Кто остался под холмом

Временами Кире казалось, что Буслаева неосознанно поощряет его запущенность: взять хоть одежду.

«Если бы он жил в Москве… Бассейн, массаж, реабилитация. Логопед. Психиатр».

Почему, возражала себе Кира, почему семья должна все бросать под ноги ребенку? Буслаевы вросли в этот город; уедут они – и обеднеет Беловодье. Уедут – и обеднеют сами, потеряют все, что ценно. Откажутся от своих жизней – в обмен на что? Призрачную возможность?

Солнце растеклось в белесом небе. Кира смастерила бумажный веер, но, обмахиваясь им, чувствовала себя, как кочегар, приоткрывающий дверцу топки.

Федя болтал ногами на подоконнике.

– Почему ты в кофте? – удивилась Кира. – Сегодня жарко. Надень какую-нибудь маечку.

– Маечку… – Он улыбнулся страшненькой своей лягушачьей улыбкой.

– Не жди, что я буду тебя переодевать.

– Не, я сам. Это мне мама дала, я не хотел.

«Мама твоя сунула тебе первое попавшееся из ящика», – невольно подумала Кира.

Пока Федя доставал футболку, она размышляла о том, как быстро он начал говорить сложносоставными предложениями, стоило ему признать новую учительницу заслуживающей доверия.

– Вы отвернитесь!

– Я не подглядываю.

Она действительно опустила взгляд, но в последний момент что-то заставило ее поднять глаза.

– О, господи! – сказала Кира и прижала ладонь к губам. – Господи, Федя.

Мальчик обернулся.

– Испугались? У меня на стене паук!

Он захохотал, радуясь своей глупой шутке, пока Кира сидела, зажмурившись, и все равно не могла избавиться от пляшущих перед глазами желто-зеленых пятен.

– В жмурки играем?

Кира открыла глаза и схватила мальчика за руку.

– Кто это сделал?

– Чего?

– Федя, с кем ты подрался?

Она судорожно перебирала в памяти детей, которые могли избить его. Вася Мельник? Тупые и сильные как быки братья Жикаренцевы?

Как ни странно, именно в этот момент ей стало ясно, что к Феде в городе относятся тепло, вопреки традиции глумиться над дурачками. Кроме этих двоих она не могла никого представить на месте его обидчиков. Быть может, есть компании подростков, о которых ей не известно?

– Федя, кто это сделал? Расскажи, пожалуйста!

Он нахмурился и отвернулся. Кира обошла его и снова села перед ним. На лице его было хорошо знакомое выражение упрямства.

– Я не буду их наказывать, – покривила она душой.

Федя взглянул на нее почти враждебно и что-то пробубнил.

– Что? Я не расслышала.

– Урок, – повторил он. – Давайте заниматься.

Кире пришлось дожидаться целый час, но наконец щелкнул замок и вошла Лидия Буслаева, хрупкая и нежная в платье цвета весенней зелени.

– Лидия Борисовна, мне нужно с вами поговорить.

Кабинет. Подумать только, у этой элегантной женщины свой кабинет. В другое время Кира не преминула бы оглядеться и запомнить восхитительные маленькие штучки на полках, глиняные чашки и фигурки, картины и фотографии; она постаралась бы проникнуться духом комнаты, чтобы воспроизвести его в своем доме, начисто лишенном изящества и аристократизма. Лишенного всего, чем был насыщен воздух в буслаевском доме.

– О чем вы хотели поговорить, Кирочка?

Кира изложила ей свое дело: кто-то обижает мальчика.

– Он не признался мне, кто виноват. Я думаю, у вас получится его расспросить.

– Я непременно поговорю с Федей, – пообещала Лидия.

Кире показалось, что к ее словам отнеслись несколько… легкомысленно.

– Лидия Борисовна, мальчик избит, – с нажимом повторила она. – Вам нужно увидеть это самой.

