Моссад. Тайная война

Всех, кто получал въездную визу для посещения Израиля, проверяли самым тщательным образом – не террорист ли, не работает ли на палестинцев? Но и каждый израильтянин, который хотел побывать за границей, тоже не оставался без внимания контрразведки – почему уезжает из страны? Тот ли, за кого себя выдает?

Так что просматривать потом сводные списки приезжающих и уезжающих не было ни малейшей необходимости. Молодежь, глядя на старого Зеева, ворчала, что незачем придумывать за счет тощего бюджета занятия ветеранам, которым пора нянчить внуков, а то и правнуков. Но серая мышь каждый день приходила на работу, садилась на свой, самый неудобный во всем управлении стул и приступала к делу.

Говорили, что Зеев начинал еще с легендарным Несером Харелом, создавшим службу внутренней безопасности 30 июня 1948 года. Через полтора месяца после провозглашения еврейского государства, которое уже успело за этот срок отразить первое нападение арабских армий.

Харел родился в Витебске, его настоящая фамилия Гальперин. В 1922 году в высшей степени религиозная семья переселилась в Латвию, а в 1931 году он приехал в Палестину, где работал в кибуце, а потом вступил в подпольные боевые отряды Хаганы. Иссер Харел был прирожденным лидером.

Подчиненные его побаивались, называли либо Наполеоном, либо Иссером Грозным, помня, что он родом из России.

Сидя в приемной высокого начальника, Зеев вспоминал, как Иссер Харел занял под свою службу несколько опустевших зданий в Яффе. Эти дома не годились для контрразведки, но в те времена такие мелочи никого не беспокоили. Сотрудники данного ведомства раздобыли себе несколько столов и начали работать. После поспешного отступления арабских армий они собирали по всему городу важные бумаги, оставленные противником.

Первые два года служба безопасности считалась частью вооруженных сил. Ее сотрудникам присвоили воинские звания, жалованье им тоже платила армия. Сам Харел стал подполковником. Зеева произвели в сержанты. Выше он не поднялся.

Харел считал, что служба безопасности должна быть гражданским учреждением, и хотел освободиться от армейского руководства. Он добился своего, но зарплату контрразведчикам по-прежнему должно было платить Министерство обороны, которому, однако, стало жалко отдавать деньги на сторону.

Пользуясь случаем, Харел доложил премьер-министру Израиля Давиду Бен-Гуриону, что пятнадцать его сотрудников, которые выполняют задания за границей, не получают зарплаты восемь месяцев. Бен-Гурион распорядился немедленно заплатить. И после этого служба безопасности стала подчиняться непосредственно главе правительства.

В первые годы существования Израиля люди нищенствовали, двести тысяч новых иммигрантов разместились в палатках, продовольственные склады опустели, страна оказалась на грани голода, была введена карточная система. Многие в стране жили за счет черного рынка. Но Бен-Гурион мог рассчитывать на Харела. «Все иммигранты говорят о непотизме, – записал премьер-министр в своем дневнике. – Трудно найти семью, которая не покупала бы что-нибудь на черном рынке. А в доме Харела нечего есть, потому что он не ходит на черный рынок».

А с другой стороны, это было веселое время. Харел сам набирал себе людей, назначая им встречи в кафе в Яффе, неподалеку от своей штаб-квартиры. Он внимательно смотрел на человека, задавал ему несколько вопросов и сразу же, без всякого отдела кадров, без проверки и согласований, решал, брать его или не брать. Вот так он взял к себе Зеева, который ничего про себя рассказать не сумел и не обладал никакими очевидными достоинствами, за исключением того, что владел арабским языком в совершенстве.

Сначала Зеева назначили в управление контрразведки в Тель-Авиве. Управление возглавлял Яков Карош, который родился в Венгрии. Он потом перешел в Моссад и сделал большую карьеру в разведке.

В Тель-Авиве находились иностранные посольства и миссия Организации Объединенных Наций. Это было самое трудное место для начинающих контрразведчиков: им нужно было учиться выявлять иностранных шпионов и самим следить за иностранцами.

Новичкам из Шин-Бет особенно нравилось ставить скрытые микрофоны в кафе, где проводили свободное время сотрудники миссии ООН, и слушать их откровенные разговоры.

