Обмани меня нежно

А, простите, кто такие любовницы олигархов? Девочки, прямо со школьной скамьи подавшиеся в элитные проститутки. Не все, конечно, а зачем нам все? С десяток юных провинциалок, еще не обтесавшихся в столице, вполне достаточно, чтобы преуспевать. Что они видели в жизни? Их привели за ручку в ювелирный бутик и сказали, что брать надо здесь. Они ленивы, учиться не хотят, во всем полагаются на своего богатого любовника и его консультантов. А любовник настолько занят, что отваливает деньги, не считая, лишь бы к его бесчисленным проблемам не добавилась еще и эта: ездить с девочкой по магазинам.

Что же касается консультантов... Быстрый взгляд в зеркало. Да вот же он, консультант, перед вами: икона стиля, обладатель всевозможных сертификатов, дипломов, рекомендаций. Обращайтесь! Она любовно погладила колье. А хорошо получилось! Завтра оно украсит чью-то нежную шейку. А настоящее колье ляжет в этот бархатный футляр на черный день. Большая семья требует больших расходов.

...Колье презентовала самая красивая из манекенщиц. У нее были огромные голубые глаза-топазы в золотой оправе густых ресниц и длинная белая шея. Такая красота не требует украшений. Эта девушка сама украсит любое колье. На ней и подделка засияет, словно небесная радуга.

Она с умилением глядела на красавицу манекенщицу. Сама же предпочла одеться попроще. Это не ее бал. Она здесь в роли злодейки, не королевы, не Золушки и даже не доброй феи, которая проводила ту на бал. А злодейке не стоит привлекать к себе внимание. Поэтому она надела скромный парик, (короткая стрижка, неброский цвет), спрятав под ним свои роскошные волосы, глаза скрыли стекла огромных очков, фигуру мешковатое платье. В Питере ее мало кто знал, и она с удовольствием стояла в уголке с бокалом вина в гордом одиночестве.

Вечер удался. Официанты в белых перчатках разносили шампанское, нежно пели скрипки, томительно – виолончель. Какая высокая нота! Ура! Что ж, все замечательно! Все так утонченно! Гости, кажется, довольны. Наступил момент... Она сделала маневр по направлению к одному из стендов. Драгоценности теперь лежали на бархатных подушечках, дожидаясь своего покупателя. Одно движение руки и...

Что такое? Она оторопела. Колье только что было здесь! Она поклясться может, что когда в первый раз, примериваясь, курсировала по выставочному залу, небесного цвета сапфиры в окружении бриллиантов мирно спали в черном бархате! И вот их нет! Какое коварство! Она так готовилась, доставала приглашение, каталог, заказала шикарную копию, а его просто-напросто взяли и умыкнули!

И тут она похолодела. Сейчас охрана поднимет тревогу. Кто знает? А вдруг элитных гостей попросят вывернуть карманы? Как минимум открыть сумочки. Ее рука, сжимающая усыпанный стразами клатч, похолодела. Она оглянулась, не видит ли кто, и незаметным, до автоматизма отработанным жестом вынула оттуда колье.

– О, боже! – раздался вдруг отчаянный крик. – Колье! Оно пропало! Охрана!

Главный распорядитель, надутый господин в белоснежной манишке, разом утратил всю свою респектабельность. Руки у него тряслись, лицо было красным, мокрая от пота прядь волос прилипла ко лбу.

– Вы об этом? – она, очаровательно улыбаясь, сняла с шеи сапфировое колье. – Я просто взяла его примерить. Я сделала что-то не так?

– Все в порядке, мадам.

Его лицо постепенно принимало нормальный цвет.

– Простите меня!

– Не за что извиняться, мадам. Быть может, вы хотите его приобрести?

«Хотела, – со злостью подумала она. – Приобрести, да. Но кто-то «приобрел» его вместо меня. Нет, каков мерзавец! Или мерзавка?»

– Я подумаю. А пока положу колье на место.