– Конечно, я посмотрю…

– Я надеюсь, врач не найдет ничего серьезного…

– Бог с вами, какой врач! – Буслаева от души рассмеялась. – Это мальчишки! Они постоянно дерутся! Вряд ли кто-нибудь из них действительно задумал что-то дурное. Да и Федька вполне может дать сдачи. Они с моим мужем часто борются в шутку… Никогда не скажешь, что он способен постоять за себя, но поверьте, это так.

– Мне раньше не встречались подобные…

– Я разберусь, Кира Михайловна! Спасибо, что предупредили. Федя бывает очень скрытным… Мальчик, что поделать! Я хотела девочку, но, как видите… Жизнь невозможно повернуть назад. – Она спохватилась: – Но даже если бы мне предложили, я бы отказалась. Разумеется.

Вот как: Кира Михайловна. Уже не Кирочка.

– Спасибо, Лидия Борисовна. Я надеюсь, вы узнаете, кто это сделал.

Она обернулась, проходя мимо клумб, но в Федином окне никого не было.

«А ведь ей совершенно на него наплевать», – думала Кира. Гнева не было, лишь трезвая оценка ситуации. Она слишком давно работала в школе, чтобы питать иллюзии об инстинктивной привязанности родителей к своим детям. Ей встречались матери, чья любовь иссякла, когда они решили, что вместо сухих земель годами орошали каменистую пустыню. Попадались вовсе не приспособленные к материнству – грациозные самки из рода кошачьих, у которых по какому-то недоразумению образовался карман с кенгуренком; что с ним делать, они не знали, и облегченно сплавляли его ближайшему сумчатому. Все лучше, чем отгрызть малышу голову. Были и такие, как Буслаева: просвещенные, искренне считавшие себя прекрасными матерями. Они произносили самые убедительные речи на школьных собраниях. Показывали всем трогательные снимки своих детей (сделанные профессиональным фотографом). Почти всегда долго сохраняли красоту и молодость.

– Поставьте мне занятия с Федей каждый день.

Шишигина даже привстала. Брови медленно поползли на лоб – казалось, если она не остановит их движение, рано или поздно они окажутся на затылке.

– Помилуйте, Кира Михайловна! Что я слышу!

– Каждый день, – повторила Кира. – Мальчик… нуждается в этом.

– В чем?

– Он проявляет способности, – соврала Кира не моргнув глазом. – Мы проходим математику, биологию… Конечно, мне самой приходится кое-что освежить в памяти. В целом все идет довольно неплохо, но ему нужны повторения упражнений, закрепление материала. Родители, как вы понимаете, заняты общественной деятельностью. Я не сомневаюсь, они будут рады, если кто-то возьмет на себя эту обязанность.

Все. Теперь тихо-тихо выдохнуть.

– Я подумаю, – сказала Шишигина. Кире почудились в ее голосе нотки растерянности.

– Подумаете?

– Я поговорю с Буслаевой.

– Спасибо, – искренне сказала Кира. – Большое вам спасибо, Вера Павловна.

Дорожка, выложенная брусчаткой. Чириканье звонка. Слабый запах лилий.

Федя больше не ждал ее в комнате. Он вылетал навстречу, точно пес, заждавшийся хозяина. Сходство усиливалось тем, что некоторое количество его слюней неизбежно оставалось на ее костюме.

– Гулять! Гулять!

– Уроки! Уроки! – передразнивала Кира.

Карта, разложенная на полу; пыльные солнечные лучи; запах яблок, которые он притаскивал с кухни себе и Кире. Они лежали на сквозняке и рассматривали страны. Пэчворк Европы Федя не любил и предпочитал водить пальцем по Африке.

– Не ковыряй в носу. Разве в Танзании живут твои козявки?

Заливистый хохот. Ужасно, что со временем она начала находить удовольствие в подобных шутках.