Зеева к этим играм не подпускали. Его и тогда считали скучным и ненаходчивым. Его скоро убрали из этого управления и посадили вести арабскую картотеку – списки тех, кто ненавидел еврейское государство и пытался его уничтожить. На этой канцелярской должности Зеев провел лет двадцать.

Все руководство Шин-Бет состояло из евреев европейского происхождения. Это была линия Харела. Выходцев из арабских и африканских стран держали на оперативной работе.

Харел не доверял своим арабистам, которые сами родились в арабских странах и утверждали, что знают и понимают менталитет арабов. Иногда им трудно было объяснить начальникам-европейцам, что арабы не терпят суеты, что к ним надо уметь найти подход, разговаривать не торопясь, спокойно и уважительно, и что доверие арабов завоевывается постепенно.

Вскоре Харел ушел в разведку, в Моссад. После него год Шин-Бет руководил Иси Дорот, но широкой публике об этом стало известно только после его смерти, тридцать лет спустя.

Иси Дорот родился в Польше, в 1936-м приехал в Палестину. Во время Второй мировой войны служил в британской армейской разведке сержантом и допрашивал пленных немцев: через британскую армию прошли многие из сотрудников Шин-Бет.

Потом Харел забрал Дорота к себе в Моссад заместителем, а новым начальником Шин-Бет предложил Амоса Манора.

Амос Манор родился в венгерской Трансильвании. Отец научил его ивриту и игре в футбол – это увлечение осталось у него на всю жизнь. Он учился в Париже, когда началась Вторая мировая война. Манор попал в Освенцим, но выжил.

Приехав в Израиль в 1949 году, он стал быстро подниматься по государственной лестнице, несмотря на отсутствие прочных партийных связей: у него была замечательная голова, в которой рождались прекрасные идеи.

Помощники премьер-министра были против назначения Амоса на высокий пост, потому что он совсем недавно прибыл в Израиль, и ему еще не доверяли. Но Харел тут же пригрозил уйти в отставку, если его рекомендацию отвергнут: он часто грозил отставкой, и всякий раз успешно. Амоса утвердили начальником службы безопасности.

Старый Зеев хорошо помнил Амоса. Это был высокий и очень энергичный человек. В нем было столько энергии, что, когда он входил в комнату, бумаги слетали со стола. Амос обладал хорошим чувством юмора и работать с ним было легко и приятно.

Почти десять лет само существование службы безопасности Шин-Бет отрицалось, пока глава правительства Бен-Гурион сам не сделал признание в июне 1957 года в кнессете.

Тогда премьер-министр сказал, что у Израиля есть секретная служба. Ее основная обязанность – борьба со шпионажем. И еще Бен-Гурион заявил: «Мы должны следить за людьми и организациями, которые составляют пятую колонну или могут стать пятой колонной».

В то время Бен-Гурион еще не предполагал, что терроризм со временем станет главной проблемой Израиля. В октябре того же 1957 года во время заседания кнессета молодой человек, находившийся на балконе для гостей, бросил гранату. От ее взрыва пострадали сам Бен-Гурион и Голда Меир, которая позднее станет премьер-министром Израиля. Террорист оказался психически неуравновешенным человеком.

После признания главы правительства Шин-Бет ежегодно представляла отчет о своей деятельности комитету кнессета по международным делам и обороне. Но депутаты знали, что ничего важного в этих отчетах нет и быть не может.

Охрана высших должностных лиц, как и защита секретной информации, тоже была одной из обязанностей Шин-Бет. Но ни Давиду Бен-Гуриону, ни сменившему его на посту премьер-министра Моше Шарету не нравилось, что их повсюду сопровождают сотрудники Шин-Бет. Хотя однажды офицер охраны вернул Моше Шарету портфель, полный секретных документов, который рассеянный премьер-министр оставил по пути из Иерусалима в Тель-Авив.

Реальных шпионов в Израиле было не много. В конце пятидесятых сирийская разведка отправила двух агентов с безнадежным заданием проникнуть на ядерный объект в Димоне, их тотчас схватили. Один иракский еврей перед эмиграцией в Израиль согласился работать на иракскую разведку, но почти сразу был арестован.