Она опустила украшение в уютное гнездышко из черного бархата. Как будто тут и было.

«Надо уносить ноги. А ведь оно все еще здесь. Кто?»

Инцидент с колье публика оставила без внимания. Тут все что-то примеряют. Это же выставка-продажа. И случайных людей на ней нет, только по приглашениям, поэтому организаторы абсолютно спокойны.

«Неужели кто-то из гостей? – напряженно думала она, исподтишка разглядывая публику: мужчин в дорогих костюмах и дам в вечерних туалетах. «Выходит, не одна я здесь злодейка? Есть еще один ловкач. Или ловкачка. Кто?

Дама в алом глубоко декольтированном платье, с огромными рубинами в ушах и на пальцах холеных рук? Господин в костюме от Версаче? Хорошенькая девушка, которая все время хохочет, вскидывая голову, так что бриллиантовые каскады в ее ушах раскачиваются и рассыпают искры?».

Она терялась в догадках. Обиднее всего было то, что она вору помогла. Прикрыла кражу искусно сделанной копией. Какие убытки! Только попадись ты мне, зараза!

Один из музыкантов, поклонившись гостям, не спеша зачехлил свой инструмент. Она скользнула по нему безразличным взглядом. Типичный скрипач. Интеллигентное лицо, очки, длинные тонкие пальцы.

И вдруг она поймала на себе его насмешливый взгляд. Очки были с затемненными стеклами, но она этот взгляд почувствовала всей кожей.

Скрипка направилась к выходу.

«Он». Она была полна решимости заставить его поделиться.

– Одну минутку мадам, – остановил ее элегантный седой мужчина.

– Что такое?

– Как вы находите, Ирочке идет это колье?

Она с досадой посмотрела на Ирочку. И почему именно у нее отец, или кто он ей там, спрашивает совета?

– Вы его примеряли. Ирочке показалось, что вам больше подойдут изумруды. А вот ей к лицу именно сапфиры. Вы не находите?

Скрипка уходила.

– Да, хорошо, – пересилив себя, сказала она и с улыбкой посмотрела на Ирочку, примеряющую колье. – Ей и в самом деле идет.

– Значит, берем? – подмигнул Ирочке седой господин.

– Ну, я не знаю... Мне больше нравится жемчуг...

– Берем! И жемчуг тоже! Спасибо вам, мадам, за консультацию.

– Не за что.

Она, наконец, освободилась и кинулась в погоню за скрипкой. В футляре лежало ее колье. Она была в этом уверена. Поздно. Его уже и след простыл. Она рассеянно глянула в программку, где прочитала: «Струнный квартет». Перевела взгляд на музыкантов в центре зала и машинально их сосчитала. Четверо. Квартет и есть. Почему никто не обратил внимания на то, что какое-то время играл квинтет? Что был еще и пятый? А он и не играл. Он просто стоял у них за спиной, рядом со стендом, где было выставлено на продажу колье. А, может, и играл, но делал это так тонко, что никто не заметил фальши. Даже сами музыканты его не сдали.

Какой ловкач! Ты такой же скрипач, как я балерина! Она просто кипела от злости. Потом вдруг неожиданно улыбнулась: это ограбление войдет в историю как одно из самых нелепых. Копию сделал один, а украл другой, причем эти двое не сговаривались. Если, конечно, когда-нибудь выяснится, что камни в колье подделка. Сейчас Ирочке вручат сертификат, подтверждающий подлинность купленного ею ювелирного украшения.

День впустую. Где ты, Скрипач? Усы, очки, зализанные волосы, интеллигентное лицо, длинные тонкие пальцы – это все антураж. На самом деле ты не такой. Хотя длинные пальцы и интеллигентность трудно сыграть. Аристократизм у тебя в крови. В тебе, Скрипач, чувствуется порода. Жаль только, что мы никогда друг друга не узнаем, если вдруг встретимся где-нибудь случайно. На каком-нибудь модном курорте, в дорогом ресторане или в салоне самолета, уносящего нас к теплым морям.

