцам отдельное задание. Охрану лагеря в принципе можно и на миномётчиков скинуть, тут главное, чтобы погранцы научили их на часах стоять. Нужно отправить несколько групп на опушку для наблюдения за обстановкой. Потом сформировать пять-шесть диверсионных групп, по три-четыре бойца в каждой, не более. Задача таких групп: удалившись от нашей стоянки, лучше километров за двадцать, творить диверсии на транспортных коммуникациях противника. Пока их тут не было, но когда наши выйдут в места предполагаемого совершения диверсий, они там уже будут. Задача у них простая. Совершить несколько прицельных выстрелов по колоннам противника и немедленно отходить. Требовалось стрелять бронебойными по двигателям машин, зажигательными по топливным бакам или канистрам. Ну, и расстреливать водителей. Ценных специалистов. То есть следовало уходить, сделав несколько залпов, в данном случае выпустив обойму, у погранцов были самозарядки, пулемёты я приказал не брать. Продолжать обстрел я категорически запретил. Волохов, конечно, заинтересовался таким необычным способом, да и остальные командиры были удивлены.

– Поясню, почему нет, – легко согласился я. – При таких булавочных уколах, а лучшего определения не найдёшь, можно частично блокировать движение колонн на некоторых участках дороги. По инструкции немцы во время обстрела должны остановиться и, открыв ответный огонь, прочесать местность. Это боевые части, тыловые обычно пытаются проскочить. Помимо того что будут повреждены один или два автомобиля, возможно, убито несколько водителей, или даже загорятся топливные баки, колонна будет стоять. Час, возможно более. Двинет дальше и попадёт под обстрел уже следующей группы и снова встанет – машины станет не хватать, грузы и солдат придётся пересаживать в следующие машины. А те и так не пустые. Ну, или отправлять пешком. То есть так можно блокировать дороги до такой степени, что немцы могут вообще встать. Повторю, обстреливать только авто- и бронеколонны. Конечно, количество диверсионных групп у нас будет невелико, чтобы блокировать дорогу, но крови немцам они попортят немало, поверьте. Одно могу я сказать точно, продвижение немцев дальше на восток при таких действиях сильно замедлится, что позволит нашим войскам откатиться дальше и создать нормальную оборону. А то они окопаться не успевают. Так мы выиграем время, необходимое нашим войскам. Диверсии совершать в течение шести дней. После чего нужно вернуться к нам на базу. Через семь дней мы её покинем.

– Товарищ майор, мы проехали три ночные стоянки наших войск. Будем с ними взаимодействовать? – поинтересовался Михайлов.

– Нам наши встречались? – удивился я. – Почему мне не сообщили?

– Мы их тоже не сразу опознали, товарищ майор, – вздохнул Волохов. – Поди пойми в темноте, наши это или нет. Уже когда танки осматривали на дороге, я отправил разведчиков на мотоцикле в сторону последней попавшейся стоянки, чтобы от немцев к нам любопытные не пришли, а выяснилось, что это наши. Хорошо, до стрельбы не дошло. Опознали их издалека и отъехали.

– В следующий раз докладывайте о таких встречах сразу, – достаточно строго велел я. – Ладно, задачи поставлены, интенданту завтра заняться оснащением диверсионных групп, сухпай выдать на семь дней, патронов по триста штук на каждого. Пусть отберут себе нужный боезапас. А теперь отдыхать, товарищи, заслужили.

Когда я проснулся, в лагере уже шла интенсивная работа. Погранцов не было видно, как оказалось, после плотного завтрака они уже разбежались. Тут Волохов командовал, который остался в лагере и отвечал за его охрану, ну и принимал сообщения от наблюдателей на опушке, они уже находились на постах. Спал я до часу дня, дал себе лишний час. Моего присутствия при работах не требовалось, командовал старший в лагере Волохов, так что всё в норме. После завтрака, который принёс Лосев, я умылся и, побрившись, проверил состояние дел. Ремонтники и танкисты активно занимались обслуживанием танков, скоро ещё два в строй вступят, формировались экипажи из безлошадных танкистов, те осваивали новые для себя машины. Из «тридцатьчетвёрок» было решено сформировать два взвода, по четыре машины в каждом, и тяжёлый взвод из пяти КВ. Норма. Ещё одну «тридцатьчетвёрку» приберёг для себя, у меня были мысли насчёт неё и той самой зенитки, что я так и таскал собой.