Двух шпионов разоблачил тихий и скучный Зеев. Началось это с того, что недавний эмигрант из Марокко по имени Хаим Авергил, чья жизнь в Израиле не удалась, убежал в соседнюю Иорданию и предложил властям свои услуги. Ему пообещали помочь вернуться в Марокко и снабдить деньгами, если он поработает на иорданскую разведку. Для начала перебежчику поручили допросить нескольких евреев, которые случайно оказались на иорданской территории и были арестованы. Вернувшись в Израиль, они, между прочим, рассказали и об этом странном человеке, который очень похож на еврея и говорит на иврите с марокканско-французским акцентом.

Пунктуальный Зеев записал их показания на отдельную карточку и запомнил. Когда Авергил на следующий год объявился в Израиле, Зеев заглянул в свою картотеку. Авергила арестовали, судили и приговорили к четырем годам тюремного заключения.

Через три года еще один выходец из Марокко – Мордехай Лук – сбежал к египтянам. Он явно не годился в агенты, но египтяне так обрадовались, что у них в руках настоящий израильтянин, что попытались использовать его как шпиона. Они собирались сделать ему пластическую операцию и с новыми документами отправить в Израиль, чтобы он открыл туристическое агентство: туристический бизнес – это замечательное прикрытие для разведчика, поскольку позволяет общаться с самыми разными людьми и свободно ездить за границу. Но египтяне действовали на редкость неумело. Разведчик из Мордехая Лука не получился. Он, в конце концов, попал опять в Израиль, где его приговорили к одиннадцати годам тюремного заключения.

Вот с тех пор Зеев стал присматриваться к выходцам из Марокко. Он ни с кем не делился своими сомнениями, но твердо уверился в их неблагонадежности.

Просматривая списки уехавших из Израиля, Зеев обратил внимание на некоего Мордехая Вануну, тоже выходца из Марокко.

Этот молодой человек в досье значился безработным. Он не имел отношения ни к армии, ни к секретным объектам. Его фамилия не была включена в список лиц, чей выезд за границу представлялся нежелательным. Но старомодного Зеева смутило, что за границу отправился безработный. Раз он остался без работы, значит у него не должно быть денег – так рассуждал Зеев.

Зеев написал короткие запросы в другие отделы Шин-Бет: не значится ли где богатенький безработный Мордехай Вануну?

Через два дня Зеев получил ответ из отдела, который занимался обеспечением безопасности на особо секретных объектах. Чутье не обмануло старого Зеева: Мордехай Вануну лишь недавно стал безработным. Безработные же не представляли особого интереса для Службы безопасности. Меняло дело только то, что до этого данный человек несколько лет проработал в ядерном центре в Димоне, охранять секреты которого было поручено именно Шин-Бет.

Как же могло произойти, что Вануну отпустили без предварительного с ним разговора? И зачем он вообще уехал из страны?

Пока Зеев размышлял над этой историей, союзники переслали израильтянам фотографию Вануну, выходящего из здания советского посольства в Непале.

Появление Вануну в советском посольстве подтверждало худшие подозрения Зеева. Зачем парню было идти в советское посольство, кроме как с предложением продать секреты, к которым он был допущен?

Зеев написал от руки короткую докладную записку, причесался и пошел к начальству.

Начальник Шин-Бет когда-то руководил советским направлением в отделе контрразведки и не сомневался, что советская разведка не упустит такого случая. Он был уверен, что вскоре Вануну окажется в Москве и все расскажет КГБ.

Когда нынешний начальник Шин-Бет поступил на работу в контрразведку – еще до войны 1967 года, штат российского посольства в Израиле насчитывал примерно шестьдесят человек.

Он подозревал, что добрую половину из них составляли разведчики. Его сомнения усилились, когда он обратил внимание на то, что группа советских археологов, которая приехала в Израиль, почему-то больше интересовалась текущими делами, чем древностями.

В Шин-Бет исходили из того, что Советский Союз с помощью своей агентуры, коммунистов, просоветски настроенных палестинцев пытается подтолкнуть арабов к гражданской войне против евреев, то есть превратить Израиль во второй Алжир, где французы и алжирцы много лет безжалостно убивали друг друга.