Прощай, Скрипач!

* * *

Год спустя...

– Я рад, что мы, наконец, объединили свои усилия.

Хозяин огромного кабинета говорил это через силу. Привлечь к расследованию сотрудников ФСБ значит унизить лично его и его коллег. Не справляетесь, мол, а еще профессионалы! Настоящие профессионалы у нас, знаете, где работают? Так вот смотрите и учитесь!

Они, видимо, почувствовали его раздражение, потому что старший по званию из троицы фээсбэшников, влившейся в группу по расследованию громких краж антиквариата, примирительно сказал:

– Вы напрасно обижаетесь. Можно без чинов? Как коллега коллеге? – Он кивнул. – Так вот, хозяину стукнули. Был звоночек. Страховщики отказываются работать с антикварными салонами. На днях одна крупная страховая компания выплатила огромную сумму устроителям салона: пять миллионов евро. Украли картину Шагала. А ее застраховали именно на такую сумму. Это сильно испугало остальных. А с месяц назад депутат Госдумы поднял скандал. Обнаружил, что любимое сапфировое колье его дочери – фальшивка.

– Надо еще выяснить, откуда у депутата деньги на сапфировое колье, – мрачно сказал хозяин кабинета.

– Это не наше дело. На то есть комитет по борьбе с коррупцией. Кстати, колье он купил год назад.

– Что ж только сейчас хватился?

– Это опять-таки нас не касается. Наше дело обеспечить безопасность тех, кто думает о народе. А народ должен приобщаться к большому искусству. Ходить на выставки, – сотрудник ФСБ невольно поморщился, – в галереи. Куда там еще, а? Федя?

– В театры, – подсказал квадратный Федя.

– И туда тоже. В общем, отвлекаться. Тьфу! Развлекаться. Друг Хозяина, имя которого, я думаю, называть не стоит, хочет сделать людям приятно, да и себе не больно, поэтому решил устроить в Питере постоянно действующую выставку. Всякие там Шагалы... Федя, кто еще?

– Левитан! – вытянувшись в струнку, рявкнул Федя.

– Постой... Так он же давно помер!

– Они все померли. Кто раньше, кто позже, – вздохнул хозяин кабинета, все еще пребывая в мрачном настроении. Похоронном.

– А как же он тогда будет вести салон? То есть галерею? Тьфу ты, выставку! В записи, что ли?

– То диктор. Юрий Левитан. А то Исаак Левитан, – тихо сказал до сих пор молчавший третий. В отличие от Феди он был худ, застенчив, с мягкими чертами лица и какой-то виноватой улыбкой. Непонятно, как он вообще затесался в ряды фээсбэшников. Все с той же виноватой улыбкой третий пояснил: – Исаак Левитан – художник-передвижник. Ему особенно удавались пейзажи. «Золотая осень», к примеру. Очень известная картина.

– Не люблю я это искусство, – поморщился его начальник. – Вот ты, Громов, и бери на себя работу с экспертами. Раз так хорошо разбираешься в живописи.

– Есть!

– В общем, был звонок. Выставку отказываются страховать, а без этого ее открыть никак нельзя. И, в конце концов, они правы. Проще поймать вора...

– Воров, – поправил хозяин кабинета. – Мои люди хорошо поработали. Похоже, все кражи – дело рук преступной группы в составе двух человек, мужчины и женщины. Один отвлекает внимание, другая совершает кражу. Заменяет раритет подделкой. Они все время меняют внешность, прекрасно разбираются в психологии людей, используют нестандартные ситуации.

– Бонни и Клайд? Сладкая парочка бандитов?

– Вроде того.

– Так почему же их до сих пор не задержали, раз все про них известно?

– Во-первых, известно далеко не все, – тяжелый вздох. – Они живут в разных городах, один в Питере, другая в Москве. Друг с другом не общаются, делают вид, что незнакомы. Канал связи не известен, следовательно, доказательств нет. И за руку никого из них не поймали. Невозможно ведь предугадать, кто на этот раз украдет, а кто будет только отвлекать внимание, он или она. Пока нам не удалось разгадать ни одну их комбинацию. Мы думаем, как это сделать.