Крапивин уже выяснил, кому чего не хватает, и занимался выдачей имущества бойцам. Миномётчики приводили себя в порядок, кто шаровары зашивал, кто новую гимнастёрку подгонял и прикреплял петлицы. Все занимались делом, это не могло не радовать. Теперь по остальному. Из грузовиков вытаскивали тяжёлое стрелковое вооружение, это я про ДШК, боеприпаса к нему тоже хватало. Было вывезено двенадцать этих пулемётов, все зенитные, не пехотные машинки. Первым делом я сформировал зенитный взвод, отправив осваивать машинки тех двух зенитчиков, они пока становились единственными членами расчётов, занимая все должности одновременно. Выделил две полуторки, и один из ремонтников с помощью зенитчиков стал устанавливать треноги в кузовах. Помимо этого по одной зенитке получили миномётчики и пограничники, они уже сами формировали расчёты и устанавливали пулемёты в кузовах. Оставшиеся восемь пулемётов я передал танкистам на башни. Шкворни для этого имелись. Оружие хорошее, в бою или при отражении воздушного налета пригодится.

Насчёт зенитчиков я пока ничего сделать не могу. Будут люди, пополню расчёты, а пока один боец на один пулемёт. Водители для машин были, но нет командира взвода, ничего пока нет. Фактически только материальная часть и минимум личного состава.

До трёх часов я ставил новые задачи и проверял выполнение. Убедившись, что всё идет согласно разработанным мной планам и графикам, сам переоделся в комбез техника и стал работать. Нет, ремонтникам я не помогал. Просто тягач оттащил одну из «тридцатьчетвёрок», что была не на ходу, в сторону, к одной из передвижных мастерских, и я стал творить. Первым делом снял башню, убрал её в сторону, после чего отпустил тягач, он мне не одному был нужен, и, достав сварочный аппарат, мощный, хороший, стал резать лобовую и бортовую броню. Думаю, кто-то уже понял, что я собираюсь переделать танк образца 1940 года с пушкой Л-11 в самоходку по классификации сорок третьего года, Су-85. Для этого мне и нужна была зенитка. Думаете, не получится? Ха, мы уже пробовали это делать в сорок пятом. Правда, сейчас у меня нет тех мощностей, как на заводе, но даже на коленке сварить нужное чудо-юдо я смогу. Тут беспокоило только одно, передние диски ходовой части не рассчитаны на такую массу, стоит их усилить. Я уже подумал, как.

К вечеру я закончил уродовать корпус танка. Многие ремонтники, бегая по делам, удивлённо разглядывали изувеченный корпус. Закончив, я достал схему с набросками Су-85, мерками проверил разрезы и, удовлетворённо кивнув, стал сваривать каркас. Из корпуса уже всё вытащили, включая систему управления, вот её нужно переделывать, мехвод теперь чуть выше будет сидеть. Дальше я занялся зениткой и фактически разобрал её. На этом всё, начало темнеть. Завтра башней займусь, извлеку маску пушки, переварю её под ствол зенитки, ну и будем сшивать. Нужно сделать боевую рубку самоходки. Причём с командирской башенкой. Самому варить мне её лень, на коленке ровную не сваришь, значит, будем заимствовать у немцев. Между прочим, до обеда по дороге шли наши войска. Пару раз они попадали под налёты. Были потери, и большие. Под вечер появилась механизированная колонна противника. Пятью километрами дальше по дороге её встретила спешно возведённая нашими войсками оборона, там бой был. Почти два часа шёл. Немцы не смогли с ходу сбить заслон и встали на ночёвку, отойдя немного в тыл, а наши, как доложили разведчики, пользуясь темнотой, ушли. На месте боя стояло шесть подбитых танков, из них одна «четвёрка» и две «тройки», остальные лёгкие, так что нужные детали было где позаимствовать.