– Та-ам живут…

Кира придвигала пластиковые фигурки зверей, приобретенные в детском отделе. Львы расходились по саваннам. Бурого медведя на тележке везли в Сибирь, поскольку, во-первых, путь был неблизкий, а во-вторых, он был участником войны с Наполеоном и потерял в бою заднюю лапу.

– Кстати, кто такой Наполеон?

– Царь! Э-э-э… нет! Император!

– Какой страны?

– Франции!

– Покажи на карте.

Десять секунд напряженного поиска.

– Во-от.

– Англию?

– Во-от!

– Италию!

– Тут!

– Австрию!

– На-ашел!

– Федька, ты молодец! Теперь можем погулять.

На заднем дворе они поймали ящерицу и за надменный вид окрестили ее Наполеоном. Целых пять минут император грелся в жарких песках Египта, а потом удрал под камень.

3

По кабинету Шишигиной летала муха, разомлевшая от зноя. Казалось, все ее мечтания, стремления и парение души свелись к альтернативе: нырнуть ли в банку с вареньем или в блюдечко с медом. Директор всегда пила чай со сладостями.

– Присядьте, Кира Михайловна.

Кира села и выжидательно сложила руки на коленях. Два скелета, изъятые Шишигиной из кабинета биологии, вытянулись во фрунт за спиной директора, точно лакеи на задке кареты. Кажется, из всего педагогического состава одну только Киру смешили эти горемычные кости. У прочих они зарождали безрадостные мысли о пугающей ненадежности всего сущего, в частности, оклада с надбавкой за продленку.

Все-таки уникальный человек была Вера Павловна.

Белопенные манжеты из сундука испанского гранда; массивная янтарная брошь, напоминающая пожелтевшее копыто; аромат лежалой пудры и подгнивших роз.

Ее окружал неуловимый флер старинного склепа. В свои пятьдесят восемь она выглядела совершеннейшей старухой; Кира подозревала, что в этом морщинистом коконе Шишигина обретается последние тридцать лет, рассматривая сквозь запавшие глазницы, как сквозь окошки батискафа, шевеление простейших организмов, влекомых течением мимо нее.

Если и были скелеты в ее шкафу, они не выпадали, а выходили дисциплинированно в условленное время, чтобы составить ей партию в преферанс.

В городе Шишигина выглядела как дипломат среди туземцев, белый человек, взирающий на них с жалостью и плохо скрытым чувством собственного превосходства.

Это не прибавляло ей популярности. Однако она поставила себя так, что ее уважали. Каким-то загадочным образом Вере Павловне удалось вытащить из коллективного бессознательного прочно забытую веру в учительский авторитет. Быть может, ей было отпущено на целую жизнь одно-единственное колдовство, и Шишигина истратила его, отбросив городок на семьдесят лет назад во всем, что касалось ее работы.

При этом учителем она была плохим. Ее дидактический тон наводил на детей тоску. Она следовала учебному плану с фанатичностью служителя культа, не смеющего исказить ни единого слова в послании своего божества. В конце концов, она, кажется, находила идею обучения без рукоприкладства глубоко порочной.

– У Буслаевых нет возможности принимать вас каждый день.

Кира не сразу поняла.

– Что? Но, Вера Павловна…

– Они считают не только лишними, но и вредными ежедневные занятия с Федей. Он устает и перевозбуждается. Матери сложно успокоить его перед сном.

– Я никогда не замечала, чтобы…

– Они имеют право не желать визитов постороннего человека в свой дом, – отрезала Шишигина. – Федор – их сын. Не ваш.

Кира поняла, что любые возражения бесполезны, более того – что каждое из них ляжет в кладку каменной стены, отделяющей ее от мальчика, и молчание – ее единственное прибежище, если она не желает навредить себе и ему.

