Теория поцелуя

– Ну извини! – Он догнал меня и раскинул руками так, что велосипед резко сменил траекторию движения. Антоха еле успел выровнять руль, чтобы не съехать в кювет.

– И я не считаю свои машины бесполезными. В них все как и в жизни: простое достигается сложным путем. Если поменять одну деталь в схеме, то и конечный результат будет другим. А везение складывается из замысловатой последовательности событий. Совсем как у нас с Леной: если бы она вовремя сдала свою методичку, мы бы не встретились в библиотеке. Если бы она не поехала на экскурсию, я не оказался бы в том автобусе. Если бы ее подружки не бросили ее, то я не сел бы с ней рядом. Если бы не пчела… – Я запнулся на полуслове, вспоминая события того дня. – Ужас…

Антохин велик подскочил на кочке, и из сумки за его спиной послышались треск и скрежет.

– Расскажи-ка мне поподробнее о своей новой инсталляции, чувак, – глядя на меня с подозрением, попросил он.

– О, она жутко интересная, – оживился я, – вначале костяшки домино падают, запуская цепную реакцию! Они толкают мяч, тот катится по трубе и падает на одну чашу весов…

– У меня что, весы за спиной?! – заорал Майкин.

– Весы подталкивают шарики, которые попадают в воронку, они катятся по лабиринту, пока по ним не ударяет клюшка для гольфа.

– И клюшка тоже там?!

– А потом молоток… – Я прикусил губу, заметив его возмущение.

– Ах ты! – Друг сплюнул в траву. – Я думал, что помогаю тебе! Что везу что-то нужное! А ты… ты… ты ж просто куркуль! Хомяк, собиратель, человек-кубышка! Плюшкин!

– Но это ж все для дела! – возразил я.

– Это мусор! Ненужный и тяжелый мусор, бро! – Майкин ускорился, чтобы оторваться от меня.

Мне тоже пришлось быстрее крутить педали, чтобы не отставать.

– А потом молоток, – крикнул я, пытаясь выровнять дыхание, – попадает по банке с веревкой! Затем рельса…

– Чего-чего?! – перебил он меня. – Что ты сказал?! Повтори!

* * *

Когда мы добрались до общаги, Антоха был уже красным как рак. Да и мое лицо имело цвет отварной креветки. Дыхание восстанавливалось с трудом. Похоже, действительно не стоило тащить с собой сразу все материалы для инсталляции. Да и вообще: при желании можно было собрать проект из подручных материалов, ведь чем оригинальнее его составляющие, тем больше шансов выиграть в конкурсе.

– Что? Что ты там шепчешь себе под нос? – Антоха навалился на дверь всем телом.

По-другому открыть дверь сил у него не хватило бы.

– Ничего. – Я выставил ладонь в попытке придержать дверь, но меня оттолкнуло на пару шагов назад. Пришлось упереться ногами в пол и боднуть злосчастную дверь головой и плечом. Да, мы порядком устали. – Я не шепчу, я просто ды-шу.

– Что, силенок не хватает? – утирая пот со лба, отозвался друг.

Я вошел в холл, но сумка внезапно застряла в дверях. Дернулся, но меня лишь потянуло назад.

– Давай помогу! – Покачиваясь от тяжести ноши, Майкин подошел ближе и приоткрыл дверь.

– Спасибо! – поблагодарил я.

– Ты мне теперь до конца жизни должен будешь! – пробормотал он. – Я десять километров ехал в гору, навьюченный как ишак!

Я поправил очки.

– Зато мы можем легко подсчитать, сколько энергии ты потратил. Час езды на велосипеде расходует четыреста пятьдесят килокалорий плюс утяжеление… Если правильно рассчитать вес рюкзака и ширину лямок…

– Здравствуйте! – бодро рявкнул Антоха, улыбнувшись коменданту.

– Здравствуйте. – Старичок наклонился на стойку, чтобы внимательно рассмотреть, что мы несем через пост. – Майкин, а что это у тебя там?

– Учебники, Поликарп Семеныч! Учебники! Не рельсы же!

