Благословение небес

Слишком поздно она поняла, что так называемые «предрассудки», из-за которых общество отвергло его, как раз и существовали для того, чтобы уберечь таких, как она, от неосторожных поступков.

Но Элизабет недолго предавалась жалости к себе. Друзья виконта Мондвэйла, узнав из газет о помолвке, сочли своим долгом раскрыть счастливому жениху глаза на истинный облик женщины, которой он предложил свою руку.

На следующее утро виконт явился в особняк на Риппл-стрит и отказался от своего предложения. Роберта в этот момент не было дома, поэтому Элизабет пришлось выслушать все лично. Когда она вошла в гостиную, ей хватило одного взгляда на его застывшую негнущуюся фигуру и плотно сжатый, неулыбающийся рот, чтобы понять, зачем он пришел, и пол начал уходить у нее из-под ног.

– Надеюсь, мы сумеем обойтись без неприятного для нас обоих объяснения, – сухо, без вступления начал Мондвэйл.

Не в состоянии говорить из-за душивших ее слез стыда и горя, Элизабет только молча кивнула головой. Он развернулся и пошел к двери, но, поравнявшись с ней, вдруг бросился к девушке и схватил ее за плечи.

– Почему, Элизабет? – Его красивое лицо выражало одновременно злость и разочарование. – Скажите мне – почему? Будьте честны хотя бы в этом.

– Почему? – повторила она, подавляя в себе нелепое желание кинуться ему на грудь и умолять о прощении.

– Я еще мог бы поверить в то, что вы случайно наткнулись на него в каком-то лесном домике, спасаясь от дождя, как меня уверяет в этом кузен лорд Ховард. Но почему вы послали ему записку с просьбой встретиться с вами в оранжерее?

– Я не делала этого! – закричала Элизабет, и только упрямая гордость удержала ее от того, чтобы упасть с рыданиями к его ногам.

– Вы лжете, – он с сожалением уронил руки. – Валери видела эту записку, когда он выбросил ее, отправляясь на встречу с вами.

– Она ошибается! – Элизабет собралась объяснить ему все, но он уже вышел из комнаты.

В тот момент ей казалось, что большего унижения уже не может быть, однако вскоре она поняла, что ошибалась. Расторжение помолвки было расценено как доказательство ее вины, и с этого дня на Риппл-стрит перестали присылать приглашения и приходить с визитами. По настоянию Люсинды Элизабет наконец собралась с духом и пошла на бал, куда была приглашена лордом и леди Хинтон еще до скандала. Она пробыла там пятнадцать минут и ушла, поскольку все, за исключением хозяев, у которых не было другого выхода, откровенно игнорировали ее присутствие.

В глазах света Элизабет была бесстыдной, распутной женщиной, слишком опытной и испорченной, чтобы допустить к ней юных девушек с незамаранной репутацией и доверчивых юношей, – такой женщине не место в благовоспитанном обществе. Она нарушила действующий моральный кодекс, связавшись с человеком, который вообще не имел репутации и положения в обществе. Она не только нарушила устои, она швырнула их им в лицо.

Через неделю после дуэли исчез Роберт – не предупредив и даже не оставив записки. Элизабет опасалась за его жизнь, отказываясь поверить, что он бросил ее из-за того, что она натворила. Однако на тот момент это было единственным возможным объяснением, и мысль, что она явилась причиной несчастья брата, доводила ее до отчаяния. Но вскоре открылась истинная причина исчезновения Роберта. Пока Элизабет сидела дома, молясь о возвращении брата, весть о его исчезновении распространилась по городу. И вскоре у их дверей начали собираться кредиторы с требованием уплаты долгов – и не только по счетам, накопившимся за время ее дебюта, но и карточных долгов Роберта, и даже долгов их отца. Страх, что Роберт стал жертвой какой-то грязной игры, уступил теперь место гораздо более вероятному предположению, что он бежал от долгов.

Через три недели после уик-энда у Черайз Дюмонт, ярким солнечным днем Элизабет и Люсинда закрыли дверь своего городского дома в последний раз и сели в экипаж. Их путь лежал через парк, и те же люди, которые прежде восхищались ею и искали ее общества, теперь холодно поворачивались к ней спиной. Сквозь пелену жгучих слез Элизабет увидела во встречном экипаже красивого молодого человека с хорошенькой спутницей. Элизабет узнала в этой паре виконта Мондвэйла и Валери, и взгляд, брошенный ею на Элизабет, по-видимому, должен был выражать жалость. Но Элизабет прочитала в нем плохо скрытый триумф.