– Давайте совместными усилиями попробуем разработать операцию, в результате которой и доказательства будут, и полная ясность, кто есть кто, и выставка в Питере, наконец, откроется. Громов?

– Я здесь.

– Займись.

– Есть!

Репин. «Не ждали»

– Привет! Я дома!

Наконец-то! Все пробки в Москве собрала! И вот он, сладостный дом! Она счастливо улыбнулась, открывая входную дверь, и сказала сама себе:

– Заходите, дорогой Карлсон, ну и ты, Малыш, так и быть, проходи... Кстати, где ты, Малыш? Эй? Ничка? Где ты? Где все?

В доме было тихо. Вообще-то этот дом предмет ее гордости, родившийся в безумных мечтах, когда она с крохотной дочкой ютилась на съемной квартире, а родители еще не переехали в Москву, жили в другом городе. Когда у них еще не было Таси, а Костик не поступил в институт. Тогда она мечтала объединить всю семью и построить для них огромный светлый особняк. В котором они будут жить долго и счастливо.

Теперь она живет в доме своей мечты вместе со своей семьей. Большой, да. И дружной. Но такое ощущение, что все домочадцы дружат против нее. Против кормилицы. Против автора проекта под названием «Большая дружная семья Семеновых». Вместо того, чтобы встретить ее, уставшую, с работы за накрытым для ужина столом, задать положенные в таких случаях вопросы, что да как, поохать, успокоить, посочувствовать наконец, они все ушли по своим делам. Их нет дома. Ни-ко-го.

«Что я сделала не так?» Ее всегда мучило чувство, что с ней не все в порядке. Не так, как с другими. На Боженьку жаловаться грех, наделил ее всем, о чем только можно мечтать, стройной фигурой, не склонной к полноте, красивыми, хотя и не очень длинными ногами, роскошными волосами, большими глазами. И про ум не забыл, спасибо ему, ум у нее острый, быстрый, память великолепная. Почему же возникает чувство, что, наделив всем этим, ее в то же время ополовинили? Забрали что-то важное, а что, она, хоть убей, так и не может понять. Потому и дом пустой – все ушли. Сбежали. Чтобы не выслушивать ее отчета о прожитом дне, не сочувствовать, не утешать. Они уверены, что ей этого не надо. Ох, как надо!

Она скинула туфли и прошла на кухню. Зря грешила на домочадцев: ужин на плите. Кастрюля заботливо укутана махровым полотенцем, чтобы не остыла.

– Я сейчас сделаю салат.

Она вздрогнула и обернулась: папа.

– Что-то ты подзадержалась, дочка.

– Пробки, – виновато сказала она.

Почему-то она всегда чувствовала себя виноватой. Кладя каждый месяц в «шкапчик» деньги на расходы, краснела от стыда. Ведь они не знали, что это за деньги. Уезжая утром на работу, виновато говорила, что вернется поздно. Выходя в субботу из своей спальни только к обеду, тут же начинала оправдываться, что за неделю сильно устала. И виновато смотрела, как Тася разогревает еду специально для нее. Ей никто не смел отказать. Она имела право требовать. Потому что все они, мама, папа, Тася, Ничка, Костик жили за ее счет. На деньги, которые она... Впрочем, неважно.

– Тебе помочь? Давай я разогрею плов, – засуетился папа. Пожалуй, он один чувствует себя неловко. Хотя ему-то уж точно не в чем оправдываться. Так получилось.

– Так получилось, – сказала она вслух. И, с благодарностью принимая от него тарелку с пловом, спросила: – А где все?

– Костик уехал с друзьями. – «Это понятно». – Ничка ушла в гости, бабушка, разумеется, пошла с ней. – «Разумеется!» – Тася отправилась к соседке смотреть ее посадки.