Впервые ей пришло в голову, что Лидия Буслаева, быть может, видит в ней не только учительницу, прикрепленную к ее сыну для индивидуальных занятий. Кто такая Кира Гурьянова, если разобраться? Старая дева, бездетная несчастливица. Она задалась вопросом, не Буслаевой ли принадлежала фраза о том, что Федор – их сын, не ее. Тогда запрет объясним. Какой матери понравится видеть, что день за днем ее оттесняют от собственного ребенка. «Гнездовой паразитизм» – всплыл в памяти полузабытый термин из курса биологии; да, гнездовой паразитизм наоборот: не подбросить яйцо, а самой занять чужое и растопырить крылья над оголодавшим птенцом.

– Быть может, вы устали от ваших… обязанностей? – Шишигина своим вопросом подтвердила ее опасения.

Кира на мгновение опустила веки, а когда открыла глаза, взгляд был безмятежен.

– Три дня в неделю – оптимальный график. Я действительно чувствую себя разбитой, но это, наверное, от жары.

Шишигина смотрела тяжело и подозрительно, но Кира не дрогнула.

– Лучшее место для купания – Долгое озеро, – сказала наконец Вера Павловна. – Прочие озера тоже неплохие, хотя кое-где заболочены. Только реки избегайте, там опасно.

Из-за озера все и случилось.

Очертаниями Долгое напоминало инфузорию или невообразимо гигантский след сапога. В каблуке – неглубоком квадрате почти правильной формы – барахтались под присмотром малыши; в середине толкались любители нырять за монетками в желтовато-бурую глубину; самые рисковые добирались до мыска. Заплывали туда редко: прибрежная полоса плотно заросла камышом. Сухой шелест аккомпанировал, как трещотка маракаса, тонкой флейте зяблика.

Здесь, в камыше, много лет гнила ничейная лодка. Подвыпивший рыбак бросил ее, и она осталась в плену стеблей. При сильном ветре дрейфовала, распугивая уток, тычась носом в разные стороны, будто искала хозяина.

Подростка в лодке заметил кто-то из малышей. Восхищенный детский крик быстро сменился испуганным: Федю увидели взрослые. Он таращился в небо, а тем временем лодка, обретшая владельца, поступила так же, как многие люди, осуществившие выстраданную мечту: она начала тонуть.

И все бы ничего, но он вывел ее на открытую воду.

Быть может, мальчик задумывал пересечь озеро или хотел порадовать суденышко, выпустив его на свободу. Как бы там ни было, теперь они болтались вместе, лодка и Федя, над четырехметровой глубиной, и на триста метров вокруг не было ни души.

Первыми среагировали ныряльщики. Пятеро рванули к нему, пока взрослые бежали по берегу. Федя приветственно замахал руками под нарастающий женский визг: даже издалека все увидели, что с каждым его движением вода рывками подбирается к краю ветхой посудины.

Заметалось между взрослыми паническое: звоните врачу! Уже было понятно, что не успеют ни по берегу, ни вплавь, но оставалась надежда вытащить тело.

Внезапно Федя выпрямился.

Лодка вздрогнула и разом, словно ее дернули снизу за несуществующий якорь, провалилась в желтую глубину.

За миг до этого мальчик с ловкостью акробата шагнул на борт, что-то проорал и бултыхнулся в воду, подняв тучу брызг. Когда его увидели снова, он с поразительной быстротой плыл к берегу, молотя руками. Не прошло и пяти минут, как Федя выбрался на песок.

Тревога, ужас, сочувствие – все было сметено гневом. Он издевался над ними! Ему не грозила опасность!

Маятник качнулся обратно. Амплитуда негодования была равна амплитуде страха, который они испытали, вообразив сына Буслаевых мертвым. То тут, то там вспыхивали предсказания: а если бы утонул кто-то из детей, плескавшихся на мелководье, пока родители пытались спасти мерзавца? А вдруг у ныряльщика стало бы плохо с сердцем? Несбывшиеся вероятности маячили так близко, что казались почти осуществившимися.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.