Элизабет вернулась в Хэвенхёрст и распродала все, что было ценного, чтобы расплатиться с карточными долгами отца и Роберта и оплатить счета, по которым они задолжали во время ее дебюта в Лондоне. После чего занялась устройством собственной жизни. Со всей решительностью и мужеством она посвятила всю себя сохранению Хэвенхёрста и жизнеобеспечению своих восемнадцати слуг, оставшихся с ней единственно за крышу над головой, скромное пропитание и новую ливрею раз в год.

Постепенно к ней вернулась способность улыбаться, и воспоминания о пережитом унижении были уже не такими острыми. Она научилась не оглядываться назад, перебирая свои ошибки, так как вспоминать о них и особенно о последствиях, которые они повлекли за собой, было слишком мучительно. В конце концов ей только семнадцать лет, и она сама себе хозяйка. И у нее был дом, в котором она выросла и в котором заключался смысл ее жизни. В доме возобновился старый уклад жизни – Элизабет снова играла в шахматы с Бентнером, занималась с Эроном и изливала нерастраченную любовь на свою довольно странную семью и Хэвенхёрст, не боясь, что ей не ответят взаимностью. Почти все ее время было занято делами, и девушка была рада, что ей некогда подумать о Яне Торнтоне и событиях, которые привели ее к добровольной ссылке. Теперь же стараниями дяди ей придется не только вспомнить о нем, но и встретиться с ним. Без финансовой поддержки дяди, хотя и скромной, она не смогла бы вот уже два года сохранять за собой Хэвенхёрст. Чтобы содержать Хэвенхёрст в порядке и привлечь арендаторов, необходимо было провести ирригационные работы. И пока она не может отказаться от поддержки дяди.

Элизабет со вздохом открыла глаза, оглядела пустую комнату и встала на ноги. «Я сталкивалась и не с такими трудностями, – сказала она себе. – Любую проблему можно решить – нужно только как следует подумать. К тому же Алекс теперь на моей стороне. Вместе мы сумеем придумать, как обойти дядю Джулиуса».

«Будем считать это вызовом с его стороны», – воинственно подумала она, отправляясь на поиски Алекс. В девятнадцать лет она еще не утратила вкуса к жизни, а жизнь в Хэвенхёрсте была довольно рутинной. В конце концов две-три волнующие поездки внесут некоторое разнообразие в ее жизнь. К тому времени, как Элизабет разыскала Алекс в саду, она уже почти радовалась предстоящим событиям.

Глава 8

Александру ни на секунду не обмануло безмятежное выражение лица Элизабет и искусственная улыбка – с первого взгляда она поняла, что хороших новостей ждать не приходится. Бентнер, развлекавший Алекс показом достижений Элизабет в области цветоводства, пришел к тому же выводу. Они обменялись с Алекс тревожными взглядами.

– Что случилось? – Алекс в волнении поднялась со скамейки.

– Даже не знаю, как тебе сказать, – удрученно вздохнула Элизабет, усаживая Алекс обратно и садясь рядом с ней. Бентнер старался держаться поблизости, притворяясь, что обрывает засохшие розы с кустов, готовый в любую минуту дать совет или прийти на помощь. Чем больше Элизабет думала над тем, как преподнести новость Алекс, тем более эксцентричным – и даже комичным – казалось ей предложение дяди.

– Видишь ли, – объяснила она, – мой дядя расстарался и нашел мне женихов.

– Что ты говоришь? – спросила Алекс, пытаясь разгадать, отчего у подруги такое растерянное и удивленное выражение лица.

– Да. Надо сказать, его желание сбыть меня с рук настолько велико, что он решился на меры, которые иначе как экстравагантными я назвать не могу.

– Что ты имеешь в виду?

Элизабет с трудом сдержала неожиданный приступ истерического смеха:

– Он разослал письма моим бывшим поклонникам, спрашивая, интересует ли их по-прежнему моя особа…

– О Боже, – выдохнула Алекс.