Это тоже в порядке вещей. Тася – давняя мамина подруга. Они из одного города. Про Тасю в семье говорят: «Человек со сложной судьбой». Сложная судьба заключается в том, что Тася ни дня не работала, поэтому получает теперь «минималку», на которую прожить невозможно. А не работала Тася, потому что у нее были мужья. Они ее содержали. Только не надо думать, что она какая-нибудь утонченная красавица, а ее мужья были знаменитыми актерами, режиссерами, на худой конец научными работниками. Вовсе нет. Первый был строителем, кажется, бригадиром. Второй подвизался слесарем в каком-то ЖЭКе. Третий вкалывал дальнобойщиком и все время уходил в рейсы. Из одного он так и не вернулся, встретил любовь всей своей жизни, а Тасина была разбита. К тому времени ей стукнуло сорок, она утратила свою и без того неброскую красоту и осталась на бобах. Четвертого мужа для нее не нашлось, и карьера содержанки для Таси завершилась. Образование у нее было средненькое, то есть много-много лет назад Тася окончила техникум, сама уже не помнила какой, и на работу ее брали только в торговлю. Детей у нее, к счастью, не было ни от одного из мужей. За последующие пятнадцать лет она промотала машину, оставшуюся от дальнобойщика, почти всю мебель, подарки бывших мужей и что-то там не сложилось с торговлей. В итоге Тася задолжала своим работодателям фантастическую сумму. Ей пришлось продать квартиру, часть денег ушла на погашение долга, оставшуюся Тася быстренько промотала. Со съемной квартиры ее попросили, а родственники приглашать к себе не спешили.

И тут ее подруге, заболевшей раком, как раз потребовалась сиделка. Они дружили давно, еще с техникума, в котором вместе учились, и потом все время перезванивались. И Тасе было сделано предложение, от которого она не смогла отказаться. Так она появилась в доме Семеновых. Из родного города переехала в Подмосковье, в только что отстроенный большой и светлый коттедж, где ей выделили комнату на первом этаже. С тех пор прошло пять лет. Маме уже не нужна сиделка, но Тася успела стать членом семьи и никуда отсюда не съедет.

В принципе глава семьи ничего не имеет против Таси. Сама она все время на работе или в разъездах, а в доме требуется помощница по хозяйству. Маме сделали сложную операцию, и врачи велели ей беречься. Проблема в том, что помощница по хозяйству из Таси никакая. Она ленива и болтлива, хотя умеет все. Но заставить ее что-либо сделать надо еще суметь! Таисия Семеновна (почти Семенова!) моет пол, как английская королева в изгнании, с таким видом, будто все, кто ходит по этому полу, ее нижайшие подданные. С таким же лицом стоит у плиты или драит кастрюли.

И еще у Таси есть одна маленькая слабость. Она не прочь пропустить рюмочку-другую. А поскольку в доме Семеновых никто не пьет, у кормилицы важная и ответственная работа, у ее мамы рак, у Костика спорт, отец всех возит, а Ничка еще маленькая, Тася ходит по соседям. Она водит дружбу со всеми окрестными домработницами и с тещами, которые живут в домах богатых зятьев на правах экономок, а также со свекровями, которых эксплуатируют разбогатевшие снохи. Но таких, надо признаться, мало. Балом в коттеджном поселке «Забава» правят мужчины, а женщины у них на коротком поводке. Поэтому Тася, наскоро переделав домашние дела, садится на телефон и выясняет, кто на сегодняшний день свободен. То есть готов составить ей компанию. По рюмочке, под сериал, сплетничая о соседях, а если нет новостей, то о звездах, благо всегда есть о чем. Свадьбы-разводы-болезни-похороны и, разумеется, скандалы в чужих семьях занимают все свободное Тасино время. А она старается, чтобы его было как можно больше. И, надо признать, весьма в этом преуспела. Рис в плове сегодня почти сырой. Отругать? Завтра об этом узнает весь поселок. Лучше промолчать.