– А куда так много?

– Так программа ж новая. Беспощадная! – Антоха бросил на меня свирепый взгляд. – Надо все учебники знать от корки до корки! Как «Отче наш»! Иначе экзамены не сдать.

– Не жалеют вас, – покачал головой комендант. – Совсем не жалеют!

– Что встал? Шевели лавашами! – прорычал Майкин. – Сейчас оставит тебя на улице с твоим багажом! Ну живее!

Я ускорил шаг, пытаясь сообразить, откуда у меня взялись силы, чтобы вытащить эти сумки из дома?

– Вот моя комната. Ты только на моего соседа не обращай внимания, – предупредил друг. – Марли – чувак со странностями, но добрый. Если не будешь его бесить, он тебя не тронет.

– С какими странностями? – только и успел сказать я, прежде чем Антоха толкнул дверь в одну из комнат.

В воздухе висел плотный и густой табачный дым.

– Эй, бро, ты ошизел? – раздался голос откуда-то из серой дымки.

– Быстро заходи! – Майкин втолкнул меня внутрь, вошел сам и закрыл дверь на щеколду. – А ты не ошизел? Курить средь бела дня прямо в комнате? Хоть бы окно открыл!

Друг попытался закинуть мою сумку на кровать, но та с грохотом рухнула прямо на пол. Он махнул рукой, открыл окно, и дым, заполнивший помещение, мощным потоком ринулся на волю.

– Я не мог открыть окно, бро, – расслабленно и неспешно проговорил голос. – А если бы меня увидели снизу?

– Чувак, ты даже не закрылся! – размахивая руками, выкрикнул Майкин. – Хорошо, что это мы пришли, а не Поликарп!

– Вы? – так же медленно и спокойно. – А ты с кем?

Я закашлялся горьким дымом. Из рассеивающейся сигаретной дымки показалось смуглое лицо: узковатые глаза с недоверчивым прищуром, тонкий нос, пухлые губы с блестящим пирсингом. Но больше всего меня удивила прическа незнакомца – десятки длинных черных косичек, связанных в узел на макушке.

– Знакомься! – Антоха ударил незнакомца по плечу. – Женька, это Марли, самый мировой чувак на свете. Марли, это Женька – гений мысли, мастер распорядка и маэстро будильника. Немного зануда, но это не страшно, ведь он поспит у нас одну, две, может… три ночи, пока мы что-нибудь не придумаем.

Продолжая кашлять, я пожал тощую руку обладателя косичек.

– Ну, здароу, – хмыкнул чувак. – Как сам?

Дым почти рассеялся.

– Нормально. – Я покосился на друга: – Ты же говорил, что живешь с татарином? Со строительного факультета, кажется.

– Ага, – радостно улыбаясь, кивнул Антоха. – Это он и есть. Добродушный и гостеприимный Марли. В миру просто Марат.

– Аа-а-а.

Марли многозначительно кивнул:

– Мой дом – твой дом.

– А Марли… это потому что… – Я прочистил горло, созерцая сизый дым, устремившийся в раскрытое окно.

– Да-да, – радостно закивали они оба, подмигивая друг другу. – Да-да-да!

– Это вообще законно? Что он курит тут?

Парни напряженно переглянулись.

– У тебя с этим проблемы, бро? – спросил татарин.

– Не-не. – Антоха оживленно замахал руками. – Ничего такого! Жека – свой парень. – Грозно посмотрел на меня: – Жека, расслабься. У нас все по закону. Марли курит только зверобой и подорожник, а их даже программа «Здоровье» одобряет.

– Ты имеешь что-то против курения, бро? – разочарованно надул губы Марли.

– Я-то нет, а вот Минздрав… – не удержался я.

– Так, тихо! – Майкин усадил меня на кровать. – Только не заводись. – Он обернулся к соседу: – А ты лучше с ним не спорь, ладно? Если Исаев загрузит тебя энциклопедическими понятиями, то тебе не выкарабкаться, чувак. От полученных знаний можешь скончаться.

– О’кей, молчу. – Марат поднял руки.