– И если да, то он готов отправить меня к ним на несколько денечков под опекой Люсинды, с тем чтобы они могли решить, подхожу ли я им.

– О Боже, – уже громче повторила Алекс.

– Он разослал пятнадцать писем. Двенадцать человек ответили отказом, – продолжила Элизабет, и Алекс сочувственно покачала головой, – но трое выразили согласие с его планом, и теперь я должна отправиться к ним с визитами. А поскольку Люсинда сейчас в Девоне, то к первым двум кандидатам я поеду с Бертой, которую буду выдавать за свою тетю. Правда, в Шотландию, к третьему искателю моей руки, – Элизабет фыркнула, употребив это слово по отношению к Яну Торнтону, – я поеду все-таки с Люсиндой. Надеюсь, что к этому времени она вернется.

– Да, но к первым двум – с Бертой! Да она же боится собственной тени!

Испуганная новым приступом накатившего на нее веселья, Элизабет постаралась взять себя в руки.

– Да Бог с ней, с Бертой. Это самая незначительная из моих проблем. Но я не против того, чтобы ты продолжала взывать к Господу, Алекс, потому что спасти нас может только чудо.

– И кто же эти кандидаты? – спросила Алекс. Увидев, какой странной улыбкой озарилось лицо Элизабет, она еще больше встревожилась.

– Двух я вообще не помню. Забавно, не правда ли? – продолжила Элизабет с веселым удивлением. – Двое взрослых мужчин познакомились с девушкой, которая произвела на них настолько сильное впечатление, что они поспешили к ее брату просить ее руки, а она, эта девушка, совершенно не помнит их, за исключением одного имени, да и то смутно.

– Ну, это как раз неудивительно, – возразила Алекс. – Ты очень красива, и такое случается часто. Когда в свете появляется юная дебютантка, мужчины быстренько оценивают ее, причем часто довольно поверхностно, и решают для себя, хотят ли они эту девушку себе в жены. И если хотят, то делают ей предложение. Я не думаю, что это разумно с их стороны, так же, как считаю неправильным выдавать девушку за человека, которого она совсем не знает, и рассчитывать при этом, что она будет чувствовать к нему какую-то привязанность после свадьбы. Однако в свете это называется цивилизованным способом устраивать браки.

– В действительности это как раз самый варварский способ, – с жаром сказала Элизабет, пытаясь отвлечься от своих личных несчастий, переключившись на обсуждение более общих проблем.

– Так кто же они, Элизабет? Возможно, я знаю кого-нибудь из них и помогу тебе вспомнить.

Элизабет вздохнула.

– Первый – сэр Фрэнсис Белховен…

– Ты шутишь! – в ужасе оборвала ее Алекс, бросив испуганный взгляд на Бентнера. Элизабет чуть приподняла тонкие брови в ожидании дальнейшей информации. – Боже, это ужасный, развратный старик, – возмутилась Алекс. – У меня просто не хватает благопристойных выражений, чтобы описать его. Он тучен и лыс, а его распущенность и глупость просто вошли в поговорку. К тому же он фантастически жадный, просто невероятный скряга!

– Ну, по крайней мере в этом мы сходимся, – попыталась пошутить Элизабет, не отрывая взгляда от Бентнера, который так увлекся, что обрывал совершенно здоровый куст.

– Бентнер, – мягко сказала она, тронутая тем, как близко к сердцу принимает он ее несчастья, – засохшие бутоны можно отличить по цвету.

– А кто второй? – снова вернула ее к предмету обсуждения Алекс, тревога которой все возрастала.

– Лорд Джон Марчмэн. – Видя, что Алекс это имя не знакомо, она добавила: – Граф Кэнфордский.

Подсказка сработала, и Алекс медленно кивнула головой.

– Я не знакома с ним, но кое-что слышала.

– Ну, тогда не томи меня в неизвестности, – сказала Элизабет, которой все происходящее с каждой минутой казалось все более абсурдным и нереальным. – Что тебе известно о нем?