Мнимые дипломаты из чешского, польского и румынского посольств в Израиле тоже занимались разведывательной работой, и весьма активно. Иногда им удавалось завербовать кого-то из израильтян.

Начальник Шин-Бет в молодые годы сам участвовал в следствии по делу сотрудника израильского посольства в Югославии по имени Авни, который был доставлен домой и на закрытом процессе осужден за шпионаж.

Авни родился в Швейцарии, где его родители даже познакомились с Лениным. Эмигрировав в Израиль в 1948-м, он поступил на дипломатическую службу. Там им были очень довольны, поскольку он говорил на многих языках. До командировки в Югославию Авни служил торговым атташе в Бельгии, Нидерландах и Люксембурге. Он помогал Моссад, исполняя роль почтового ящика: передавал указания из Центра израильским агентам, работавшим под коммерческим прикрытием. Всех их Авни выдал.

С той поры начальник Шин-Бет больше всего ненавидел израильтян, которые выдавали врагу своих. Для него Мордехай Вануну тоже стал врагом, которого надо было остановить.

Историю Мордехая Вануну, работавшего в Димоне, оперативный отдел Шин-Бет оформил в розыскное дело и познакомил с ним коллег из военной разведки и политической разведки Моссад. Директор Моссад со вниманием прочитал справку, переданную из контрразведки Шин-Бет.

Он, конечно же, не помнил многодетную семью Вануну, но знал множество других еврейских семей, которых тайно и с риском для жизни вывозил из Марокко.

…11 января 1961 года, поздно ночью, небольшой пароходик напоролся на камни и пошел ко дну поблизости от марокканского побережья. Утонули все, кто был на борту: рулевой, сорок два марокканских еврея и сотрудник Моссад. Это судно, ходившее под гондурасским флагом, нелегально перевозило евреев из Марокко на Гибралтар, управлявшийся англичанами.

Погибший сотрудник Моссад был отцом нынешнего директора разведки. Его сын, совсем еще молодой офицер, заменил отца на боевом посту.

Операция по вывозу евреев из Марокко была самой длительной, масштабной и удачной (если не считать гибели парохода) операцией израильской разведки. Она продолжалась семь лет. А началась в последние годы борьбы Марокко за отделение от Франции и Испании. В ноябре 1954 года сотрудник Моссад Шломо Хавилио отправился в большую поездку по Магрибу: побывал в Марокко, Алжире и Тунисе. Вернувшись домой, доложил начальству, что эти три страны вскоре получат независимость – и это хорошо.

Но плохо то, что национально-освободительные движения в Магрибе установил и тесные отношения со злейшим врагом Израиля президентом Египта Гамалем Абдель Насером. Когда к власти придут националисты, еврейским общинам придется тяжело, их станут воспринимать как врагов. Вывод: Израиль должен подумать о том, как защитить магрибских евреев, а еще лучше – вывезти их оттуда.

Хавилио предложил создать единую для всего Магриба организацию по спасению евреев со штаб-квартирой в Париже и отделением в городе Танжере, который по старому франко-испанскому договору до середины 1956 года еще оставался международной зоной. Для всей работы требовалось двадцать человек, из них восемь должны были заниматься Марокко, где находилась самая большая еврейская община.

В конце апреля 1955 года Яков Карош, резидент Моссад в Париже, встретился с верховным комиссаром Франции по делам Марокко Фрэнсисом Лакостом. Марокко еще оставалось французским протекторатом. Пока французы были на месте, евреи чувствовали себя в относительной безопасности. Но французское правление должно было закончиться 2 марта 1956 года. Израиль попросил Францию разрешить всем евреям уехать из Марокко. Но Франция, не желая раздражать марокканцев, ограничила еврейскую эмиграцию. Комиссар Лакост сказал, что из Марокко не должно уезжать более семисот евреев в месяц.

Правительство Бен-Гуриона приняло предложение Моссад, и группа разведчиков отправилась в Париж в августе 1955 года, чтобы проложить маршруты для вывоза евреев. Самое время! 24 августа группа восставших марокканцев ворвалась в еврейское гетто неподалеку от Касабланки и убила восемь евреев, покалечила сорок и сожгла их дома. С каждой неделей угроза для марокканских евреев становилась все очевиднее.