Костик. Брат. Младший, у них большая разница в возрасте. Ей хорошо за тридцать, а Костик еще студент. Мама родила его в тридцать восемь. Костик долгожданный, балованный, обожаемый сынок. Он все еще ребенок, несмотря на то, что над верхней губой пробиваются темные усики, на животе такая же темная дорожка густых волос, и ниже все в полном порядке: Костик в состоянии иметь собственных детей. Он хорошенький, как Купидон, беспечный и бесшабашный. Делать он ничего не умеет, но зато у него куча друзей, которые тоже ничего не делают, но знают толк в развлечениях. Характер у Костика легкий, на него просто невозможно сердиться.

«Могло быть и хуже», – думает она о брате. Хуже, это когда пьяница, или наркоман. Или игрок. А Костик даже не курит. И он не игрок. То есть Костик играет в футбол, волейбол, баскетбол, хоккей. Даже в регби. В бильярд играет, но никогда на деньги. Он на редкость спортивен и в рот не берет спиртного. Исключение составляет спортбар, где Костик со своими многочисленными друзьями иногда проводит вечера и может пропустить кружечку-другую пенного. Но не больше. Он где-то учится, она уже позабыла где. Костик без конца берет академический отпуск и как-то выкручивается, когда приходит очередная повестка в армию. Разумеется, он так занят, что нигде не работает. Некогда ему.

Ничка. Дочь. Полное имя Вероника. Вероника Семенова. Еще совсем ребенок, не как Костик, а по-настоящему. Ничке девять, ее каждое утро возят в школу то дед, то Костик. С Костиком они не как племянница с дядей, а как сестра и брат. Они друг друга обожают. Она, вечно занятая делами мать, с ужасом думает, что же вырастет из девочки, которую воспитывает Костик? Даст бог, удачно выйдет замуж. Это ее тайная мечта: Ничка выходит замуж за олигарха. И все проблемы решены. Маме больше не надо воро... Т-с-с!!! В семье об этом никто не знает. У мамы Нички ГАЛЕРЕЯ. Мама торгует картинами и антиквариатом и знает всю Москву, а ее знает вся Москва. Так что шанс выдать дочь за олигарха есть. Жаль, что ждать еще очень долго.

Кто еще? Другие члены семьи Семеновых, чтобы картина была полной. Парадный семейный портрет, так сказать. Папа и мама. Алексей Антонович и Елена Николаевна Семеновы. С мамой все понятно. Ей сделали операцию, и она бережется. Присматривает за Ничкой, и на том спасибо! Она замечательная бабушка. Вот и сегодня сопровождает Ничку, они ушли в гости в соседний коттедж. Там весело, не то что здесь. А почему не весело у Семеновых? Потому что Костик уехал. Вот если бы он был дома, и пригласил бы своих приятелей вместе с их девушками, Ничка бы отсюда никуда. Костика она обожает. А ее мама скучная, все время работает, а если вдруг оказывается дома то домочадцы ходят на цыпочках и говорят: «Тс-с-с...» Она невольно вздыхает. Сама во всем виновата.

Отец... В пятьдесят пять он потерял работу. Его сократили. Бывает. Как раз в это время тяжело заболела его жена, ее мама, и полгода он мотался с ней по больницам. Анализы, обследования, томительные ожидания, проверка и перепроверка диагноза, поиск чудодейственных средств. Потом Елене Николаевне сделали сложную операцию. Деньги дала дочь и продолжала их давать. Когда он опомнился, ему стукнуло пятьдесят восемь, потом пятьдесят девять. На работу уже не брали, зато до пенсии рукой подать. И Алексей Антонович подал, одновременно махнув другой на работу. А ну ее! Хватит! Напахался!