– Да так, ничего конкретного я сейчас не вспомню… хотя, подожди – точно! Говорят, что он, – она бросила расстроенный взгляд на подругу, – помешан на спорте и редко появляется в Лондоне. Говорят, у него все стены в доме увешаны чучелами животных и рыб, которых ему удалось поймать. Теперь я вспоминаю чью-то шутку: он якобы потому до сих пор не женился, что еще ни разу не оторвался от охоты на достаточно долгий срок, чтобы подыскать себе жену. Этот и подавно тебе не подходит, – безнадежно закончила Алекс, уставившись пустым взглядом на носок своей крохотной красной туфельки.

– Да какая разница, подходит он мне или нет, если я все равно не собираюсь выходить за него замуж, – конечно, если только мне удастся этого избежать. Если бы мне удалось продержаться еще хотя бы два года, когда ко мне перейдет траст моей бабушки… С этими деньгами я смогла бы содержать Хэвенхёрст и одна. Но до тех пор мне не свести концы с концами без помощи дяди, а он грозится прекратить ее чуть ли не каждую неделю. Если я хотя бы не сделаю вид, что готова последовать его безумному плану, не сомневаюсь, что он так и сделает.

– Элизабет, – осторожно предложила Алекс, – если бы ты позволила, я могла бы помочь тебе. Мой муж…

– Не надо, пожалуйста, – остановила ее Элизабет. – Ты же знаешь, что я не могу взять у тебя деньги. Помимо всего прочего, я просто никогда не смогу вернуть их. С помощью траста я сумею содержать Хэвенхёрст – но и только. Сейчас для меня самая главная проблема – найти способ выбраться из паутины, которую сплел для меня дядя.

– Чего я никак не могу понять, так это, как твой дядя может считать подходящей партией людей, которые совершенно тебе не подходят! То есть абсолютно!

– Это мы с тобой знаем, что они мне не подходят, – криво усмехаясь, сказала Элизабет и вырвала травинку, проросшую сквозь доски скамьи, – а эти джентльмены, так называемые кандидаты в мужья, не понимают этого – вот в чем проблема. – При этих словах в голове у нее зародилась мысль, которая начала быстро оформляться; она застыла, и только пальцы продолжали теребить травинку. Алекс сделала глубокий вдох, собираясь заговорить, и вдруг тоже замерла как статуя; в наступившей тишине они молча смотрели друг на друга, пораженные одной и той же мыслью.

– Алекс, – выпалила наконец Элизабет, – единственное, что мне нужно сделать, это…

– Элизабет, – прошептала Алекс, – это не так уж плохо, как может показаться. Единственное, что тебе нужно сделать, это…

Две давние подруги сидели в розовом саду, радостно глядя друг на друга, а время вокруг них быстро покатилось вспять, и они уже снова были девочками, которые лежали без сна в темноте и делились своими мечтами и проблемами, изобретая способы их решения, каждый раз предваряя их фразой: «Если бы только…»

– Если бы только, – сказала Элизабет, и улыбка осветила ее лицо, вызвав ответную улыбку у Алекс, – если бы только мне удалось убедить их, что мы не подходим друг другу…

– Что будет совсем нетрудно, – с энтузиазмом воскликнула Алекс, – потому что вы и в самом деле не подходите!

Обрадованная тем, что у нее теперь есть план и она может повлиять на ситуацию, которая несколько минут назад казалась безысходной, Элизабет вскочила на ноги и облегченно рассмеялась.

– Бедный сэр Фрэнсис, его ждет пренеприятнейший сюрприз, когда он обнаружит, какая я… – она помедлила, обдумывая, что вернее всего его оттолкнет, – какая страшная ханжа может стать его женой!

– И когда он узнает, какая ты сумасшедшая транжирка, – подхватила Алекс.

– Точно! – согласилась Элизабет, закружившись от восторга. Солнечные блики заплясали на ее золотых волосах и вспыхнули в зеленых глазах, когда она взглянула на своих друзей. – Уж я постараюсь убедить его в этом. Так, а как мы поступим с графом Кэнфордским?

– Какая жалость, – сказала Алекс, изображая глубочайшую печаль, – ты не сможешь показать ему, что такое настоящая рыбалка!

– Рыбалка?! – Элизабет передернула плечами. – Боже, да я при одной мысли об этих скользких тварях падаю в обморок!

– Если не считать той рыбины, которую вы поймали вчера, – улыбнулся Бентнер, который сам же и научил ее обращаться с удочкой.