– И как я здесь выживу? – тихо простонал я, отгоняя от себя остатки дыма.

– Не пессимизди! – решительно приказал Антоха. – Постелим тебе на полу, возьмешь мою подушку. Марли! – Он повернулся к соседу: – Марли, не кури больше здесь, лады?

– Не вопрос. – Улыбнулся тот. – Женя, можешь даже взять мой стол, чтобы заниматься. Я все равно этого никогда не делаю. Только не шарь по ящикам, ладно? Там… трава сушится. Ну… эта… мята. Пью иногда, чтобы нервишки успокоить. Понимаешь?

Я уставился на Майкина.

– У нас тут весело. – Пожал плечами он. – Ты располагайся…

– Схожу за водой. – Марли взял чайник. – Попьем чаю с молоком в честь приезда гостя.

– С молоком, ага, – недоверчиво повторил я за ним.

Но не успел Марли сделать шаг, как запнулся о стоявшую сумку и растянулся на полу.

– А-ай! – Он схватился за ногу. – Что у вас там? Кирпичи?!

– Вообще-то, нет, – виновато пробормотал я. – Там необходимые детали для моего проекта: баскетбольное кольцо, зонт, вешалка, колесо… Ну и еще кое-что…

– Наковальня? – кряхтя, предположил татарин.

– Ох, а это идея! – вдруг задумался я. – Если молот ударит по наковальне…

– Я бы все его изобретения, – проворчал Майкин, оттаскивая сумку в угол, – в музей человеческих идиотизмов! Да желательно под бронестекло! Чтобы другим повторить подобное и в голову не приходило.

10

Женя

У нас дома никогда не было особенно тихо. Я с детства привык к тому, что младшие сестры и братья вечно дерутся, делят что-то, громко кричат, стучат мячом или хнычут. Просто во всем этом у меня хорошо получалось отключаться и не реагировать на посторонние звуки. Даже когда Серафимка ночью начинала ворочаться в соседней комнате, кряхтеть или всхлипывать, я просто поднимался с кровати, шел к ней, садился рядом, брал ее за ручку и тихонько нашептывал что-нибудь. Например, о теории взаимосвязанности или о звездном свете, идущем к нам сквозь миллиарды лет.

Фима сразу переставала капризничать и слушала меня. Или перебиралась ко мне на руки, и мы смотрели с ней вместе на звездное небо. Потом я недолго укачивал ее и укладывал обратно в кроватку.

Сейчас мысли о доме больно теснили грудь. А еще напоминали о том, что, возможно, я погорячился, когда так поспешно собрался и ушел из семьи. Ведь я скучал. Сильно. По беспорядку, по хаосу, по разбросанным всюду игрушкам и по вечно загруженной заботами маме. И даже по отцу немного скучал. И по его строгим наставлениям…

– И каждый раз у вас так? – спросил я.

– А? – Марли снял один наушник. – Ты что-то сказал?

Парень, лежа на кровати в цветастых брюках, темной толстовке и забавной черной шапочке с загнутыми в несколько раз краями, слушал музыку.

– Я говорю, часто у вас так?

– Как? – Он сузил глаза, превратив их в две тонкие черточки.

– Шумно, – ответил я, подставляя свой учебник под настольную лампу.

Антон уже преспокойно спал, а за стенкой так громко бахало, что у меня книга на столе подпрыгивала. Похоже, соседи решили устроить вечеринку.

– Это разве шумно? – отмахнулся Марли. – Вот начнется сессия, и они будут каждый сданный зачет и экзамен отмечать с таким размахом, что проще будет присоединиться, чем пытаться спать в наушниках. А в прошлом семестре эти придурки вообще приперлись ночью, вытащили нас, спящих, прямо на матрасах в холл, поставили рядом стаканы с водой, накрыли их кусочками черного хлеба и рядом повесили табличку «Объявляем голодовку». Я проснулся утром, а вокруг куча народу, и все ржут!

– Антоха мне не рассказывал…

– А кому ж приятно рассказывать о том, как ты лоханулся?