Созданная в Касабланке тайная организация занималась вывозом евреев и одновременно готовила отряды самообороны. Сотрудники Моссад сомневались, что они успеют всех вывезти, поэтому оставшихся надо было научить защищаться. Удалось обучить примерно шестьсот молодых евреев, причем часть из них прошла боевую подготовку в Израиле и во Франции.

Самыетрудные времена наступили в середине 1956 года. Под давлением арабских стран султан Марокко приказал закрыть транзитный лагерь для уезжающих евреев. А начальник марокканской секретной службы вовсе и вовсе запретил эмиграцию в Израиль. Выезд евреев стал считаться незаконным.

К тому времени из Марокко в Израиль уже уехало сто десять тысяч евреев. Но еще сто тысяч оставались в стране.

Операцией руководил из Парижа резидент Моссад Яков Карош. У него была постоянная радиосвязь с агентами внутри Марокко и сеть специально обученных курьеров, которые неустанно путешествовали по маршруту Париж-Касабланка.

Агенты Моссад постарались наладить осведомительную сеть внутри марокканской полиции, армии и секретной полиции. Это вполне удалось с помощью проверенного на Востоке средства – «барашка в бумажке».

Однажды израильская разведка узнала, что марокканская полиция располагает ордерами на арест четырех агентов Моссад, которые занимались вывозом евреев. Разведке удалось задержать на несколько часов исполнение приказа и переправить всех четверых за границу. Директор Моссад Иссер Харел потом признался, что только на взятки марокканским чиновникам ушло полмиллиона долларов.

Бежавшим из страны евреям раздавали либо старые французские паспорта, либо фальшивые марокканские: их производили в больших количествах лучшие израильские специалисты по изготовлению поддельных документов, которых срочно командировали в Париж и Марсель.

Оперативники Моссад собирали евреев по всему Марокко и размещали на квартирах поблизости от портов. Если полиция задерживала еврейские семьи, они сочиняли какую-нибудь историю: дескать, идем на свадьбу или на футбольный матч.

На рыбацких судах их доставляли на Гибралтар, где разместился транзитный лагерь Еврейского агентства, оттуда везли в Марсель, а потом уже самолетом или пароходом переправляли в Израиль.

Вся эта операция проводилась с молчаливого согласия испанских властей. Если бы Испания сказала «нет», ничего бы не вышло. Испанцы, вероятно, хотели замолить свою прежнюю дружбу с Гитлером и Муссолини.

Британские власти тоже были на диво любезны. Зимой английские полицейские встречали замерзших марокканских евреев с термосами, наполненными горячим чаем. Британцы помогали эмигрантам с проездными бумагами, а потом стали пропускать их на Гибралтар и вовсе без паспортов.

Марокканское правительство время от времени делало грозные антиеврейские заявления, чтобы ладить с арабскими странами, но шло на уступки, когда на страну давили Соединенные Штаты или Западная Европа.

Страной правил Мухаммед бен Юсуф, которого считали тридцать четвертым потомком Пророка и двадцатым султаном из Алавитской династии. Глава правоверных и потомок Пророка, он обладал огромным авторитетом в стране.

Султана выбирал совет улемов. В 1957 году султан избавил их от этих хлопот и упростил собственную ЖИЗНЬ: провозгласил себя королем Мухаммедом V, а сына, принца Мулая Хасана, назначил наследником престола. После смерти отца принц стал королем под именем Хасан II.

В Марокко правила просвещенная и вполне разумная монархия. С королями стране повезло. И Мухаммед, и Хасан были умными и гибкими монархами. Они ввели в стране конституцию и многопартийность, умело лавируя между населяющими страну арабами и берберами.

Сплачивая народ, молодой принц Хасан женился на берберке из влиятельного племени. Когда его власть укрепится, король найдет себе новую королеву – на сей раз француженку…

Директор Моссад Иссер Харел несколько раз сам тайно приезжал в Марокко. Однажды он провел в стране две недели, наблюдая за тем, как идет эвакуация евреев. В 1960-м вместо Шломо Хавилио операцию в Марокко возглавил Олек Гутман, в годы Второй мировой войны он партизанил в Польше.