Элизабет улыбнулась и попросила его разыскать Берту.

– Может быть, ты скажешь Берте, что ей предстоит побыть какое-то время моей тетей? Мне бы хотелось, чтобы к тому времени, как мы вернемся в дом, она уже прекратила истерику и была в состоянии спокойно разговаривать.

Бентнер с готовностью отправился выполнять поручение. При ярком солнечном свете потертые места его костюма особенно сильно бросались в глаза, и Элизабет в который раз пожалела, что не в состоянии обновить гардероб своих слуг.

– Ну, осталось только придумать, как охладить пыл третьего кандидата, – весело сказала Алекс. – Кто он и что мы о нем знаем? Я с ним знакома?

Именно этой минуты Элизабет и боялась.

– Ты никогда не слышала о нем до своего возвращения из свадебного путешествия.

– Да? – почувствовав недоброе, притихла Алекс.

Элизабет набрала в грудь побольше воздуха, нервно потерла руки о синие юбки своего платья и медленно заговорила:

– Наверное, я все-таки должна рассказать тебе, что случилось полтора года назад, – о Яне Торнтоне.

– Нет никакой необходимости, если тебе неприятен этот разговор. Сейчас нам нужно подумать о третьем кандидате…

– Дело в том, что Ян Торнтон как раз и есть третий кандидат.

– Боже милосердный! – в ужасе ахнула Алекс. – Но почему? То есть я хочу сказать…

– Я не знаю почему, – смутившись, сердито ответила Элизабет. – Но факт остается фактом – он принял предложение дяди. Не знаю, либо это какое-то страшное недоразумение, либо он решил таким образом поразвлечься. И в том, и в другом я не вижу смысла….

– Поразвлечься! Да он и так уже погубил тебя. Если он еще и находит в этом что-то забавное, он, должно быть, просто чудовище.

– Когда я видела его в последний раз, он не видел в этом ничего забавного, поверь мне. – Снова опустившись на скамью, она пересказала Алекс всю историю, стараясь придерживаться только голых фактов и не поддаваться эмоциям.

Глава 9

– Приехали, Берта, – сказала Элизабет, – когда дорожная карета встала у ворот громадного особняка сэра Фрэнсиса Белховена. Весь последний час Берта сидела зажмурившись, но по частому и прерывистому вздыманию ее груди Элизабет догадывалась, что она не спит. Берта до смерти боялась играть роль тетушки Элизабет. Последние несколько дней Элизабет только и делала, что успокаивала и уговаривала ее, но Берта ни за что не хотела ехать. И сейчас, когда отступать было уже поздно, она все еще молилась о чудесном избавлении.

– Тетя Берта! – громко обратилась к ней Элизабет, увидев, как распахнулась парадная дверь огромного, без определенного архитектурного стиля, дома. Дворецкий отступил в сторону, и вперед вышел лакей. – Тетя Берта!

Плотно сжатые веки горничной наконец открылись, и Элизабет с мольбой заглянула в расширившиеся от испуга карие глаза.

– Пожалуйста, не подводи меня, Берта. Я очень рассчитываю на тебя. Ты должна вести себя как моя тетя, а не как робкий мышонок. Они уже почти подошли.

Берта кивнула, судорожно сглотнув, и выпрямилась на сиденье. Стараясь успокоиться, она стала расправлять свои черные бомбазиновые юбки.

– Ну, как я выгляжу? – быстро шепнула Элизабет.

– Ужасно, – ответила Берта, взглянув на строгое черное льняное платье с глухим воротом. Элизабет очень тщательно подбирала туалеты для этого визита, уделив особое внимание платью, в котором впервые предстанет перед будущим мужем. Вдобавок к монашескому платью она отчесала от лица волосы и заколола их на затылке в пучок а-ля Люсинда, прикрыв их короткой вуалеткой. На шее у нее висело единственное «украшение», которое она была намерена носить все время своего пребывания здесь, большой уродливый железный крест, позаимствованный из фамильной часовни.

– Кошмарно, миледи, – искренне ужаснувшись, сказала Берта. Со времени исчезновения Роберта она стала называть Элизабет «миледи», отказываясь обращаться к ней с прежней фамильярностью.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.