Узнав от разведки, что немцы встали в трёх километрах от места боя, я отправил к подбитым танкам группу ремонтников на «Опеле». Разведчики их провели так, что подъехали они к танкам, не привлекая внимания немцев. Дальше натянули брезенты вокруг башни первой машины, и единственный среди ремонтников сварщик, кроме меня, конечно, стал вырезать люки и командирские башенки. Работали они тихо и незаметно, брезент помогал, два слоя скрывали вспышки резака. Кстати, люки для моей самоходки я два собирался в бортах боевой рубки врезать.

Утром выслушал доклад о ночном рейде – все вернулись благополучно – и о том, что вся ближайшая дорога забита медленно двигающейся техникой и пехотой противника. Я отдал несколько приказов и продолжил заниматься своей самоходкой. Постепенно мы возвращали в строй танки, осталась одна «тридцатьчетвёрка», запчастей к ней не хватало. Кстати, как и у моей самоходки, у неё двигатель запорот был. Уже извлекли, но нужен новый, рабочий. Так что следующей ночью ремонтники отправятся за брошенной техникой. Что-то эвакуируют, мне броня нужна для рубки, с чего-то снимут нужные детали. Кстати, обе командирские башни – себе я отложил – поставил на «двойки» по просьбе Михайлова. Если будут ещё, оснастим и остальные машины. Кстати, прицелы с немцев тоже были сняты, они гораздо лучше тех, что имелись у нас, и оружейник сейчас думал, как их приспособить к нашим пушкам. Один такой прицел я за собой зарезервировал.

Эти семь дней я как раз и выделил для того, чтобы закончить с формированием группы и её оснащением, самоходку я делал уже для себя. Командирской машиной будет, радиостанцию с танков подбитых сняли, собрали из трёх. Все ремонтники и техники её осмотрели, обмениваясь мнением, что такое я делаю. Я не подсказывал – ещё чего, сделаю, увидят и оценят. Кстати, в найденной ремонтной летучке нашлась канистра с краской. Так что машины подкрашивали, а так краску я забрал себе. Мне позже новую технику в порядок приводить, чтобы глаз радовала.

Постепенно ремонтники освобождались и стали помогать мне. Танкисты проводили тренировки экипажей и нетерпеливо ждали, когда же снова найдётся работа для них, а мы работали. Наконец мы сшили рубку, тягачом подняли, и закрепили пушку вместе с маской, сварщик наживил, после чего стал варить, когда я убедился, что пушка встала как надо. Лобовая броня с люком мехвода уже была сварена на месте. Осталась крыша и задняя стенка, вот и всё. Это было на пятый день, за следующие сутки мы сварили и крышу, и заднюю стенку рубки. Наверх вело два люка для эвакуации, через мою командирскую башенку и вторую над заряжающим. В бортах было ещё два люка для эвакуации, трофеи использовал. Наводчик должен был или через них, или следом за мной вылезать. Последним мы закрепили ДШК, и только потом, когда все внутренние работы были закончены, стали готовить ниши для боезапаса, крепили сиденья, Фомин и ещё один радист пробрасывали проводку ПУ и крепили плафоны освещения. Двигатель, модернизированный нами, уже стоял на месте. Аккумулятор свежий, баллоны заряжены. Теперь свежеокрашенная самоходка сохла – с новенькой красной звездой и номером «001» на рубке белой краской. На ходу перед покраской пробовали, хорошо себя вела, хотя немного и ныряла вперёд при движении, при торможении даже клевала, но это всё допустимо. Конечно, пушка была не та, что использовалась в самоходках, чуть короче, но и с ней неплохо, главное, дульный тормоз имелся. Нужно будет попробовать, как она ведёт огонь. Мы пушку жёстко закрепили, но мало ли сорвёт с платформы. Проверять нужно.