Я кивнул. Все верно.

– И что, нельзя ничего поделать? Почему комендант их не приструнит?

– Так он же почти глухой, не слышит. – Марли пожал плечами. – А если нажалуемся, то соседушки нам дверь заколотят гвоздями. Попробуй потом выйди.

– Понятно, – вздохнул я.

– А ты поднимись на этаж выше – к девчонкам. Там у них обычно тише.

– Спасибо. – Я встал, взял учебник и направился к двери. – Пожалуй, так и сделаю. Нужно готовиться, скоро зачет.

– Ага. – Марли подмигнул, вставил в ухо наушник и принялся кивать головой в такт ритму.

Я вышел и под доносящиеся из соседней комнаты шум голосов и музыку побрел наверх. Марли оказался прав: у девочек действительно гораздо тише. Коридор был пуст, и мне удалось вполне комфортно устроиться на подоконнике. Я сел, вытянул ноги, достал телефон. Проверил – пропущенных звонков от родителей не было. Спокойно достал книгу, открыл на нужной странице и погрузился в чтение. Или в сон…

– Исаев, это ты? Что ты здесь делаешь? Исаев!

– А-а-а! – заорал я, открывая глаза.

Демоны? Демоны! Один из них, с синим лицом и большими выпученными глазами, наклонился надо мной и тряс за плечо.

– А-а-а!

– А-а-а-а! – закричал в ответ демон визгливым женским голоском. И отшатнулся.

Розовая пижама с жирафом, плюшевые тапочки, пучок на голове… Кого-то этот демон в обличье Бабы-яги мне напоминал…

– Марина? – дрожащим голосом спросил я.

Савина покрутила у виска:

– Да! И что орать-то?

Я потер глаза, приподнялся, спустил ноги с подоконника:

– Что с тобой?

– Со мной? – переспросила девчонка.

– Ну да! – Я обрисовал в воздухе область возле своего лица. – Ты почему вся синяя?

– А-а-а, ты про это… – Синее лицо блеснуло широкой улыбкой. – Так у нас с девочками пижама-пати. Занимаемся, готовимся к зачету. Делаем маски для лица. Девичник, в общем.

Я провел ладонями по лицу, отгоняя остатки сна:

– Маски?

– Ага. Из голубой глины. А ты что здесь делаешь?

– Я… – Подхватив учебник, спустился с подоконника вниз. – Я тут живу. Временно.

– В женском крыле на подоконнике?

Я покраснел под ее заинтересованным взглядом.

– Нет. У Майкина. На матрасе под окном.

– Родители выгнали? – понимающе хмыкнула она.

– Сам ушел.

– Идем! – Маринка схватила меня за руку и потащила за собой.

– Куда?

– Идем-идем!

Уже через несколько минут мы сидели в комнате девочек на полу вчетвером: Ольга Еремеева, Настя Ежова, Марина Савина и я. Они в пижамах, я в своей обычной одежде. Единственное, чем мы не отличались, это масками на лицах. В знак посвящения в пижамный клуб мне тоже нанесли чудодейственную глину на лицо.

– Это точно глина, а не навоз? – скрещивая ноги на манер йога, спросил я.

Три пары строгих глаз моментально впились в мое лицо.

– Точно-точно!

– А то пахнет…

– Это эфирное масло, – успокоила Марина, – мы добавили пару капель для продления молодости кожи. Так еще Клеопатра делала.

– Ух ты, – удивился я, – вот Антоха обалдеет, когда узнает.

– Первое правило клуба! – напомнила Ольга, поднимая вверх палец.

– Никому не говорить о существовании клуба! – почти одновременно произнесли девочки.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Сноски

1

Тим Левицкий – герой книги Лены Сокол «Обаятельное чудовище». Как второстепенный персонаж он появляется впервые в «Нана», затем в «Разрешите влюбиться» и «С тобой? Никогда!».

2

Зоя Градова – героиня книги Лены Сокол «Любовь по обмену».

3

Черная метка – имеются в виду события, происходившие в книге Лены Сокол «Разрешите влюбиться».