Как уже говорилось выше, в январе 1961 года вблизи марокканского берега пошел ко дну пароход с евреями-беженцами. В годы Второй мировой войны это судно использовалось союзниками для того, чтобы подбирать сбитых над Средиземным морем летчиков. С тех пор оно стало слишком старым.

Когда пароход затонул, марокканские власти взялись искать тех, кто вывозит евреев. Начальник секретной полиции Марокко, печально знаменитый своей жестокостью генерал Мохаммед Уфкир приказал найти и арестовать участников подполья. Полиция схватила двадцать человек, их пытали, и один из них умер, не выдержав истязаний.

Мировое общественное мнение осудило Марокко. Группа американских конгрессменов пригрозила заморозить помощь этой стране. Новый американский президент Джон Кеннеди отправил личное письмо королю Мухаммеду V.

Президент Франции де Голль посоветовал королю Марокко при удобном случае отпустить евреев. У него были особые отношения с Мухаммедом V, которого в 1953 году французские власти на два года сослали на Мадагаскар. Однажды де Голль сказал Мухаммеду V: «Ваше величество, вы страдали. Я поздравляю вас. Подвергнув вас такому испытанию, вам оказали услугу. Ибо надо страдать, чтобы стать великим!»

Комплимент Шарля де Голля многого стоил. И марокканский король обычно откликался на слова французского президента. Но тут был особый случай. Арабские страны требовали от короля не выпускать евреев: ведь каждый новый еврей в Палестине укреплял Израиль, который подлежал уничтожению. И король не хотел из-за евреев ссориться со всем арабским миром.

Но 25 февраля 1961 года король умер. Новым королем стал его сын Мулай Хасан, который решил, что реальный союз с Западом выгоднее для Марокко, чем братство на словах с арабским миром. Он разрешил выдавать евреям, желающим уехать, так называемые «групповые паспорта». В течение следующих двух лет почти все остававшиеся в стране евреи покинули Марокко.

Так мальчик по имени Мордехай Вануну оказался в Израиле, откуда уже взрослым человеком он уедет без всякого сожаления.

…С той минуты, когда стало ясно, что Вануну покинул страну отнюдь не с туристическими целями, израильтяне стали его искать. В Непале его уже не застали. Агентам Моссад рассказали, что он улетел в Австралию. Его предстояло найти на этом огромном континенте, который израильтянам, живущим на узкой полоске земли, казался просто бескрайним. Но начальник контрразведки Шин-Бет продолжал считать, что русские уже вывезли Вануну к себе. Он сильно ошибался…

Глава четвертая

Разговор с военным цензором

Первые слухи о беглом технике появились в Израиле весной. Поговаривали, что израильская контрразведка Шин-Бет совершила непозволительную ошибку, разрешив уехать за границу работнику центра ядерных исследований в Димоне.

За этот прокол сотрудницу учетного отделения контрразведки Шин-Бет уже уволили. Замороченная домашними проблемами, пожилая женщина отнеслась к делу формально, не проявила должной бдительности.

В документах беглец значился безработным, а к безработным какие претензии? Пусть едет, если надеется, что за границей ему повезет больше, решила она. Кроме того, до увольнения Вануну был всего лишь простым техником. А это сотрудник низкой квалификации, не допущенный к особо секретным материалам, не имеющий доступа к охраняемой информации. Тем более, что его уволили по сокращению штатов как не очень ценного работника. Следовательно, препятствий для выезда за границу у него нет, подумала она и поставила на запросе разрешительный штамп.

Но она, конечно же, должна была обратить внимание своего начальства на то, что желание уехать из страны изъявил бывший сотрудник центра ядерных исследований в Димоне. Все, решительно все, кто там работает или работал, находятся на особом учете. Упустила, упустила…

Димона – один из новых городов в пустыне Негев. Его население – всего двадцать тысяч человек. Абсолютное большинство – выходцы из Северной Африки. Город основали в 1955 году для рабочих поташных заводов на Мертвом море и для тех, кто приехал на фосфатные разработки.