Она не стала возражать. Папа вовсе не бездельник. Мужа у нее нет, поэтому вся мужская работа по дому лежит на отце. А дом немаленький и участок тоже. К тому же у Семеновых две машины, одна ее, другая разъездная. Тася в постоянно ездит в магазин за продуктами, мама к врачу, Ничка в школу, на теннис, в бассейн. Костик все время куда-то спешит, но папа его, разумеется, не возит. Костик берет машину сам и ставит ее на место грязной, а иногда и помятой. Мыть и чинить ее он ленится. В общем, у отца нет ни минуты свободной. Но сейчас именно он делает для нее салат.

– Спасибо.

Она и в самом деле ему благодарна.

– У тебя все хорошо, дочка?

– Да, все в порядке.

– Тогда я пойду. Что-то газонокосилка забарахлила, а трава нынче так и прет.

Это правда. Май выдался на редкость дождливый и жаркий, поэтому газоны только успевай косить.

Хлопнула дверь, она опять осталась одна. Мысленно сделала последний размашистый мазок кистью. Вот и все. Семейный портрет завершен, готовьте раму! И стало вдруг очень тоскливо. Выпить, что ли? Надо как-то расслабиться. Но ведь есть и другой способ.

Она достала мобильный телефон и торопливо набрала номер.

– Юрик? Привет! Что делаешь? Да, хочется тебя увидеть. Очень. Давай в нашем мотеле, в Москву неохота ехать, пробки. Хорошо, я подожду.

Надо бы переодеться. Юрик – ее любовник, и к нему она является как на парад. Он младше нее на... Впрочем, неважно. Он очень хорошенький, нежный, сладкий, с такими умелыми, ласковыми пальцами, с чувственным ртом, похожим на пещеру Аладдина, в которой полно сокровищ. Она каждый раз ныряет туда своим языком, замирая, и не было еще случая, чтобы Юрик ее разочаровал. У него глаза, похожие на маслины, в их темной сочной мякоти почти не видно зрачка, густые мохнатые ресницы, совсем как у девушки, а над постоянно влажными губами темные усики. Юрик еще очень молод. Он аспирант, такой же, каким в ближайшем будущем станет Костик. У Юрика обеспеченные родители. Нет, не богатые. Обеспеченные. У них нет огромного коттеджа в ближайшем пригороде, как у нее, но есть хорошая квартира в спальном районе, у каждого члена семьи машина. Есть стабильный доход – зарплата отца, сотрудника частной фирмы, и зарплата мамы Юрика, банковского работника. Они делают все, чтобы их единственный сын ни в чем не нуждался. Он и не нуждается. Юрик стараниями отца (или матери?) числится в аспирантуре не очень престижного, но зато надежного вуза, то есть в армию его не забирают и вряд ли уже заберут. Юрику двадцать шесть, еще один год в аспирантуре – и конец мучениям.

Кстати, Светлана Георгиевна, мама Юрика, прекрасно знает, что у него есть любовница, знает о разнице в возрасте почти в десять лет, но против их свиданий не возражает. Напротив, Светлана Георгиевна очень довольна, что у сына такая красивая, а главное, обеспеченная любовница. Они познакомились в... Впрочем, неважно, где именно она его подцепила.

Юрик нужен ей не столько для души, сколько для тела. Они мало говорят, он понятия не имеет, чем на самом деле занимается его любовница, а она никогда не спрашивает, есть ли у него еще кто-нибудь. Он прекрасно справляется со своими обязанностями, ведь он не устает на работе, нечасто заглядывает в вуз, в котором числится, долго спит, вкусно ест. Даже в спортзал ленится ходить, его ласки такие же нежные, почти бестелесные, как и он сам, сладкий мальчик с яркими влажными губами, и когда они занимаются любовью, у нее создается ощущение, что она в коконе. Ее всю обволакивают, как паутиной, его прикосновения, едва ощутимые поцелуи, еле уловимые касания его умелых пальцев. И вдруг из этого кокона вылупляется яркая бабочка, взмах крыльев – и все уже кончено. Бабочка улетела, цветок захлопнулся, сладкий нектар разлился по всему телу, она согрелась и, кажется, насытилась.